судьба в тебя верит

Даня Кашин перебирает свои вещи, пытаясь подобрать в своем гардеробе какую-нибудь деловую одежду (хотя бы отдаленно напоминающую). Завтра ему рано вставать. Завтра ему нужно было хотя бы выглядеть солидно, а в идеале, являться таковым. На завтра у Дани было назначено три собеседования на три разные работы, и желательно бы не провалиться хотя бы на одном из них, ведь продолжать сидеть дома (ака на шее Юлика) было бы уже слишком. Во всех понятиях. Даня Кашин живет в Питере уже почти неделю. Живет за чужой счет. За счет приятного Юлия Онешко, арендодателя и соседа, с которым он успел наладить хорошие отношения (что можно заметить по тому, что живет он здесь уже неделю почти за так). Даня Кашин чудом отрывает в своей немногочисленной одежде рубашку. Да, красную и в клетку, но рубашку. Найти рубашку в гардеробе Дани можно было правда списать на удачу или чудо, так как кроме футболок, толстовок и олимпиек с кофтами в его гардеробе не имелось ничего. Ну, кроме этой рубашки. Она была куплена ему мамой и надевалась от силы раза три. Даня даже не помнил, когда надевал ее в последний раз и сильно надеялся, что влезет в нее и сможет застегнуть. И сегодня, как кстати, удача была на его стороне: рубашка надета, все пуговицы застегнуты, да еще и сидит неплохо. Даня Кашин надевает свои черные джинсы и зачесывает волосы назад. Он смотрит на себя в зеркало: «каким был быдлом, таким и остался». Даня усмехается. Юлик чудом слышит через громкую музыку в наушниках стук в дверь: — Да? Даня открывает дверь, заходя в комнату; он встановится прямо и раздвигает руки, приподняв на уровне плеч, повернув голову в сторону, а бедрами подаваясь в бок: — Ну как? Юлик снимает с головы наушники, вешая их на шею и разворачивается на компьютерном кресле в сторону гостя. Лицо его поменялось за секунду раза три: сначала аккуратные густые брови резко подались вверх, а глаза округлились, после брови поползли вниз, заставляя глаза щуриться, затем же Онешко засмеялся. — Мужчина, вы что, работаете моделью? Ох, вы прямо сводите меня с ума! — наигранно произносит Юлик, схватившись правой рукой за сердце. — А если серьезно? — Кашин встает прямо, устало смотря на товарища, но не снимая с лица улыбки. — Ну, хорошо. Не сочти за оскорбление, но и подумать не мог, что ты носишь рубашки. Тебе хорошо. Что, на свиданку собрался? — расплылся в хитро-довольной улыбке Юлик. — Ага, на собеседования. — А, сойдет. Могу одолжить тебе свой пиджак. — Нет, спасибо, обойдутся, — улыбается рыжий, — пойдем покурим, да я спать пойду. А то вставать рано. Онешко кивает, снимая с себя оковы наушников и направляясь в сторону Дани. Онешко прикуривает свой Кент и выдыхает дым, запрокинув голову, касаясь ей окна. Курить в темной кухне без света стало уже небольшим обрядом перед сном. Кухня освещается желтым светом дворового фонаря. Оба повернуты спиной к окну. Даня сидит на подоконнике, Юлик стоит рядом. — Куда устраиваешься? — Юлик поворачивает голову, всматриваясь в еле очертаемое лицо. — Раскладывать книги по полкам, разбирать коробки на складах и прочее неинтересное дерьмо в «доме книги», — Даня кладёт сигарету меж пальц, и подносит к губам, прикуривая, — потом на собеседование в кофейню на роль официанта где-то на Невском, а потом в какой-то из магазинов одежды в Галерее. — Искал ближе к дому? — улыбается. Даня поворачивает голову и кивает, выдыхая дым. Даня заходит в свою комнату. — Спокойной ночи, — слышит он в след. — Спокойной ночи, — поворачивается он перед тем, как закрыть дверь и улыбается зевающему Юлику. Юлика передергивает и он резко садиться на кровати. Тяжелые веки с трудом поднимаются вверх: перед глазами рябит белый шум. Юлик протирает глаза большим и указательным пальцем, поворачивая голову в сторону тумбочки. Прикроватные часы молвят о том, что сейчас три часа ночи, в то время как глотка молвит о том, что она пересохла и требует воды. Парень тупит в стену ещё с минуту, пока сонная голова начнёт хоть что-то соображать. Юлик медленно опускает стопы на холодный пол, по телу пробегают мурашки. Он стаскивает с кровати своё одеяло, накидывая его на плечи, придерживая у груди, начинает медленно плестись к двери комнаты. В коридоре темно. Освещена лишь часть в его конце, фонарным светом со двора через кухонное окно. Юлик медленно идет на кухню, спотыкаясь о что-то по пути и чертыхаясь. Юлик жадно выпивает стакан прохладной воды и думает о том, что хорошо бы сейчас покурить, но никотин неплохо бодрит, а спать было нужно и до подъема еще не скоро. Он так же медленно направляется обратно, повторно врезаясь во что-то своей ногой, уже прошипя громкое «блять». Подойдя к своей двери и поднеся ладонь к ее ручке, Юлик замирает. Вслушивается. Поворачивает корпус. Дыхание. Тяжелое, громкое дыхание, которое принадлежало не ему. Оно раздавалось из двери напротив. Юлик тихо подкрадывается, подойдя почти вплотную, начинает внимательно вслушиваться. Нервные, резкие вдохи, вот-вот задыхающиеся. — Дань? Ответа не последовало. — Кашин, все в порядке? — чуть громче. В ответ снова тишина. Внутри Юлика появляется какая-то колкая тревога и он нервно сглатывает ком, образовавшийся в горле. Он нерешительно кладет ладонь на ручку двери, опуская ее вниз и так же нерешительно он открывает ее. Его взору предстает Кашин. Кашин, лежащий свернувшись в позе эмбриона, зажмуривший глаза, сжимая в кулаках одеяло и простынь. Юлик, не долго думав, подбегает к кровати, садясь перед ней на корточки: — Даня. Даня! — он хватает его за плечо и потряхивает, — Что с тобой? Где-то внутри Онешко сейчас безумно паниковал, но пытался держать это внутри и собраться. — Все… в порядке, — отвечает Даня на выдыхах, не открывая глаз. — Может… может, скорую вызвать? — продолжает трясти. Даня хватает Юлика за запястье, от чего тот вздрагивает. Кашин сжимает руку до боли, но Юлик молчит, продолжая обеспокоенно смотреть на друга. — Сейчас это пройдет, — резко и быстро произносит Кашин, не выпуская запястье из своего захвата. Юлик пытается успокоиться, делая пару глубоких вдохов и выдохов. Он кладет свою свободную ладонь Дане на плечо, начиная его оглаживать. Он не понимает, что происходит с Даней, но понимает, что его нужно успокоить. Юлик слегка надавливает на плечо и чувствует, как сильно напряжены мышцы. — Дань, отпусти, — шепчет Онешко. Он спокойно кладет свою ладонь на Данину, начиная тихонько ее оглаживать. — Отпусти. Сильные пальцы нехотя ослабляют хватку и Юлик осторожно убирает свою руку. Кашин трясется мелкой дрожью, пытается взять себя в руки. — Дань, тебя знобит? Даня кивает. Даня проснулся посреди ночи от того, что дыхание остановилось на пару мгновений, а после сердце начало биться с такой частотой, что казалось, будто оно сейчас выпрыгнет из груди. Даня знает, что нужно просто подождать немного, потерпеть. Он просто зажмуривает глаза, сжимает одеяло в кулаках и старается успокоить и выровнять дыхание. Но вдруг Даня слышит, как открылась дверь и обеспокоенный голос приближается к кровати. Даня чувствует себя еще более ужасно и беспомощно. Он пытается взять себя в руки и сказать что-то внятное. Он хочет что бы Юлик вышел из комнаты и не смотрел. Юлик встает с корточек и поднимает одеяло, свалившееся на пол с его плеч, накрывая им Даню, поверх его собственного одеяла. Не медлив, Юлик обходит кровать, забираясь на нее с другой стороны, садиться поближе к Кашину, подгибая ноги. Он делает глубокий вдох. Кладет на Данины плечи свои ладони, потихоньку надавливая на них пальцами, начиная циклично массажировать. Даня жмурит глаза сильнее, подносит ко рту кулак, прикусывает палец, дабы сдержаться. Онешко чувствует, как под его пальцами мнутся напряженные мышцы и нервно сглатывает, когда улавливает сдавленный, еле слышный томный стон. Юлик чувствует, как мелкой дрожью трясется Данино тело, и от страха и волнения его руки непроизвольно подхватывают эту дрожь. Юлика передергивает от неожиданности, когда его массаж прерывают внезапно возникшие ладони Кашина, которые накрывают пальцы сильно тянут вперед, на себя, заставляя упасть на кровать, прижавшись вплотную к его спине. Даня сжимает ладони Юлика и дыхание становится чуть умереннее. Лежать так было абсолютно не удобно и Юлик просит отпустить снова, освобождается от захвата, переместив свои руки поудобнее на уровень талии, обнимая: — Все хорошо, я рядом, — говорит тихо он. — Прости… прости… — раз за разом сжимая ладони. — Все хорошо, Даня, все хорошо. Юлика немного потряхивает изнутри: — Все хорошо. По коже пробегает холодный воздух, отчего и мурашки. Юлик медленно и нехотя открывает глаза. Перед его лицом широкая спина. Не сразу получается понять где он находится. Юлику очень холодно: окно открыто, а он без одеяла. Два этих условия соблюдались на протяжении всей ночи. Всей нелегкой ночи. Юлий убирает свою руку с чужого тела, отодвигается от и приподнимается на одной руке. Найдя взглядом настенные часы понимает, что проспал и поспешно покидает комнату. А через пару минут и квартиру. Вечер. Входная дверь открывается и в квартиру входит Онешко: — Даня, ты дома? Юлик ставит сумку на тумбочку, наклоняется снять обувь. В квартире тихо. Юлик вешает на крючок черное приталенное пальто и гасит свет в коридоре, направляясь на кухню. Он щелкает включателем чайника, подходя к окну, по обычаю облокачиваясь. Онешко достает из кармана своих джинс пачку, периферическим зрением замечая силуэт в дверном проеме. — Привет, — Юлик поднимает глаза, прикурив сигарету. Даня смотрит исподлобья и держит свою вторую руку за локоть: — Привет. Юлик поднимает вверх пачку, предлагая другу сигарету, оголив свое запястье. Даня переводит взгляд и напрягается в лице: — Это я? Юлик переводит взгляд на место, приковавшее внимание Дани, и, придерживая сигарету губами, второй рукой опускает рукав кофты, скрывая браслет из гематомы: — Все в порядке, — он снова предлагает другу сигарету, тянув пачку на этот раз в другой руке. Даня вытаскивает из пачки сигарету, подходя ближе к окну и вставая так же к нему спиной. Он прикуривает и затягивается. На кухне так тихо, что слышен треск сгорающей бумаги. — Что с тобой было? — беспардонно режет тишину Юлик. Даня вдыхает так глубоко, что от одного вида этой картины начинают болеть легкие. Тушит бычок о пепельницу и лезет в карман, доставая еще одну сигарету. Юлик покорно ждет, наблюдая. — То, что называют панической атакой, — прикуривая, — и я хотел извиниться… Прости меня, ладно? Я… — Не надо, — перебивает Юлик, поворачивая голову и смотрит на Даню, — ты не должен извиняться за это. Но напугал ты меня здорово. Даня поворачивает голову и смотрит на друга: — Да, я должен был предупредить, но думал, хотя скорее надеялся, что этого больше не повториться. С минуту оба молчат. Тишину вновь разрывает Юлик. «Выпьем?». И Даня кивает, устало улыбнувшись. Онешко разливает по стаканам оставшийся виски. Даня рассказывает о собеседовании, на которое он все же успел. Рассказ о работе перетекает в любые другие и атмосфера потихоньку расплавляется, вновь становясь по доброму уютной. Юлик не решается спросить Даню, как давно его мучают панические атаки, как часто бывают и из-за чего они начались. Но думает о том, что сможет помочь ему в следующий раз (если таковой, конечно, будет). Даня переборол в себе чувство стыда и никчемности в глазах Юлика. Он благодарен ему. Он думает о том, что если бы не Юлик, он лежал бы в этом состоянии еще черт пойми сколько. Даня не верит в слово судьба и просто рад тому, что именно в момент его атаки, Юлик проснулся и пришел к нему на помощь.