Время жить, время умирать

- Тебе сделать чай? Какой ты хочешь?       Привычно не дождавшись ответа, Эрик ушёл на кухню. За два года, прошедших, после возвращения из Африки, Леншерр ко многому привык. К тишине в квартире, нарушаемой лишь изредка вспыхивающими ссорами; к перепадам настроения Чарльза, у которого длительные, по нескольку дней, периоды апатии внезапно сменялись истериками со слезами и попытками швырять на пол всё, до чего он мог дотянуться, сидя в инвалидном кресле. К креслу Чарльза он тоже почти привык. Как и к его страшно худым, неподвижным ногам, катетеру и ортопедическому корсету, без которого Чарли не мог сидеть.       Привыкнуть к внешним переменам в муже было проще ( в конце концов Эрик был врачом и за годы работы навидался всякого), чем к переменам в характере любимого. Прежнего Чарльза - весёлого, беззаботного и всегда готового прийти на помощь лощёного красавчика, больше не было. Вместо него появился Ксавье ( в мыслях Эрик теперь называл его только так ) - ко всему равнодушный, если его не трогали, и злой и язвительный, если окружающие не желали оставить его в покое. Он отказывался стричь волосы, которые уже отросли до плеч, редко брился. За время болезни он сильно похудел и вся старая одежда висела на нём мешком, а покупать новую он не хотел. Большую часть времени Чарльз сидел ссутулившись около огромного, во всю стену окна, грыз ногти и смотрел невидящим пустым взглядом на город.       С квартирой им повезло. Сначала, после выписки из больницы, где Чарльз провёл почти год, они вернулись в особняк Ксавье. Вернее, вернулся Чарльз, а Эрик навещал его каждый день. Миссис Марко, умудрившаяся закатить скандал прямо в аэропорту, когда они на частном самолёте вернулись из этой чёртовой Африки, никак не могла успокоиться, обвиняла зятя во всех грехах и требовала, чтобы он "оставил её бедного мальчика в покое". При каждой встрече она припоминала Эрику всё - нежелание Чарльза уезжать из Англии ("бедняжка, он как будто что-то предчувствовал"), смерть своих внучек ("бедные ангелочки, мы их даже похоронить не смогли"), паралич сына и то, что он больше никогда не сможет иметь детей. Для Эрика слушать её обвинения было невыносимо, потому что он и сам считал себя виноватым.       Если бы они не поехали в эту чёртову Африку, или хотя бы в другую страну, другой город...если бы Эрик позволил Чарльзу уехать и забрать с собой Ванду...если бы отвёз его в столицу и оставил на американской военной базе ( они принимали британских подданных из миссии, нужно было только заранее договориться с комендантом)...       Хуже всего было воспоминание о том последнем вечере, когда он накричал на Чарльза. Если бы он не сорвался на муже ("Не знаешь, где Ванда? Ты вообще за ней не смотришь?"), Чарли не ушёл бы один в темноту искать дочь. Эрик должен был сам туда пойти, и, может быть, он успел бы спасти девочку, а Чарльз ( и находящаяся в его животе Лорна) точно не пострадали бы. И сейчас они все были бы в порядке. Ванда уже училась бы в школе, а Лорна уже умела бы ходить и говорить. И Чарльз - милый весёлый Чарльз - был бы здоров и счастлив. Они все были бы счастливы.       Эрик плохо помнил, как они выбрались из того проклятого городишки. Кто то из местных жителей прибежал в миссию и сказал, что доктора Ксавье и его дочь убили. Несколько человек побежали вместе с Эриком к дому колдуна (он побежал, а они догнали его на джипе). Толпа уже разошлась - ритуал жертвоприношения завершился, смотреть было больше не на что, а ждать, услышали ли боги молитву, можно было и дома. В опустевшей хижине остались только трое - мёртвая Ванда, чьё обескровленное тело казалось ещё меньше; крошечное тельце Лорны, которую вытащили из распоротого отцовского живота и бросили умирать на полу; и Чарльз - страшно избитый, истекающий кровью и так и не потерявший сознания. Время от времени он пытался дотянуться до своих мёртвых детей, но из-за перебитого позвоночника почти не мог шевелиться. Видимо от шока он не чувствовал боли, только смотрел на всех огромными, полными ужаса глазами и что то беззвучно шептал.       В себя Эрик пришёл только на следующий день. Они уже были на американской военной базе в столице, куда их доставил вертолёт. Чарльз находился в госпитале, том самом где, сложись всё иначе, должен был через месяц рожать. Его оперировали несколько часов, и теперь он лежал в реанимации. К нему никого не пускали. Девочек должны были похоронить завтра на местном кладбище.       В Англию они вернулись через два месяца, когда состояние Чарли позволило ему совершить длительный перелёт. Его отчим, до тех пор никогда не интересовавшийся делами пасынка, внезапно развил бурную деятельность - зафрахтовал частный самолёт, оснащённый необходимой медицинской аппаратурой, нашёл хороших врачей в Лондоне и договорился о госпитализации. А позже, когда Чарльз уже был дома и обстановка в семье накалилась до предела, нашёл им эту квартиру.