Только начало

      После того, как они вернулись к прежнему темпу, Хико побудил Кацуру продолжить его историю.       – Что произошло после того, как Кеншин убил их?       – Несмотря на ранения, Химуре-сану удалось пронести тело Томоэ большую часть пути к их дому, прежде чем он упал в снег. К счастью, кто-то из местных жителей нашел их и донес оставшуюся часть пути. Раны Химуры осмотрели, и через пару недель он полностью излечился. Физически, по крайней мере. Думаю, он никогда не оправился от душевных ран. Когда меня проинформировали о смерти Томоэ, я лично отправился в Оцу, чтобы принести соболезнования и поговорить с Химурой о текущей ситуации. Я сказал ему, что его заменил другой хитокири. Я поручил эту работу другому человеку, но объяснил Химуре, что по-прежнему нуждаюсь в его мече. Но на этот раз, вместо того, чтобы убивать тайно, мы нуждались в нем как в защитнике наших людей и застрельщике. И он согласился. Он знал, что если перестанет сражаться, все жизни, что он отнял, будут напрасны. Поэтому в течении последних четырех лет хитокири Баттосай вовсе не был хитокири. Он убивал, только защищая своих людей и себя от нападения. Однако прозвище хитокири осталось с ним до самого конца. Я знаю, что он был глубоко опечален этим, хотя никогда этого не показывал. – Кацура тяжело вздохнул, закрыл глаза на мгновение и склонил голову под холодным ветром.       Хико изучал его профиль, размышляя над словами.       Итак, большая часть из того, что я слышал, на самом деле просто необоснованные слухи. Преувеличения и откровенная ложь. Я знал, что Кеншин не мог быть тем бессердечным демоном, каким его выставляли.       – Почему Кеншин не протестовал, если его это так расстраивало? – спросил он, чувствуя любопытство.       – Я думаю, ему просто не хотелось, чтобы кто-нибудь знал, что он этим обеспокоен, – спокойно ответил Кацура, открывая глаза и глядя на потемневшее небо. – Химура всегда казался таким стойким, словно ничего на него не влияло, но если бы вы посмотрели на него внимательно, то увидели бы столько боли в его глазах. – Выражение его лица было мрачным. – К сожалению, немногие пытались пробовать. Они принимали его холодность за чистую монету и сохраняли дистанцию.       – Должно быть, ему было очень одиноко, – пробормотал Хико, раздумывая над своим собственным добровольным затворничеством. Одно дело, когда ты выбираешь одиночество сам, но быть одному среди людей, которых поклялся защищать… должно быть, адски тяжело.       – Да, – печально согласился Кацура. – Но он никогда не жаловался и не позволял понять, насколько был одинок. И, несмотря ни на что, оставался верен нашему делу.       Оба мужчины замолчали. Сумерки окончательно уступили место ночи, когда они достигли города.       Прошло много лет с тех пор, как Хико последний раз был в Киото, и мечник был огорчен тем, в какой упадок пришел город. Везде, куда бы он ни посмотрел, были видны признаки войны: сожженные и заброшенные здания, пустынные улицы, и он чувствовал напряженную непростую атмосферу, пронизывавшую город. Несколько людей, прошедших мимо, кидали на них настороженные взгляды и старались держаться на расстоянии.       Невдалеке Хико смог расслышать звуки сражения.       – По этой дороге не так много ходят, – заметил он невзначай. Его внешний вид говорил о расслабленности, но все его чувства были настороже.       – Большая часть людей покинули город из-за постоянных стычек, – пояснил Кацура. – Сейчас в Киото слишком опасно. Даже несмотря на то, что Сёгун отрекся и империалисты сейчас у власти, между нашими людьми и другими самураями все еще есть конфликты. – Он невесело улыбнулся. – Теперь, когда повстанцы захватили власть, мы имеем дело с собственными бунтовщиками. – Кацура скривился. – Иронично, не правда ли? Вероятно, пройдет некоторое время, прежде чем люди вернутся.       Сейчас они шли быстрым шагом, держась окольным путем, когда Хико почувствовал несколько враждебно настроенных ки людей, перемещающихся переулками и боковыми дорогами, пытаясь окружить их. Он знал об их присутствии с тех самых пор, как они начали их преследовать, но хотел бы, чтобы они сделали первый шаг, прежде чем предпринимать собственные действия.       – Кацура…       Лидер Чоушуу взглянул на него.       – Я знаю о них, Хико-сан, – тихо сказал он. – К сожалению, это случается довольно часто. Теперь вы понимаете, почему мои охранники так протестовали против моего решения отослать их.       Хико слегка кивнул.       – Не волнуйтесь, я позабочусь о них. Их только восемь. – Он раздраженно хмыкнул. – Вряд ли среди них есть кто-то, способный противостоять моему мастерству.       – Спасибо, Хико-сан… – улыбнулся Кацура.       Несколько минут они продолжали путь, делая вид, что не заметили приближения нападавших. Завернув за угол, они столкнулись с четырьмя агрессивно настроенными самураями, преградившими им дорогу. Кацура оглянулся и увидел, что еще четверо блокируют путь сзади. Все восемь мужчин обнажили мечи.       – Кацура Когоро! – с яростью закричал их лидер. – Империалистическая сволочь! Ты умрешь за свои преступления против сёгуна!       Хико закатил глаза. Могут противники когда-нибудь сказать что-нибудь поинтереснее? Он передал завернутую в ткань урну Кацуре, а затем шагнул вперед, положив руку на рукоять меча.       – Не думаю, что вы отойдете в сторону и дадите нам пройти? – спросил он сухо, слегка приподнимая бровь.       – И правильно считаете! – свирепо ответили ему. – И раз вы на стороне этого бесчестного отребья, то тоже умрете!       – О! – раздраженно бросил Хико. – Я, знаете ли, не принадлежу ни к одной из сторон. У меня нет никакого желания ввязываться в вашу проклятую борьбу за власть. Однако если вы атакуете, я буду вынужден убить вас. Воспользуйтесь моим предложением и уходите, если цените свои жалкие жизни.       – Никогда! Смерть лучше бесчестия!       Четверо самураев впереди внезапно рванули к Хико, а вторая группа – к Кацуре.       Проклятые самураи… никогда не понимаете, когда нужно уйти!       – Не говорите, что я вас не предупреждал, – вздохнул Хико.       Скользнув вперед с божественной скоростью, он выхватил меч в ошеломляющем баттодзюцу, потом развернулся и оказался перед Кацурой, еще до того, как тела упали на землю.       – Еще раз повторю: уходите или умрете, – холодно сказал Хико последним четырем, застывшим в шоке.       Самураи обменялись взглядами и снова посмотрели на Хико.       – Быть по сему! – крикнул один из мужчин. – Мы умрем за господина нашего сёгуна!       Секунды спустя двое спутников продолжили свой путь по улице, оставляя за собой восемь трупов. Ничего не говоря, Хико забрал урну из рук Кацуры, что смотрел на него широко открытыми глазами, после того, как протер и спрятал меч. Лидер Чоушуу с трепетом смотрел на него.       – То, что вы сделали… – тихо сказал Кацура.       Хико выглядел более подавленным, чем обычно – он ненавидел бессмысленную смерть.       – Что?       – Вы просто как он, – с изумлением произнес его попутчик.       – Прошу прощения? – ответил Хико, оскорбившись.       – Я не о самураях, – поспешно пояснил Кацура. – Я имел в виду, что вы поступили так же, как Химура-сан. Те люди, что напали на нас… Он сделал бы то же самое, давая им шанс изменить свое решение. Он на самом деле всегда хотел избежать ненужного кровопролития.       Какое облегчение… Приятно сознавать, что его моральные устои не были полностью разрушены войной. Слишком часто мечник может забыть о них и продолжать убивать просто потому, что может…       Хико спрятал радость и пожал плечами.       – Ну, в конце концов, я же был его учителем. – Он надел на лицо гримасу раздражения. – Я рад, что хоть что-то осталось в его умишке, – сказал он несколько огорченно. – Маленький паршивец никогда не слушал, что я ему говорил.       Кацура лишь слегка качнул головой и сменил тему.       – Мы почти пришли, Хико-сан… Осталась пара улиц.       Через десять минут они прибыли в гостиницу, где размещались патриоты. Цудзи в тревоге стоял в воротах, ожидая их прибытия, пока они не показались в поле зрения.       – Кацура-сан! – закричал он с облегчением. – Мы уже начали беспокоиться, вы так долго добирались!       Командир Чоушуу похлопал молодого человека по плечу.       – Ну, Цудзи-сан, как видите, со мной все в порядке. – Он ободряюще улыбнулся. – Не было необходимости беспокоиться.       – Да, Кацура-сан! – Цудзи повернулся к Хико и низко поклонился. – Хико-сан, мы в долгу перед вами за то, что вы доставили нашего лидера в безопасности! Я хочу извиниться за мое грубое поведение.       Хико хлопнул мужчину по спине, от чего тот споткнулся и почти упал.       – Нет проблем, малыш, – сказал он со злой ухмылкой. – Что же вы не спите? По-моему, для вас самое время.       – Вы… – ощетинился Цудзи.       Кацура спрятал лицо в ладонях, чтобы скрыть улыбку, и застонал в притворном раздражении.       – Вы, двое…       Беззаботное настроение было прервано появлением в дверях гостиницы женщины. Когда она обратилась к Кацуре, ее голос был печален, а глаза красны, словно она последнее время плакала.       – Кацура-сан, добро пожаловать домой.       – Оками-сан… – пробормотал Кацура. Улыбка сошла с его лица, когда он вспомнил, зачем они здесь. – Приготовления завершены? – мягко спросил он.       – Да, – прошептала она, отворачиваясь, чтобы скрыть скорбное выражение лица. – Он готов. Мы положили его в его комнате. – Вернув самообладание, она повернулась к Хико и поклонилась. – Хико-сан, мы очень рады, что вы почтили нас своим присутствием. Химура-сан говорил о вас время от времени. – Оками поколебалась, но потом спросила: – Вы хотите увидеть его сейчас?       Хико почувствовал странное ощущение порхания в животе, пока поднимался вслед за Кацурой по лестнице.       Да? Я действительно готов к этому?       В пути он был почти в состоянии убедить себя, что все в порядке… что он в порядке. Он еще не видел тела, смерть не была для него реальностью. Теперь все будет по-другому. Он больше не сможет обманывать себя, полагая, что ситуация не изменилась. С каждым шагом его опасения росли, пока, наконец, он не оказался возле комнаты своего деши.       Оками еще раз поклонилась и ушла туда, откуда они пришли, почтительно оставляя их. Кацура положил руку на седзи и остановился, оглядываясь на Хико. Он не мог сказать, что происходит в голове мастера меча – его лицо было совершенно нечитаемым, а эмоции тщательно спрятанными.       – Вы готовы, Хико-сан?       Хико заставил себя кивнуть, но он был не готов… совсем не готов. И понимал, что никогда не будет готов к этому. Он не хотел смотреть… не хотел смотреть в лицо истине. Сердце бешено колотилось в груди, когда он наблюдал, как Кацура отодвигает седзи и входит в комнату. Мечник с неохотой последовал за ним и замер у входа, увидев хозяина комнаты. Его сердце замерло от боли, и он с трудом сглотнул.       – Они сделали замечательную работу, – тихо сказал Кацура, с сожалением глядя на безжизненное тело, уложенное на футоне.       Кеншин…       Неожиданно столкнувшись с железным доказательством смерти его бака деши, горе Хико, похороненное внутри, попыталось прорваться сквозь дверь. Потрясенный, он попытался скрыть свою боль за обычным безразличным выражением лица, но Кацура, очевидно, на этот раз все понял.       – Я понимаю, что это очень много значит для вас. – Кацура сочувственно посмотрел на Хико. – Я вас оставлю. – И он вышел из комнаты, тихо задвигая седзи.       Оставшись один, Хико опустился на колени рядом с футоном и поставил завернутую урну рядом. Вглядываясь в неподвижное тело Кеншина, он должен был признать, что его действительно подготовили замечательно. Одетый в простую белую юката, с длинными рыжими волосами, тщательно расчесанными и лежащими свободно, Кеншин выглядел как прекрасный ангел. На бледном лице молодого человека застыло безмятежное выражение, и казалось, что он просто спит.       Хико крепко сжал кулаки, лежащие на коленях и начал молиться, чтобы его ученик открыл глаза, отчаянно желая, чтобы все это оказалось просто шуткой… чтобы Кеншин на самом деле не убил себя. Он бы ужасно рассердился, если бы это оказалось обманом, но, по крайней мере, Кеншин был бы жив…       – Бака… – прошептал он отрывисто. – Проснись… пожалуйста… проснись…       Хико протянул руку и погладил шрам на щеке своего ученика удивительно нежным жестом. Его пальцы едва задевали скрещенные линии, что испортили некогда гладкую кожу. Он зажмурил глаза, охваченный эмоциями.       Он так холоден… так недвижим…       Мечник открыл глаза, чтобы взглянуть на пепельное лицо своего ученика. Если бы кто-то в этот момент вошел в комнату, то увидел бы редчайшее в мире зрелище: лицо Хико безо всяких скрывающих его масок. Дерзкое, самоуверенное, самодовольное выражение, которое он носил обычно, было разбито вдребезги, когда реальность наконец сокрушила его. Кеншин мертв. Больше не было никакого смысла избегать правды. Его маленький бака деши больше никогда не проснется.       Он почувствовал, будто тонет в океане отчаяния. Прижав безжизненное тело к груди, обычно сдержанный мастер меча зарылся лицом в алую гриву Кеншина. Неприятное тянущее ощущение в груди душило его. Шелковистые пряди щекотали нос запахом недавно вымытых волос при каждом вдохе. Всего этого оказалось слишком много. Барьеры рухнули… и Хико зарыдал.       Он совершенно не подозревал, что за ним кто-то наблюдает.