Чёрное на чёрном

Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я её отрезал и бросил, — тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей её половины. М.Ю. Лермонтов, «Герой нашего времени»

Леонард быстрым шагом шёл по вымощенному мраморными плитами полу. Его шаги глухим эхом разносились по пустынной галерее. Генерал от инфантерии на ходу расстегнул застёжку плаща, в смятении перекинул тяжёлую ткань через левую руку. Девушка, случайно встреченная в одном из дворцовых коридоров, была очаровательна. Мягкая, открытая улыбка и этот взгляд… Никогда прежде Леонард не видел таких глаз: прозрачно-серых, вызывающих в памяти зимнее небо или горные родники. И как только он заглянул в них, новое, странное ощущение вспыхнуло в сердце, зажглось искрой и побежало по венам. Этой девушке хотелось посвящать сонеты, бросать к ногам цветы, а ещё защищать и оберегать. Это была Риченда Окделл. Ему до сих пор не верилось, что произошедшая встреча была в самом деле. Узнав, кто перед ним, Леонард застыл и побледнел, как это обычно с ним бывало при сильных волнениях. Конечно, он знал, что знакомство с герцогиней рано или поздно состоится, но только не так. Он намеревался толком подготовиться к знакомству, хотя бы придумать, что сказать загодя недолюбливающей его девушке, но все произошло случайно, быстро, и эта мимолетная, внезапная встреча что-то перевернула в душе Леонарда. Он и сам не думал, что способен на такое. В юности Леонард надеялся, что однажды встретит свою вторую половинку, настоящую родственную душу, девушку, что поймёт и полюбит его таким, какой он есть. Но, со временем, он понял, что это всего лишь мечты, которым не суждено сбыться, а искренняя, настоящая любовь встречается разве что в книгах. Литература, как и увлечение музыкой, остались в далёком прошлом, когда мать была жива и во всём поддерживала его. Но потом её не стало, а отец, как выяснилось, уже давно распланировал его жизнь: военная карьера, связи, деньги, выгодный брак. Леопольд Манрик втолковывал сыну, что главное в жизни это уверенно стоять на ногах. И Леонард делал то, что от него хотели. Презирал себя за слабость, но делал. Он очень быстро научился скрывать истинное лицо за маской беспринципного карьериста, ранимую душу — за злостью и язвительностью, уверовав в то, что лучшая защита — нападение. Он прекрасно помнил, как отец вошёл в его комнату, где совсем ещё юный Леонард проводил большую часть времени, посвящая всего себя творческим увлечениям, а не фехтовальным тренировкам, стратегии и прочим, присущим будущему военному, занятиям. Ему казалось, что в искусстве спасение — от боли утраты, от жестокости и непонимания, а война… что война? Она столь же далека от него, сколько Леонард сам далёк от нее. — Чем ты занят? — поинтересовался отец, едва переступив порог комнаты. — Читаю, — ответил, поднимаясь, Леонард. Он держал в руке раскрытый томик стихов, при этом вопросительно глядя на родителя. — Позволь взглянуть? — Манрик-старший требовательно протянул руку, и Леонард с каким-то звеняще-дурным предчувствием отдал ему книгу. Отец небрежно пролистал её с явным неодобрением, а после взглянул на сына: — Мать совершенно тебя разбаловала. Стишки и картинки тебе в жизни не помогут. Хватит с тебя пустословия. — Но это же признанный гений! — недоумевающе заспорил Леонард. Он прекрасно знал, что отец совершенный невежда в искусстве, его интересуют только пути получения денег, званий и земель, а натуре Леонарда всё это было чуждо и омерзительно. — Гений тот, кто может убедить в этом других, а не тот, кто марает бумагу почём зря, — категорично заявил отец. — Займись делом, в конце концов! Ты меня позоришь. — Но я думал… — растерянно начал было Леонард, но был резко прерван: — А вот это уже не твоя забота. Отец ушёл, оставив после своего визита неприятный осадок. Домашняя библиотека, где хранились все имеющиеся в доме книги, была отныне заперта, а «нужную», по мнению отца, литературу он получал исключительно из рук родителя. Правда, интереса она не вызывала. Леонард с нетерпением ожидал учёбы в Лаик. Казалось, что там всё будет иначе, может, хоть что-нибудь изменится. Но надежды оказались тщетны. В Лаик он впервые услышал в свой адрес презрительное «навозник». Это злило, задевало так сильно, что хотелось доказать всем вокруг, что он ничем не хуже. Леонард проявлял усердие в учёбе, был одним из лучших в классе, но отношение к нему не менялось. И тогда Манрик понял: что бы он ни делал в этой жизни, он так навсегда и останется потомком безродного трактирщика из Хексберг. О том, что Круг назад этот трактирщик смог стать ближайшим советником Франциска Оллара, а затем пожизненным тессорием, никто предпочитал не вспоминать. Леонард возненавидел всех этих «истинных аристократов», именующих себя Людьми Чести и представителями Великих Домов. С ними ему было не по пути, и Леонард шёл по жизни своей дорогой, став тем, кем его хотели видеть: карьеристом, жаждущим власти и влияния. Благодаря протекции отца к тридцати трём годам он получил чин генерала от инфантерии, хотя никакой славы как военачальник не снискал. Подчинённые заискивали, боялись, выполняли приказы, но за спиной откровенно ненавидели, отпуская издевательские шуточки, прочие же откровенно презирали. Ни друзей, ни даже приятелей Леонард не нажил, опасаясь быть отвергнутым и обманутым. Мир был равнодушен к нему, и оттого сам Леонард стал чёрствым и равнодушным. Но сегодня что-то изменилось, дрогнуло в душе, напомнив о глубоко похороненных в сердце мечтах. Девушка понравилась ему с первого взгляда. Он гадал, кто эта прекрасная незнакомка, так благосклонно отнёсшаяся к нему, но даже предположить не мог, что понравившаяся ему девушка окажется герцогиней Окделл. Он растерялся, а её бездонные серые глаза, что так пленили его, приобрели оттенок стали, став холодными и будто стеклянными. И теперь Леонард никогда не забудет этот безжалостный и обжигающий, как зимний ветер, взгляд. Она смотрела словно сквозь него, а в брошенных на прощание словах звучало презрение. Она возненавидела его, как только узнала, кто он, и что теперь делать Леонард не знал. Ведь именно Риченду Окделл прочил ему в жёны отец. — Отличные новости, сын мой, — возвестил Леопольд Манрик, едва Леонард появился в отцовском кабинете. — Я только что от Дорака. Сегодня подписано твоё назначение: ты станешь командующим вновь созданной Резервной армии. Но это ещё не всё, — отец аж потирал руки от удовольствия. — На будущий год ты женишься. О лучшей невесте невозможно и помыслить. Наконец-то сбудутся все наши мечты. — Женюсь? — переспросил изумлённый Леонард. Он, разумеется, понимал, что рано или поздно ему придётся жениться, и брак этот будет спланирован за него. Отец женил старшего сына на Марии Гогенлоэ-ур-Адлерберг, младший Арнольд ходил в женихах Анны-Ренаты Колиньяр. Всё для выгоды семьи. — Риченда Окделл, — торжественно объявил тессорий, и вот тут Леонард действительно удивился. — Дочь бунтовщика и заговорщика, сбежавшая в Агарис? — переспросил он. — Дорак заверил меня, что она скоро появится при дворе. Мы не можем упустить такой шанс. Леонард знал, что самая большая мечта отца — породниться с одним из Великих Домов. А в данном случае в придачу к родству со старой знатью можно было получить ещё и Надор — о лучшем и помыслить невозможно. Однако перспектива самому надеть обручальный браслет ради этого, Леонарда совсем не прельщала. — Арнольд или Константин по возрасту подойдут ей лучше. Почему я? — возмутился он и тут же осёкся, поняв, что вероятно впервые попытался возразить отцу. Леопольд Манрик приподнял густую рыжую бровь, смерив сына удивлённым взглядом: — Константин ещё мальчишка, а Арнольд помолвлен с дочерью Колиньяра. Леонард, ты что идиот?! — тессорий вскочил с кресла. Лицо его побагровело, а в купе с рыжей шевелюрой голова родителя напоминала сейчас один большой пылающий шар. — Ты не понимаешь, что это значит для нас?! Мы получим Надор. Север будет принадлежать Манрикам! Король пожалует тебе титул герцога. Герцога! Наш предок Эммануил Манрик когда-то женился на сестре графа Савиньяка, но Савиньяки всего лишь вассалы Дома Молний, ты же станешь главой Дома Скал! «Номинально», — подумал Леонард, понимая, что, как и прежде, всем и всегда будет заправлять отец. А всё, что достанется ему — новые насмешки. «Женился ради титула и того, чтобы отец заполучил такой желанный Надор». Всё могло быть по-другому, если бы он с самого начала научился говорить отцу «нет». Нужно было всё бросить, без гроша и чина уехать в Торку, добиваться всего самому. Генералом он вряд ли бы стал, но до полковника вполне мог дослужиться. Но он струсил и со временем привык жить так, как он него требовали. Сейчас отец хотел, чтобы он женился, и Леонард женится. В приёмной Его Величества, кроме дежурного офицера, Леонард встретил Лионеля Савиньяка и едва не скривился от раздражения. Ещё один представитель старой аристократии. По мнению Леонарда, в спеси и гордыне Савиньяк-старший уступал разве что своему другу Ворону, а тот — только Леворукому. Манрик завидовал обоим и побаивался третьего. Об этих двоих никто никогда не скажет, что их успехи связаны с деньгами и связями их отцов. Савиньяк в свой тридцать один год был капитаном Личной охраны Их Величеств, ну, а Алва: полковник в двадцать два, генерал в двадцать шесть, в тридцать один — Первый маршал Талига. Военному гению Ворона Леонард отдавал должное. Невозможно, чтобы человеку везло всегда и во всём. Война не прощает ошибок, только на удачу в ней полагаться нельзя. Алва был лучшим полководцем Золотых Земель и с этим невозможно не согласиться. А вот и он. Высокий, поджарый, темноволосый. Гладко выбрит, одет с безупречным вкусом. Неизменный насмешливый взгляд и ехидная ухмылка прилагаются. — Добрый день, господа, — поздоровался Первый маршал и прямиком направился к Леонарду. Перья на шляпе мерно колыхались в такт его лёгкой, уверенной походке. — Мои поздравления, генерал. Его Величество пожелал лично сообщить вам о новом назначении, — сарказм, прозвучавший в голосе Ворона, невозможно было не услышать. Впрочем, Алва и не пытался его скрывать. — Поздравляю, генерал, — подхватил подошедший Савиньяк, и Леонард напрягся, предчувствуя беду. Этих двоих и по одному сложно было вытерпеть, а уж вдвоём… — Не спеши, Лионель. Я полагаю, что для господина Манрика это не самая важная новость, — сказал Алва в свойственной ему манере: говорить о людях так, будто их здесь нет. — Леонард, когда мы услышим о вашем более высоком… — Алва на мгновение замолчал, делая вид, что подбирает нужное слово, — назначении? Леонард ожидал, что насмешки по поводу его выгодной женитьбы на наследнице Окделла и получению герцогского титула появятся, но не думал, что так скоро. Как Алва об этом узнал, если ему самому сообщили о предстоящей женитьбе всего несколько часов назад? Уязвлённое самолюбие тотчас дало о себе знать. Как же хотелось двинуть по холёной, усмехающейся физиономии, но Леонард сдержался. Алва был его начальником, кроме того, Леонард старался не доводить дело до дуэлей. А уж драться с Вороном… Против Первой шпаги Талига ему и минуты не продержаться. К счастью, двери кабинета Его Величества распахнулись, и их пригласили пройти к королю.