Чёрное на чёрном

Дорога вильнула вправо, и Риченда догадалась, что это поворот на Тарнику. Герцогиня больше месяца не появлялась при дворе и нисколько об этом не жалела. Уж лучше ставшее привычным одиночество или общество Алвы, чем ненавистные лица во дворце. Неделю назад практически весь двор перебрался в Тарнику — загородную королевскую резиденцию. А сегодня там давали первый большой летний праздник, который должен был продлиться три дня. Пикники и игры на природе, прогулки по парку, катание на лодках по прудам и искусственным каналам; вечерами — званые ужины, танцы и фейерверки. Риченда не спрашивала Рокэ, зачем ему всё это. В последнее время они вообще мало разговаривали. Он проводил вечера в особняке, но её общества будто сторонился. Дана открывала дверь, в очередной раз обводила взглядом пустой кабинет и возвращалась к себе, злясь на него, на себя и на свою пустую жизнь, в которой никому не была нужна. Ни единому человеку, даже Рокэ наскучила. Могла ли она раньше подумать, что сей факт будет так её расстраивать? И с каких пор Ворон, которого она всегда ненавидела, стал для неё «Рокэ»? Ведь ещё недавно она даже в мыслях не позволяла себе называть его по имени, а теперь переживала из-за того, что он избегает её. Миновав позолоченные кованые ворота, экипаж покатился по широкой аллее из густых и развесистых лип, в конце которой виднелся трехэтажный с арочными окнами дворец. Спустя пару минут карета, описав перед главным фасадом полукруг, остановилась у высокого каменного крыльца с фигурами драконов на каждом пролёте. Очевидно, таким образом архитектор хотел запечатлеть в камне герб Олларов — «Победитель Дракона». Дворец был огромен, около двухсот комнат. Им с Рокэ предоставили роскошные апартаменты с видом на парк. С высоты второго этажа лужайки и цветочные клумбы играли палитрой ярких красок, аромат цветов разносился на несколько бье. Журчала вода в фонтанах, лучи солнца преломлялись в мельчайших каплях и солнечными зайчиками прыгали по блестящей поверхности. Белые лебеди плавали по пруду, а по искусно подстриженным газонам прохаживались павлины с огромными узорчатыми хвостами. Статуи, колонны, беседки — всё вокруг было полно красоты и гармонии, но Риченда предпочла бы вернуться в особняк. Ничего хорошего её в Тарнике не ждёт. Вздохнув, герцогиня отошла от окна и велела Лусие готовить платье для вечера. Празднество началось с заходом солнца. — Вашу руку, сударыня. Риченда вложила пальцы в раскрытую ладонь Рокэ, расправила плечи и подняла подбородок. Потянулись коридоры и залы парадной анфилады, одна из-за другой виднелись распахнутые белые двери с позолоченным декором, повсюду было много людей. Перед ними расступались, их приветствовали и провожали пристальными взглядами. Риченда чувствовала их спиной, и это было отвратительное ощущение. Однако она старалась держаться равнодушно и с достоинством, практически не смотрела по сторонам. Ей нет никакого дела до всех этих придворных шаркунов и сплетников. Огромная бальная зала блистала позолотой, по всему периметру её украшали многочисленные старинные вазы с букетами из белых и алых роз. На потолке, в самой середине расписного плафона, сотнями капелек чистейшего хрусталя, сверкала роскошная люстра. Казалось, сегодня в Тарнику съехалась не только вся Оллария, но и весь Талиг. Слуги, нарядные, как господа, и господа, суетливые, как слуги, сновали во всех направлениях. Толпа народа поражала воображение и гудела, словно гигантский пчелиный рой, расточая фальшивые комплименты и снисходительные улыбки. В центре зала многочисленные пары выписывали замысловатые па под искусную игру музыкантов. Когда зазвучала очередная мелодия, герцог и герцогиня Алва присоединились к танцующим. Число устремлённых на них любопытствующих взглядов увеличилось вдвое. — Зачем мы здесь? — тихо спросила Риченда спустя несколько тактов. — Король прислал приглашение, а вы давно не покидали особняк. Я думал, вам захочется немного развеяться. — Опасаетесь, что при дворе решат, что вы намеренно не выпускаете меня из дома и держите в нём, как пленницу? — усмехнулась Риченда. — Для пленницы, над которой, как все вокруг наверняка думают, я измываюсь, вы прекрасно выглядите, — в тон ей ответил Рокэ. Риченда недоверчиво покосилась на мужа: она ослышалась или это был комплимент? Танец состоял из постоянных поворотов и плавных шагов, а в конце некоторых фигур происходила смена партнёров. Она-то и не позволила им продолжить разговор. Риченда оказалась рядом со статным юношей с дерзкими глазами — Эстебаном Колиньяром. Она вспомнила имя потому, что видела его в Фабианов день. Он был лучшим из выпускников Лаик этого года, к тому же, сыном и большой гордостью своей матери — Урсулы Колиньяр. Всё их семейство — потомки безродного башмачника, за что-то получившего от Франциска Оллара герцогский титул, вызывало у Даны раздражение. — Герцогиня, — поклонился молодой человек, сверкнув белоснежными зубами. — Мы не представлены. Граф Сабве, к вашим услугам. — Добрый вечер, граф, — сдержанно улыбнулась Риченда. Никакого желания общаться с сыном Урсулы у неё не было, но этикет обязывал обменяться парой ничего незначащих фраз. — Как проходит ваша служба у коменданта Олларии? — Риченда не понимала, зачем граф Киллеан взял в оруженосцы сына обер-прокурора. «Навозник» и Человек Чести — что может быть отвратительнее? — Граф достойный человек и хороший военный, но я, как первый в выпуске, вправе был рассчитывать на большее. Жаль, что герцог Алва не взял оруженосца. — Вы хотели стать оруженосцем Первого маршала? — удивилась Риченда. — Однажды я и сам стану Первым маршалом, — без меры самоуверенно заявил молодой человек, а его серые глаза смотрели при этом дерзко и с вызовом. Риченда подумала, что Эстебан был истинным сыном своей матери. Он унаследовал не только цвет её волос и глаз, но и заносчивый характер с напыщенным самодовольством на пустом месте. — Сударыня, смею надеяться, что вы подарите мне следующие два танца. В его тоне не было и тени сомнения, и Риченда от такого неожиданного заявления слегка опешила, но поставить на место заносчивого мальчишку не успела, очередная фигура сменилась, и герцогиня вновь оказалась рядом с мужем. — Вы чем-то расстроены? — спросил Рокэ, безошибочно улавливая даже малейшее изменение в её настроении. — Нет, скорее немного удивлена и озадачена. Молодой человек пригласил меня на танец, точнее, на два подряд. — Однако наглец, — заметил Алва. — Просто он ещё очень молод, — Риченда всё же решила быть снисходительной к Эстебану. И уж тем более, она не желала стать причиной ещё одной смерти. Не стоило провоцировать Алву. Он убивал и за меньшее. — Юноша только вырвался из Лаик и окунулся во взрослую жизнь. В такое время кажется, что весь мир у твоих ног. Кстати, он очень восхищен вами и сожалеет, что в этом году вы снова не взяли оруженосца. Он рассчитывал на ваш выбор. — С какой стати? — Как лучший из фабианцев. Он мечтает о карьере военного. Такой, как у вас. — Непомерных амбиций мало, они должны быть чем-то подкреплены. А здесь, кроме гонора и глупости, ничего больше нет, — пренебрежительно сказал Алва. — Из этого зарвавшегося щенка со временем вырастет преотвратная псина. — Вы слишком строги. Вспомните себя в его возрасте. Маршал фок Варзов поделился со мной некоторыми воспоминаниями из вашего общего прошлого. Рокэ наконец улыбнулся: — Да, в восемнадцать я был невыносим. — Не льстите себе, герцог. Вы и сейчас невыносимы, — беззлобно заметила Дана. — Туше, сударыня! — рассмеявшись, признал поражение Рокэ. Как бы Риченда ни желала избежать этого момента, но он наступил: ей пришлось предстать перед королевской четой. Катарина, такая хрупкая и воздушная в своём белоснежном платье с чёрной и алой отделкой, выглядела восхитительно. На шее Талигойской Розы сверкала алая ройя. — Герцог Алва! — расплылся в улыбке король, завидев приближающегося Рокэ. — Мы рады видеть вас на нашем празднике. Герцогиня, мы должны вас благодарить. — За что, Ваше Величество? — удивлённо спросила Риченда. — Наш Первый маршал не посещает светские мероприятия, но с вашим появлением всё изменилось. — В этом нет моей заслуги, Ваше Величество. — Вы так же скромны, как и прекрасны, сударыня. Окажете мне честь пригласить вас на кантарину? — С радостью, Ваше Величество, — подавив волну раздражения и нацепив на лицо фальшивую улыбку, ответила Риченда. Фердинанд вывел её в центр зала, и они составили ведущую пару. Риченда заняла своё место и в этот момент заметила Рокэ, держащего за руку Катарину. Они стали второй парой, вслед за ним выстроились прочие танцующие. Зазвучала музыка, Риченда вложила руку в ладонь Оллара, и они начали движение по кругу. Спустя дюжину шагов повернули направо, Алва с Катариной в свою очередь налево, следующие пары также чередовались и вскоре сформировали две колонны, движущиеся параллельно друг другу. — Герцогиня, как вы находите Тарнику? — поинтересовался король. — У Вашего Величества роскошный дворец с не менее прекрасным парком, — поддержала светскую беседу Риченда, изо всех сил стараясь не смотреть в сторону. — Мне всё очень нравится. Начиная от вида из окна и заканчивая партнёром по танцу. Фердинанд улыбнулся, но польщённым не выглядел. Риченда слегка забеспокоилась: неужели этот глупец смог уловить замаскированное оскорбление в её словах? Беседа прервалась, две колонны танцующих повернулись к друг другу и начали сближение. Это было недопустимым нарушением этикета, но Риченда смотрела в пол, не в силах взглянуть на приближающуюся к ним пару. И всё же ей пришлось это сделать, когда, встретившись, они объединились и некоторое время танцевали вчетвером, сомкнув вытянутые руки. Катари улыбалась, на лице Рокэ невозможно было разобрать ни одной эмоции. Спокоен и невозмутим — ничего более. — Сударыня, надеюсь, вы не обиделись на нас за кратковременную разлуку с супругом? — поинтересовался Фердинанд, сразу же после того, как четвёрки разошлись и продолжили двигаться в парах. — Разумеется, это не так, Ваше Величество. Вы оказали мне честь своим выбором. — Я получил истинное удовольствие, сударыня, — заверил её король по окончанию танца. Герцогиня ответила тем же. Он проводил её до того места, откуда увёл и вернулся к трону. Короля тут же обступили придворные, Риченда отошла в сторону в ожидании Рокэ, но он так и не появился. Герцог остался с Катариной. Два танца подряд по этикету позволялось танцевать только с супругом или другим близким родственником, но этим двоим, похоже, никакие правила не были писаны. — Сударыня, — поклонился неожиданно возникший перед ней Эстебан Колиньяр, — вы обещали мне танец. — Обещала? — на этот раз Риченда была в самом деле раздражена самоуверенностью юноши, граничащей с наглостью. — Не припоминаю, граф. — Я не могу позволить вам скучать. Герцог сейчас занят другой дамой и… — Вы забываетесь, юноша! — Всего лишь констатирую очевидные всем вещи. Риченда круто развернулась и практически выбежала из залы. Сжимая кулаки и полыхая от гнева, она торопливо шла по залам, не разбирая дороги. Как этот мальчишка вообще посмел разговаривать с ней в таком тоне и отпускать подобные замечания?! А Алва?.. Какой она была дурой, когда поверила его словам о том, что между ним и Катариной давно ничего нет! Мысли громоздились одна на другую в опасные неустойчивые горы, грозившие вот-вот похоронить под собой последние остатки спокойствия и благоразумия. Риченда остановилась, слёзный ком, упрямо сдерживаемый, подступил к самому горлу и грозил обернуться неудержимым потоком. Девушка замахала в лицо веером, пытаясь успокоиться, но тщетно — по щекам потекли тёплые влажные дорожки. За спиной послышались шаги, Риченда торопливо смахнула слёзы и обернулась. Высокий худощавый юноша в цветах Рокслеев церемонно поклонился: — Сударыня, прошу прощения, я не хотел нарушить ваше уединение. — Вы не нарушили, граф, — голос сорвался, и его титул она почти проглотила, смущённая своим положением. Какой позор — предстать в таком жалком виде перед посторонним. Предательские слёзы вновь заблестели на глазах, Дана поспешно опустила взгляд, пальцы нервно искали, но никак не находили куда-то запропастившийся платок. Отточенным жестом аристократа молодой человек извлёк из кармана батистовый платок с вышитым серебряной канителью вензелем и молча протянул ей. Деликатно отвернувшись, отступил назад. Дана машинально взяла протянутый платок, промокнула глаза белоснежной тканью и лишь после этого смогла разглядеть своего невольного спасителя. Она обратила внимание на этого юношу ещё в Фабианов день, ей было любопытно, как выглядит младший брат Джастина Придда, но тогда со своего места на галерее она могла лишь видеть высокую фигуру и каштановые волосы, едва достигающие плеч. Сейчас у неё появилась возможность рассмотреть его лучше. Правильные черты лица без каких-либо особых примет, очень серьёзные серо-голубые глаза. Валентин казался старше своих лет, возможно, из-за безукоризненной вежливости и несколько церемонной манеры держать себя. Всё это в полной мере оправдывало слухи о схожести Приддов с изображенным на их фамильном гербе спрутом. Риченда не знала, каким был Джастин, но их мать Ангелика точно так же, как Валентин, всегда и со всеми держалась холодно и бесстрастно. И всё же именно она, практически единственная, если не считать Дженифер Рокслей, была если не добра к Риченде, то, по крайней мере, никогда не выказывала явного пренебрежения. И именно герцогиня Придд сидела у её постели в ту страшную ночь Изломного бала, когда на Дану напал человек в маске. А сейчас её сын любезно предложил ей свой платок, который Риченда до сих сжимала в руках. Сообразив, что неплохо было бы поблагодарить за помощь, Дана сказала: — Благодарю вас, граф Васспард. В светлых, почти прозрачных глазах не промелькнуло ни единой эмоции. Он вёл себя так, словно не видел ни её слёз, ни раскрасневшегося лица, и Риченда была благодарна ему за это. Ни жалости, ни сочувствия она бы сейчас не вынесла. — Сударыня, могу я быть вам ещё чем-то полезен? — ровным, бесцветным голосом осведомился Придд. — Разыскать господина герцога? — В этом нет необходимости, — отказалась Дана. Меньше всего она хотела бы сейчас видеть Алву. — Благодарю вас, граф. Прощайте. — Риченда ещё раз кивнула ему и поспешила к ближайшей двери. Оживленные залы и гостиные сменил полумрак тихих, пустынных комнат, высокие проёмы парадных анфилад — длинный ряд закрытых дверей. Перед глазами мелькали коридоры и спирали винтовых лестниц, а шаги тонули в беззвучной пустоте. Риченда распахнула какую-то дверь и оказалась на улице. Вероятно, где-то в западной части дворцового парка. На фоне изумрудной лужайки высились фигурно стриженные деревья. Чуть дальше располагался небольшой искусственный прудик с водяными лилиями, а слева от того места, где стояла Риченда, начинался лабиринт из живой изгороди. Заслышав приглушенный мужской баритон и тихий женский смех, герцогиня, не раздумывая, нырнула в сумрак высокого кустарника. Влюбленная парочка, Дана узнала в ней виконта Валме и Дженифер Рокслей, очевидно, остановилась у входа в лабиринт, до девушки по-прежнему доносились их голоса. Риченду давно перестало шокировать подобное поведение. Она уже достаточно много времени провела при дворе, чтобы понять — любовные связи были неотъемлемой частью светской жизни и наравне с интригами и распусканием сплетен являлись чуть ли не главным занятием придворных. Холостые повесы и женатые аристократы заводили многочисленные любовные интрижки. Впрочем, дамы от них не отставали. Чем ещё занять себя таким, как Дженифер Рокслей — вышедшим замуж по расчету и не нашедшим в своей второй половинке ни любви, ни понимания? Искать развлечений на стороне. — Вы заметили, как королева буквально вцепилась в Ворона? — спросила Дженифер своего кавалера. — Бедняжка герцогиня! Делить своего красавца-мужа с королевой… Но скажу вам по секрету, Марсель, маршал стал редким гостем в покоях Её Величества. В прошлый раз, после его недолгого визита, Её Величество долго была в слезах. Кажется, там вышла размолвка. Размолвка? Значит, Рокэ ей не солгал и действительно расстался с Катариной? Подслушивать было некрасиво, но разговор касался и её тоже, и потому Риченда даже пожалела, что не разобрала дальнейших слов первой сплетницы Олларии. Видимо, Валме отвлек её от пустой болтовни на что-то более увлекательное, потому как дальше слышались лишь вздохи Дженифер и приглушённый голос виконта, шепчущий возлюбленной весьма поэтичные комплименты. Риченда подумала, что обнаружить себя сейчас было бы крайне неуместно, но не стоять же здесь неизвестно сколько, выжидая, пока они уйдут. Герцогиня решила, что если она будет всё время держаться левой стороны, то очень быстро окажется у следующего выхода ко дворцу. Нужно немедленно возвращаться, Рокэ будет её искать. Девушка решительно направилась, как ей казалось, в нужную сторону и сбавила шаг лишь когда вокруг стало слишком тихо. Дана остановилась и запрокинула голову. Небо было укрыто толстым слоем серых облаков, сквозь который едва пробивался тусклый лунный свет. Зелёные изгороди вокруг высились в два её роста, и что-либо увидеть за ними девушке не удавалось, но самое главное — она потеряла из виду дворец. Он был её единственным ориентиром, и теперь Риченда понятия не имела, куда идти дальше и где искать выход из этого запутанного лабиринта. Она заблудилась! В ставшем вдруг тяжёлом и удушливом воздухе мягким покрывалом расстилалась тишина. Звенящая и пугающая. Она давила на уши, проникала под одежду, охватывая липким страхом тело. Оглядевшись по сторонам и поёжившись то ли от страха, то ли от холода, Риченда свернула в левую аллею и неуверенными шагами продолжила путь. Где-то в стороне небо озарили вспышки фейерверка. Его отблески осветили в конце коридора чей-то тёмный силуэт. Забывшись от нахлынувшего страха, девушка подобрала юбки и бросилась в обратную сторону, молясь лишь о том, чтобы найти выход из этого бесконечного лабиринта, которому, казалось, не было конца. Когда вдали стихли звуки фейерверка, запыхавшаяся Риченда наконец остановилась, прислушиваясь к ударам собственного сердца, гулко стучащего в воцарившейся тишине. «Какая я глупая! — ругала себя Дана, отчаянно пытаясь взять себя в руки. — Это, должно быть, всего лишь тень от деревьев, которую моё разыгравшееся воображение приняло за человека». И тут она услышала за спиной шаги, эхом отражавшиеся в пустом воздухе. Панический ужас объял всё её существо, и Риченда бросилась прочь. Она бежала вглубь клубящегося кустами парка, не позволяла себе ни оборачиваться, ни останавливаться, ни задуматься о направлении. Ей казалось, что с каждым поворотом живые коридоры из угрожающе непроницаемых ветвей становятся всё уже и темнее, и уже никогда не выпустят её из своих цепких лап. Но страшнее всего были приближающие за спиной шаги, которые она слышала всё отчетливее. Когда Риченда выскочила из-за очередного поворота, из-за облаков показалась луна, и её неяркий свет выхватил из темноты знакомую фигуру. А потом раздался голос, который она желала услышать больше всего на свете. — Дана! — Рокэ, — прошептала девушка и, преодолев разделявшее их расстояние, буквально повисла на нём, обхватив руками сильные плечи. Крепкие объятия сомкнулись вокруг неё, приподнимая над землей, над ухом облегчённо выдохнули: — Mi querida… Но уже через мгновение последовала гневная тирада: — Как ты здесь оказалась?! — кроме злости и раздражения, в его голосе слышались тревога и неподдельный страх. — Если бы не Придд, я бы даже не знал, где тебя искать. Почему всякий раз, стоит мне оставить тебя одну… — он замолчал, не успев закончить фразу, потому что она вдруг зарыдала, уткнувшись ему плечо. — Я не знаю… я заблудилась и испугалась, — сквозь слёзы сбивчиво начала объяснять Дана. — И там кто-то был, кто-то шёл за мной… — Тише. Всё уже прошло. Постой здесь, я посмотрю. Её ноги коснулись твёрдой поверхности, но Риченда лишь сильнее вцепилась в его плечи, не желая отпускать. — Нет! — Дана пришла в ужас при одной лишь мысли, что он оставит её одну. — Хорошо, хорошо, — поспешил успокоить её Рокэ, крепче прижимая к себе. — Я здесь. Никуда не ухожу. Слышишь? Риченда молча закивала, немного ослабив хватку. Обхватив его руками, чувствуя под ладонями напряжённые мышцы спины, она не шелохнувшись стояла, прижавшись щекой к его груди и греясь в тёплых объятиях. Одной рукой он по прежнему крепко обнимал её за талию, другой осторожно гладил волосы — почти не касаясь их. Утешая и даря уверенность в том, что теперь всё будет хорошо. — Я хочу уехать отсюда. Чуть отстранившись, Рокэ взял её за руки, поднёс их к губам, согревая дыханием холодные ладони и унимая мелкую дрожь пальцев. Дана судорожно вздохнула, теряясь от внезапно нахлынувшей нежности и щемящей сердце благодарности. — Утром вернёмся в город, — пообещал Рокэ. — Нет, сейчас, — запротестовала Дана. — Ночью? Она запрокинула голову, пытаясь увидеть его глаза в полумраке, но разглядела лишь тени на лице. И тогда Дана приподнялась на носочки, придвинулась ещё ближе — так близко, что теперь могла видеть, как блестят его глаза в темноте, и тихо, почти умоляюще прошептала: — Пожалуйста, отвези меня домой. Час спустя, подгоняемая ударами кучера четвёрка вороных лошадей мчала чёрную карету в сторону Олларии. Стук колес и мерное покачивание бархатных сидений успокаивали и убаюкивали, и Дана сама не заметила, как задремала на плече Рокэ. Но перед этим с удивительной ясностью и одновременно парадоксальностью осознала, что единственное место в этом мире, где она чувствует себя в безопасности — рядом с ним.