Последнее плацебо

Утро больно ударило по вискам и нервной системе. Утро безжалостно растерзало какое-либо желание выходить из дома и контактировать с людьми. Кто-то спасался крепким кофе, кто-то проснулся с полупустой бутылкой виски в руках, не найдя дома ничего попроще, да и вообще ничего больше не найдя. Голова гудела так, словно в ней один за другим проносились скоростные поезда с энным количеством вагонов. Кое-как отыскав таблетку в аптечке, что не была особо богата, Дима добрался до ванной, дабы принять водные процедуры и прийти в себя. В квартире он основательно не жил уже года два, время от времени приезжая и ночуя здесь по несколько дней, но не больше, поэтому и не видел необходимости в покупке каких-то лекарств и таблеток. Контрастный душ взбодрил и на время вернул к жизни, но ровно до того момента, пока он не вспомнил, что через полтора часа нужно быть уже в павильоне. Можно было, конечно, нарушить договор, выключить телефон, послать весь мир к чертям и потом выплатить неустойку любимому проекту, но на такой отчаянный шаг мужчина не решился и попытался взять себя в руки. Ей как будто бы нравилось до нЕльзя портить с ним отношения каждый раз перед самыми съёмками и создавать такую атмосферу, что проще застрелиться, чем выдержать это напряжение, скачущее рядом с ними, как давление особо впечатлительной пенсионерки при просмотре вечернего выпуска новостей. Сама Пелагея готова была переломать себе всё, что можно, лишь бы только не попадаться ему на глаза после своего вчерашнего сообщения, в котором как бы не было ничего "такого", кроме боли и разочарования. Всего-то. Всё утро и до самого выхода из дома она накручивала себя, не зная, чем порадуют грядущие съёмочные дни, потому что все они всегда непредсказуемы и никогда не знаешь, чего ожидать на сей раз. И когда время начало поджимать, стало по-настоящему страшно и вдвойне паршиво на душе. Она поступила с ним неправильно. Она намеренно сделала ему больно, прекрасно зная, что так делать категорически нельзя. И виновата во всём была, пожалуй, именно Азиза, которая настолько запугала Полю своими "догадками" и предположениями, что фактически вынудила не столько прекратить с ним общение, сколько просто в пух и прах испортить их отношения. Непростые, временами очень непростые, временами дружеские, но чаще не очень, но отношения... И как бы это ни выглядело со стороны, но ей всё-таки удалось расположить его к себе, как она того и хотела, а теперь стараниями своей подруги Пелагея взяла и всё это уничтожила, так же оперативно, как и создала. Определённо жалела, что поторопилась и рубанула с плеча. Определённо ненавидела за это себя, Азизу и Билана за компанию, но другого выхода не видела, просто не хотела видеть. Она сделала выбор не в его пользу, не в пользу слухов о них, а в пользу своей репутации, решив, что грязи вокруг и так достаточно. Продемонстрировала всё своё равнодушие по отношению к нему, в чем и пыталась убедить его вчера вечером, ясно дала понять, что не дорожит им, и отпустила. Вот так легко и непринуждённо, в очередной раз сделав ему больно, как и делала до этого, сама того не осознавая. И оставалось её только поздравить с этим долгожданным событием, пожать руку и тихо добавить: "Какая же ты всё-таки дура!". В павильон он прибыл самым последним из наставников, появившись максимально эффектно: открыв дверь с ноги и чуть и не убив ею выходившую девушку-модераторшу. Несколько метров до гримерки дались ему без особого труда, да и без особого желания. - Дмитрий Николаевич, какой потрясающий перегар! Кто же спонсор его и вашего "хорошего" настроения с утра пораньше? - наигранно восхитилась Лика, как только столкнулась с ним прямо перед дверью. - А не пойти бы вам всем нахер? - выдавив из себя улыбку, поинтересовался Дима. - Предложение безумно заманчивое, но вот Аксюта вряд ли оценит, - отозвалась девушка, наблюдая за тем, как он пытается попасть ключом в замочную скважину двери своей гримерки. - Жаль, - разочарованно цокнул он, через мгновенье всё же открыв дверь, но так же быстро захлопнув её у неё перед носом. Наблюдая за этой картиной со стороны, Азиза боялась даже представить, что такого должно было произойти, чтобы он заявился на съёмки в таком виде и настроении. Неуверенно постучавшись в гримерку к подруге, она вошла сразу же после ответного: "Да!". Стоящая у зеркала Пелагея и поправляющая своё платье ещё не подозревала, как началось это утро для некоторых, отчего было вдвойне сложнее задавать наводящие вопросы. - Поль, ты это... Извини меня за вчерашнее, я погорячилась со своими высказываниями. Я, правда, рада, что у вас с Димой получилось наладить отношения, тебя ведь это действительно очень беспокоило, и... - замялась подруга, словив на себе её пристальный взгляд. - Поздно, - почти шёпотом ответила Поля, поджав губы, - Поздно ты радоваться за нас начала. Я благополучно прекратила наше общение вчера вечером, потому что ты... - Поля, ты только сейчас не кричи, ладно? Или кричи не громко... - В смысле?.. Почему я вообще должна кричать? - Я не знала, что он так остро реагирует на тебя и ваши отношения. Просто ты же сказала, что это не из-за тебя, и он Аксюте так сказал, а я... - затараторила девушка, ещё больше запутав подругу. - Да что произошло-то? Ты можешь нормально объяснить? - раздраженно уточнила она, не понимая, в чем дело. - Там Дима пришёл... И ему не очень хорошо с виду... - проговорила Азиза, растерянно посмотрев на неё. Окинув её презрительным взглядом, Пелагея быстрым шагом направилась в коридор, то ли не желая здесь задерживаться, то ли желая ещё до начала съёмок отхватить свою порцию его ненависти. - Может, он не позавтракал просто? - выдвигал свои версии Градский, стоя вместе с остальными помощниками и модераторами недалеко от Диминой гримерки. Периодически за дверью слышался какой-то грохот, словно кто-то что-то нарочно ронял. И если с "кто-то" всё было ясно, то вот с "что-то" пока не очень. - А что происходит? - сделав вид, что вообще мимо шла, спросила она. - Да Димка у нас не в духе уже с утра. Опять какая-то муха укусила, - ответил Александр Борисович, а через секунду его слова сопроводились очередным грохотом, - И где он их берет только? Зима на дворе почти... Робко подойдя к его двери, Поля замерла, зная, что будет дальше. Хуже, чем дикие звери в лесу. Хуже, чем дикий лес с незнакомыми зверями. Хуже, чем серпентарий. - Поль, ты бы не лезла сейчас к нему... - посоветовала Лика, успев выслушать Димино приветствие. - Да я привыкла, - неразборчиво пробубнила она и даже не постучавшись, дёрнула за ручку двери, сразу же войдя внутрь и захлопнув её за собой. Тёмная комната? Страхи? Боязнь? Она явно боялась не того всё это время. - Тебя сюда кто-то звал? - достаточно спокойно, но от того не менее грубо спросил он. - Зов сердца, - всё так же пробубнила блондинка себе под нос. - Дверь закрой с той стороны, - даже не пытаясь расслышать её слова, сказал мужчина. - Нет, - отрицательно мотнула головой она, почувствовав, как земля уходит из под ног. - Я сказал, дверь закрой! - рявкнул он, пнув ногой рядом стоящий стул, отчего тот подлетел вверх и с грохотом упал на пол. - Я дура, я знаю, Дим... - тихо проговорила Пелагея, испуганно глядя на него и плотно прижимаясь спиной к двери. - Ты глухая, что ли? Уйди отсюда, Поль! - продолжал стоять на своём Дима, а больное "Поль" выдавало его со всеми потрохами. - Не уйду, - и это не смелость, это блеф вперемешку со страхом. Сделав шаг ему на встречу, она вздрогнула. Или всё-таки смелость. И она совершенно не боялась, что он запустит в неё тем же стулом или причинит вред каким-то другим способом, потому что нет. Потому что ей он его точно не причинит, даже если очень захочет. - Исчезни, умоляю... - предпринял ещё одну попытку он, до боли стиснув зубы. А она сделала ещё один шаг ему в ответ, а затем ещё один и ещё... Как будто терять было нечего и за жизнь она уже не держалась. Как будто у неё, как у той кошки, целых девять жизней, а не всего одна, за которую нужно многое успеть. - Прости меня. Я не хотела вчера писать это сообщение... - попытка за попыткой: они упорно старались добиться каждый своего. - Не извиняйся, просто уйди. Ты вчера хотела уйти, так вот иди. Я не держусь за тебя, ты мне не нужна. Уходи, Поль! У тебя муж, слышишь? - Слышу... Протянув руку и попытавшись прикоснутся к нему, она была уверена, что сейчас всё закончится Хэппи Эндом, где они обнимутся, пожмут друг другу руки и наконец-то начнут дружить. Резко и сильно ударив по её руке, Дима только через секунду понял, что сделал. "Ай!" - было единственным, что она выдала в тот момент, дальше зашипев от боли и от неё же сморщившись. - Прости, прости, прости... - затараторил он, кинувшись к ней и вцепившись в ушибленную руку, - Я не хотел, честно! Крепко сжимая руку, по которой ударил, он, кажется, не отдавал отчёт своим действиям, может быть, не до конца протрезвев. И он искренне верил, что так ей не больно. - Ну, ты чего-о? - тихим, ласковым и совсем родным голосом спросила Поля, застыв с таким выражением лица, словно вся его боль была отражена именно на её лице. - Дим, всё хорошо, слышишь меня? Я с тобой, я здесь... - Я ненавижу тебя, Поль, - как заворожённый глядя на неё, прошептал Билан, всё ещё удерживая её руку в своей. - Я помню, - горько усмехнулась она, осторожно проведя рукой по его щеке. Невольно прикрыв глаза, он сам прижался к её руке щекой и медленно выдохнул, чувствуя, как его отпускает. В тот момент никто, Слава Богу, не додумался открыть незапертую на замок дверь, хоть тишина и была подозрительной для того, какой грохот послышался, когда она только вошла. За дверью слышались шаги и негромкие голоса тех, кто проходил мимо, или может быть, до сих пор стоял у двери. Подойдя совсем близко, Пелагея сама обняла его за шею двумя руками, отвыкнув от того, что для этого не нужно вставать на носочки, ведь разница в росте у них не такая большая, как с мужем. Сцепив руки в замок на её талии, он молча прижал её к себе и глубоко вдохнул запах духов, который окончательно вернул его на землю и вывел из этого транса. Ненавидел. Определённо. Всем своим огромным сердцем ненавидел её, полагая, что синоним этого слова исключительно глагол "люблю". И никак иначе. Но если ему так удобнее, то она может легко привыкнуть к этому и принять такое его нововведение русского языка. Съёмки нокаутов были только впереди, но он уже в полном. В полнейшем нокауте, и никаких тебе реваншев, никаких шансов доказать хоть что-то самому себе. Облегченно выдыхая и на секунду прикрывая глаза, она ощущала непередаваемое тепло внутри и такую лёгкость, как будто прыгнула без парашюта и удачно приземлилась. Еще сегодня ночью она засыпала с самыми худшими мыслями о предстоящем дне, не зная, как он сложится, а уже сейчас точно знала, что теперь сложится просто прекрасно. И ей нельзя было прекращать с ним общение, потому что как бы он там ни "ненавидел" её, а ломало его конкретно и напополам, чему причиной являлась она и никто больше. И абсолютно неважно, что ещё пару дней назад она вообще больше не собиралась разговаривать с ним после того вечера, когда он... когда они позволили себе лишнего. Абсолютно неважно, что вчера она раз сто пятьдесят повторила ему о том, что никто, кроме мужа, ей не нужен, потому что сейчас... в этот момент, когда он крепко обнимал её, убеждая в своей ненависти, им обоим было наплевать на всё, сказанное ДО. Оно не имело смысла. В общении, как и в друг друге, нуждались оба. Она в дружеском, он в передружеском. Она на полном серьезе, он, как обычно, с шутками и намёками. И не нужно ничего менять, не нужно нарушать баланс в этой без того непостоянной Вселенной, им нужно просто быть друг у друга. Она для него - плацебо. Он для неё - друг. Ведь если на дружбу не согласен Он, а ни на что другое не согласна Она, значит, необходимо искать компромиссы. Искать и даже находить.