Мой ненавистный босс

      Если быть до конца откровенной, я слукавила перед мистером Ли, показав ему расписание поручений недельной давности. Я специально сохранила его для особого случая. Например, такого, как ткнуть в него носом господина Квона и выпросить, наконец, полагающийся мне по контракту отпуск. Просто в тот момент так уж сложились обстоятельства, и моя меркантильность сыграла мне на руку. Не то, чтобы мне был противен мистер Ли, даже наоборот, он был завидной партией: хорош собой, благовоспитан, самодостаточен. Но был у него и ряд отрицательных качеств, таких как: нарциссизм, эгоизм и мотовство. Самый же главный его недостаток звался «похотливость». Он не пропускал ни одной юбки и менял своих пассий чаще, чем галстуки. В офисе ходили слухи о его недюжих мужских способностях и чрезмерной половой активности. Что-то мне не очень хотелось попасть в их хроники. Как говорится: было бы желание…       Поэтому свободный вечер пятницы я посвятила шопингу. Я ненавижу ходить за покупками, в отличие от остальных 99% женского населения планеты, но положение обязывает. Строгий дресс-код корпорации «Квон и Сон» диктует собственные правила внешней обёртки, ввиду чего приходится тщательно подбирать элементы гардероба и мало-мальски соответствовать их требованиям. Несколько пар колготок, чулок, новые туфли (на этот раз невысокий каблук — от шпилек в конце дня ноги просто отстёгиваются), чёрное платье в крупный горох с запáхом (уж больно хорошо оно сидело на манекене) и два комплекта нижнего белья: чёрный атлас и белое кружево.       Добравшись до своей съёмной квартиры на такси, я разложила покупки и начала предаваться всем прелестям отдыха одинокой женщины. Я вовсе не кошатница, нет. Животных в этом доме запрещено держать. У меня даже имеется целых две подруги, но одна из них семейная до мозга костей, а вторая неукротимая искательница приключений на пятую точку, потому в пятничный вечер первая готовит ужин благоверному и сопливым плодам их любви, а последняя скорее всего клубится в поисках очередного толстосума-содержателя. Вспомнив о подаренной мне Сын Хёном бутылочке «Merlot», я благополучно распила её в одиночку, насладившись питким и слегка вяжущим язык букетом.       Проснулась я от боли в шее, которая жутко затекла от того, что я уснула на диване прямо перед телевизором, работающим аж со вчерашнего вечера. Поморщившись, я вырубила звук, который больно отдавался эхом в хмельной голове, точно молоток, стучащий по наковальне. Потерев виски в надежде снять опоясывающие череп спазмы, я прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной. Ну что за чёрт? Из-за двери донеслись чьи-то раздражающие голоса. Глянув на кухонный таймер (в этом вся прелесть квартир-студий: никуда не нужно выходить, чтобы оказаться в той или иной зоне), я уяснила, что уже 11:17 субботнего дня и шуметь можно в полную силу. Кое-как собравшись с духом, я соскребла себя с поверхности дивана и поплелась посмотреть, что же там творится.       Сдвигаю завесу с дверного глазка — ничего не видать, какое-то непонятное движение туда-сюда. Приоткрываю дверь и наблюдаю грузчиков, снующих в обоих направлениях. Весь этаж заставлен мебелью, обёрнутой в упаковочный пузырчатый целлофан. Кто-то переезжает. Мимо проносится чей-то маленький шкет и с любопытством задерживает на мне взгляд. Я хмурюсь, закрываю дверь и больше не высовываю носа. Значит, это надолго. Грёбаный шум на весь оставшийся день.       Тащу свой зад в ванную и с ужасом гляжусь в отражение: глаза кошмарно опухли и превратились в две щёлочки, как у азиатки, что отнюдь не является свойственным для европейки, вроде меня. Цвет лица какой-то бледно-зелёный, во рту же привкус, будто кошки насрали. Я думала, что от благороднейшего и признанного во всём мире напитка такого не случится. Как же жестоко я ошибалась. Ну здравствуй, похмелье…       Тщательно чищу зубы, использую термоядерный ополаскиватель. Принимаю душ с самым пахучим из имеющихся гелей, дабы смыть с себя пары́ алкоголя, выветривающегося через кожные покровы. Наспех сушу своё боб-каре и обрызгиваю себя «La Vie Est Belle», покуда в носу не начинает свербить. Если останусь с этими новосёлами, нервный срыв мне обеспечен. Решаю пройтись по магазинам и пополнить запасы еды в холодильнике. Всё лучше, чем сидеть дома и слушать нескончаемую возню за стенкой. Одеваюсь как можно незаметней: джинсы, любимая туника с глупым рисунком, размера на два больше меня, кеды и очки-мухи, закрывающие добрую треть лица. Хватаю в прихожей сумочку, ключи и осторожно выглядываю за дверь: тихо. Наверное, у грузчиков перекур. Поворачиваю ключ на два оборота в нижнем замке и на один оборот в верхнем. Направляюсь к лифту и вздрагиваю от неожиданности: на площадке смолит тот самый кадр.       — Напугал? — одна из его широких бровей взлетает вверх и изгибается дугой. В уголках глаз насмешливые морщинки. По солнечному сплетению прокатывается бархат его низкого голоса и тонет где-то в глубине живота.       — Н-нет, я… просто… внезапно…       — Приношу извинения за свою внезапность, — он перекладывает сигарету в левую руку, зажимает её меж указательным и средним пальцами, а правую протягивает мне. — Я ваш сосед по секции. Чхвэ Сын Хён. Столько раз пересекались, а познакомиться так и не представилось случая.       — Хо, — пожимаю его руку, едва коснувшись пальцев, чтобы не показаться… Просто, чтобы не показаться. — Хо Яна. Имя нестандартное, сложно запоминается, поэтому просто Хо.       — Очень приятно, «просто Хо», — сощурив глаза, он делает затяжку, глядя аккурат в стёкла моих мух. Он что, насквозь меня видит? Мне бы обойти его, да он стоит прямо на пути к лифту. Молчание затягивается.       — Кажется, кто-то переезжает. Я слышала шум и видела рабочих из погрузочной службы, — обвожу рукой уставленный разнообразными предметами интерьера секционный холл в доказательство к сказанному. Что это… стулья?       — Верно подмечено, — странный сосед коротко указывает на меня пальцем, подтверждающе кивает и тушит догоревший окурок о пепельницу на подоконнике. — Это ко мне.       — О.., — запинаясь, тушуюсь. Благо не наговорила лишнего, иначе попала бы в неловкое положение.       — У неё свои соображения насчёт дизайна. Но с отсутствием вкуса я готов бороться вечно. Вот, к примеру, что вы думаете об этом стуле? — новый знакомый берёт за спинку классическое офисное кресло с подлокотниками, которых на каждом шагу завались, и подкатывает его ко мне. — Присядьте.       — Вы уверены, что это удобно? Вещь ведь не моя.., — на пару секунд в моей голове проносится: «А не вальты ли гуляют у этого парня?». Чувствуя себя неловко до кончиков ногтей, молча усаживаюсь под психологическим давлением собеседника.       — Ну? Что скажете? — он отошёл на пару шагов и принял такую задумчивую позу, пребывая в которой люди обычно рассматривают экспонаты в музее. — Какие ощущения вы испытываете? Смелее.       — Я… чувствую, что… сижу на стуле, — неуверенно отвечаю, скорчив наивную рожицу. Я же правильно ответила? Уже поставьте мне зачёт и не мучьте.       — Именно. Вы ничего не чувствуете, потому что эта вещь лишена индивидуальности, — чудаковатый экземпляр принялся шагать от стенки к стенке, начитывая мне свою лекцию. — Вы теряетесь в ней, не ощущаете личностной уникальности и значимости в этой Вселенной, потому что этот стул выполняет исключительно своё непосредственное предназначение.       — Простите, вы… дизайнер? Тесно связаны с искусством? — сарказмирую в его адрес, не сумев сдержать язвительной улыбки. Ситуация складывается довольно комичная.       — Нет, я просто коллекционер, — он улыбается мне в ответ, не распознав моей издёвки, или же умело это маскируя. — А теперь, что вы скажете, попробовав вот этот стул. Это «лофт», — он берёт меня за руку, точно кавалер из позапрошлого века, и поддерживая у локтя, помогает пересесть.       — Хм, учитывая только что полученные знания.., — притираюсь задницей к сидению и откидываюсь на спинку. Склоняю голову, прислушиваясь к своим бредовым мыслям. — … могу сказать, что у этого стула есть «душа». Мне кажется, что он вполне может являться частью какой-то истории. Я бы не хотела заниматься в нём чем-то обыденным. Знаете, захотелось взять какой-нибудь викторианский роман и прочесть его в один присест.       — Вы прекрасный слушатель, поскольку уловили саму суть. Я ведь и хотел всем этим сказать, что даже предметы не бездушны.., — его философствования прервал топот маленьких ножек и крик того самого мальчугана, которого я видела возле своей двери. Сопляк нацепил на себя кусок целлофана, очевидно, представляя, что это плащ супергероя и надвигался прямиком на нас, выставив руку вперёд.       — Ён Чжун, прекращай носиться. Твоя мама огорчится, если нам поступят жалобы от соседей, — любитель стульев присел на корточки до уровня малыша и развернул его ко мне, удерживая за пухлые ручки, — Поздоровайся с нашей новой знакомой Хо.       Малыш засмущался и отрицательно покачал головой, цепляясь за папину рубашку крохотными детскими пальчиками.       — Обычно он не такой стеснительный. Просто вы ему понравились. А когда юному джентльмену нравится леди старше него, он само собой стесняется подойти первым, — Сын Хён заговорщески улыбнулся, подначивая ребетёнка поступить вопреки сказанным им постыдным словам.       — Пьиветь, я Ён Чжун, — мелкий протопал до меня своими маленькими ножками с ямочками на коленках, которых не позволяла покрыть длина шорт. — Ты та тётя из 8-8-7, — он выставил передо мной две ладошки и загнул три пальчика на левой ручонке, показывая «7». Затем он подался вперёд и сморщился. — От тебя пахнеть, как от дяди Чхвэ по утрам.       На этой минуте, кусочек паззла, так благоприятно складывавшегося в моей голове, вдруг встал не на своё место. Выходит, загадочный ценитель искусства ему вовсе не папа, а дядя. Взял на воспитание чужого ребёнка? Смельчак. Судя по тому, что малóй спалил мой перегар, значит, дядя Чхвэ слаб на это дело. Я покраснела донельзя и рассмеялась, стараясь скрыть ёбаный стыд. Тем более, я так надралась впервые в жизни, сделайте мне скидку.       — Устами младенца глаголит истина, — очевидно, что коллекционеру было так же совестно, как и мне. — Сдаётся мне, что в ближайшее время я узнаю о себе ещё много нового. Это мой любимый и единственный племяшка. Он вместе с моей старшей сестрой приехал проследить за мной.       Вот тебе и новый поворот. Сестра и племянник. «Проследить»… Значит, у этого обаятельного болтуна действительно есть проблемы с чрезмерным употреблением того… с чего его так космически уносит.       — Что ж.., — встаю с чудесного лофт-стула и оглядываюсь на спиногрыза, который теперь возомнил себя спутником, облетающим планету с неправдоподобно высокой скоростью. — Мне уже пора идти. Приятно было побеседовать, — растягиваю губы в улыбке, лишь бы не показаться невежливой.       — Надеюсь, что не произвёл на вас дурного впечатления. Мы настроены на дружелюбное сосуществование, да Ён Чжун? — большой дядя сунул руки в карманы брюк и с бесконечной любовью и одновременно грустью в глазах залюбовался малолетним пездюком со встроенным моторчиком. Тот, в свою очередь, кивнул и заорал «Дадададада!», скончания которому не было.       В мою голову словно вонзили топор, который расколол её на две части, точно грецкий орех. Боль запульсировала в правом полушарии. Я поспешила к лифту и нажала на кнопку вызова. Не успели створки разомкнуться, как я распознала уже знакомый бархатистый тембр:       — Заходите как-нибудь в гости.       — Обязательно, — как можно тактичнее ответила я и почувствовала, наконец, облегчение, когда кабина тронулась вниз. Конечно я не приду к ним в гости. Я не хочу ни с кем сближаться. Более того, я сыта по горло своими собственными проблемами.       Пройдясь по магазинам в надежде отделаться от дышащей в затылок депрессии, я накупила чересчур много вредностей. Боюсь, что придётся активировать свой запылившийся фитнес абонемент. Занятия я забросила где-то полгода назад. А зря. Мне так нравился тамошний тренер по аэробике. Такой солнечный человек. Как же его звали?..