Чёрное на чёрном

Я сетую на то, что колода плохо перемешана, лишь до тех пор, пока не придёт хорошая карта. Джонатан Свифт

Полчаса, проведённые в Большом салоне, казались вечностью, и Риченда с трудом сохраняла дежурную улыбку. Лишь долг фрейлины и истовое желание быть рядом с Катари придавали ей силы. Дана просила королеву освободить её от присутствия на Карточном вечере, но Катарина умоляла свою наперсницу сопровождать её. Бедняжка Катари! Если Дана могла под каким-нибудь предлогом отказаться от посещения салонов, то Её Величество всегда на виду, в окружении врагов и лицемеров. Риченда даже устыдилась своего недостойного дочери Эгмонта Окделла желания и заняла место рядом с королевой. Салон был заполнен людьми до невозможности, даже воздух стал плотнее, и от этого дышать становилось всё труднее. Толпа дворян пестрила яркими нарядами, благоухала резкими ароматами цветочных настоев и стремительно опустошала запасы свежего воздуха. Девушка раскрыла веер, пару раз спасительно обмахнулась и снова вошла в роль фрейлины. Она сидела подле Катарины, улыбаясь и приветствуя тех, кто подходил засвидетельствовать своё почтение Её Величеству. В соответствии с дворцовым этикетом это делали все, поэтому не было в зале человека, которого Риченда не увидела сегодня. Двор короля-узурпатора сверкал: ярко, помпезно, вычурно. От этого на душе девушки становилось только тяжелее. Дана сейчас многое бы отдала, лишь бы сбежать отсюда. Исчезнуть и оказаться далеко-далеко, там, где нет обязательств и чувства долга. Но Катари… как она могла оставить свою королеву и подругу? Король уже занял своё место за карточным столом, и придворные замерли в ожидании выбора монарха. Быть приглашённым за королевский стол почиталось величайшей честью. Большая игра традиционно устраивалась каждый месяц. Оказавшись на ней впервые, Риченда была поражена тому, какие огромные деньги здесь проигрывались. Столица блистала роскошью и богатством, в то время как провинции страдали от непосильных налогов. Герцогиня с едва сдерживаемой ненавистью смотрела на разряженную в бархат и шелка толпу, пальцы нервно теребили кружево, пущенное по низу лифа платья. Она верила, что однажды всем этим напыщенным «навозникам» во главе с их самозваным королем воздастся по заслугам. Люди Чести возродят Великую Талигойю, Альдо станет королем, а она — его женой и королевой. Риченда уже давно не желала этого. Но если таков её долг — она исполнит его. А сейчас она должна делать то, что от неё ждут «истинники» — быть внимательным наблюдателем. Тем более что с её места открывался прекрасный обзор. Взгляд девушки, нарочито скучающий и равнодушный, скользил по толпе, с одного лица на другое. Вот Дженнифер Рокслей шлёт кокетливую улыбку своему последнему увлечению — виконту Валме и тут же прячет её за раскрытым веером. И это при том, что супруг в нескольких шагах от неё беседует с полковником Гельбраузе. Но графиню это не смущает, ей нравится мужское внимание, а генерал Рокслей старше жены, к тому же часто и долго отсутствует. Взгляд Риченды нашёл Ги и Иорама Ариго. Катарина представила ей братьев почти сразу, как Дана появилась при дворе. Риченда симпатизировала старшему — Ги. Светловолосого широкоплечего мужчину в одежде алых родовых цветов, которые ему, безусловно, шли, она находила весьма привлекательным. К тому же кансилльер хорошо отзывался о маршале Юга, рекомендуя ей Ги как истинного Человека Чести и, разумеется, — непримиримого врага Ворона. Невысокий круглолицый Иорам ничем не походил на высокого, статного Ги. Более непохожих братьев трудно было себе представить. Роднил их разве что цвет глаз и алые одежды. По правую руку от короля стоял Лионель Савиньяк и, как и Риченда, наблюдал за присутствующими. Но, в отличие от неё, это прямые обязанности капитана Личной королевской охраны. Дана знала, что Савиньяк — друг Алвы, а значит, с ним стоило быть настороже. Об их совместных кутежах в столице ходили невероятные слухи. Лионель был холост, но Риченда слышала, что у него роман с некой баронессой Марианной Капуль-Гизайль. Дама была замужем, но при этом слыла самой дорогой куртизанкой Олларии. Дана провела при дворе уже месяц, но столичные нравы, точнее, их отсутствие, по-прежнему шокировали её. Будто почувствовав, что за ним наблюдают, Савиньяк повернул голову, и их взгляды встретились. Капитан королевских гвардейцев вежливо склонил голову. Девушке стало не по себе от внимательного тёмного взгляда, и герцогиня поспешно отвернулась, делая вид, что с интересом слушает Отилию Дрюс-Карлион и Иоланту Манрик. Внучка тессория не понравилась Риченде с первого взгляда. Рыжеволосая, как и все Манрики, Иоланта была расчётлива, вероятно, унаследовав это качество от своего деда. Эта девица могла извлечь выгоду буквально из всего. Поговаривали, что из всех своих родственников Леопольд Манрик выделял именно старшую внучку. Риченда успела выяснить, что виконтесса — искусная лгунья, способная любую ситуацию повернуть в свою сторону. А ещё Иоланта была любопытна и пару раз едва не застукала Риченду, когда та, стоя у неплотно закрытой двери свитской, слушала, о чём говорят придворные дамы. Болтовня соседок Риченду не занимала, и она вновь вернулась к своему занятию — не привлекая внимания наблюдать за гостями. И вдруг, как раскат грома средь ясного неба, до слуха герцогини донёсся шепоток, сидящей справа от неё девицы Дрюс-Карлион: — Алва! Риченда проследила за взглядом соседки. В дверях, поигрывая серебряной цепью и не обращая никакого внимания на подчинённых Савиньяка, действительно стоял Первый маршал Талига. Появление в салоне Ворона заставило головы всех присутствующих как по команде повернуться к нему. Голоса на мгновение затихли, после чего по толпе пронёсся изумленный шёпот: — Алва приехал! Пронзительные синие глаза герцога, поблескивающие скукой, обвели толпу дворян. Видимо, что-то для себя отметив, Алва прошёл в зал. Десятки пар глаз благоговейно следили за тем, как Первый маршал Талига в неизменном чёрном одеянии и с чёрными же волосами, ниспадающими на плечи, шёл по залу, сдержанно кивая тем, кто приветствовал его. Алва был уверен в себе, спокоен и невозмутим, словно это не он только что стал причиной всеобщего переполоха. Риченда, как и все прочие в зале, смотрела на герцога. Что здесь делает Ворон? Девушка была наслышана о том, что Алва не жалует присутствием дворцовые приёмы и балы, в своём особняке на улице Мимоз их не устраивает, а появляется исключительно на тех дворцовых церемониях, на которых обязан быть Первый маршал. Алва тем временем подошёл к королю, поклонился, приветствуя своего монарха. — Мы рады видеть Первого маршала, — сказал Фердинанд тоже удивлённый, но от этого не менее радостный — всем известно, что король своего маршала обожает. — Вы редко посещаете светские мероприятия, тем больше мы ценим ваше присутствие. Надеемся, что вы пришли играть? — Если Ваше Величество того пожелает, — безразлично отозвался Рокэ. — Мы желаем, чтобы вы составили нам партию, — огласил свою волю Оллар, указав маршалу на место справа от себя. — Почту за честь, Ваше Величество, — с лёгким поклоном ответил Алва, — но прежде я должен засвидетельствовать своё почтение Её Величеству. — Ступайте, герцог. Её Величество будет рада вам. Алва направился в их сторону, и Риченда сосредоточила всё своё внимание на веере, что держала в руках. Только бы не смотреть на маршала, оказавшегося настолько невежливым, чтобы явиться на приём позже короля. Ворон в очередной раз продемонстрировал, что ему не писаны никакие законы и правила приличия. Герцог тем временем подошёл к королеве, поприветствовал Её Величество и прочих дам согласно этикету и вернулся к карточному столу. Дана возблагодарила Создателя за то, что Алва не обратил на неё никакого внимания. Воспоминания о первой встрече захлестнули тугой волной отвращения. До чего же глупо всё получилось! Вторым партнёром король назвал виконта Валме — столичного повесу и азартного игрока, без сожаления проигрывающего фамильное состояние. Риченда сжала веер, пытаясь найти силы, чтобы вести себя, как подобает фрейлине. Если уж Катарина может всё это выносить, то и она должна. Девушка чуть повернула голову и посмотрела на подругу. Та сидела прямо и спокойно, и лишь во взгляде голубых глаз сквозила такая печаль, что Дана с трудом сдержала горестный вздох. — Риченда, к вам обращается король, — услышала Дана над ухом шёпот соседки и, невольно вздрогнув, испуганно глянула вперёд. Король и все присутствующие смотрели на неё. — Герцогиня Окделл, вы играете в вьехаррон? — повторил свой вопрос Оллар, и Риченда подскочила с места, едва не выронив веер. — Да… да, немного, Ваше Величество, — запинаясь, ответила девушка. — Составите нам партию? Риченда растерянно посмотрела на Катарину. Королева величественно кивнула, и Дана сбивчиво проговорила: — Это честь для меня, Ваше Величество. Герцогиня заняла последнее свободное место за столом и только тогда подумала о том, что ей следовало сказать, что не умеет играть. Девице не подобает принимать участия в карточных развлечениях. Вот только Матильда так не считала. Принцесса с пренебрежением относилась ко всяческим условностям и правилам, если считала их глупыми. За четыре года в доме Раканов Риченда практически не брала в руки пяльцы, зато научилась играть в карты. Матушку бы удар хватил, если бы она узнала, чем занимается старшая дочь. Дане пришлись по душе карточные игры. Играли они, разумеется, не на деньги (ни у кого из изгнанников лишней медяшки не водилось), а на интерес, но от этого было не менее занимательно. Вот только сейчас об этом следовало забыть. Что подумает о ней Катарина? Королева осуждала праздное времяпрепровождение. По нескольку часов в день Её Величество читала религиозные тексты и на память могла цитировать отрывки из Книги Ожидания, подолгу молилась, а желая немного развеяться — в сопровождении дам выезжала на прогулки, в крайнем случае, играла на арфе и пела или просила об этом своих фрейлин. А теперь выясняется, что ближайшая дама из её свиты увлекается азартными играми. Вот и новый повод для сплетен. Но отступать было поздно. Первым сдавал король. Риченда решила, что нужно поскорее проиграть и выйти из игры, но карта, как назло, шла, и Дана быстро вошла в азарт. После первого кона герцогиня выиграла три тысячи талов. Во дворец наличных не приносили, деньги заменяли разноцветные фишки. Девушке достались золотистые, и она видела в этом хороший знак. Однако наставления Матильды о том, что на одну лишь удачу полагаются лишь дураки, Дана не забывала. Она считала очки, следила за мастями, прикидывала возможные варианты, безупречно блефовала. — Пас, — сказал Фердинанд, бросив карты на стол. Королю отчаянно не везло. Какой игрок из Алвы, герцогиня не могла понять. Ворон бросал фишки на стол всё с тем же равнодушным выражением лица, с каким появился в салоне. Немного выиграет, немного проиграет. Никакого интереса к происходящему, словно он здесь сторонний наблюдатель. К тому времени, когда банк составил почти десять тысяч, в игре остались двое: Риченда и Марсель Валме. У Даны на руках была почти беспроигрышная комбинация в сорок четыре очка, и девушка не сомневалась в победе. Валме же хоть и старался выкручиваться, но, вероятнее всего, сегодня не был у фортуны в почёте. — Раскрываемся? — осведомилась Дана, переводя взгляд с карт на партнёра. — После вас, сударыня! — несмотря на неотвратимо приближающийся разгром, наследник графа Валмона старался держать лицо до конца. Риченде даже стало жаль сероглазого виконта. Но что поделаешь? Игра есть игра. Деньги ей ещё понадобятся, дорогая столичная жизнь требовала немалых средств. Но самое главное — их можно отправить в Надор на закупку дров и ремонт замка. Та сумма, на которую в Олларии Дана могла пошить несколько платьев, в Надоре сгодилась бы на замену всей внутренней отделки Обеденного зала, гостиной и ещё какие-нибудь мелочи. Герцогиня открыла карты: — Извините, виконт, но у меня сорок четыре. Столичный щёголь тряхнул завитыми русыми волосами и поднялся из-за стола: — Я выхожу из игры. Это мой потолок на сегодня. Примите мои поздравления. Блестящая победа, сударыня. Меня утешает только одно: я проиграл восхитительной даме. Риченда вознаградила его за комплимент улыбкой. Валме, поклонившись, ушёл. Должно быть, топить проигрыш в вине. — Браво, герцогиня! — воскликнул король. — Кто бы мог подумать, что вы так хороши в вьехарроне. Алва, — обратился Оллар к Первому маршалу, — похоже, что эта юная дама очень скоро обыграет нас. Ворон никак не отреагировал на это предположение, а вот Фердинанд словно в воду глядел. Следующей жертвой безупречной игры Риченды пал именно он. — Простите, Ваше Величество, — неловко улыбнулась Риченда. Выбить из игры короля было не очень прилично. — Не переживайте, сударыня, игра доставила нам удовольствие, — ответил король Риченде и уже громче добавил: — Ваше Величество, мы уходим. Это вовсе не означало окончания вечера. После того как августейшая чета и часть придворных удалялись, игра обычно продолжалась и могла затянуться до глубокой ночи. Король подошёл к супруге, подал руку, дабы сопроводить в покои. Дана поспешно встала из-за стола, но король обернулся и сказал: — Герцогиня, вы должны остаться и непременно закончить эту партию. Нам интересно, сумеете ли вы обыграть нашего Первого маршала. Думаю, Её Величество отпустит вас на один вечер. Дана с мольбой взглянула на королеву. Катарине явно не понравилась эта идея, но возражать супругу она не стала, ответив девушке мягким взглядом. — Вы можете остаться, герцогиня. Мы не желаем лишить удовольствия Его Величество, — кротко произнесла королева. — Герцогиня Колиньяр, задержитесь с герцогиней Окделл. — Вы — ангел, моя дорогая, — король поднёс руку супруги к губам. — Желаем вам удачи, герцогиня. — Благодарю, Ваше Величество. Когда за правящей четой затворились двери, возле Риченды неожиданно возник Алва. — Сударыня, продолжим игру? — осведомился маршал. — С удовольствием, герцог, — губы девушки дрогнули, но улыбка получилась натянутой.