***
Ага, если так, то пусть будет так: хочет лед ломаться, пусть ломается, так даже проще. Джаред, наконец, приспособился, разводил руки пошире, чтобы они меньше скользили, распластывался по кромке, приподнимался, упираясь в ненадежную опору. И ломал лед своей же массой, продвигаясь еще на двадцать сантиметров к берегу. Снова руки шире, закрепиться, разрезая пальцы, подтянуться, навалиться, словно тюлень, тяжелой тушей на хрупкий лед. И слышать спасительный хруст возле груди. Ноги коснулись дна. Теперь легче: оттолкнуться, подняться наверх, навалиться как можно сильнее, оттолкнуться снова. Наконец, земля. Джаред пополз по пологому склону, цепляясь за пожухлую траву, присыпанную снегом. Подтянулся, перевернулся на спину. Дышал открытым ртом, глядя, как клубы пара от дыхания, закручиваясь, исчезают в бездонном бархате неба. Нет, так не годится, ноги еще в воде. Лежать и отдыхать – это смерть. Не двигаться – смерть. Надо идти. Вздернуть себя за шкирку даже тогда, когда совсем нет сил, когда холод и обида тисками сдавливают сердце. Идти. Куда-нибудь. Пока жив. Пока дышишь. Поднялся, шатаясь, ног не чувствовал. Оглянулся. Идти, двигаться, согреться. Но куда? Джей не имел ни малейшего понятия, где он и далеко ли человеческое жилье. Логичнее всего идти вдоль реки – вверх или вниз. Внизу точно есть пристань и несколько домиков возле нее – они отчалили от нее часов пять или шесть назад. Но насколько он теперь выше по течению? Да и пристань, кажется, на другом берегу, мостов Джаред не видел, а войти снова в ледяной поток сил у него больше не будет. Выше тоже должно быть человеческое жилье, рано или поздно. На аккумуляторах ночью долго не протянешь, да и капитан, как заметил Джаред, любитель и сам подзарядиться в ближайшем баре стаканчиком-другим огненной воды, так что скоро они должны были причалить хоть куда-нибудь. Но вот будут ли там Джареду рады? И не слишком ли далеко окажется это «скоро» для измученного таким неожиданным испытанием путника, да еще и теряющего последние крохи тепла? Но не стоять же истуканом! Где-то должны быть люди, а люди не бросят соплеменника в беде, люди помогут. Джаред думал не больше минуты, больше у него и не было: одежду уже сковывало морозом, плотная ткань джинсов постепенно превращалась в картон. Развернулся и пошел вверх вдоль реки, продираясь сквозь колючий кустарник – прочь от волчьего воя, теперь неслышимого, но навсегда врезавшегося в память. Да и капитан, падла, не зря не хотел дожидаться следующего городка – если бы там было для Джареда опасно, проще было бы не топить его по пути, страшно рискуя и надеясь, что он утонет в реке или замерзнет в лесу, а не выплывет и не настучит на него в ближайшем полицейском участке. Проще было бы задушить Джареда на месте, в следующем городе, как слепого котенка. И выбросить в уличный сортир. И никто, никогда не нашел бы его тела. Шеппард поступил иначе, избавился от пассажира посреди дороги, значит, впереди спасение. Или смерть. Это как повезет. Но тут, в лесу, ему конец точно.***
Джаред брел, не разбирая дороги. Да и нет здесь этих самых дорог. Одинаковое все вокруг – неприветливое, враждебное, чужое. Ему бы укрытие найти, да костерок соорудить. Высушить одежду. Хотелось пить. Но хлебать из реки или есть снег – большая ошибка, он и так продрог, а принимать такое же ледяное внутрь – это лишить себя тепла еще и изнутри. Придется вытерпеть и это. Снова завыли волки, леденящим кровь ужасом пронзили тишину. Как будто ближе, чем раньше. Ах, как же ему нужен костер! Полцарства за огонь. Стоп! Совсем мозги замерзли и нихрена шевелиться не хотят! «Страх убивает разум»*. Джаред пошарил в карманах бесчувственными руками. Так и есть! Зажигалка все еще при нем – он накануне прижигал какую-то нитку, выбившуюся из шва куртки, да так и положил ее в карман. И крохотный складной ножик на месте – талисман, подаренный когда-то старшим братом, Джей никогда не отправлялся в походы без него, взял и на Васанту. Как же темно вокруг! Ничерта не видно. Но он точно в лесу, а лес – это деревья, а деревья – это дрова. Ломал тонкие ветки. Пальцы не слушались, одеревенели, но можно ломать ветки, хватая их в охапку, и тянуть, прижимая к груди. Хрустел, рискуя быть услышанным волками. Но звери его и так рано или поздно найдут, а костер, если он успеет его разжечь, защитит от хищников. А если не успеет, он замерзнет раньше, чем его съедят. Значит главное сейчас – огонь, логика проста и ясна. Спустился в ближайшую низинку меж двух холмов, чтобы защититься от ветра, если он поднимется к утру. Разгребал снег ладонями – им хуже уже не будет. Бросил на темную землю пучок травы, хворост, накрыл куском сухой коры. Клацал рычажком, матерясь сквозь зубы – пальцы не слушались, проскальзывали мимо, руки дрожали. Зубы уже начали стучать. Наконец, вспыхнула искра. Серая трава занялась несмело. Раздувал огонь, встав на колени прямо в снег, глаза слезились от едкого дыма. Пламя медленно пожирало не очень сухие дрова, расползалось по заиндевелой коре кривыми дрожащими языками. Еще, надо еще. Сырое горит плохо. Подскочил, упал в снег. Поднялся снова. Отодрал примерзшую ветку от земли, оттряхивал с нее комья снега. Вроде бы сухая. Бросил в костер. Пламя зашипело, но окрепло. Дело пошло веселее. Скоро он согреется. Он непременно согреется, найдет людей и еще покажет им всем! Кому «им» и кому «всем», Джаред не знал.***
Одежду-то он кое-как с себя стянул, да только согреться не получалось – переодеться-то не во что! Надрал зеленого лапника, бросил возле костра, чтобы хотя бы не сидеть на снегу. Пытался обхватить себя руками, да только замерзшие руки тоже не согревали. Дрожал всем телом. Заточил ножиком колья, воткнул их в снег и развесил на них куртку, свитер и ботинки, штаны набросил на ближайшие ветки, что склонились над самой головой, а носки и трусы разбросал по веткам по другую сторону от костра. Вертел и крутил свое добро всю ночь, стуча зубами от холода. Прыгал и ляпал по бедрам ладонями, танцевал, приседал, отжимался, чтобы хоть как-то согреться. Когда выбивался из сил, садился на лапник, поворачивался к костру то спиной, то одним боком, то другим. Нагреб снег позади себя, будто стену, чтобы немного задерживать тепло от пламени и хотя бы слегка повысить температуру воздуха возле себя. Но все равно мерзнул. Потом догадался, разжег еще один огонь и расположился между кострищами. Стало теплее, но в двух кострах есть свое неудобство: дров надо вдвое больше, да и костры прогорали, как будто, быстрее, только и успевай подбрасывать поленья. Джаред только этим полночи и занимался. Бросил палки влево, отошел, сломал еще. Вернулся, бросил направо. А левый костер уже почти прогорел. Снова выскочил на холод, сломал пару веток, вернулся, подбросил в левый костер. А правый уже… блин… А еще вещи: повернуть ботики, вывернуть куртку, с которой шел пар, поменять местами джинсы и носки. И снова танцевать вокруг костров по оттаявшей земле. Как какой-то магический ритуал: сам себе вертеп, сам себе шабаш, сам себе Хэллоуин. Танцы на языческом капище, а вместо музыки вой, время от времени слышимый вдали. И колышущиеся тени. До утра Джаред все всматривался в темноту. Да так ничего и не увидел. А вот воя наслушался. Он холодил и без того замерзшую спину, сжимал тисками ужаса сердце. Даже если бы Джей не мерзнул и собирался поспать, он все равно не смог бы и глаз сомкнуть от тревоги. Джаред и не спал. Разочек только закрыл глаза…***
А когда открыл, вокруг было светло. Глаза ослепли на несколько секунд от яркого солнца. Проморгался и вытер выступившие слезы. Костры почти прогорели. Вокруг серебрился снег. Затек бок, на котором он лежал, и окоченели ступни. Джаред подбросил веток в огонь, растирал ступни ладонями, ругая себя за беспечность, мял, гладил. Когда чувствительность немножко восстановилась, поднялся. Огляделся. Вокруг по-прежнему было пусто и безжизненно. И тихо: волки замолчали. Видимо, уснули. А это значит, что ему пора в путь. Пока солнце не сядет и тьма снова не погонит зверей не охоту, у него еще есть шанс уйти незамеченным. И живым. Натягивал одежду. Джинсы, носки и трусы высохли, свитер практически тоже, а вот ботинки внутри оказались влажными и холодными, да и куртка была все еще тяжелой и пахла рекой. Пока одевался, снова замерз. Взял одну из своих заточенных наподобие копья палок. Подумал и немного все же пожевал снега, чтобы хотя бы освежить рот. Вот и весь его завтрак. Оставаться здесь смысла нет: здесь нет еды, нет укрытия, нет людей. Ничего нет. И Джаред пошел, с некоторым сожалением оставляя позади место своего ночлега. Оба кострища тщательно засыпал снегом.***
Весь день Джаред шел, стараясь держаться поближе к реке. Надеялся, вдруг мелькнет какой-нибудь пароходик, суденышко, или лодка, пока река окончательно не схватилась льдом. Должен же кто-то здесь еще плавать, кроме Черной Бороды! Но на реке никого не было, да и держаться берега не всегда получалось – то кустарник непролазный мешал и его приходилось обходить, то болото попадалось, а лезть снова в ледяную воду Джаред заставить себя не мог. Уже темнело, а он так и не увидел никакого движения на реке, не нашел жилья или даже малейшего человеческого следа. А вот звериные попадались. Волчьи. И какой-то крупной кошки, кажется. Круглые, без когтей. Если здесь, конечно, водятся дикие кошки. Да, Джаред действительно готовился, когда собирался на Васанту, да и в детстве кое-что читал. Только вот не все книжные знания могли ему пригодиться. Хотелось есть, а голодный человек в такой обстановке и мерзнет сильнее, и силы покидают его быстрее. Только вот что есть? Местные растения он совершенно не знает, а охотиться не умеет. Попадались ему какие-то ягоды и плоды, но не ядовитые ли они? Отравление для него, даже легкое, верная смерть. Так не проще ли поголодать слегка? Может, за ближайшим пригорком он уже увидит жилье? Или наткнется на дорогу? Или услышит на реке плеск воды о борта какого-нибудь судна? Но Джаред все шел, а ничего не было. Все тот же бесконечный заснеженный лес, все такие же повороты реки – то вправо, то влево. Уже и солнце садилось, впереди ждала еще одна страшная ночь, а Джей все надеялся, что свершится чудо и за ближайшим поворотом…***
Нет, чудеса – это не про него. Джей вздохнул: надо использовать последние лучи заходящего солнца, чтобы организовать себе ночлег. Более удобный и безопасный, чем накануне. Выбрал низинку с поваленным деревом, на стволе которого, возможно, удастся немного поспать, разгреб закоченевшей ногой снег. Два костра разжигать не стал, слишком это хлопотно, тут с одним бы справиться. Ломал сухие ветви, оттряхивая их от снега. Где-то за дальними деревьями протяжно завыли волки… Сноски: * Фрэнк Герберт. «Дюна».