Только начало

      Большую часть службы Кеншину удавалось сохранять спокойствие, несмотря на то, что пришлось стать свидетелем собственных похорон. Но когда факельщик шагнул вперед, чтобы поджечь дрова, призрак резко отвернулся, чувствуя тошноту. Сама мысль о том, чтобы смотреть на то, как его тело исчезает в пламени, слишком расстраивала его… Вместо этого он сосредоточился на лице своего наставника.       Учитель…       Внезапно Хико зажмурился и слегка покачнулся, отчаянно пытаясь контролировать дыхание. Лицо мастера меча побледнело, а на лбу выступили капли пота.       Учитель?       Взволнованный призрак приблизился к своему наставнику. Поколебавшись мгновение, он протянул руку и прикоснулся к руке мужчины. Кеншин очень хотел сказать что-нибудь утешающее, но не мог рисковать… Нельзя… Не здесь…       Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через это, но все будет хорошо… Пожалуйста, потерпите еще немного…       Лицо мечника расслабилось. Кеншин отстранился, когда Хико тихо вздохнул и открыл глаза, снова собравшись. Дух грустно улыбнулся.       Я возмещу вам это…       Эти последние два дня были полны таким количеством откровений, начиная с того момента, когда он очнулся призраком, и заканчивая созерцанием собственных похорон. Но наибольшим шоком было открытие истинных чувств его наставника к нему… Он никогда не забудет, как Хико плакал над его телом.       Последние десять лет Кеншин был абсолютно уверен, что не был для мужчины ничем, кроме как раздражающей помехой. Хико редко показывал свои эмоции ему, за исключением раздражения или насмешки… нечасто говорил добрые слова или хвалил за проделанную работу. Его постоянно ругали, часто считали полудурачком… Кеншин думал, что его наставник принял его только лишь из жалости, но он никогда не понимал, почему мужчина не оставил его в первой же деревне. В первый год прекрасная пара, которая не могла иметь своих детей, была готова усыновить его. Хико отказал им. Кеншин никогда не понимал, почему… до сегодняшнего дня.       Эту сторону своего наставника ему до этой поры не было позволено увидеть. Сострадательный, заботливый человек скрывался под слоями гордости, высокомерия, сарказма и безразличия. Хико прятал свою истинную натуру под маской бесчувственности так же, как и Кеншин прятался за Баттосаем.       Но почему?       Почему человек, который так очевидно волновался за него, притворялся, будто его вовсе это не беспокоит? Какие события превратили Хико Сейджуро тринадцатого в того человека, которым он стал? Томоэ упомянула, что в прошлом была точка, когда Хико потерял свою цель, свою мотивацию… Был ли ему нанесен вред тем или иным способом? Эмоциональная травма? Или несгибаемый мастер меча просто боялся показаться слабым?       Призрак тяжко вздохнул. Он понимал, что у него нет никаких предположений о жизни этого человека до его появления рядом с ним. Может, если ему удастся убедить наставника, он просветит его однажды…       Он снова обратил внимание на церемонию, уже подходящей к завершению. Пламя наконец погасло, и сейчас священник при помощи набора палочек аккуратно собирал пепел и фрагменты костей в погребальную урну.       Эта урна… Кеншин едва не прослезился, когда увидел, как Хико развернул ее и передал священнику. Даже через столько лет его наставник помнил, сколько она значила для него… Призрак с тоской улыбнулся – он действительно любил эту вещь. Много лет он считал, что это самая красивая вещь, что он когда-либо видел. И никогда не думал, что ее можно было использовать таким образом. И все же… это было очень уместно. Он обнаружил, что глубоко тронут этим вдумчивым жестом.       Призрак с нежностью посмотрел на своего наставника.       Вы так долго дурачили меня, учитель… притворялись бессердечным ублюдком. Но теперь я знаю правду. И я не позволю вам снова меня одурачить!       Все было кончено. Огонь угас, тело исчезло… безвозвратно поглощено неистовым пламенем. Не осталось ничего, кроме пепла и костей, да и те быстро исчезнут, тщательно собранные и упакованные в урну. После того, как священник закончил собирать останки, урна была опечатана и завернута в белую ткань.       Ушел… Он ушел… Не могу поверить, что больше никогда его не увижу…       Хико невидяще смотрел перед собой, когда мужчина подошел к нему, с почтением принося свои соболезнования и передавая закрытый сосуд и деревянную табличку с написанным на ней посмертным именем Кеншина. Мастер меча неохотно принял их с вежливым кивком, тщательно сохраняя нейтральное выражение лица.       Собравшиеся во дворе скорбящие люди постепенно начали расходиться, возвращаясь к своим повседневным обязанностям. Никто из них не решился подойти к Хико после нервного взгляда на его холодное лицо. Это ему очень понравилось, поскольку он сегодня не был настроен общаться. Фактически все, чего он сейчас хотел, это уйти из этого несчастного города и вернуться домой.       Домой? Нет… это не настоящий дом, это просто место, где я живу.       Вздохнув, он повернулся и направился обратно в гостиницу, чтобы собрать вещи. Он остановился, увидев, что Кацура все еще остается на месте, безучастно глядя на выжженную яму.       – Кацура, с вами все в порядке? – тихо спросил он, вспоминая, что он не единственный, на кого повлияло это испытание.       Лидер Ишин Шиши покачал головой и устало улыбнулся.       – Я в порядке, Хико-сан, – ответил он, все еще глядя на кострище. Наконец, обратив внимание на мечника, он вопросительно посмотрел на него. – Каковы ваши планы? Вы сейчас уйдете?       Хико кивнул.       – Да, как только соберусь.       – Вы уверены, что я не смогу убедить вас остаться на ночь? Лучше было бы пойти утром…       – Нет. Думаю, будет лучше, если я уйду сейчас.       – Понимаю. – Командир снова улыбнулся. – Для меня было честью познакомиться с вами, Хико-сан. Может, когда-нибудь вы сможете вернуться?       Вздрогнув, Хико моргнул, а затем слегка пожал плечами.       – Может, когда-нибудь…       – Мне бы очень этого хотелось… – Кацура слегка нахмурился, заметив человека у ворот. – Пожалуйста, извините меня, Хико-сан. – Все еще хмурясь, он поспешно подошел ко вновь прибывшему, а Хико вернулся в гостиницу.       Мастер меча поднялся в теперь незанятую комнату и поставил обернутую в ткань урну и табличку на пол рядом с коробкой картин. Вытащив большой кусок ткани, он расстелил его на полу и поставил коробку в центр, табличку поместил сверху, а затем поставил урну. Подхватив концы, он связал их слабым узлом и осторожно перебросил сверток через плечо. Последний раз окинув взглядом пустую комнату его деши, Хико на мгновение закрыл глаза.       Пришло время уходить.       Выйдя наружу, Хико увидел, что Кацура и незнакомый мужчина беседуют на энгаве. Казалось, они о чем-то спорили. Не желая вмешиваться, он начал двигаться к выходу, но остановился, когда обрывок разговора привлек его внимание.       – … знаю, что вы любили этого мальчика, но он был всего лишь хитокири. И он просто избавил нас от неприятностей, сделав это сам.       Что?!       Сверток выскользнул из внезапно онемевших пальцев и был забыт на земле. Сделав шаг к спорящей паре, он ощутил разгорающуюся ярость, пока Кацура сердито размахивал руками перед лицом другого человека.       – Я уже говорил вам! Черта с два я бы вам позволил сделать это!       – Что вы имеете в виду? – вмешался Хико. Его голос был настолько холоден, что командира пробрала дрожь. Кацура повернулся, лицом к лицу встречаясь мастером меча и чувствуя охватывающий его страх.       Все внимание Хико было сосредоточено на вновь прибывшем человеке, его глаза опасно поблескивали.       – Х-хико-сан… – нервно начал Кацура, но затем замер от смертельно опасной вспышки гнева, направленной в его сторону.       Мечник снова с нарастающей яростью обратил внимание на другого человека.       – Говорите, что вы имели в виду под «он избавил нас от неприятностей»?       Незнакомец сглотнул, глядя на разгневанного мужчину.       – Кто вы, черт возьми? – спросил он дрожащим голосом, игнорируя внутренний голос, который велел ему заткнуться. – Наш разговор вас не касается!       Хико шагнул вперед, заставляя испуганного мужчину попятиться.       – Если вы говорите о том, о чем я думаю, тогда оно чертовски меня касается! – прорычал он, положив руку на рукоять меча. – В последний раз спрашиваю… что вы имели в виду?       – Хико-сан! – отчаянно вмешался Кацура. – Пожалуйста, успокойтесь!       – Успокоиться? – полыхая гневом, ответил мастер меча. – Вы слышали, что он сказал про Кеншина, и хотите, чтобы я успокоился?!       Лидер Ишин Шиши побледнел под яростным взглядом мужчины, но выдержал его.       – Пожалуйста, позвольте мне объяснить…       Хико взглянул на него, несколько остыв.       – Ладно, – рыкнул он, скрестив руки на груди. – Объясните.       Кацура поколебался, думая, как выразить свою мысль.       – В прошлом, – начал он осторожно, – у нас было несколько хитокири, чья психика становилась настолько деформированной, что наступала необходимость… разобраться с ними.       – Разобраться! – зло усмехнулся мужчина. – Какое вежливое слово… «казнить» подошло бы больше. Вы убрали их, как бешеных собак.       – Это может показаться жестоким, но в некотором смысле именно такими они и стали. Люди, потерявшиеся в безумии и крови… они находили истинное удовольствие в убийстве других людей. – Кацура печально покачал головой. – Таким людям нельзя позволить существовать в этом мире…       – Но Кеншин не был таким, – мрачно заметил Хико. – Вы сами так сказали, зачем было его убивать?       Кацура бросил неприязненный взгляд на своего напуганного спутника.       – К сожалению, среди других чиновников росло беспокойство, что Химура в конечном итоге станет чем-то вроде угрозы… что он либо сойдет с ума, как другие, либо станет предателем и раскроет некоторые из наших самых засекреченных дел. Они предложили ему место в правительстве, чтобы попытаться держать его под контролем, но он отказался и попросил освободить его от службы, и они стали развивать идею его убрать.       – Проклятые политики…       Командир посмотрел на мечника и резко качнул головой.       – Я не был одним из них! Я отказывался даже думать об этом. Я говорил им, что он – запретная тема, и его следует оставить в покое, чтобы дать возможность прожить жизнь так, как он считает нужным.       Хико обратил свое внимание снова на второго политика.       – И у вас все еще хватает наглости явиться сюда на похороны моего деши и говорить, какое одолжение он вам сделал, убив себя? – выплюнул он с презрением. – Вы бесчестный ублюдок!       – В-вашего деши…? – чуть слышно прошептал мужчина, чувствуя слабость в ногах. – О, боги…       – Всего лишь хитокири, да? – горько усмехнулся Хико. – Какое право вы имеете так говорить? Вы совсем его не знали! Он был всего лишь идеалистически настроенным ребенком, который хотел защищать людей… именно вы, ублюдки, превратили его в хитокири. Вы не имеете права судить его! – Он с угрозой посмотрел на мужчину. – Кеншин мечтал о новой эпохе, где люди не будут больше страдать под властью сегуната, и верил в эту мечту сердцем и душой. Он отдал все, что у него было, вашему делу. Он позволил себя использовать… разорвав свое сердце в клочья, разбив душу вдребезги, и верил, что если пожертвует собой, то вы сделаете эту мечту реальностью.       Игнорируя тревожные протесты Кацуры, Хико схватил чиновника за ворот кимоно и поднял так, чтобы его грозное лицо оказалось наравне с его лицом.       – Подумайте вот о чем, – прорычал он, яростно сверкая глазами. – Как ни ужасен, как вы думали, был Баттосай, он был всего лишь учеником, который не закончил обучение. Я был его наставником. По сравнению со мной он был просто любителем. – Он оттолкнул испуганного мужчину и посмотрел на него. – Я могу быть гораздо страшнее, чем когда-либо был Баттосай. И клянусь, если я когда-нибудь узнаю, что вы предали его доверие, если вы погрязнете в жадности, если новое правительство окажется коррумпированным, я разорву вас всех!       Хико резко развернулся, взмахнув полами своей белой мантии, и пошел к воротам. Он остановился, чтобы подхватить свой брошенный сверток, бросил грозный взгляд через плечо и снова нарушил ошеломленную тишину.       – Можете передать это остальным своим коллегам, потому что я буду наблюдать за вами.       И мечник вышел вон, оставив перепуганного политика из Ишин Шиши дрожать в ужасе, слыша эхо его слов в ушах.       Короткий момент Кацура смотрел вслед разгневанному мечнику, прежде чем обратиться к своему трепещущему спутнику.       – Черт побери… на этот раз вы действительно все испортили, идиот!       Он быстро повернулся и поспешил за охваченным яростью мастером Хитен Мицуруги.       Бросив беспокойный взгляд на своего бывшего командира, Кеншин, дрожа, последовал за наставником. Он предполагал, что могли думать о нем в Ишин Шиши, он понимал, что его могли рассматривать в качестве угрозы для себя, в конце концов. Но услышать это произнесенным вслух было… неприятно.       Рыжеволосый призрак был благодарен Кацуре за поддержку… но действительно ли ее было бы достаточно? Мог ли его командир действительно удержать других от того, чтобы не попытаться убить его любым возможным способом? Если бы Кеншин остался жив и начал бродяжничать, как предполагал поначалу, не пришлось бы ему постоянно оглядываться через плечо, ожидая убийц, идущих по его следу? Скорее всего, он смог бы справиться с любой потенциальной угрозой своей жизни, но сама идея… Призрак покачал головой. Эта мысль отрезвляла.       Он видел, как Кацура догнал Хико у ворот.       – Хико-сан… Прошу прощения за…       – Не хочу ничего слышать, – резко перебил его Хико. – Прощайте, Кацура.       Командир вздрогнул, а потом печально склонил голову.       – Прощайте, Хико-сан. Надеюсь, когда-нибудь вы простите нас… – Он отвернулся и оставил мечника наедине со своим гневом.       Хико толкнул ворота и пошел по темным улицам, с невидимым призраком своего ученика позади.       Замечательно… Теперь мне придется иметь дело с учителем, когда он в плохом настроении…       Кеншин тяжко вздохнул.