Мой ненавистный босс

      Кто-нибудь, объясните мне, зачем я выбросила деньги на ветер? Как-будто у меня их жопой ешь. Рекламной заманиловки «АКЦИЯ НА ГОВЯЖЬЮ ВЫРЕЗКУ» должно быть катастрофически недостаточно, чтобы решиться на столь абсурдную покупку. Тем более, при том определяющем условии, что я абсолютно не умею готовить. Заварить пакетик чая? Это вам как за здрасьте! Залить кипятком рамен? Как два пальца об асфальт! Яичницу пожарить? Здесь уже, конечно, требуется больше телодвижений, но на ней, собственно, и заканчиваются мои кулинарные навыки. Возможно, в тот момент, моё сознание было помутнено некоей идеей фикс, и вся окружающая действительность покосилась куда-то набекрень. Такое в принципе частенько происходит, в особенности у взбалмошных дамочек вроде меня. Однако, делать нечего, из этого куска мяса следовало чего-нибудь приготовить.       Полистав поваренную книгу, я остановилась на пулькоги* (блюдо корейской кухни). Нарезав говядину аккуратными кусочками, я отправила её киснуть в грушевом маринаде, параллельно занявшись овощами. Первая порция обжарки сразу же полетела в ведро, ибо я не уследила и всё к чертям собачьим пригорело. Пораскрывав настежь окна, чтобы избавиться от режущего глаза едкого дыма, я было уже опустила руки, но не тут-то было! Хо так легко не сдаётся! Тем более, что чеснока, лука и красного перца у меня завались. Только я очистила очередную луковую головку от шелухи, как в дверь позвонили. Это ещё что, на хер, за полтергейстовы проделки? Я никого не жду.       Обтерев мокрые от воды руки о передник, я неуверенно дошагала до прихожей и, затаив дыхание, посмотрела в глазок. По ту сторону подъездно-коридорной реальности стоял он. Нет, не призрак. А самый что ни на есть реалистичный, из плоти и крови, благовидный сосед из квартиры номер 888. Чего это он вдруг без приглашения? Блин, наверное, его побеспокоил запах гари, и он пришёл перетереть на эту тему. Божечки-кошечки, нарываться на скандал мне хочется меньше всего…       Я щёлкнула замком и открыла дверь с заранее извиняющимся видом с щепоткой удивления в довесок.       — Сын Хён?..       — Яна, — игриво пробасил не призрак, но человек.       — Что-нибудь случилось?       — Я думал, это у тебя что-то случилось, — его брови-мохнатые гусеницы поползли вверх. — «Благоухает» палёным на весь этаж. Ты террористка-поджигательница или я не всё о тебе не знаю?       — Ну, вообщем… это была неудачная попытка приготовить ужин. Знала ведь, что ничего доброго из этой затеи не получится. Я как раз проветриваю. Пожалуйста, дайте мне немного времени, чтобы…       — Если дама не возражает, предлагаю перейти на «ты», — престранный ачжощщи сунул мне в руки запечатанную бутылку вина, которую всё это время прятал за спиной, и перешагнул через порог. — Как раз для подобных чрезвычайностей, существует вот эта незаменимая в хозяйстве штуковина. Советую от случая к случаю пользоваться, — соседушка одним грациозным движением пальца нажал на кнопку над плитой и в кухонной зоне послышалось размеренное гудение вытяжки.       — Ой. Я напрочь забыла о её наличии, — моя неосведомлённость в этой исключительно женской области повергла меня в глобальное смущение. — Я… сильно подпортила тебе планы на вечер?       — Отнюдь. Я как-раз намеревался наладить с тобой дружественные контакты, и даже заготовил средство, — Сын Хён кивнул на божественный нектар у меня в руках, — … но слишком надолго затянул это дело, просомневался, и вот к чему мы приехали. Всё беды от неуверенности и от нашего страха получить отказ. Люди боятся собственных фантазий, нежели действительности.       — Кажись, я читала о таком в книжках по психологии, — я склонила голову, пропитываясь симпатией к этому полубезумцу-полумудрецу. — Дай угадаю: ты журналист? М-нет… писатель? Погоди, ты… независимый корреспондент, который иногда пишет для дизайнерских изданий?       — Ни разу не угадала. Интуиция у тебя инвалидка. Хромает на обе ноги. Ммм, пулькоги? — неизвестной профессии гость иронично глянул на разворот кулинарии с закладкой на потерпевшем фиаско блюде. Что мне импонировало в нём, так это то, что вместе с улыбкой, гуляющей на его чувственных губах, улыбались одновременно и глаза. От этого у него была этакая внешность змея-искусителя. — Я актёр. Снимай передник, женщина, готовить мясо — исключительно мужская привилегия.       — Э?.. Повремени переводить тему. Ты это серьёзно? — я раскрыла рот от неожиданности, причём от обеих услышанных новостей. Во-первых, мой сосед — актёр. Все слышали? Во-вторых, этот обаятельнейший персонаж планирует заняться приготовлением пулькоги на моей кухоньке! Меня точно не снимают скрытой камерой?       — Юмор явно не моя стезя, мадемуазель. Я скорее по части драм и триллеров. Поэтому абсолютно прямо можешь воспринимать то, что я вещаю, без какого-либо подтекста или междустрочья, — Сын Хён не глядя на моё по-фанатски раболепствующее выражение лица протянул руку за передником, продолжая внимательно изучать рецепт.       — Вообще-то.., — я послушно отдала то, что он меня требовали. — … я усомнилась не в том, что ты в самом деле актёрствуешь, а в том, что ты по-настоящему хорош в готовке, — выкрутилась я, с три короба наврав.       — Вообще-то.., — он перенял мою манеру разговора, слицедействовав меня, и завязал передник сзади, — … я и не утверждал, что я в этом спец. Поэтому, смею полагать, что сегодня мы одновременно дебютируем на кулинарном поприще.       Чхвэ-щи закатал рукава джемпера и показал мне, как нужно резать лук, чтобы не плакать, предварительно смочив нож под струёй холодной воды. На мой взгляд, это умение не очень работало, потому как на его густых чёрных ресницах всё равно поблёскивали слезинки. Ну и общий портрет довершали раскрасневшиеся жилы на белках глаз. Моё сердечко так и сжималось от сочувствия. Я распечатала бутылочку красного «Cabernet Sauvignon» и разлила его по бокалам. Сын Хён к спиртному не притронулся. После того, как овощи были на славу обжарены, в сковороду были отправлены кусочки замаринованной говядины вместе со всеми имеющимися у меня в доме острыми специями, и залиты сверху этим самым бокалом вина.       — Говядина — она такая, чем дольше томится, тем нежнее, поэтому давай-ка поставим на час, а там видно будет, — шеф-повар вывел на таймере необходимое время, ополоснул руки в раковине (я подметила, что пальцы у него необычайно изящные и музыкальные) и пошёл исследовать мою квартиру, точно музейный зал.       Бросившись накрывать аперитив для гостя из всего того разнообразия, кое-имелось в моём холодильнике, я, как бы невзначай, поинтересовалась, почему он не пригубил ни глоточка. Он объяснил своё поведение тем, что у него «не сложились отношения с алкоголем». Ещё буквально недавно он был набирающим обороты в телевизионной среде актёром, но в силу непреодолимых обстоятельств стал частенько прикладываться к бутылке. В связи с этим, агентство, продвигающее его, приостановило контракт и теперь он, что называется, находился в свободном плавании.       — Поэтому к тебе переехала сестра? Следить, чтобы ты не сорвался? — я налила для Сын Хёна пиво и выставила на обеденный столик панчхан* (корейские закуски), живописно засервировав это дело чоккарак* (корейские палочки для еды).       — Отчасти, — внимание Чхвэ переключилось на футуристическую абстракцию, висящую на стене в гостиной. (Честно говоря, не люблю я подобное направление в искусстве, не понимаю всей этой мазни. Однако, она довольно-таки удачно вписывалась в интерьер, да и шла в одном комплекте со съёмным жильём). Вынув из потайного нагрудного кармана джемпера узенькие очки-половинки, Сын Хён нацепил их на нос, будто профессор какой, и принялся пристально изучать холст. — У нас с Хё Ён есть общий бизнес, который и является нынешним источником дохода. Похоже, что сестричка засомневалась во мне, как в соучредителе.       — А можно обнаглеть в корень и спросить тебя, что всё-таки послужило причиной твоего… ну… душевного дисбаланса? — я закинулась кимчи* (блюдо корейской кухни), жестом призывая соседа оттрапезничать вместе со мной.       — Причиной моего алкоголизма, ты хотела сказать? Естественно, дама сердца, — Сын Хён ещё нескоро отвлёкся от пачкотни неизвестного художника. Выбрав, наконец, яство по нраву, он завернул его в кунжутный лист, обмакнул в соус и эстетично прожевал. — Я не возражаю, если ты попробуешь то, что я принёс. Это дружеский презент. Сделай одолжение и не ставь меня в неловкое положение, иначе я расценю это как неуважение. О, рифма!       Я впервые ощутила вкус Каберне на языке. Он был… ПЬЯНЯЩИМ. Оставив общие фразы позади, я скоро выведала у Чхвэ подробности его личной трагедии. Оказалось, что он тяжело переживал разрыв с девушкой, которая, казалось, была той самой, предназначенной ему судьбой. После обоюдных измен их союз покатился в тартарары, и Сын Хён принялся топить горе в вине, забив на карьеру.       — Поначалу я истязал себя, занимался самобичеванием. Но как бы я не желал смерти, жизнь сама подсказывала мне, что ещё не время. В конце концов, в голове что-то щёлкнуло и — БЭМ! — я вырвал её из своего сердца. Я даю себе отчёт в том, что сам немало дров наломал, но страдания не могут длиться вечно. Даже у душевной боли есть свой логический конец, — расположенный к интимной беседе Чхвэ, как мне ощущалось, говорил правду. Надо обладать немалой долей мужества, чтобы открыться вот так почти незнакомому человеку. Видимо, у него накопилось, поэтому я выслушала его, соблюдая нейтралитет и не принимая ни чью сторону. — Ну, а теперь твоя очередь.       — А? Что? Какая ещё очередь? — я присосалась к бокалу вина, невинно хлопая ресницами, и не заметила, как вяжущий язык терпкий напиток вмиг улетучился.       — Давай играть по чесноку, на равных. Я только что признался тебе во всех своих прегрешениях. Не поверю, что у такой занятной особы нет никаких скелетов в шкафу, — его явно веселило предвкушение копания в моём нижнем белье. — Come on! Для дачи показаний в деле о сердечных драмах вызывается потерпевшая Хо. Просим! — этот дурачина зааплодировал мне, и я почувствовала, наверное, тот же страх, какой испытывает артист, выходя на сцену.       — Ну.., — я неуверенно поворошила волосы. — В моей жизни не было чего-то прямо такого из ряда вон выходящего. Парень… был, — я ощутила, как в пустой грудной клетке всколыхнулся мутный осадок давно минувшей грусти. — Мы познакомились, когда ещё были студентами. Я была выпускницей, он первокурсником. Между нами вспыхнули чувства и всё такое. Стали встречаться, потом жить вместе. После окончания универа я с головой окунулась в работу и впервые познала все её «прелести». Я трудилась, как проклятая, чтобы нам было что есть и где ночевать. Я не попрекала его тем, что он нигде не подрабатывал, наоборот, я хотела, чтобы он как следует выучился. Но в итоге всё обернулось тем, что.., — я взялась за бутыль с винишком и повторила себе порцию, — … я перестала его устраивать. Мы виделись только по утрам да поздними вечерами, когда я возвращалась с работы, а он с очередной гулянки. Он ставил мне в укор, что я «ничего не делаю, чтобы разжечь огонь в наших отношениях». Сил на секс у меня и правда не было. И в один прекрасный день, я узнала, что у него есть другая, — я выдержала паузу, чтобы проверить насколько мне удалось произвести впечатление на Сын Хёна. Он не смеялся, как и его глаза. — Я отпустила его, не борясь. Я может быть не права, но я не вижу смысла удерживать человека, который больше не любит. Да, мне было хреново, обидно, но я ни разу этого не показала. Из чего он сделал вывод, что я сука бесчувственная, — я хмыкнула и прикончила второй бокал. — Однажды я увидела их вместе в торговом центре. Он сделал вид, что не знает меня.       — Да мы с тобой фактически каст одной и той же романтической дорамы. Как, думаешь, она бы называлась? «Разбитые сердца»? — Чхвэ начертил в воздухе заглавие. — Нет, «Сопливая любовь». Звучит?       Я рассмеялась, подливая соседу пива, поскольку нехорошо, когда стакан гостя пустует. Не забыв и о себе, я наполнила бокал Совиньоном на два пальца по третьему заходу.       — Ещё как звучит! А у нас главные роли?       — У меня точно — да. У тебя… не уверен. Ты сыровата для ТВ-шоу, — негодяй по-режиссёрски откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди, сотрясая атмосферу болтанием своей огромной лапы, облачённой в остроносый ботинок.       — О, мсье режиссёр, в таком случае я предлагаю тост. За дорамы с хорошим концом!       Мы звякнули стеклом и осушили напитки до дна.       — Думается мне, что пулькоги пора бы проверить. Уж больно аромат «безобразный». В смысле грандиозный. Поглядим, справедливы ли были твои упрёки в мой адрес, — Сын Хён проследовал в кухню, поднял крышку и зачерпнул лопаточкой частицу своего «шыдевра», констатировав при этом, что пулькоги готов.       Я уже порядком захмелевшая никак не могла перестать хвалить Чхвэ за его кулинарный талант. Слово «вкусно» сорвалось с моих губ никак не менее сотни раз. Пулькоги получилось отменным, мясо сочным и нежным, а соус ароматным. Мы наслаждались каждым кусочком, набивая наши проголодавшиеся животы. Я взяла с моего замечательного соседа обещание, чтобы мы время от времени вот так встречались в непринуждённой обстановке и пробовали творить новые блюда.       В разгар трапезы в дверь снова позвонили. День приёма у Хо, не иначе. Я раскоординированной походкой пошла открывать. На этот раз на пороге стояла симпатичная девушка, её миндалевидные глаза были точь-в-точь, как у Сын Хёна, да и на лицо они были безумно похожи, из чего я сделала вывод, что это его старшая сестра.       — Привет. Я Хё Ён из 888, — она сунула мне в руки какую-то коробочку, всё же в гости не принято приходить без подарков. — Сын Хён ведь у тебя? — старшая Чхвэ, полностью игнорируя меня, заглянула внутрь и узрела-таки младшенького. — Так, что мы тут делаем? — бесцеремонная особа прошла без приглашения, оставив меня позади изучать коробку со сладостями.       Хё Ён подняла со столика стакан Сын Хёна, поднесла его к носу и понюхала.       — Пивом, значит, балуемся? — она встала в позу выяснения отношений, уперев руки в бока и склонив голову набок.       — Нуна, давай вот только без этих сцен. Дома поговорим, — Чхвэ поднялся с кресла и оказался на добрую голову выше сестры. Меж их глазами засверкали молнии, что мне показалось, будто произошёл перепад напряжения. Вечное противостояние старших и младших. Нетленочка.       — Я укладываю Ён Чжуна. Если планируешь скрываться здесь до ночи, будь добр не шуми, когда надумаешь вернуться, — резко развернувшись и полоснув Сын Хёна своими длинными волосами по лицу (я всегда мечтала так сделать, не с Сын Хёном, разумеется), Хё Ён задела плечом на выходе и меня.       — Блин… Теперь твоя сестра презирает меня, — я надула губы, приподнимая крышку коробочки, под которой молча красовались конфеты ручной работы, от чего мне стало вдвойне печальнее.       — Я прошу у тебя прощения за её поведение, — Чхвэ встал точно в такую же позу, в какой ещё минуту назад я наблюдала Хё Ён. Его грудь вздымалась от негодования, или скорее от подавляемого гнева. Лицо чуть раскраснелось.       — Не бери в голову, Сын Хён. Возьми конфетку, — я самолётиком направила к его губам вкуснятину, которая приглянулась мне больше всего. — Завтра я пойду и извинюсь перед ней. Я понимаю, её, как женщина. Она ревностно относится к тебе, потому что до безумия любит.       Чхвэ приоткрыл рот, захватывая губами сладость из бумажной рифлёной подставочки в моих руках. Сделав пару жевков, он поморщился:       — Эти её диетические конфеты из сухофруктов… дерьмо собачье.       Потеряв счёт времени, я упустила тот момент, когда успела так набраться. Меня унесло с винища в дальние дали. Я хихикала с каждой шутки, которую травил Сын Хён, а он хохотал, слушая моё хрюканье.       — Не-не-не, ты мне скажи… ик… та девушка с дизайнерских курсов… ты пытался к ней как-то подкатить? Иначе… как она узнает, что ты в неё влюблён по уши?       — Если честно, то я работаю над этим. Но подходящего случая ещё не представилось. Мне не так легко заводить знакомства, как это может показаться. Я достаточно скрытный человек, — Чхвэ забавлял мой пьяный видок. У меня перед глазами так и мелькал его насмешливый взгляд.       — Пффф… Просто будь собой. Как сегодня. Мы ведь теперь с тобой закадычные друзья?       — Точно, мы закадычные, — Сын Хён поймал мой мизинец своим, и мы потрясли ими в воздухе. — Но если я буду с ней таким же раскрепощённым, как с тобой, боюсь она сменит курсы. Или город. Или страну.       — Блииин, у меня ведь такая же фигня. Есть один парень… Сон Мино. Мой босс… Ну… фактически он не мой… Но мы работаем вместе. Я кажется втрескалась… Но я не могу вот так прямо сказать ему об этом. Он же босс, понимаешь? Мино… прекрасен во всех смыслах.       — Хммм, — Чхвэ призадумался, побарабанив пальцами по подбородку. — Твоя ситуация сложнее, потому что любовные отношения между начальником и подчинённой это целый отдельный… пласт. Здесь нужно хорошенько пораскинуть мозгами, Яна. Не знаю… использовать эти ваши женские штучки.       — Давай репетнём?       — Чего репетнём? — Сын Хён воззрился меня точно на психическую.       — То, как ты сделаешь ей признание, глупый. Представь, что я — это она. Давай. Как у вас там?.. Дуб… дубль… один. Экшн!       Чхвэ немного поломался, но поддался на мои упрашивания. В конце концов, не каждый день предоставляется шанс вот так поэкспериментировать. Я приняла серьёзный вид, который, как казалось мне, наиболее подходит девушке, которая слушает курс лекций по дизайну, конструированию и декорированию мебели.       — Не хочу показаться навязчивым, но я давно наблюдаю за вами.       Я изобразила удивление, всплеснув руками. Н-да, актриса из меня та ещё. Сын Хён подавил смешок, продолжая:       — Несколько месяцев мы слушаем один и тот же курс, и я задаюсь вопросами: «Как так вышло, что я до сих пор не знаю имени этой девушки, но в то же время я знаю, что приходит она ровно за 20 минут до начала лекции, когда у кофейного автомата нет очереди и берёт исключительно капучино? Что когда ей становится скучно на полях блокнота она рисует карикатуры на старого профессора Пака? Что каждый вечер после занятий она задерживается у сквера, чтобы послушать какую классику сегодня перекладывают уличные музыканты на современный манер? Что уезжает она на 152-м автобусе, следующем до Намсана?»       Это было настолько романтично, что на какое-то мгновение я представила перед собой господина Мино. Подавшись вперёд к Сын Хёну я запрокинула голову назад и потянулась к нему губами. Он, в свою очередь, не растерялся и завершил нашу репетицию логически следовавшим за всем этим театральным действом поцелуем. От него пахло конфетами вперемешку с пивом, а также туалетной водой. Губы были мягкими, не требовательными, но в меру страстными. Когда мы отстранились друг от друга, между нами повисло молчание. Сказать, что было неловко — означало ничего не сказать. Но мы явно об этом не жалели. Пытаясь спасти ситуацию и остаться друзьями, я улыбнулась и как можно чётче постаралась выговорить:       — П-превосходный дубль. Она у тебя в кармане. Твоей наблюдательности… ик… Шерлок позавидует.       Мы ещё какое-то время поболтали ни о чём, покуда меня не сморил сон, и я не начала зевать через каждое слово. Я уложила потяжелевшую голову на подушку, Сын Хён примостился рядом. Мы просто лежали и смотрели друг на друга, строя в мыслях воздушные замки о несовместном будущем.