Лучшие из женщин — лицемерки У. Теккерей, «Ярмарка тщеславия»
В южной части парк представлял собой высокий лабиринт из грабов. Деревья, с некогда густой и раскидистой кроной, сейчас сиротливо топорщили в серое небо голые ветки, снега не было, но от мёрзлой земли веяло прохладой и сыростью. Катарина любила прогулки в Старом парке. Риченда понимала, что для подруги это возможность хоть на время покинуть стены дворца — золотую клетку, в которой до конца своей жизни была заточена несчастная королева. Это была их первая встреча после нападения. Узнав о произошедшем с фрейлиной, Катарина прислала к Дане своего личного врача и на неделю освободила от обязанностей. Риченда провела несколько дней в постели, принимая успокоительные тинктуры и обдумывая ситуацию, в которой оказалось. Возвращаясь в Талиг, она была готова к тому, что ей придется бороться за Надор, но реальность оказалась куда страшнее. На кону оказался не только Надор, но и её собственная жизнь. — Не могу представить, что вам пришлось пережить, — покачала головой Катарина, опускаясь на скамью. — У меня до сих пор сердце заходится, когда я думаю об этом ужасе. — Не волнуйтесь, Катари, уже всё позади, — попыталась успокоить подругу Риченда. У королевы было слабое сердце, и она не желала своими страхами расстраивать её ещё больше. — Злоумышленника не опознали, но Его Величество поручил провести тщательное расследование. Герцогиня отрицательно покачала головой: — Это ни к чему не приведёт. Мой враг слишком могущественен. — Вы говорите о ком-то конкретном? — Дорак, — без обиняков озвучила Риченда свои предположения. — Дана, прошу вас, говорите тише, — предупредила Катарина, оглянувшись по сторонам. — Сейчас мы одни, но порой мне кажется, что здесь у всего есть уши. — Он не оставит меня, пока я не сделаю то, что он хочет. — Мне очень жаль, дорогая, — Катари протянула руку и положила свою ладонь поверх пальцев Риченды. — Я так надеялась, что ваша судьба сложится лучше моей, что вы будете счастливы, но этот мир так жесток. — Не мир, а люди, — с горечью уточнила Дана. — Я пыталась поговорить с Его Величеством, но всё, что мне удалось, это отсрочить вашу помолвку с Леонардом Манриком до Зимних Ветров. Но курьер в Надор уже отправлен. Чуть меньше месяца! Дана готова была разрыдаться. Сейчас у неё оставалась только одна надежда. На то, что матушка не даст своего благословения или попытается потянуть время. Риченда не сомневалась: герцогиня Окделл не даст согласия на брак своей дочери с «навозником»! — Катари, я безмерно благодарна за вашу доброту и заботу. Без вашей дружбы я бы не вынесла здесь и дня. — С вашим появлением и моя жизнь изменилась, — Катарина печально улыбнулась и добавила: — Насколько это возможно, конечно. Вас мучает Дорак, а меня Алва. — Он ужасный человек, из-за которого я лишилась отца, но я не могу не признать, что если бы не герцог… Он спас меня. — Дана, я не хочу, чтобы вас ввели в заблуждение. Алва делает только то, что ему выгодно. — Я не понимаю, зачем ему помогать мне? Риченда уже не раз задавала себе этот вопрос, но ответа не находила. Ворона не было на Изломном балу, по крайней мере, среди гостей она его не видела. Спрятать под маской такую заметную внешность невозможно. Однако в ту ночь он оказался не только во дворце, а именно там и в тот момент, когда Риченда нуждалась в помощи. Он следил за ней? Зачем?.. Вопросы роились один за другим и ответов на них у девушки не было. Она долго размышляла над тем, должна ли отправить маршалу письмо с благодарностью, даже несколько раз садилась писать, но всякий раз выбрасывала недописанное послание в камин. — Никто не может знать планов Алвы, — предупредила её Катарина. — Дана, заклинаю вас, не позволяйте ему завлечь себя. Он сломает вашу жизнь, как сделал это с моей. — Катари, но он… — начала было Дана, но королева так неистово сжала её пальцы, что девушка невольно замолчала. — Ворон знает, что хорош, как бог, — продолжала Катарина. — Большинство женщин в этом городе мечтает о нём. Безмозглые дуры! Они готовы на всё, лишь бы оказаться в его постели, но ему это не интересно. Слишком лёгкие победы. Другое дело — подчинить ту, что его презирает. — Уверяю вас, он нисколько меня не привлекает! — поспешила заверить её Дана. — Это было бы предательством по отношению к моему отцу. — Я верю вам, дорогая, — мягко улыбнулась Катарина. — Вы чисты душой и помыслами, верны своей семье, убеждениям и памяти. Ах, если бы я могла быть такой сильной! — Катари, вы очень сильная! — воскликнула Риченда. — Я восхищаюсь вами! Вашей стойкостью, с каким достоинством вы переносите выпавшие на вашу долю испытания. Мне бы хоть немного вашей храбрости. Я трусиха, я испугалась за свою жизнь, когда тот человек приставил нож к моей шее. — Вы не должны винить себя, Дана. Любая бы на вашем месте испугалась. А теперь идёмте, — Её Величество поднялась со скамьи и протянула Риченде руку. — Пора возвращаться.***
Молчаливый слуга заменил догорающие в канделябрах свечи и бесшумно выскользнул из комнаты. Теперь гнетущую тишину будуара нарушало лишь тиканье часов на каминной полке. Ночные дежурства обычно не доставляли Риченде беспокойства, но сегодня она предпочла бы провести ночь в своей спальне. Дана накинула на плечи алатскую шаль — ещё один подарок Матильды, и подошла к окну. Сизые сумерки укутали парк плотным плащом тумана. Сквозь него на землю опускались снежинки, напоминая о том, что зима уже наступила. Зябко передёрнув плечами, герцогиня плотнее запахнула шаль. Голова болела всё сильнее, в горле неприятно щекотало. Должно быть, простыла во время утренней прогулки. За спиной послышался звук открывающейся двери, и Дана обернулась. Из королевской опочивальни вышла графиня Рокслей. Среди придворных дам симпатичная и улыбчивая Дженнифер выделялась излишней болтливостью. Казалось, что она знает всё и обо всех. — Риченда, Её Величество просит вас встретить её гостя у чёрного входа и проводить сюда. Вот ключ. Условный знак — три удара. «Кого может принимать Катари в столь поздний час? — размышляла Риченда, выходя в пахнущую гиацинтами прихожую. — Тем более, что сегодня со мной дежурит болтушка Дженнифер, а это значит, что завтра о госте королевы будет знать весь дворец. Быть может, королева ждёт эра Августа?» Лестница для прислуги тускло освещалась редкими фонарями, закреплёнными на стенах, и Дана не пожалела, что в последний момент прихватила свечу. Освещая себе путь, девушка осторожно спускалась по крутым каменным ступеням, когда раздались три удара. Риченда дважды повернула ключ в замке и распахнула дверь. Сквозняк рванул пламя свечи, шаль соскользнула с плеч и повисла на локтях. — Добрый вечер, сударыня, — поздоровался Алва и, пригнув голову, переступил через порог низкой двери. От неожиданности Дана не сразу нашла, что сказать. Ворон снял шляпу и стряхнул с неё снег, качнул головой, прогоняя снежинки с длинных волос, чёрной волной скользнувших по плечам. — Добрый вечер, герцог. Следуйте за мной. Вас ожидают, — стараясь говорить как можно равнодушнее, произнесла Риченда, но до конца избавиться от ядовитых ноток в голосе так и не удалось. — Благодарю. Я знаю дорогу, — краешек тонких губ дрогнул в едва заметной усмешке. «Кто бы сомневался», — едко заметила про себя Дана, провожая взглядом поднимающегося по ступеням маршала. Девушка заперла дверь и, придерживая пышные юбки, отправилась наверх. С тех пор как Ворон вошёл в спальню Катарины, прошло не больше десяти минут, Риченда всё это время сидела как на иголках. — Вы дрожите, — светлые глаза Дженнифер смотрели участливо и взволнованно. — Мне нездоровится. Я отлучусь на несколько минут принять лекарство, — отложив в сторону вышивание, солгала герцогиня. — Полагаю, четверть часа у вас есть, — предупредила Рокслей. — Герцог никогда не задерживается надолго. Дана вышла из будуара, но вместо того, что пройти в свитскую, свернула в узкий коридор для прислуги и заглянула в туалетную комнату. Никого. Бесшумно ступая по мягкому ворсу ковра, подошла к двери, ведущей в королевскую опочивальню. Очень осторожно приоткрыла створку и первое, что услышала — своё имя. — … но оставьте Риченду. — Неужели ревность? — усмехнулся Алва. — Ревнуют, когда любят, — заметила Катарина. — Я испытываю к вам иные чувства. — Охотно верю, — отозвался маршал. — Мне всё равно с кем вы… проводите время, но Риченда не для вас. У неё светлая душа, не испорченная всей этой грязью и ложью. — Откуда такая забота? — поинтересовался Алва. — С каких пор вас интересует ещё чья-то судьба, кроме своей собственной? — Вы её не получите, — с вызовом бросила Катарина и Дана в очередной раз восхитилась храбростью своей королевы. — И знаете почему? Она презирает таких, как вы! — Насколько я помню, вы тоже. Однако, это не мешает вам… Дана не расслышала что ещё сказал Алва, но отчётливо уловила какую-то возню и шорох шуршащей ткани. А затем послышался шумный вздох Катари и, наконец, с трудом сдерживаемый стон. Они там… Дана царапает воздух немым криком и зажимает рот ладонью. Забыв об осторожности, почти бежит к двери, только бы не слышать эти звуки. Пара комнат, короткий коридор и вот она — спасительная тишина и полумрак запасной лестницы. С силой сжав кованые перила, девушка медленно опускается на ступени. А что она ожидала? Что Алва явился на беседу? Но Катари? Как она могла?! Ещё утром утверждать, что ненавидит Ворона, а потом приглашать его вот так… Ведь то, что она слышала, совсем не походило на насилие или принуждение. Риченда покачала головой. Ответов не было. Герцогиня медленно поднялась на ноги, поправила платье, ровным, спокойным шагом направилась в будуар. Бросив мимолётный взгляд на дверь спальни, заняла своё место в кресле и взяла в руки пяльцы. — У вас щёки горят, — некстати заметила Дженнифер. — Это пройдет, скоро подействует лекарство, — ответила Дана, стараясь сосредоточиться на узоре. Получалось плохо. В течении следующих десяти минут она то и дело сбивалась со счёта, путая стежки. — Ай! — игла входит в палец, алая капля оставляет след на белоснежной канве и в этот момент появляется Алва. Всё то же равнодушное выражение лица, одежда в безупречном порядке, словно он вышел не из спальни любовницы, а с великосветского приема. — Графиня Рокслей, заприте за мной дверь, — обращается он к Дженнифер, а затем оборачивается к Риченде: — Доброй ночи, сударыня. — Доброй ночи, герцог, — Дана даже попыталась улыбнуться, но едва за Алвой и Дженнифер закрылась дверь, улыбка слетела с её лица. Из спальни послышался звон колокольчика, Риченда глубоко вдохнула и распахнула дверь. В комнате пахло морисскими благовониями, духами Катари и ещё чем-то горько-сладким и одуряюще мерзким. Ей стало трудно дышать от этих густых смешанных ароматов, и девушка непроизвольно коснулась рукой глухого ворота платья, борясь с приступом мнимого удушья. Постель выглядела так, будто на ней танцевали полдюжины любовников. На смятых простынях, прислонившись виском к резному кроватному столбику, сидела Катарина. Бледная, с растрёпанными волосами, в нижнем платье. — Распорядитесь, чтобы приготовили ванну. — Слушаюсь, Ваше Величество, — ответила Риченда и развернулась, намереваясь немедленно уйти. — Дана, — остановила её Катарина. — Да, Ваше Величество. — Вы осуждаете меня? — Я не смею осуждать вас, — ответила девушка, избегая взгляда Катари. — Тогда не смотрите на меня так! — воскликнула королева, в отчаянии заламывая руки. — У меня нет выбора. Ворон — моя единственная защита от Дорака. Кардинал хочет развода, чтобы женить Фердинанда на дриксенской гусыне. Я не могу этого допустить и вынуждена притворяться. Дорак не посмеет забрать игрушку у своего союзника. Алва нужен ему, и потому, пока Ворон не наиграется мною, я останусь королевой. Я лишь защищаю себя и своих детей! Поймите меня, Риченда! Только вы и сможете. — Мне правда очень жаль, Катари, — Дана понимала, что должна поддержать подругу, но не смогла больше произнести ни слова, так велико было её потрясение от услышанного. — Благодарю. Идите. Я хочу побыть одна.