***
Эвери с Мортоном следовали позади остальных, выполняя функции группы поддержки. «От моей стрельбы без упора никакого толку не будет», — по пути через ряды мертвецов и горелые палатки Джордж занимался поисками позиции, подходившей для ведения огня из пулемёта. К виду трупов людей, которые недавно были ещё живыми и имели свои заботы, он уже успел привыкнуть, как и к рекам крови, в которые погрузилдась изорванная пулями плоть. Двигаясь вперёд, Уильямс ударом приклада добил раненого человека, чьи руки в последний раз сжали пистолет. Петти-офицер первого класса действовал бесшумно, чтобы не демаскировать команду раньше времени. Стрельба не утихала. Одежда Эвери промокла насквозь, однако он продолжал чувствовать себя так, будто для него никакой грозы не существовало. Вскоре перед глазами возникли палатки, около которых отстреливались противники. Пути для отхода оказались окончательно отрезаны после того, как спецназовцы, подошедшие с севера к южной части лагеря, воспользовались тем, что действия оборонявшихся сковывал огонь других групп, и приготовились к атаке. Эвери с Мортоном нашли тёмный участок на левом фланге, куда свет пламени не попадал. Вскоре они заняли там позиции. Лёжа в грязи, Джордж поставил пулемёт на сошки, потом опытный боец выделил ему сектор обстрела, после чего Уильямс дал сигнал к началу штурма. Петти-офицер первого класса пустил подствольную гранату в палатку, рядом с которой ошалевшие враги быстро оборудовали огневую точку из ящиков и мешков, после чего он вместе с МакГиллом, Пирсом и Додсоном пошёл вперёд, стреляя по любому человеку с оружием в руках. Эвери, находившийся в пятнадцати метрах от вражеского порядка, перед тем, как обрушить на боевиков «Серебряного когтя» свинцовый тайфун, успел заметить их растерянность. А потом его выстрелы на секунду слились с раскатом грома, но вскоре грохот M60 всё-таки смог навести ужас на ряды противника. Пули рвали не успевших спрятаться в укрытие от удара с севера людей на части, кровавые брызги же смешались с каплями дождя, делая картину ещё ужаснее. Они вели подавляющий огонь по флангу, пока с центра южную часть лагеря штурмовали Уильямс, Пирс, МакГилл и Додсон. Бойцы группы поддержки щедро тратили боеприпасы, чтобы не дать противнику даже пошевелиться. Эвери палил в них уже как-то буднично, словно он каждый день занимался подобными делами. Но вскоре у него кончилась лента с патронами. — Перезаряжаюсь! — сообщил он, занявшись пулемётом. — Принял! — ответил Мортон. От интенсивной стрельбы из «борова» у Джорджа на время заложило правое ухо, а его плечо оказалось отбито прикладом так хорошо, словно над ним поработал толковый мясник. В принципе, они с Мортоном могли бы расслабиться — сопротивление противника было подавлено, а штурмовая группа, проникнув во вражеский стан, парализовала действия зажатых со всех сторон боевиков. Джордж вставил новую ленту в пулемёт и собрался было возобновить обстрел, но его остановил Мортон, чей голос послышался слева: — Остановись, малыш! Они сдаются. Эвери увидел то, что вражеские бойцы встали с поднятыми вверх руками. Пальба прекратилась, и ушам Джорджа пришлось привыкать к странной тишине. «Они же не роботы, чтобы сражаться до конца под таким плотным огнём», — спокойно подумал пулемётчик, поняв, что он сегодня получил своё боевое крещение. — Не стрелять! Сопротивление подавлено! — сквозь раскаты грома послышался голос Клагетта, вышедшего из темноты. Американские коммандос, оставив дозоры позади, вошли на территорию перевалочной базы, после чего они занялись пленными. Тогда ещё бойцы SEAL не знали того, насколько крупную «дичь» им удалось захватить в целостности и сохранности в ходе рейда: глава доминиканского командования организации «Серебряный коготь» сдался «морским котикам» по собственной воле. Жизнь оказалась для него намного важнее, чем честь мундира. — Если бы они не сдулись, нам бы пришлось выкуривать их ещё минут десять или двадцать А, так, нам только работу облегчили, — говорил Пирс, держа пленных под прицелом XM-177, словно тюремный конвоир. — Курить хочется. Чёрт! — выругался МакГилл. — Даже если бы правила не запрещали, твои сигареты бы промокли. Но ты прав, после такого хочется, как обычно, закурить с облегчением, затянуться поглубже, а потом дунуть во всю глотку. Эвери вместе с Мротоном подошёл к ним. «Не поверю тому, что из наших никто не пострадал. Изуверы в учебке говорили: „Войны без потерь не бывает“. Что ж, всё закончилось. Наверное», — размышлял на ходу о результатах сражения Джордж, который встретил раненого в ногу Уильямса. Стойкой боец, словно не желая покоряться законам природы, превозмогал боль и держался на ногах. Трофейную винтовку он использовал в качестве костыля. «Надеюсь, ему не придётся так ходить весь остаток жизни», — к петти-офицеру первого класса новобранец хорошо относился и не желал Уильямсу ничего плохого. Вот Пирса Эвери бы не отказался увидеть в числе убитых в бою. — Надеюсь, всё обойдётся, сэр. Давайте я вам помогу, — обратился к раненому Джордж. — Пока не надо. Ты справился, да? И показал себя неплохо. Буду надеяться, что это не твоя вонючая пуля сейчас сидит у меня в ноге. — Я вёл огонь по другому участку, сэр. Клагетт слушал доклады, из которых следовало, что американцы убитыми потеряли троих. Бойцов, получивших ранения, оказалось двое. — Вызывайте сюда доминиканцев, и нам нужны медики, — приказал радисту лейтенант-коммандер после оценки ситуации. Однако потом ему предстояло услышать ещё кое-что интересное: — Сэр, разрешите обратиться? — бойцу по фамилии Эддингтон было о чём рассказать командиру, ведь именно его группа заходила с южного направления. — Что у тебя? — По пути сюда мы столкнулись с группой противников. Они выходили из лагеря и шли по тёмным тропам, — далее петти-офицер третьего класса поведал всем о том случае в лесу. — Мы отошли, а они идут сейчас к южному берегу. — С кем мы имеем дело? — с интересом спросил Пирс. — Дружественных нам подразделений здесь нет. Значит, пока сюда не пришли доминиканцы, мы расцениваем каждого человека с оружием на острове как вражеского ублюдка, — ответил Клагетт. — Грейди, доложи и об этом. Пусть сюда прибудут катера и солдаты. Мы не дадим им убежать. Уильямс устало вздохнул, после чего его лицо скривилось. — Пока мы тут трепемся, они уже сбежали. Время потеряно, — сказал он, вытирая грязь с лица. Вряд ли бы такой опытный боец стал бы банально отлынивать от погони без веской на то причины. — Нам их не догнать. — Но кто они такие? Прежде чем броситься за ними, нужно выяснить хоть что-то, — дал ответ вопросом Эвери, которому хотелось сначала разобраться во всем, а уже потом продолжать свой боевой путь. — Хороший вопрос. Даже очень. Когда схватим, тогда и узнаем. «Котики» отправились в погоню, но Джорджа с несколькими бойцами оставили присматривать за ранеными до подхода солдат доминиканской армии.***
Умберто истекал кровью, из-за чего Августина стала ощущать дикую боль иного характера. Наверное, в последний раз она испытывала её тогда, когда Матео распустил свои руки и ноги. В тот момент Монтего попусту не ожидала такой подлости от любимого человека, поэтому девушка не смогла даже сопротивляться. Физическая боль отошла на второй план после того, как душа стала разрываться на части от неописуемого чувства обиды. Один удар от любимого оказался равен сотне выпадов со стороны противника. А Матео бил её остервенело и долго. Сейчас же сердце Августины разрывалось похожим образом, но по другой причине. Мартинес корчился от боли у неё на глазах, а она почти ничем не могла ему помочь, так как бывшие коллеги сейчас вели на них охоту. Сначала Монтего притаилась напротив кладовки в тёмном углу, чтобы защитить Умберто от атаки противника. Они собирались бросить туда гранату, однако «пантера» опередила рослого головореза, резко выбежала из мрака, после чего из итальянской винтовки вырвались сразу несколько пуль, лишившие жизней двоих боевиков. «Не вышло у вас ничего, недоноски!» — Августина решилась броситься на помощь к Митчеллу и Фернанде, но у неё опустел последний магазин. Девушке пришлось решать проблему на ходу: она подобрала помповое ружьё и проверила, сколько в нём оставалось патронов. И хотя духу Европы многозарядные дробовики были чужды, в учебном центре Монтего обучили владению этим сугубо американским видом оружия, что сейчас ей пригодилось. «Четыре выстрела. Потом возьму что-нибудь другое», — подумала «пантера», приготовившись к рывку. В коридоре гремели пистолет и револьвер.***
«Стрельба прекратилась. Значит, империалисты закончили там и могут пойти за нами. Быстрее бы лодка всплыла», — возможная перспектива того, что рейд за «языком» мог превратиться в первый бой новой мировой войны, заставила Артемьева только одним фактом своего существования нервничать настолько сильно, что могло сложиться впечатление, что старшего лейтенанта КГБ заменили на солдата-первогодка из автомобильного взвода. С другой стороны, внутри советского офицера проснулось чувство азарта, отталкивающе привлекательного. «Схватка с подразделением американского спецназа. Разве любой наш командир не ждал чего-то в подобном роде? Нас готовили к полномасштабной войне против блока НАТО, мы рассматривали их солдат как врага номер один. Особенно американцев. Победа над целым отрядом их спецназа, неужели это плохо звучит? Показать им, чего мы стоим? Нет, выбрось вздор из головы. Мы должны уйти отсюда тихо», — потом Василий всё-таки отбросил дурные мысли и стал думать как дипломат, а не офицер разведки морской пехоты. Кубинцы залегли в зарослях перед песчаной полоской побережья, занимаясь наблюдением. — Десять минут до всплытия. Держитесь, осталось немного. Через пять минут лодки должны быть готовы, — скомандовал своим людям Лосано. — Есть. Разведчики заняли позиции для стрельбы в положении лёжа и ждали возможным появления противника. — Они нас не видят, у нас преимущество. Открываем огонь первыми и уходим, — на случай столкновения с «врагом номер один» Рауль разработал очень простой в исполнении план, понятный каждому бойцу. — Старайтесь их только отогнать, а не убить. Только ранить. — Си. Время тянулось мучительно долго, отчего Артемьев начинал нервничать ещё сильнее. А потом показались «янки», однако капитан Лосано не дал подчинённым ему солдатам начать исполнять план: — Они нас не видят, не стрелять. «Хотел бы я, чтобы они пошли в другую сторону. Но нет же! „Ковбои“ идут прямо на нас и неспроста. Мы заняли отличные позиции, однако тут и кроется проблема: враг тоже считает их хорошими, потому начнём проверку именно с них», — Артемьев следил за приближением сил противника и догадывался о том, что должно было произойти дальше. С каждым шагом вражеских спецназовцев напряжение в разы возрастало. Снаружи Василий выглядел, как хладнокровный человек, в которого завернули удава, но внутри он больше походил на гидроэлектростанцию в момент перегрузки. — Осталась минута до отплытия, — шепнул Рауль. — Американос не отойдут. Нужно их оттеснить, — ответил Артемьев, взяв на прицел бойца спецподразделения вооружённых сил США. Рауль разделил своих людей на две части: одни отходили, другие прикрывали. Захваченного в ходе вылазки лидера боевиков погрузили в лодку — он направился в первой партии. Перед тем, как начать отступление, «красные коммандос» открыли ураганный огонь по американцам. Старший лейтенант бил по ним одиночными, стараясь никого не задеть пулей, а только спугнуть их, как детей. «Империалистов оказалось больше, чем я думал. Твою мать! С такими силами у америкосов появится решительность», — численность бойцов противника показалась советскому офицеру внушительной. — «Нас меньше!». Для задержки преследователей кубинцы пустили в ход ручные гранаты и дымовые шашки, первая половина которых затуманила обзор «морским котикам», а вторая закрыла берег. После они дали длинный залп и всех имевшихся в наличии стволом, Артемьев расстрелял в пустоту весь магазин. — Лодки готовы! — Уходим, быстро! Субмарина ждать не станет! Времени мало! — кричал Лосано. Василий, вскочив на ноги, не стал перезаряжать автомат и побежал к берегу под прикрытием дыма с темнотой. — Энергичнее товарищи, иначе вы тут останетесь! Артемьев на бегу прыгнул в лодку. Через несколько секунд офицер Первого главного управление КГБ приземлился на неё, задев одного кубинца, из-за чего тот чуть не упал в воду. — Вперёд, вперёд, быстрее! — Враг на берегу! «Осталась ещё сноровка для таких дел! Хорошую форму нужно держать, пока можно!» — пронеслось в голове у Артемьева в тот момент, когда с правого борта застучал по американцам АКМ. Лодки быстро оторвались от острова, устремившись ко всплывшей субмарине, к которой уже приблизилась первая часть отряда специального назначения. «Фух, успели!» — старший лейтенант был рад тому, что ему удалось вовремя добраться до берега. Опоздай он туда, то его положение стало бы незавидным: кубинская подлодка, погрузилась бы под воду, чтобы незаметно уйти в Гавану, бросив людей на острове в том случае, если бы важный объект уже находился внутри неё, а спецназовцы на Саоне не смогли отплыть в течение нескольких минут. Секретность оставалась для моряков в приоритете. «Меня бы взяли в плен, советское правительство бы никого не признало. В общем, я стал бы ненужным человеком», — задумался Василий. Они стремительно быстро приближались к цели, от которой их отделяли какие-нибудь две минуты пути. — Катера подплывают с двух сторон! — сообщил кубинец, ранее стрелявший по преследователям на размытой полоске берега. Советский разведчик увидел вдали маленькие огни небольших катеров, следовавших в сторону острова. «Сколько? Думаю, метров девятьсот», — определил на глаз расстояние до доминиканских судов Артемьев. За точность он не ручался. — Быстрее! — Кажется, они разворачиваются, товарищ капитан! — Си, — согласился с кубинским солдатом сотрудник КГБ, заметив то, как катера вдалеке сменили направление. — Погасили бы огни, и мы бы их не заметили. — Это точно. Вторая часть отряда достигла цели, после чего матросы помогли её бойцам понять на борт. Вскоре старший лейтенант ступил на железный корпус дизельной субмарины. — Они нас видят! — Давайте внутрь, живо, вашу мать! Затем разведчики с членами экипажа быстро спустились вниз в тот момент, когда подлодка сдвинулась с места. — Задраить люки! — последовала команда от вахтенного офицера. — Есть задраить люки! — моряки-подводники принялись выполнять приказ старшего по званию и вскоре доложили о выполнении. — Погружение, глубина — сто метров! — послышался голос капитана, но его самого Василий не увидел. — Есть. Лодка начала погружение, а советский «пассажир» в очередной раз ощутил весь процесс на себе, следя в торпедный отсек за остальными спецназовцами. Рейд выдался таким захватывающим, что у его участников кровь застыла в жилах на фоне того, как их сердца забились с очень высокой скоростью, отчего могло показаться, будто они могли выпрыгнуть из груди в любой момент. «Успели. Вряд ли те катера оборудованы средствами гидролокации и прочей морской всячиной для поисков „подводных пиратов“. Да! В конце концов, моя командировка закончилась!» — возрадовался Артемьев. — Он придёт в себя через час, наверное, — сказал, отходя от переживаний, Лосано. — Если что, то с ним потолкуют уже в Гаване. — Си, уже в Гаване, — задумчиво ответил старший лейтенант, снявший промокшую насквозь маскировочную накидку. — У вас остались неоконченные дела в Доминикане? — Вроде того. «Мы получили своё, они тоже не остались с пустыми руками. Нехорошо, конечно, уходить, не попрощавшись, но что поделаешь? Приказ есть приказ и обсуждению он не подлежит. Надеюсь, у Митча с Фернандой всё получится. Они вроде неплохие люди. Вряд ли мы больше встретимся», — Василий отчасти жалел о том, что ему не удалось встретиться с недавними союзниками. Мысленно он пожелал им всего самого наилучшего.***
Регуло понял, что остался один. Большинство его людей погибли, а оставшиеся в живых дежурили у дороги и на берегу, чтобы не допустить встречи с новым пополнением. Поэтому уверенный лично в себе Регуло решился в одиночку одолеть всех врагов. Фернанду за цель он не считал, у американца должны были кончиться патроны. «Бояться нужно мерзкой предательницы. Она многих стоит», — командир подпольной ячейки опасался внезапного появления Августины. Но начать испанец решил с лёгкого и направился к укромной комнате.***
Жименес видел то, как к вилле начали стягиваться крупные силы, которые без труда преодолевали сопротивление малочисленных боевиков, дежуривших у дороги. Их фигуры таяли одна за другой с рекордной скоростью. — Уезжаем, они идут к холму, — холодно сказал водителю глава отдела внутренней безопасности после возвращения в фургон. — Но мы же бросим наших людей! — выразил возмущение боец, ранее руководивший штурмом виллы. Теперь он сидел в грузовом отсеке вместе с ранеными. — Они сражаются до конца и ждут нашей помощи! — Им уже не помочь. А нас могут схватить. Водитель подчинился. «Остаётся только молиться, чтобы перебежчики были мертвы, а записи допросов вместе с американцем и доминиканцами уничтожены», — бесстрастно подумал Жименес, догадываясь о последствиях, которые могли его ждать, окажись Августина Монтего и Умберто Мартинес потом живы. Надежда на лучшее удерживала главу отдела внутренней безопасности 66-го батальона на месте. Крупный провал ему бы никто не простил, и наказание не заставило бы себя долго ждать.***
Сначала магазин опустел у Фернанды, потом уже боеприпасы кончились у Митчелла, которого раздавило чувство отчаяния. Теперь американец уже не мог защитить Вергару от смерти. В их комнате было полно магазинов к штурмовым винтовкам и пистолетам-пулемётам, разобранных охраной при нападении, но для револьвера там ничего не нашлось. «Какой толк от горы пуль, когда нет оружия под рукой?! Уж если кому из нас двоих умирать, так это мне, а не фиалке», — Митчелл готовился к смерти, не веря тому, что их ещё могла спасти Августина. Хэллоуэй не знал о том, сколько врагов притаилось за стеной, и не решался на вылазку за трофеем. «Ни Васкеса, никого вообще. Прощайте! Все труды пропали даром», — подумал Митчелл, раздавленный обидой. Правда, потом на улицы послышалось шипение автомобильных шин по мокрому асфальту, потом застучало оружие. — Помощь пришла, Габриэль нас не бросил! — радостно воскликнула Фернанда, бросившись в объятия к Митчеллу. — Да, не бросил, чёрт возьми! — удивлённо ответил агент ЦРУ, не веря своим ушам. — Неужели мы сможем уйти отсюда живыми? — А ты сомневался? Однако шаги в коридоре не дали Митчеллу обрести веру в спасение. Когда перед входом в комнату возникла тёмная фигура человека, чьё лицо скрывала чёрная маска, делавшая его похожим на ночное чудовище, сотрудник ЦРУ закрыл собой Фернанду, а потом крепко прижал её к себе в последний раз. По крайней мере, он так думал. Хэллоуэй не считал себя хорошим человеком, и был готов распрощаться с жизнью. Между собственным спасением и жизнью Фернанды американец осознанно выбрал второе. — Живи достойно, — коротко сказал ей американец, сдерживая слёзы. Сквозь одежду он ощутил жар её тела. «Я не жилец. Помощь хоть подошла, люди Васкеса найдут плёнку, но мы уже умрём к тому времени. Боже, будь у нас хотя бы минут пять… тогда мы бы получили шанс», — с чувством досады думал Митчелл, готовившийся умереть. Дождь продолжал лить, ударил гром, и мир, как могло показаться на мгновение, застыл на месте. Хэллоуэй поцеловал Фернанду в лоб, а потом стукнул, взорвав слабую тишину, дробовик, после чего Митч вздрогнул. — Мерзкая сволочь, — выдавил из себя последние слова Регуло, упав на пол. «Девица всё-таки нас выручила! Повезло нам, чертовски сильно, твою мать!» — Митчелл понял, что Августине удалось вовремя прийти к ним на помощь, раз противник упал замертво, не успев убить их. — Вы в порядке? — спросила из коридора Монтего, появившаяся перед входом. — Си, — тяжело ответил Митчелл, который лишь с облегчением вздохнул. После того, как внутри него погас пожар из разнообразных эмоций, агент ЦРУ почувствовал сильную усталость. — Мне явно нужен отдых. — Грациас! Мы тебе должны, Августина! — Фернанда радостно обняла испанскую спасительницу. — Ещё немного и… — Умберто ранен. — Идём к нему. Ты слышишь? — во дворе несколько раз ударил автомат. — Помощь подошла! Они быстро добежали до раненого. — Национальный департамент расследований, всем бросить оружие! Мы откроем огонь по любому, кто не выполнит нашу команду! — перед началом зачистки дома руководитель атаки решил сделать предупреждение для того, чтобы уведомить группу уцелевших о своём намерении войти внутрь и склонить врага к бескровной сдаче. Митчелл обратил внимание на то, что человек, руководивший штурмом, говорил по-испански с ярко выраженным американским акцентом, даже не пытаясь его замаскировать. — Мы в кладовке, не стреляйте! — ответила метиска. — Нужен врач, у нас раненый! — Бросьте оружие. Сейчас рефлексы решают слишком много, — сказал Митч, чьи слова заставили перебежчиков избавиться от дробовика и пистолета-пулемёта. Вскоре по коридору пробежал луч света, исходивший от ручного фонарика. Затем там показались солдаты в полной боевой выкладке с американским оружием в руках. «Армия США», — Хэллоуэй, когда кладовку осветили военные, заметил интересную надпись на кителе у одного из «сотрудников департамента». — Нам нужен медик, здесь раненый, которому нужна помощь! — нервно сказала Августина. — Сейчас мы вынесем его из дома в машину. Идёт зачистка, — пояснил штаб-сержант, который командовал штурмовой группой. — Тогда я пойду с вами! — Фернанда, где остальные? — внезапно послышался голос Габриэля, чья фигура с зонтом в руках буквально из пустоты за спинами солдат. — Сеньор Васкес… — Они мертвы, — ответил, оборвав девушку Хэллоуэй. Он прекрасно понимал, что Вергаре было бы слишком тяжело сообщить о гибели своих коллег. — Кроме нас тут никого. Начальник вышел в коридор и пропал из виду. Через секунду Митч с Фернандой поняли истинную причину того, почему Васкес ненадолго покинул их: латиноамериканец не хотел, чтобы кто-то мог увидеть его ярость. Доминиканец сильно ударил по стене перед тем, как вернуться. — Я знал каждого из них и лично отбирал их для задания, — с болью в голосе сказал Габриэль, давший солдатам вынести раненого. Монтего последовала за ним. — Записи допроса у вас? — Си. Мне нужен фонарик, — ответила Вергара, занявшись поисками под диваном. — Надеюсь оно того стоило. Ладно, верните сюда перебежчиков, — Васкес обуздал свои эмоции и начал мыслить трезво. — Или сначала пусть сначала им окажут первую помощь, а потом вернут. — Зачем? — Есть одна идея. Инсценировку никто не отменял. «Дело сделано», — довольно подумал Митчелл, поцеловав Фернанду в губы.