Чёрное на чёрном

Бабушка не велела мне играть в карты. Она сказала шепотом: «Немедленно бросай эти дрянные карты! Две пары и валет, — олух ты этакий! У него-то ведь масть на руках!» Марк Твен

Пряча волнение, Дана вновь опустилась в кресло. Герцог занял место напротив. Зрители обступили их со всех сторон. Удачная игра герцогини Окделл уже стала событием этого вечера. Теперь от слухов точно не отвяжешься. — Разыграем сдачу? — предложила Риченда. Это обыкновенное начало игры было тут же отвергнуто Вороном: — Сударыня, как можно? — улыбнулся одними губами Первый маршал. — Дамы вперёд. Дана вынуждена была признать, что хоть Рокэ Алва и вселенское зло, но в манерах ему не откажешь. Но неужели кого-то может ввести в заблуждение эта безупречная показная учтивость, любезные слова, насквозь пропитанные фальшью, язвительные улыбки в уголках тонких губ? От Ворона за хорну несло самодовольством, цинизмом и злобой. — Очень любезно с вашей стороны, герцог, — улыбнулась Риченда. Ей стало тошно от своего приторно-дружелюбного тона, но с волнением наконец удалось справиться, и на этот раз улыбка получилась не такой натянутой. Алва играл уже не так, как прежде. Удача переходила от одного к другому, ожидающие скорого разгрома Первого маршала зрители заскучали, хотя от стола никто так и не отошёл. В картах всегда выигрывает один. — Сударыня, может быть, поднимем ставки? — предложил Ворон. — Сколько вы сегодня выиграли? — Алва окинул взглядом её фишки. — Десять тысяч? Не угодно ли сыграть на всё? Зрители оживились. В зале зашептались, кто-то сказал, что Властителю Кэналлоа некуда девать деньги. Риченда взглянула на Алву. Денег было откровенно жаль, тем более, она уже нашла им применение. Но отказать было невозможно. Что ж, святые писания учат, что все азартные игры от Чужого, значит, и деньги эти тоже. — Согласна. Ворон улыбнулся, обнажая белоснежные зубы и начал лениво перетасовывать колоду. Девушка внимательно следила за небрежными движениями его тонких длинных пальцев, унизанных кольцами. Сапфиры в свете свечей сияли каким-то зловещим светом. Риченде стало не по себе, и она отвела взгляд от этой пугающей синевы и наткнулась на не менее пугающие синие глаза, в глубине которых таилась опасность. Выдержать этот пронзительный взгляд было невозможно, и девушка поспешила открыть полученные карты. Сердце Молний при первой сдаче — неплохо, вот только тройка и девятка Ветра здесь лишние. — Ваше слово, сударыня? — оценив свои шансы, окликнул её Ворон. — Меняю две. — Следом, — Алва положил колоду почти на центр стола, указательным пальцем медленно снял сверху две карты для Риченды и две — себе. Король Молний пополнил её коллекцию любимой масти. С «Молниями» ей всегда везло. С любыми. Третьей картой оказалась пятёрка Ветра. Дана сбросила её: — Поднимаю на тысячу. Меняю одну. — Отвечаю и ещё полторы тысячи. Герцогиня посмотрела карту. Повелитель Кошек! Снова сорок четыре. Второй раз за вечер. Немыслимо! Внутри всё дрожало, но внешне Дана была спокойна — спасибо Матильде за науку. По лицу Ворона также ничего невозможно было понять. — Ещё две тысячи и остаюсь при своих. — Отвечаю. Меняю одну, — сказал Алва, снял верхнюю карту с колоды и, не глядя, положил к имеющимся двум. — Удваиваю всё, что есть на кону. В комнате повисло напряжённое молчание. — Алва, это безумие! — воскликнул виконт Валме. — Хотя бы посмотрите карту! Дана на миг задержала дыхание, стайки разнообразных мыслей панически заметались в голове. Двадцать девять тысяч! Для неё — целое состояние, и если она проиграет, ей никогда в жизни не расплатиться с таким долгом. Но, с другой стороны, в случае выигрыша все финансовые проблемы Надора будут решены. К тому же сорок четыре очка у неё уже на руках. А вот, что было у Ворона, не знал даже он сам. Карты герцог держал в руке, но на свой последний прикуп так и не взглянул. Безумец! Но это безумие восхищало и завораживало. — Такие ставки требуют залогов, — заметил стоящий ближе всех к маршалу господин в тёмно-зелёном камзоле. Маршал кивнул: — Барон прав. Сударыня, при всём моём уважении к вам, мы не можем играть на расписки. Думаю, мой залог всех удовлетворит, — Ворон бросил на стол россыпь сапфиров. — «Звёзды Кэналлоа» оценены в тридцать шесть тысяч. Что вы предложите в залог? — Мои драгоценности, — ответила Риченда. Фамильное кольцо и ожерелье с карасами, браслет, подаренный Катариной — вот всё, что у неё было. Ей даже примерно не была известна их стоимость, но во всяком случае в сравнение со «Звёздами Кэналлоа» они не шли. Его цепкий оценивающий взгляд скользнул на её ожерелье. Или в вырез платья? Риченда вдруг почувствовала себя совершенно голой, так, что захотелось прикрыться. По слухам, Рокэ Алва в этой жизни интересовали только три вещи: война, вино и женщины. О любовных похождениях маршала ходили невероятные сплетни. В списке его побед значился не один десяток дам разного возраста и положения, начиная от замужних аристократок и заканчивая белошвейками и цветочницами. Риченде казалось, что половина женщин этого города мечтает о синеглазом красавце, остальные — искусно скрывают свои желания. Все они, словно порхающие в ночи мотыльки, летели на свет, попадались в сети и сгорали дотла. Сколько разбитых сердец, несбывшихся надежд, сломанных судеб на совести этого человека? Девушка внимательно посмотрела на сидящего напротив мужчину. Действительно, есть от чего потерять голову. В этих синих глазах, обрамлённых густыми чёрными ресницами, можно утонуть, лишь раз заглянув в них. Но красота их обманчива. Холод, надменность, равнодушие, ни намёка на любовь, уважение или верность. Ворон — олицетворение всех возможных пороков, и распутство — лишь один из них. — Карасы? Очень мило, — его взгляд ещё на мгновение задержался на её декольте и вернулся к лицу. — Алва носят только сапфиры и бриллианты, а в этом городе вряд ли найдётся ещё одна дама, которой также бы шли эти камни как вам, сударыня. Дане хотелось запустить в него картами. Этот наглец намекал, что, в случае выигрыша, подарит её сотуар одной из своих любовниц. Ожерелье, принадлежавшее её бабушке! — Семейные драгоценности? — осведомился Алва, словно прочитав её мысли. — Вероятно, вам будет жаль с ними расстаться? К тому же, очевидно, они не стоят таких денег. Риченда растерялась. Больше ей нечего предложить. А даже если и было бы, у Алвы, кажется, есть всё, и половина из принадлежащего ему не нужна. — Сударыня, вы не находите, что камни и золото — это как-то мелко? — поинтересовался Рокэ, лёгким движением поправляя и без того безупречные манжеты. Девушка не понимала, что задумал Ворон. Как и все прочие в зале. — Меня не интересуют чужие деньги, у меня достаточно своих, — засмеялся Рокэ. Герцог оставался верным себе: ему доставляло удовольствие всеобщее недоумение. — Предлагаю замену ставок. — Но это целое состояние! — воскликнул Харберт. — Что может сравниться с этим? — Например, жизнь, — услышала Дана свой спокойный ровный голос и невольно удивилась смелости, на которую решилась. Десятки глаз удивлённо смотрели на неё, но она видела перед собой лишь Ворона. Риченду вдруг охватил неведомый ей раньше азарт и какое-то особое безумие, прогоняющее страх в моменты опасности и риска. Она словно почувствовала себя хищником, загоняющим добычу в ловушку, и это ощущение было великолепно, оно кружило голову и будоражило кровь. — Жизнь? — правая бровь маршала удивлённо взлетела вверх. В ярко-синих глазах мешались изумление и интерес. Дана молча кивнула и повторила усмешку Ворона. Вряд ли у неё получилось достаточно достоверно, но в том, что маршал её понял, она не сомневалась. Ей казалось, что сапфировые глаза прожигают её насквозь. — Моя? — небрежно осведомился Алва. От удивления герцога не осталось и следа. — Ставка ценою в жизнь? Недурно. — Рокэ, не играйте с судьбой, — посоветовал кто-то из зала. — Почему бы нет? — криво ухмыльнулся Ворон, бросив безадресный взгляд в толпу зрителей, а затем снова вернулся к девушке: — Итак?.. — Если проиграете — пустите себе пулю в лоб, — невозмутимо заявила Риченда. Перемежаясь с недоуменными взглядами, по залу пронеслись изумлённые возгласы, которых Дана, казалось, не слышала. Разумеется, он бы не застрелился в случае проигрыша, но посмотреть на Ворона, который не сдержал слово — это дорогого стоит. Герцог ответил на её испытующий взгляд и дерзкий вызов всё той же насмешливой улыбкой. Его явно забавляла эта игра. — Согласен. Что ставите вы, герцогиня? — сапфирово-синие глаза маршала были чуть сощурены и смотрели прямо на неё. — Вам решать. — Ваша жизнь мне не нужна, — заверил её Алва, безмятежно откинувшись на спинку кресла. — Я не питаюсь хорошенькими дамами. Риченда, как и все прочие в зале, выжидающе смотрела на герцога. Страшно не было, но она не сомневалась, что Алва потребует того, что её унизит и оскорбит. И какие кошки её за язык тянули? — Могу я озвучить своё желание? — Алва смотрел на неё всё также пристально, пряча усмешку в уголках красивых губ. — Разумеется, герцог, — теряя терпение, подтвердила Дана. — Тет-а-тет. Зрители возмущённо загудели. Не обращая на них внимания, Алва быстро и грациозно поднялся, подошёл к герцогине и, остановившись за её креслом, медленно наклонился к вспыхнувшей щеке девушки. Риченда вновь ощутила аромат морисских благовоний и обжигающее кожу дыхание. От опасной близости кожа девушки покрылась мурашками. Дана не видела лица Ворона, но была уверена, что на губах его всё та же ненавистная усмешка. Он не мог не почувствовать дрожь, прокатившуюся по её телу. Сердце забилось пойманной птицей, дыхание замерло… Тревожные, волнующие секунды ожидания и горячий шёпот едва приоткрытых губ: — Ничего. Ресницы девушки дрогнули, щёки вспыхнули. Невыносимый человек! Зачем устраивать подобное представление? Почему не сказать вслух? Что теперь о ней подумают? Репутация разорвана в клочья. Маршал тем временем вернулся на своё место и как ни в чём не бывало осведомился: — Открываемся? — Извольте. — После вас, сударыня. Дана решила положиться на судьбу, которая сейчас заключалась в полдюжине карт. До победы оставался всего лишь один крохотный шажок. — Сорок четыре, — сказала она, выложив карты на стол. Лицо Ворона оставалось непроницаемым. Левой рукой Алва взял бокал и медленно поднёс к губам, правой равнодушно бросил на стол карты: три Сердца. Скал, Ветра, Волн. Немыслимо. — Триада! — в один голос воскликнули зрители. То ли от неожиданности, то ли от удивления сердце Риченды сорвалось с места и одним мощным ударом ухнуло куда-то вниз. Это была единственная комбинация, способная перебить её карты. Она проиграла.