Подальше от тебя.

…Клуб, ночной клуб, в сиянии неона и ярких вспышек. На миг музыка оглушила меня, накрыла высокой непроницаемой волной. Но вот пелена упала, я начала пробираться в толпе, между людьми, к vip-залу, где были те, кого я искала. Но я ошиблась. Сегодня элита пришла к народу. Нора сидела рядом с ди-джеем, Луиза танцевала наверху, наблюдая со второго этажа за нижним. Я медленно поднялась к ней. Она выглядела обрадованной, но не удивленной: конечно, Шарлот сообщила. -Ну наконец-то! Я очень рада, что ты вернулась к нам, - она схватила меня за руки и закружила в ритме клубной музыки. Её лицо белым пятном то выныривало на свет, то снова пропадало. Но черные глаза вспыхивали во тьме, как сигнал, предупреждающий об опасности – и снова гасли. Я теряла её, искала и боялась найти. Потом я услышала её смех – сначала тихий, но вот, нарастая, он становился громче, громче, заставляя меня дрожать и паниковать. На секунду я представила себе, как видят её люди внизу, которые не слышат этого ужасного смеха за музыкальной завесой – лицо, оскаленное в хищной гримасе, ярко-белый в неоне ряд зубов, острых, как бритва, и два волчьих клыка… Она вдруг разжала руки, и я едва не упала, но схватилась за перила лестницы. -Шарлот внизу, в vip-комнате, - сообщила Луиза, поправляя прическу. – Мне кажется, она тебя ждала, сходи к ней. Вампирша прошла мимо меня, оставив длинный шлейф дорогих духов, и начала спускаться. Я посмотрела на неё. Умеет ли она читать мысли? Вроде бы нет. Но иногда мне казалось иначе. Я подождала, пока она затеряется в толпе, и тоже пошла вниз. …Дверь в комнату была приоткрыта. Я прошла по темному коридору, толкнула ещё одну. В маленькой комнате было, как ни странно, почти тихо. Музыка, конечно, проникала, не могла ни проникать, но тем не менее, мне почему-то показалось, что я в безопасности. Кажется, я правда становлюсь похожа на Шарлот… Она сидела вполоборота в большом удобном кресле, откинувшись в его глубину. Маленькая настольная лампа вырисовывала её силуэт в полумраке. Ещё на столе стоял бокал с темно-красной жидкостью – мне как-то сразу стало ясно, что это не вино. Рядом лежало зеркальце с двумя полосками белого порошка. -Ты уже здесь? – услышала я её голос. -Да. – Я прошла мимо неё и опустилась в кресло напротив. Лицо Шарлот хищно заострилось, глаза поблескивали двумя черными огоньками – видимо, она уже успела принять дозу. В длинных белых пальцах подрагивал мундштук сигареты. Она стряхнула пепел на пол и снова затянулась. -Выпьешь? Я взяла её бокал и сделала глоток. Организм привычно отреагировал на кровь – внутри стало горячо, по телу разлилась истома. -Ты хотела меня видеть? Шарлот перевела на меня тяжелый взгляд. -Выдумки Луизы. Это ты хотела меня видеть. -Я? – Я, кажется, чуть опьянела от крови. -Ты. Скажи мне честно, Лина – ты жалеешь о том, что сейчас с нами? Я пожала плечами. -Какая тебе разница? -Пожалуй, никакой, ты права. Но есть один нюанс: ты – новая игрушка Луизы. Не надо её расстраивать…иначе…всем будет плохо… Я переваривала информацию. Шарлота говорила отстранённо, как будто не нуждалась в ответе и ей было вообще всё равно, здесь ли я. -В каком смысле? -В прямом. – Она выпустила струйку дыма мне в лицо и слегка подалась вперед, так, что я увидела расширенные зрачки – белки пропали, одна сплошная чернота с воспаленным блеском. -Я видела это столько раз…Она нападает на след, думает, что нашла настоящее сокровище, истинное счастье…Потом понимает, что не то, сердится, замыкается, и опять ищет. Кто-то должен ей сказать, что её идеала не существует. Все мы – лишь иллюзия той вампирши, которая обратила её. Бывшие люди…со своими страстями. Той, первой - уже не вернешь. И Луиза это знает…но ей страшно сказать это вслух. Гораздо проще делать вид, что всё хорошо и продолжать на что-то надеяться. И, в общем-то, уже неважно, будешь ты стараться, выполняя свою роль, или наплюешь – рано или поздно, она прозреет, и её постигнет привычное разочарование. Я никогда не слышала, чтобы Шарлот говорила так много и так долго. Но это объяснимо: она была под кайфом. Пальцы, дрожащие, когда я вошла, сейчас успокоились, лихорадочный блеск унялся, глаза подернулись поволокой. Она говорила сама с собой, и я чувствовала, что боюсь её откровенности: слишком много могла сказать эта верная и старая соратница Луизы…такого, чего мне знать было не нужно. Я не хотела знать…лишнего. Мы же не на исповеди, в конце концов… Но её это не волновало. Её вообще ничего не волновало. Я могла уйти – и она даже не заметила бы, не прерывая своих рассуждений. То, что мы знали, а тем более думали о Луизе, содержалось в тайне – это я начинала понимать. Мне стало ясно, что не одна я страдаю в своём положении. И Шарлота, старая, безумно старая Шарлота, прожившая столетие бок о бок рядом с Луизой, так и не смогла её простить…и не сможет никогда. Видимо, в эти редкие мгновения искренности, прорывалась наружу её боль. Обычно она сидит одна – и я не должна была этого видеть. Но так вышло. Может, мне правда нужно уйти?.. -Шарлот… -О, брось, Лина…Ли-и-и-на…Ты даже представить себе не можешь, что будет дальше… Она начинала нести бред. Я поднялась, собираясь её покинуть, как вдруг услышала: -Ты думаешь, она не знает про Тома? То-о-ом…Том, Том, славный малыш Том…Что ты нашла в этом парне? Он же смертный…Ты же не думаешь, что она даст вам быть вместе? Я замерла, сама не заметив, что забыла дышать от напряжения. -Что ты…сказала? – выдавила я осипшим голосом. – Причём здесь Том? Она вдруг разразилась глухим и злобным смехом, напомнившим мне клёкот дикой птицы. -Ну зачем он тебе дался?.. Он же всё равно не жилец! Один фиг, умрет…как все они. И, знаешь, если это не сделаем мы, то однажды это сделаешь ты. Не делай себе больно…предоставь нам им заняться. Одним грехом больше, одним меньше – все равно в аду гореть… Она смеялась громче, громче, а я ощутила прилив гнева, ненависти к ней. С какой стати она лезет в это? Не дай Бог. Я никому не дам его трогать. -Разве вас это касается? Какое вам дело до него? Она резко замолчала и подняла свои черные глаза вверх. -Разумеется. Мы не обращаем мужчин. Тебе никто не даст это сделать. Будешь всю жизнь бегать? А любить смертного – всё равно страдать, милосерднее убить его сейчас, пока ещё не так больно. Его предел – восемьдесят лет…хотела бы я вас увидеть двоих рядом, когда он будет справлять этот возраст…Ты – такая же, как сейчас, ну может, сменишь стиль более взрослой дамы, да и только…И он – трухлявый пень, готовый отдать Богу душу… -Заткнись сейчас же. - У меня внутри всё кипело. -А то что? Правда глаза колет? Лина, - Шарлот схватила меня за руку. Я не успела вывернуться, и холодные белые пальцы железным обручем сомкнулись на моём запястье. – Моя маленькая Лина…Я не хочу тебе зла. Но Луиза сделает тебе больно, поверь мне. Она уверена, что время лечит. Но… - она начала плакать, её плечи сотрясались в беззвучных рыданьях. – Но это самая большая ложь, какую я знала… Я ошеломленно взирала на эту вспышку, не в силах отвести взора. Но, справившись с собой, осторожно высвободила руку и присела рядом. Мне было её жаль. Просто очень жаль. -Прости меня… Она подняла голову. Я снова почувствовала, что меня затягивает мрак её глаз, как бездонное болото. -За что? – выдавила вампирша. -За то, что я не могу тебе помочь. Ничем. Я не могу облегчить твою муку… Она закрыла лицо руками, секунду-другую сидела не шевелясь, а потом, кажется, задремала, обессиленная яростным порывом. Я тихо поднялась, взяла со стола зеркало с остатками порошка и вышла, притворив за собой дверь. Наркотик полетел в урну, а я снова очутилась в океане музыки, неона, танцующих людей и безумных криков.