Мужчина ничего не стóит, если в нём нет чего-то дьявольского. Шарлотта Бронте, «Джейн Эйр»
Поздняя осень уже давно хозяйничала в столице Талига, погрузив Олларию в атмосферу грусти и уныния. Тяжёлые седые облака застилали неприветливое небо сплошным серым маревом, порывы ледяного ветра безжалостно срывали последние листья с деревьев, швыряли их на мёрзлую землю и тусклые поверхности рябящих под промозглыми порывами тёмных луж. Кардинал плотнее запахнул плащ. Уже к вечеру суставы дадут о себе знать и придётся вызывать лекаря. Сильвестру хотелось прибавить шагу, чтобы поскорее добраться до тёплых апартаментов дворца, уже видневшегося в конце главной аллеи, окаймлённой шпалерными посадками клёнов и дубов, но король с супругой, казалось, не замечали ни пронизывающего ветра, ни пробирающего до костей холода. Оставлять эту пару наедине Дорак не желал, иначе прикидывающаяся тихой овечкой Катарина непременно воспользуется случаем, чтобы перетянуть на свою сторону легко поддающегося чужому влиянию супруга. А уж она-то могла. Все Ариго — заговорщики. Нужно было соглашаться на Магдалу Эпинэ, но кто же знал, что на первый взгляд тихая кошечка Катарина на самом деле окажется леопардом? Но даже на дикую кошку можно надеть ошейник. Венценосные супруги остановились у мраморного изваяния, олицетворяющего собой аллегорию Осени. Кардинал встал рядом с королём, но так, чтобы немилосердно задувающий ветер ударял в спину, развевая полы темного плаща и сутаны. Придворные замерли на «почтительном» расстоянии, а проще говоря — не позволяющем услышать, о чём будут говорить властители Талига. — Мы заметили в вашей свите новую фрейлину, — промямлил Фердинанд, разглядывая белоснежную фигурку девушки, увитую виноградной лозой. — Если Ваше Величество пожелает, мы представим вам герцогиню, — с готовностью отозвалась королева. Король отвернулся от статуи и остановил взгляд на Риченде Окделл: — Да, пожалуй. — Герцогиня Окделл, подойдите к нам, — позвала Катарина наперсницу. — Ваше Величество, — Риченда Окделл склонилась в низком реверансе перед венценосной четой. Король протянул правую руку, усыпанную поверх перчатки перстнями. Герцогиня коснулась губами одного из них и, робко улыбнувшись, посмотрела на Фердинанда. Глаза короля, до этого момента ничего не выражавшие, сейчас блестели, на лице читался интерес, пухлые губы расплылись в улыбке. — Мы приветствуем вас при дворе, герцогиня. Девица сделала ещё один почтительный реверанс. — Вы очаровательны, — заметил король, до этого не проявлявший интереса ни к одной женщине, включая законную супругу. Очаровательна? Кардинал был удивлён. И не он один. Катарина приподняла точёную бровку и покосилась на мужа. Забеспокоилась? Поделом. Задумайтесь, Ваше Величество, не пригрели ли вы на груди змею? Дорак взглянул на герцогиню, пытаясь найти в тонкой невысокой фигурке, закутанной в тёмно-коричневый плащ, хоть каплю очарования. Внимательнее всматриваясь в лицо Риченды Окделл, Сильвестр всё же не находил ничего, что могло бы пленять. Красивой девицу невозможно было назвать. Недурна и ничего более. Герцогиня не производила ровным счётом никакого впечатления. Чёрное платье с отделкой цвета охры делало её старше своих лет, на бледном лице, лишённом румян и кармина, выделялись большие серые глаза — единственное достоинство девицы Окделл. К ним можно было бы отнести и цвет волос, но, в отличие от прочих дам, Риченда не умела или не желала пользоваться тем немногим, чем наградила её природа. Свои русые волосы герцогиня укладывала на затылке и прятала под жемчужной сеткой. Странная девица. Когда все вокруг из кожи вон лезли, дабы обратить на себя внимание, Риченда Окделл пыталась быть незаметной. Возможно, тем самым и заслужила любовь королевы. Кардиналу докладывали, что с тех пор, как герцогиня появилась при дворе, Катарина не отпускает её ни на шаг. Ни к одной даме или девице из своей свиты Её Величество не проявляла такого внимания, как к Риченде. Девица Окделл всегда сидела подле своей королевы, читала для неё вслух, играла на лютне (весьма посредственно, как утверждала Урсула Колиньяр), сопровождала во время прогулок по парку и поездок в храм. Две тайные эсператистки, преданные Людям Чести, прекрасно спелись, и кардинала не мог не беспокоить сей факт. Если эти двое действуют заодно, не готовят ли они ловушку Рокэ, периодически посещающему королеву?.. Об уме Риченды Окделл Дорак пока не мог судить, герцогиня никак себя не проявила, а вот Катарину он знал. Королева совсем не глупа, и потому у кардинала возникал вопрос: не решит ли она (при содействии кансилльера, разумеется) использовать девицу Окделл, чтобы избавиться от ненавистного всем Людям Чести Ворона? В этом случае притворщица Катарина могла бы прикинуться этакой невинной жертвой (обманутой коварной шпионкой Раканов, что втёрлась в доверие Её Величества), которая, разумеется, никогда не желала зла своему любовнику. «О, женщины, и имя им — коварство», — припомнил Сильвестр Виннена. — Благодарю, Ваше Величество, Вы так добры, — лепетала тем временем Риченда Окделл, потупив взор. Король благосклонно кивнул герцогине и подал руку супруге: — Мы пройдёмся до Розового павильона, дорогая. Для более продолжительной прогулки погода сегодня не располагает, — к всеобщей радости сообщил король, и замёрзшие придворные с готовностью засеменили в сторону одноэтажного изящного строения, именуемого Розовым павильоном. — Действительно, сегодня прохладно. Герцогиня Окделл, — обратилась к Риченде Катарина, — вернитесь в наши покои и принесите фетровые перчатки. — Сию минуту Ваше Величество, — отозвалась новая фрейлина и поспешила к дворцу.***
Сжимая перчатки в одной руке, другой — придерживая платье, Риченда почти бежала по галерее. Фрейлине королевы, да и любой воспитанной эрэа, непозволительно вести себя подобным образом — нестись по дворцу так, словно её преследует сам Леворукий, но Риченде сейчас было не до условностей, лишь бы не заставлять ждать Её Величество. Королева была очень добра к ней, вызвав тем самым недовольство прочих дам и фрейлин. Риченда постоянно слышала их злобные шепотки за спиной. Особенно усердствовали герцогиня Колиньяр с Моникой Заль и баронессой Мей. Дана старалась не обращать на них внимания. Она здесь ради Катари и возможности встретить при дворе Ворона. С последним дела обстояли скверно. Об Алве в дворцовых кулуарах она слышала много, но самого его ещё ни разу не видела. И, по слухам, здесь он появлялся крайне редко, разве что на официальных церемониях, проходящих строго по протоколу, а после незамедлительно покидал дворец. Сегодня Катарина представила её королю. Всё, что Дана слышала об Олларе, оказалось правдой, но тучный сорокалетний мужчина с брюшком и рыхлым выбеленным лицом вызвал у Риченды не ненависть, как она ожидала, а лишь жалость, смешанную с недоумением. Фердинанд казался безучастным, не проявляя интереса к происходящему вокруг. Король без власти — так говорили об Олларе, и Риченда убедилась, что это истинная правда. Среди придворных, сопровождающих королевскую чету на прогулке, был и кардинал. Не желая оставлять короля наедине с супругой, Сильвестр неотрывно следовал за венценосной парой, сцепив перед собой пальцы рук. Дана ловила себя на том, что её взгляд сам собой задерживается на седовласом мужчине, одетом в длинную чёрную сутану и тёмный плащ, подбитый мехом лисицы. Вот он — истинный правитель Талига. Безжалостный. Коварный. Опасный. И даже то, что кардинал держался скромно и в разговоре участия практически не принимал, не могло обмануть Риченду. С этим человеком необходимо быть очень осторожной. Всё было понятно по одному только взгляду: пристальный, проницательный, он напоминал Дане о магнусе Истинников. От Сильвестра, как и от Клемента, хотелось бежать и как можно дальше. Холодные жёсткие глаза цвета стали впивались в лицо, не пропуская ни малейшей эмоции, словно хотели увидеть все потаённые мысли и желания. И будто бы что-то видели. Завернув за угол, девушка буквально влетела в какого-то высокого господина. Потеряв равновесие, герцогиня неловко взмахнула руками и была уже готова оказаться на полу, но незнакомец подхватил её за талию, не позволяя упасть. Она буквально повисла в мужских объятиях, вцепившись в крепкие плечи. В нос ударил запах — чуть горьковатый, с тонкими винными нотками и мягкой терпкостью амбры. Тёплое дыхание защекотало лоб. Девушка вскинула голову и распахнула глаза. Сердце пропустило удар. Никогда прежде она не видела этого человека, но могла с уверенностью сказать, кто перед ней. Ворон! Лицо, которое на протяжении четырёх лет врывалось в её сны, превращая их в кошмары; лицо, навсегда лишившее её покоя и счастливой жизни; лицо самого ненавистного ей человека сейчас находилось совсем рядом. Воздух вдруг стал холодным, словно лёд, даже дышать было трудно. Невероятным усилием воли Риченде всё-таки удалось справиться с собой. — Отпустите меня, — едва разжимая губы, прошептала герцогиня. Её сердце билось в груди так громко, и Дана боялась, что Алва услышит его стук. Маршал усмехнулся и поставил её на ноги. Риченда сделала пару шагов назад и застыла, рассматривая герцога. Все вокруг говорили, что Алва красив, но в воображении Даны, охваченном лютой ненавистью, Ворон представлялся синеглазым чудовищем с чёрными как смоль волосами. И сейчас Риченда вынуждена была с неудовольствием признать, что обманывала себя: он был мало похож на того, кого она себе выдумала. Обычный человек. Не сказочный монстр из детских фантазий, а существо из плоти и крови. Весь в чёрном, если не считать белой кружевной отделки на вороте и рукавах; высок, хорошо сложён, худощав, но при этом во всём его облике чувствовалась сила и ловкость. Алва совсем не походил на кэналлийца — у него была слишком светлая кожа для южанина, но волосы цвета вороного крыла он носил по своей варварской моде — ниже плеч. Риченду поразила жёсткая резкость черт его вытянутого, с высокими скулами лица. Она сочла бы его красивым, если бы не боялась так сильно. Но самым притягательным в облике маршала, несомненно, были глаза: большие, пронзительно-синие. Настолько, что цвет их казался ненастоящим. Холодок пробежал по спине Риченды, когда она заглянула в них. Синий взгляд смерти. Однажды она уже видела его. Дана вспомнила ненастный вечер почти пятилетней давности: Гербовая башня Надорского замка, внезапно налетевшая буря и появившаяся из темноты чёрная птица с синими глазами. Только сейчас Риченда поняла, что тот ворон был не только предвестником обрушившихся несчастий, но и этой встречи. Он снова перед ней: Ворон с синими глазами. И он не улетит, сколько бы она ни махала руками. — Герцогиня Окделл, полагаю? — осведомился герцог. Равнодушный взгляд скользнул по ней, краешек тонких губ дрогнул в едва заметной усмешке. — Мы не представлены, — Ворон снял шляпу и, отвесив полушутливый поклон, назвался: — Рокэ Алва, Первый маршал Талига. На губах маршала играла улыбка, но взгляд его холодных ярко-синих глаз оставался непроницаемым. В их глубине таилось что-то непреклонное, беспощадное, хищное. Дана поняла: всё, что говорили о Вороне — правда, это был страшный человек, способный на многое. Кровь отлила от лица девушки, щёки побелели. Она была готова к этой встрече, много раз прокручивала её в мыслях, но сейчас все приготовления летели в Закат. Она должна была оставаться беспристрастной, но получалось плохо. В душе тёмной волной поднималась ненависть, вскипая, захлестывая разум. Все мысли исчезли из головы. Все, кроме одной: её отец был мёртв по вине человека, что сейчас стоит в шаге от неё. Риченда сжала кулаки. Оказавшись наедине с убийцей своего отца, она была бессильна что-либо предпринять. — Вы потеряли дар речи, сударыня? Я всегда знал, что произвожу впечатление на людей, в особенности на дам, но не до такой же степени. Самовлюбленный мерзавец! Бледные щёки девушки вспыхнули, серые глаза яростно сверкнули. Какое невероятное самомнение! Глядя в полное пресыщенности и высокомерия лицо Ворона, Дана с трудом сдерживала чувства. — Герцогиня Риченда Окделл, — представилась девушка, моля Создателя о том, чтобы голос не подвёл. — Прошу меня извинить. Я спешу к Её Величеству. Дана оглянулась в поисках перчаток, которые, падая, выронила на гладкие мраморные плиты. Алва оказался проворней: наклонился, поднял их и протянул пропажу девушке. — Для этого есть слуги, — пренебрежительно заметил Ворон. — Неужели вы приехали из Агариса только для того, чтобы быть на посылках у королевы? Да как он смеет?! Алва произнёс два десятка слов, но уже сумел оскорбить её дважды. Он продолжал насмешливо, вызывающе улыбаться, и Дана потеряла контроль. Она всегда считала благоразумие и сдержанность своими достоинствами, но даже они не остановили её в этот момент. Рука взметнулась будто сама собой, и прежде, чем девушка поняла, что делает, наотмашь ударила наглеца по лицу. На бледной коже расползалось некрасивое алое пятно. — Прелестно, — маршал дотронулся до покрасневшей щеки, губы искривились в ненавистной усмешке. — Вот теперь я вижу перед собой истинную герцогиню Дома Скал. Риченда не могла понять: он намекает на её плохое воспитание или попросту насмехается? — Я не намеревался оскорбить вас, сударыня, — заверил её герцог. Не намеревался оскорбить?! Как же! Унижать людей — вот любимое занятие Рокэ Алвы. Одно из любимых, если не считать заговоры, предательства и убийства. — Мне не о чем с вами говорить, — ледяным тоном отчеканила девушка. — Пропустите! Заложив руки за спину, Алва отошёл в сторону, демонстративно освобождая дорогу. Дана решительно зашагала прочь. — Приятного дня, герцогиня, — послышалось вслед, но Риченда никак не отреагировала на эти слова. Только оказавшись на улице Дана почувствовала, что у неё горят щеки. Да и вся она словно пылала огнем. Девушка с жадностью глотала холодный воздух, хватая его отчаянными глубокими вдохами. Ярость захлестывала, подобно пламени, охватывающему сухое дерево. Ещё чуть-чуть и можно сгореть дотла. Риченда медленно, насколько могла, набрала в лёгкие воздуха и задышала ровнее. Напряжение понемногу отпускало. Нужно успокоиться и идти к Катари, обо всём прочем она подумает позже.