Forever & Ever

      К тому времени, когда его сотрудники, наконец, появились, Кай понимал, что опаздывал. Он уставился на часы, нервно барабаня по прилавку. — Ты в порядке? — спросил Демаркус, повторно подметая пол в помещении, прежде чем уйти. Он подумывал о том, чтоб пойти домой, но так как Кай был единственным человеком, который работал, пока другие не появятся, то Демаркус решил остаться и составить ему компанию. Кроме того, ему нечего было делать. — Наконец-то! — воскликнул Кай, когда они вошли. Двое братьев — Акио и Хадзиме Ямада посмеялись между собой. Братья Ямада, мягко говоря, были словно сиамскими близнецами — всегда не разлей вода. На самом деле это даже не являлось бы проблемой, а наоборот было бы неплохо, если, конечно, они не создавали неприятностей. Они были еще теми приколистами, отпускающими плоские шуточки в адрес бедных душонок, ничего не ожидающих от них, однако для некоторых это вовсе не являлось неожиданностью. Каждый, кто работал в Moon Lady, знал этих кренделей и то, что они всегда выжидали подходящий для юмора момент.       Старший из двух братьев — Акио, был низким, жилистым и весьма мускулистым. От силы у него всего лишь 2% жира от массы тела, а его крепкие руки были забиты татуировками с американскими девушками в стиле пин-ап и полуголыми гейшами. У него было приплюснутое лицо, которое нравилось только его маме или же какой-нибудь пьяной барменше, а ухмылка никогда не сходила с его губ в предвкушении того, что где-нибудь какой-нибудь бедолага все же попадет в дурацкую ловушку, созданную им же. Создалось впечатление, что уже в пять лет ему давали подзатыльников за то, что он подсовывал подушку-пердушку на сиденье взрослым тетенькам.       Младший брат — Хадзиме, был выше и полнее. Так как у Акио не было жира, то Хадзиме полностью компенсировал его за брата. У него было продолговатое прямоугольное лицо, закругленное по краям, выражающее крайнее удивление. Казалось, что он все время находился под кайфом. Конечно, не самый яркий работник, однако, несомненно, энергичный. Он с удовольствием проворачивал авантюры вслед за старшим братом, несмотря на то, каким бы забавными они, в конечном счете, ни были.       Видя то, как братья вошли, Кая переполнило чувство счастья — он мог бы наконец-то уйти на репетицию к своей группе, но в то же время он бесился за их опоздание. Ему хотелось скрутить им шеи обоим, однако понимал, что здесь он должен быть хорошим парнем и, желая произвести должное впечатление на Хирано, мотивировал себя тем, что их убийство — всего лишь пустая трата времени. — Так, ладно, — произнес он. — Мне нужно идти. Я и так опоздал уже на 40 минут. — Привет, — вмешался Демаркус. — Кто этот парень? — спросил Акио, вызывающе показывая пальцем на иностранца. — Это Демаркус. Он буквально сегодня устроился к нам, — быстро ответил Кай и с такими же темпами представил того братьям. — Рад знакомству, — вежливо поприветствовал Демаркус. Однако Ямада ответили на его хорошие манеры самодовольной скучающей миной. Злые намерения затаились в их тупых черепушках. — Это… У меня есть машина, — обратился он к Каю. — Если тебя нужно подвезти.       Кай поначалу не совсем понял его. — Если тебя нужно подвезти к дому твоего согруппника, — добавил он. — Ой! — улыбнулся Кай. — Было бы прекрасно! — Хорошо, — улыбнувшись, он вручил Акио щетку и, кивнув Каю, сказал, что тот готов приступить к работе. — До свидания, — попрощался он с братьями, на что те даже не ответили. — Не бери в голову, — произнес Кай. — Поехали.       Выйдя в прохладу ночи, Кай обхватил себя руками. — Только не вздумай с ними сдружиться. Они те еще шутники. — Шутники? — Демаркус подошел к своей машине, открывая дверь. — Можешь сесть, — предложил ему парень, на что Кай шустро запрыгнул в салон. Сидя в машине, он все еще дрожал от холода. Сев за руль, Демаркус вставил ключ зажигания. — Я возьму на заметку, что нужно держаться от них подальше. Так, куда едем?       Кай сказал ему адрес. Увидев замешательство на лице Ди, он дал ему инструкции о том, как туда добраться. — О… ладно, — заведя авто, кивнул Ди. — Тебе холодно? — спросил он, мельком взглянув на парня. — Ага… Когда на улице уже потеплеет…       Потянувшись, Ди включил обогреватель. Кай резко подался вперед и, подняв руки вверх, замер над обогревателем, как будто стоял рядом с огнем. — Хо-л-л-л-лодно, — застучал зубами парень. — Держи, — остановившись на красном, Ди полез к заднему сиденью, схватив оттуда большой черный толстый свитер, вручая его Каю. — А то точно замерзнешь, когда будешь обратно ехать домой, — сказал он, глядя на дорогу. — Спасибо, — Кай улыбнулся и несколько раз поклонился с свитером в руках, ныряя в него. Свитер ему был явно велик, небрежно свисая на худощавой фигуре. Закатав излишне длинные рукава, он сложил руки и стукнул ногой. — Итак, Ди… — было начал он, настроившись на беседу, — О, поверни прямо здесь! — вдруг вскрикнул парень, понимая, где они находились. Как только Ди сделал, как ему велели, Кай продолжил: — Итак, расскажи мне о себе.       Пожав плечами, тот ответил: — Я учусь на архитектора. — Зачем? — Мне нравятся здания. — Почему? — Потому что они интересные. — Чем? — хихикнул Кай. — Честно? — Честно. — Эм… — вздохнул Ди, — Формой и функциями, — добавил он. — А? — У них есть форма, знакомая тебе как фасад. Они прекрасны. — Тебе нравится это слово, — вставил свои пять копеек Кай. — А? — Слово «прекрасный». Тебе нравится оно. Ты часто его используешь. — И, разве это плохо? — Ди красиво улыбнулся, обнажив идеальные белые зубы. — Лишь в том случае, когда ты произносишь это вслух, — сделав для эффекта паузу, Кай быстро и мило добавил, — не так уж и плохо, — последовал кивок. — Что ж, — плавно кивнув, ответил он, глядя на шатена. — Я учту. — Функцией, потому что люди используют их, правильно? — спросил Кай, возвращаясь к вопросу. — Да. Точнее, я не знаю. В архитектуре есть что-то еще, ну там, знаешь, размер еще. Есть нечто устрашающее в них. — О, так значит, Ди любит архитектуру? — пошутил Кай. То, как он говорил об этом, напоминало то, о чем они говорили ранее. — За исключением красивых частей, — рассмеялся Ди. — Эй! Ты напрашиваешься на комплимент?!       Закатив глаза, Ди улыбнулся. — Знаешь, здания они словно как люди… — он пожал плечами. — Блин, сложно объяснить это на японском. — Ну, а почему именно японская архитектура? Разве это не то, что ты изучаешь? — Мне нравится это из-за менталитета самих японцев, ну, знаешь, из-за идей. Мировоззрения или действий, которые бы я никогда не рискнул воплотить, — он закусил губу. — Блин, глупо звучит, правда? — не совсем уверенно спросил он. — Нет, вовсе нет, — улыбнулся Кай. — Все логично. — Тебе сюда? — Угу.       Они молча сидели, думая о прозвучавшими из уст Ди словах об изменчивости происходящего. Кай выглянул в окно и осмотрел здания, мимо которых они проезжали, действительно глядя на них, как никогда раньше, замечая формы окон, верхушки крыш. У него складывалось странное впечатление, что он даже ни разу не осознавал, где находится. Изо дня в день он просто ходил в одно и то же место, тупо глядя под ноги, слепо переходя к следующей деятельности. Но он никогда не понимал, где он. И вдруг, все ранее не замечаемые им постройки в одночасье, будто бы ожив, выстроились перед его глазами.       Кай задавался вопросом, могут ли места помнить. Если бы стены, бетон или краска хранили бы воспоминания? По какой-то из причин, он вспомнил то, как сидел вместе с Руки, созерцая лесную даль. Тот говорил что-то… Что-то о том, если бы лес был живым. — Я не могу теперь этого развидеть, — рассмеялся он. — А? — Не могу теперь этого развидеть, — повторил он. — Я имею ввиду… Хм… Я имею ввиду здания. Я до этого просто не обращал на них внимания, но ты прав, они действительно могут чувствовать подобно людям.       Ди всего лишь улыбнулся ему. — Я думаю, мы на месте, — проговорил он своим мягким низким голосом.       Вздохнув, Кай произнес: — Спасибо. — No problem, — ответил он. — Эй, — ни с того ни с сего рассмеялся Кай. — А ты когда подкатываешь к девчонкам, говоришь по-английски? — К американкам? — Нет, к японкам. — А зачем? Я что, не выгляжу достаточно иностранным? — рассмеялся он. — Да нет же, девчонкам просто это нравится. Они думают, что это выглядит… Сексуально. — Английская речь? — Да, — хихикнул Кай. — Хочешь, буду разговаривать с тобой по-английски? — подтрунивал над парнем Ди.       Игриво ударив того по руке, Кай захныкал: — Э-э-э-э-эй, — хохотнул он. — Пожалуй, я пойду. До встречи, Ди, — мигом, парень выскользнул из салона авто. — Goodbye, — попрощался с ним тот.       Помахав рукой на прощание, Кай вернул ему улыбку.

***

      Уруха медленно и мелодично начал наигрывать вступительные аккорды из «Kurenai», и как только мелодия мягко сошла с его гитары, Аой неспешно вышел на сцену. Несколько поклонников, которые знали, кем он являлся, поаплодировали, а некоторые же просто пребывали в восторге от того, что приглашенный музыкант присоединился к группе. Аой улыбнулся и помахал публике, приняв их горячие аплодисменты, словно знаменитость.       Вокалист — парень, которого Аой раньше никогда не видел, начал петь песню. Его голос был весьма заурядным, однако, ожидать от него пения, как у Тоши* было бы немного чересчур. Но стоит отдать ему должное: парень, по крайней мере, знал, в чем фишка удачного исполнения песни. Подойдя к краю сцены и послав одной из девушек воздушный поцелуй, Аой подмигнул ей и, держа в руке гитару, нацелился на игру. Когда остальные участники группы присоединились к Урухе, и настал момент истины, толпа замерла в трепетном ожидании. Игриво взмахнув головой туда-сюда, Аой присоединился к ним. Услышав его гитару, Уруха посмотрел на него и широко улыбнулся. Он был слишком занят, сосредоточившись на своей игре, чтобы заметить, как тот подошел, но, услышав с каким энтузиазмом раздалась мелодия, слетающая со струн гитары брюнета, Уруху наполнила огромная волна радости и волнения.       Игриво пританцовывая под барабанный ритм, Аой заигрывал с толпой. Те, кто раньше его никогда не видели, вмиг обратили на него внимание. Яркий брюнет был самым интересным исполнителем на сцене. Со всем своим мастерством и талантом Уруха там выглядел довольно нелепо, ссутулившись и старательно играя свою партию, изредка кивая. Аой, напротив, имел навыки театрального мастерства, за что толпа буквально пожирала его глазами и, казалось, эта любовь была взаимной. Чем больше публика одаривала своим вниманием и подбадривала его, тем более игривым и экстравагантным он становился, ухмыляясь и подмигивая ей, бегая к краям маленькой сцены.       Начиная подпевать, Аой призывал фанатов присоединиться к группе и от всего сердца петь хорошо известную всем песню вместе. Когда пришло время для гитарного соло, Уруха с удивительным профессионализмом вступил в него. Аой подбежал к парню и, встав рядом, сыграл вторую часть соло с ним в унисон. Наблюдающий за его руками Уруха, взглянул на брюнета, наградив его своей трогательной улыбкой. Излучая счастье, брюнет наклонился и, для всеобщей радости публики чмокнул гитариста в губы. Прежде чем Уруха смог осознать, что только что произошло, Аой уже подбежал к правой стороне сцены, начав стрелять глазками перед фанатами. Желая уподобиться Аою, но, не зная при этом, как эта штука действует на людей, Уруха бросился к левой части сцены, начав играть.       Спустя несколько минут, оба гитариста повернулись, возвращаясь каждый на свою сторону. Проходя мимо, Уруха, воспользовавшись моментом, наклонился к Аою и, когда их взгляды пересеклись, поджал губы, намекая на еще один поцелуй. Возбужденная толпа неистово зааплодировала.       Конечно, если публика этого хотела, то Аой собирался пойти на это ради прихоти фанатов. В этот момент, их прошлое не имело значения. В этот момент, на будущее также было наплевать. Не было ничего серьезного, ни грустного, ни утерянного, и риска не было тоже. Он пребывал в эйфории, купаясь в пламенной любви толпы. Очаровательно улыбаясь, он схватил Уруху за подбородок, аккуратно прихватив его губу и, якобы дразня, побежал к левой стороне сцены, готовясь к финальной партии песни, когда все инструменты в унисон зазвучали с необычайной силой.       Испытывая головокружение, Уруха и забыл, что должно было происходить дальше. Если бы он не увидел того, как Аой сгибал колени, словно собираясь взлететь, он сыграл бы не то. Он подбежал к правой стороне сцены. «Сотредоточься», — велел он себе, так как оба они, синхронно играя, приблизились к финалу.       Заведенная толпа воодушевилась, зааплодировала и исступленно закричала. В музыкальном плане было трудно судить, хорош ли был кавер или нет, однако шоу, конечно же, было вне всяких похвал. Они и половины из того не ожидали, и то, что они получили, было гораздо больше, чем они думали. Вокалист, обращаясь к Аою, хотел представить его, но, не зная его имени, мельком взглянул на Уруху. Он же в свою очередь робко подошел к микрофону и сказал слабым, почти неслышимым голосом «Аой», жестом указав на гитариста. Покраснев, он отвернулся, в результате чего все, включая Аоя, засмеялись. Брюнет, подавшись к микрофону, который все еще находился в руке у вокалиста, комичным голосом а-ля диктор, произнес «Уруха», представив парня публике. Вслед за этим, по толпе, разного уровня громкости и силы, пронеслось девичье «Ах» и «Разве они не милашки?». Вокалист, чувствуя себя немного неловко, держал микрофон на расстоянии от себя, когда Аой наклонился к нему, добавив: «Профессиональный Утенок». Конечно же, после этой фразы по всей толпе разразился хохот. — Милашка-а-а-а! — выкрикнул кто-то из зала, от чего смущенный Уруха поднял руку и поспешил закрыть свое раскрасневшееся лицо.       Парень был ошеломлен, но не от того, что находился в центре внимания перед живой аудиторией, а от Аоя, который не только дважды поцеловал его, но еще и назвал Утенком. То, как брюнет двигался по сцене, улыбался и плясал, то, как он теперь смотрел на гитариста, ухмыляясь от неподдельного восторга и адреналина, заставило Уруху почувствовать возле себя почти такого же Аоя, каким он его знал: полного жизненной энергии и непосредственности. — Мы La+Rougedeath, — прошелестел в микрофон вокалист и, подняв вверх руки, всех разворошил. Находясь на сцене, каждый из участников благодарно поклонился публике. Аой, как самый эффектный из них, театрально послал толпе воздушный поцелуй, прежде чем уйти за кулисы.