Бригада с того света

Коридор горел. Члены экипажа отсиживались за углом и матерились. – Почему пожарка не работает? – бушевала Зульфар. – Мы сгорим же здесь нахрен! Аллах милосердный, зачем я разрешила тебе стрелять? – Отстань! Ты хоть целенькая вся! Блядь, это уже никакая страховка не покроет! Я уродом останусь до конца дней своих! Мундир, штаны, даже нижнее белье – все сорвало ударной волной. Ошметки формы пилотессы тлели где-то в коридоре. Малик стучала здоровым копытом по полу, переживая дикий зуд пополам с болью, пока дуреющий от адреналиновых выбросов организм спешно латал ожоги разной степени. – Это очень даже может быть, если мы тут загнемся в ближайшие пару часов! Зульфар сунулась за угол и отдернулась. Гарон валялся рядом и источал явственный жар. Малик держала ладони вывернутыми и раскрытыми, с привычным отвращением наблюдая, как кожа буквально плавится в режиме восстановления, закрывая поврежденные участки и пузырясь, словно ее облучали микроволнами. – Твою ж мать! Зульфар врезала кулаком по стене. И тут же в коридоре громко щелкнуло. – Блокировка секции Д-восемнадцать, – искаженным голосом сообщил логикалик. – Пассажиров и экипаж просим покинуть секцию Д-восемнадцать. – Куда? – завопила настройщица, вскакивая с места. Малик тоже дернулась и тонко взвыла от боли. Кожа на спине, хоть и почти не поврежденная, тоже потекла и оказалась слегка приклеенной к стенке. Переборка опустилась со скрежетом неисправного механизма. – Запуск системы подавления через десять секунд, – бесстрастно уведомил логикалик. – Вот тебе и пожарка, – простонала Малик. – Так она там, а мы тут! – Зульфар пнула матовую плиту. – Шайтан! Ой, голова... Она резко села и обхватила себя за плечи одной парой рук, а за голову – другой. За стеной медленно нарастал свист, переходя в завывание. Зульфар перестала хвататься за голову и заткнула уши. Вой закручивался, прорываясь истеричными нотками чего-то разрывающегося с чудовищным усилием. "Пленка парусит!" – беззвучно проорала настройщица. Прочитав по губам, Малик попыталась вспомнить, что за пленка, и сообразила – страховочная обертка коммуникаций: на случай, если случится какая-то мелкая неполадка. Правда, пожар в секции вряд ли тянул на мелочи. За дверью грянул раскатистый рев. Плита содрогнулась, в незаметные глазу щели с визгом рванул ледяной воздух. Осколки, оставшиеся после взрыва, устроенного гароном, брызнули и веером врезались в стены. Малик кувыркнулась на бок и, сама себя не слыша, взвыла от боли. Рев смолк. Малик неловко приподняла голову, не решаясь разжать руки. Зульфар очумело трясла головой, забыв вынуть пальцы. – Страховка сработала, – сказала она. Голос у нее был какой-то странный, глуховатый – до Малик медленно дошло, что это у нее так гудит и звенит в ушах, что все обычные звуки отходят на второй план. Она села, содрогаясь от толчков боли, и посмотрела на пол, ожидая увидеть там собственную шкуру. Но пол оставался чистым, хоть и обугленным. Заслонка заскрежетала и поползла вверх. Прошла полпути и остановилась. – Ну ни хрена себе, – Зульфар вздохнула. – Смотри-ка... Малик неуклюже поднялась, стиснув зубы. В брюхе опять заурчало. Но акустик с ее сиропами теперь лежала без головы в капсуле лазарета и прийти на помощь не могла. Малик пригнулась и выглянула в коридор. Пол коридора оказался разворочен, словно посреди лопнул гигантский пузырь. В потолке тоже зияла пробоина. Но там страховочная пленка выдержала, хоть и свисала теперь неопрятными мешками. Обугленные стены местами поблескивали ободранным металлом. – До чего же славно, что мы не у обшивки, – протянула Зульфар. – Иначе бы уже сейчас бодренько дышали вакуумом. Бочком-бочком, Малик нырнула под дверь и выползла в коридор. Воздушный удар вымел адскую химию, образовавшуюся при пожаре среди высоких технологий, и остатки запаха лишь слегка тревожили ноздри. Даже жар почти ушел. В конце коридора чернела дверь в рубку. Сама дверь была невредима – но в нее Малик и не целилась. Она била в переборку рядом. И, хотя заряд вместо прямого оказался веерным, теперь в переборке зияла дыра, достаточная, чтобы пробиться. – Отлично, – сказала Малик и себя тоже услышала глухо-глухо. – План, полный невероятного идиотизма, удался. Ты просто мне завидуешь. – Да уж, конечно. Малик обернулась. Зульфар держалась за голову и морщилась все сильнее. Малик коснулась головы, ощупывая сгоревший ежик волос. Она еще могла стоять на ногах. Сжатие еще не сожрало ее – у пилотов порог сопротивляемости, вместе с регенерацией, поднимался выше. Но у Зульфар уже не хватало сил. – Жди меня, – сказала Малик. Сделала несколько тяжелых шагов, припадая на больную ногу, подняла искрящий гарон и похромала обратно в коридор. Ей нужно было попасть в рубку. – Уже сижу и жду, – ухмыльнулась настройщица. – Куда же я тебя нагишом отпущу? Пробиваясь сквозь развороченную переборку, Малик чувствовала, как ей стремительно дурнеет. Регенерация выжрала весь запас тела, по затылку уже ползли холодные мурашки и следующее за ними онемение. Малик хорошо помнила это ощущение. В том полете через пояс Софии ей оторвало ноги. Регенерация почти убила ее: лихорадочный перебор комбинаций не останавливался даже под нейролептиками. Проклятая "сверхспособность", как периодически обзывали ее в прессе, не успокоилась, просто остановив кровотечение. Она попыталась компенсировать ущерб. В итоге пилотессу, обколотую сдерживающими средствами до коматоза, доставили в орбитальный госпиталь Капицы. Малик не помнила ни одного дня, проведенного в госпитале. Очнулась она уже на перевалочной станции – и тогда увидела, чего стоит способность восстанавливать мозги, разрушающиеся в изнанке. Увидела свои новые ноги. Гарон в руках дергался, выплескивая крохотные струйки чистой энергии. Разрушенные системы протестующе искрили, тонко и надрывно пищали несколько алярмок, материлась за спиной Зульфар, не помещающаяся своими плечами в крысиную нору, прогрызенную ревойским оружием. Перед глазами расплывались белесые нити. Малик боялась, что если Ларри встретит их со своим гароном, то второго выстрела она уже не переживет. Страховочная пленка повисла перед ней какими-то соплями, выстроив последний рубеж перед входом на территорию командования. Малик без раздумий переключила гарон в режим испарителя, нажала на спуск, и пленка действительно испарилась – с полагающимся легким шипением и невыносимой вонью. – Наблюю сейчас, – простонала Зульфар. Малик дернула плечом и сделала шаг. В рубке вовсю работали развернутые экраны логикалика. Три из них изнемогали под гнетом ярких пиктограмм предупреждений: пожар в отсеке, вторжение на корабль, отказ работы балансира, нестабильная работа циклотронного преобразователя. Главный экран, висящий перед сидящим в кресле человеком – Малик видела торчащие смоляные вихры – показывал курс погружения. "Хиджау" неумолимо шла к следующему порогу сжатия. – Дебил! – взвизгнула Зульфар, кидаясь вперед. – Стоять! – Малик выбросила ногу в сторону, блокируя движение настройщицы. – Ларри! Встань и повернись! У нас оружие! – Сученыш, – простонала Зульфар, – он же нас угробит! Малик дернула плечом и, не отрывая прицела от спинки кресла, кивнула в сторону. Зульфар подалась вперед, а потом присела на корточки. И, помогая себе руками, быстро-быстро двинулась в сторону. Гарон Ларри валялся возле балансирной консоли. Зульфар протянула руку, напряженно следя за креслом, и резко сцапала оружие. – Есть! – она поднялась в полный рост. – Ну все, гаденыш! Тебе крышка! – Стой! – опять заорала Малик. На этот раз настройщица не послушалась. В несколько широченных стремительных шагов она оказалась у кресла. – Ты, гнида, вылезай отсюда и держи руки... Она замолчала. Видя в профиль, как Зульфар выпучивает глаза, Малик мысленно застонала, мигом представив, что у Ларри в запасе есть еще пара единиц оружия, включая гранаты. – Куссумак, ибн харам... Теперь уже выпучила глаза Малик. Даже в этнических общинах Веги на праязыках уже не ругались. Она даже не смогла перевести, что именно сказала Зульфар, но настройщица явно была потрясена до мозга костей. Малик невольно шагнула вперед. – Что творится-то, – придушенно сказала Зульфар, не отводя взгляд. – Как ты говорила? Безголовые демоны и сатана? Мурашки и онемение переползли на плечи. Боль в ноге стала острой, дергающей, готовой поспорить с болью в голове. Малик сделала еще пару шагов и встала с другой стороны кресла. Осторожно посмотрела на Ларри. Боль в голове стала нестерпимой. В закрытом глазу словно что-то взорвалось. Малик взвыла и схватилась за лицо. – Малик?! Согнувшись в три погибели, она чувствовала, как что-то течет у нее по пальцам, но в темноте за закрытыми веками все равно не могла прогнать зыбкое, бесцветное изображение: Ларри, откинувшийся на удобный подголовник, стиснувший руки на коленях, и совершенно без лица, потому что вместо лица у него что-то серо-розовое, рыхлое, студенистое, прорастающее темными жилами из ушей и ноздрей, обхватывающее голову как фильтр-маска... Боль в глазу унялась. – Я... сейчас... – она выпрямилась, не отнимая руки. – Ох, мамочки, – сказала Зульфар. – Убери руку! Малик прикусила губу и медленно отвела ладонь. Мир расширился и резко приобрел объемность. От неожиданности она пошатнулась: оказывается, она уже успела привыкнуть к плоской унылости одноглазого существования. – Ну, это определенно глаз, – выдохнула настройщица. Малик посмотрела на ладонь. Бело-желтые сгустки смотрелись так блевотно, что она резко тряхнула рукой, сбрасывая их на пол. – Быстро, – почти каркнула она. – Шторм! Зульфар, заворожено пялившаяся на нее, вздрогнула и опустила гарон. Малик дернулась было к креслу, но чувство гадливости победило – и она сделала широкий шаг в сторону. – Говорит капитан Малик Ансария! Снять голосовой спектр, идентифицировать, отменить внешний доступ, вернуть уровень приоритета экипажу, отключить систему защиты! На этот раз жесты не годились – логикалик должен был услышать командира. – Голосовой спектр снят, – откликнулся логикалик. – Идентифицировано: капитан Малик Ансария, доступ приоритетный, выполняю. Отменен внешний доступ пир-двадцать, отключена система защиты, требуется корректировка полетного режима, рекомендовано всплытие, устраните разбалансировку... – Тихо! Малик взмахнула обеими руками, вызывая собственные экраны управления. Зульфар бросила гарон и тоже шагнула в сторону. Повторила взмах – и ей открылись сразу восемь экранов. – Останови погружение, – сквозь зубы сказала она. – Мы больше не выдержим. Малик только дернула головой. "Всплытие запрещено, – внезапно засияло прямо перед ней. – Установлен маршрут: Вега – транзит погружений Джаханнам, Лазза, Хутамат – добавленные погружения Саир, Сакар – Самбург". Онемение ползло по ребрам, грозя добраться до сердца. Малик утерла лоб, и ладонь стала мокрой от холодного пота. Ее качало, контуры рубки расплывались и шевелились белыми нитями. Степени погружения называли по-разному. На Веге было принято именовать их семью ступенями в ад. Чем глубже – тем быстрее движение, тем сильнее сжатие, тем труднее балансировка. В маршруте на Ревою стояло три уровня погружения. Но кто-то – и она знала кто: человек, сидящий в кресле, сожранный неведомой дрянью – добавил к маршруту еще две ступени. Она вспомнила, как Ларри кричал, что они выбились из графика, вспомнила, что сказала про иксар Гюзель, и с потрясающей ясностью поняла: Ларри добровольно, точнее, в соответствии со своей моделью наложения, что бы это ни значило, скорректировал проклятый график. И отправил себя на тот свет. А заодно и весь экипаж. Без балансира даже измененные не выдерживали такого сжатия. – Твою мать, если б он не сдох, я б его угробила еще раз! – простонала Зульфар. – Все компенсаторы к Иблисам двинули! Как бы не рвануть! Поднимай! – Я не могу поднять, – Малик лихорадочно перебирала директы маршрута, пытаясь пробиться сквозь упорство логикалика. – Тут стоит маршрут погружений, и... – Чего? – Он не меняется! – Малик с трудом удержалась от истерического крика. – Это не гражданский директ, это военный! Я не смогу его снять! * * * Для себя Гордон мог со стыдом признать, что внутреннего самоконтроля у него нет вообще. Нечто похожее на него канонир Ташлинд сохранял ровно пять секунд – до тех пор, пока Курт с воплем "Врешь, сука!" не прыгнул с места, умудрившись перемахнуть два ряда иксар перед собой. Дальше Гордон уже не думал – тело действовало само по себе. Но в этот раз никаких волшебных знаний в голове не появилось, и волна атаки захлебнулась мгновенно. Особенно было обидно, что Кихад тоже принял участие в подавлении беспорядков. Гордон на своей шкуре ощутил, как лупят пневматические снаряды и, катясь по полу после массового попадания, успел подумать – хорошо, что не в голову. "Пленка" с грехом пополам гасила удары. Едва-едва восстановившийся заряд бустеров выгорал на ходу, отплевываясь бирюзовыми вспышками. На несколько мгновений всё вокруг замедлилось, люди и яутжа превратились в невнятные силуэты. Поле зрения зарябило, словно помехи нестабильной связи. А затем картинка резко стала четкой. Гордон оттолкнулся от пола и сел. – Отвратительно! Безумцы! – рявкал Лаготорьи. – Невозможно доносить знания! – Конечно, если стрелять сразу! – не менее злобно откликнулся Кравец. – И теории свои в жопу себе затолкай! Креационизм, бля! Гордон развернулся и чуть не наткнулся на яутжа. Машинально качнувшись назад и вскидывая руку в защитном жесте, Гордон отчаянно попытался вспомнить, когда это клыкастые научились телепортироваться. Всего пару секунд назад Кихад стоял довольно далеко. – Так, – сказал яутжа. – Сколько можно терять сознание. – Сколько надо! – ощерился Гордон. Вязкость мыслей и скованность движений тут же растворилась. Кихад чуть подался назад. Гордон повертел головой, еще раз оттолкнулся от пола и поднялся. Все тело болело. "Пленка" справилась, избавив его от синяков, но взамен стонала каждая мышца. Рядом потирал затылок Дорохов, и возле него тоже копошилась черно-желтая харя. Гордон нахмурился и нашарил взглядом Хогби. – Гр-рд'н, если ты не собираешься больше... Гордон отмахнулся и приоткрыл рот, набирая воздуха для гневного вопроса. – Какой, нахер, ревойский модуль?! - заорал Марис. Вопль главмеханика заставил Гордона со стуком захлопнуть челюсти. Механик вскочил, ударом отбросил протянутую руку яутжа, и рванул в сторону командира. – Убью гада! Хогби оказался на ногах еще быстрее, так что сидевший рядом с ним клыкастый даже не успел среагировать. Ботинки механика грохнули об пол, и секунду спустя он оказался на дистанции прямого удара. Кулак свистнул в воздухе. Хогби развернулся, пропуская его мимо. Марис сделал странное, не похожее на человеческое движение – и весь корпус развернулся, а следом с полусекундным отрывом последовали ноги. Правой он ударил снизу, делая подсечку. Хогби резко подпрыгнул, приземлился в полутора метрах и выпрямился. Механик тормознул пальцами об пол и опять ринулся вперед прямо из низкого приседа. – Стоять! Марис налетел на команду всем телом. Почти кувыркнулся на пол, яростно взмахнул руками, тормозя, и застыл напротив командира, не добежав полшага. Хогби медленно вдохнул через нос и расправил плечи, разом делаясь словно на полметра выше и значительнее. – Не надо вопить, – тихо, но угрожающе сказал он. – Ты знал – и ничего не сказал? Морда у Мариса была багровой, вены на шее вздулись, глаза выпучились и от ярости выцвели с зеленого до почти белого. А пыхтел он так, что едва пар из ноздрей не валил. Дополняли картину дико взлохмаченные волосы, потерявшие всю тщательную укладку. – Государственная тайна, – неохотно выдавил командир, почти не разжимая зубов. – Тайна?! Это дерьмо – тайна? Эта, эта хрень, от которой я западаю, как дурак?! – Да я давно заметил, – громко сказал Джино, пытаясь пригладить собственную шевелюру. – Сплошной гребаный аттракцион в отдельно взятой голове! Можно было и предупредить! – А гипноз? – не вынес Гордон. – Гипноз этот! Тоже туда же? Что за "Андарие"? В последний момент инстинктивное опасение пересилило, и он нарочно исковеркал произношение загадочного "Andare", прозвучавшего на борту зараженного ковчега. – Слово-активатор, – проворчал командир. – Ясен пень! – Гордон тоже ринулся вперед и встал рядом с Марисом. – Подробнее! – Оно переводится "действуйте самым подходящим образом", – сквозь зубы разъяснил Хогби. – Управляет вами, – подсказал Лаготорьи, до сих пор с интересом наблюдавший за выяснением обстоятельств. – Тебя не спрашивали! – опять повысил голос Марис. – А ну зубы свернул быстро! – Я говорю правду, даже если она вам неприятна, – Лаготорьи поднял палец, увенчанный кривым когтем. – Семена в головах выели множество ваших функций. Страх. Любопытство. Сомнение. Критическое мышление. Я могу перечислять долго. Остались... инструменты. – Че ты мелешь? – взорвался Амон. – Хог, скажи ему! Но командир молчал, и над бригадой опять раздался тревожный шелест – то ли шепотков, то ли телодвижений. Кравец громко вздохнул и огладил бороду. Амон сжал кулаки. – Примерно так и есть, – неохотно сказал Хогби. – Это модификации. Были. – Да это же точно заговор! – не выдержал штурман. – Шайтан вас побери, вы что задумали?! – Тихо! – заорал Хогби. – А ну дайте сказать, вашу мать! Привычный командирский ор мигом улучшил атмосферу. Гордон отступил и попятился, вливаясь в толпу. Хогби остался стоять напротив них, Кравец пробился вперед, ухватил Мариса за предплечье и попробовал оттянуть в сторону, но механик не поддался. Хогби заложил руки за спину, каменная физиономия последовательно приобрела выражение раздражения, огорчения и зубной боли. – Слушайте молча, – мрачно начал он. – Итак, о роевых модулях и прочей хероте. – Да! – не сдержался Амон. Хогби подарил ему взгляд людоеда. – Это новейшие разработки Веги, – сквозь зубы сказал он. – Не технические, а биологические. – Это ревойские разработки, – вмешался Лаготорьи. Хогби зыркнул на него так, что яутжа должен был зашипеть и испариться. Остальные клыкастые молчали, и Гордон с неуместной завистью подумал, что у яутжа-то дисциплина на высоте. Говорит один, остальные изображают вооруженную мебель. – Это разработки Веги на основе ревойских, – раздельно произнес Хогби. – Зачем нужны? – въедливо поинтересовался Джино. – В моих-то мозгах, – простонал Йенс, – я думал, там только дурь, а там говно! Хогби отчетливо скрипнул зубами. – Управление группой через сеть. И все это здесь, – он постучал пальцем по лбу. – Было. В том числе экстренные меры. Когда надо, там будто включается компьютер, – он опять помедлил и вздохнул. – Все что они знали о чужих расах и кораблях. – Кто – они? – озвучил Джино. – Заговор? – Ну не уборщики сортиров же, – оскалился Хогби. – Давай, напряги остатки мозгов и прикинь, кто мог потратиться на ревойские модули! – Остатки мозгов? – повторил Джино. – Остатки? Голос у него изменился, но тонкое чутье на драку недоуменно ворохнулось: драться штурман точно не собирался. Скорее, голос звучал так сдавленно, будто у штурмана перехватило горло от обиды. – Ты его оскорбил, – заметил Лаготорьи. Яутжа с тупым упорством обожали комментировать очевидные вещи. – И ты эти штуки на нас использовал? – продолжил Джино. – Просто так? Молча? – Пре-крас-но, – не повышая голоса, произнес Хогби. – Значит, мне надо было сразу всем сказать – привет, парни! Поздравляю, в ваших котелках – инопланетный паразит! Я ничего не перепутал? – Пиздец! – хором определились "рогаточники". – Зато честно! – заорал Марис, опять багровея. – Я знаю, и этого хватит! – наконец гаркнул командир. – У меня и так за это череп трещит! – Уже не трещит, – внес еще одну коррективу Лаготорьи. – Да еще неизвестно, что ты там наворотил! – Хогби свирепо уставил на него палец. – Что ты сделал, дебила кусок? – Исправил повреждения, – фыркнул Лаготорьи. – Кто бы ни ставил вам эти модули, хуманк, он сделал это отвратительно. Из строя вышли все разом. Как выбивает предохранители. Хогби резко вскинул ладонь. Яутжа перешел на шипение и смолк. Гордон с новой силой почувствовал тяжелый дух присутствия инопланетян. Воздух уже лип к гортани от этого запаха. – А может кто-то умный расшифрует? – потребовал Дорохов, гоняя желваки по скулам. – Кравец? Эй, борода, есть предложения для тупых? – Не уверен, – признался метеоролог, нервно дергая еле живую половину бороды. Хогби опустил ладонь, обернулся, сморщился и зажал переносицу пальцами. – Слушайте, – хрипло сказал он. – Он не шутит? Одновременно? – Смотря что! – нервно сказал Амон. – Закоротило точно одновременно, – подал голос Йенс. – Мы вместе были, когда... И он покрутил пальцем у виска. – И мы тоже, – быстро сказал Джино. – Значит... – Хогби помолчал и неожиданно налился яростной краснотой, чего с ним на памяти Гордона еще не бывало. – Значит, они не вернутся. Модули не накрылись. Это их дернули, чтобы выбить нам мозги! В наступившей тишине защелкал горлом Лаготорьи, но его опередили. – Неправда, – сказал Джино, – врешь ты, блин, гадом буду. И спрятал лицо в ладонях. Судорожный задавленный звук прорвался сквозь пальцы – и стало ясно: Хогби прав, и все они поверили ему сразу, и теперь Джино один за всех оплакивает их жизни, их дом на Веге, ставший недосягаемым, и их веру, что корабль вернется. Первым очнулся Йенс. – Довели! – технарь почти комично всплеснул руками и заработал локтями, пробиваясь к штурману. – Хог, свинья, деликатней надо! Джино, че ты так все близко принимаешь? Да забей! Травы хочешь, а? У меня припрятано, чесслово! Он вовсю тряс Джино за плечо одной рукой, другой шарил в кармане, ища самокрутку, и от его лихорадочной деятельности словно проснулись остальные. Марис яростно пригладил волосы налево и плюнул. К Джино рванула почти вся бригада, и галдящая толпа, в которой каждый старался убедить других, что еще не все пропало, скрыла штурмана от остальных. Гордон тоже дернулся, понял, что ему просто не пробиться, и перевел взгляд на Хогби. Командир успел вернуть непроницаемое выражение лица, но красные пятна на скулах по-прежнему упорно держались, и прекрасно было видно, насколько это спокойствие искусственное. Гордон тяжело вздохнул и почувствовал себя немного свиньей. Может, Джино и сокрушался один за всех, но накидываться на командира было подло. Он еще раз бросил взгляд на утешителей и шагнул к Хогби. Пару секунд спустя его догнал Амон и пристроился плечом к плечу. А потом неслышными тенями возникли Баль и Дорохов. Кравец заторопился за ними. Лаготорьи раздраженно провел вдоль дреддов, огляделся и жестом подозвал Кихада. Оба клыкастых встали по бокам Хогби, подошедшие иксар замкнули кружок – и все молчали. Секунду, пять, десять... – Я собирался рассказать о перспективах, а вы устроили балаган, – первым нарушил молчание Лаготорьи. – Не переношу подобное, хуманксы, вы испортили мой триумф. – Триумф? Перспективы? – голос Амона так и сочился ядом. – Может, ты уже медальку какую-нибудь на жопу себе мысленно пристраиваешь? – Знаки славы и почета получают только прославившиеся в бою, – немедленно защелкал Кихад. Лаготорьи зашипел на него, Кихад вернул ответный рычаще-сипящий пассаж. Гордон схватился за ухо, но перевод не работал. Потом Гордон представил, как этот кусочек микросхем поймал убийственный сигнал, и отдернул руку, словно ошпарился. Мысль о предательстве экипажа была слишком невыносимой. Кипящие мозги отказывались ее обрабатывать и судорожно пытались превратить в туманное воспоминание. – Ладно, давайте быстро думать, что дальше делать, – Дорохов сложил руки на груди. – Пока там низшие организмы рыдают вокруг друг друга, нам-то надо мозгами пошевелить. Планы какие? – Планы, планы, – Хогби поперхнулся и перешел на шепот, – откуда я знаю? – На Лиру? – полувопросительно сказал Баль и покосился на Кихада. – Что-то я слышал о полетах к нейтральным территориям… – На Лиру они собрались, – перебил Хогби. – У нас все равно нет балансира! – Есть. Иксар уставились на Лаготорьи, будто тот только что родил каменного ежа. – Где? – почти просипел Хогби. – Вот он, – яутжа ткнул в ошейник-воротник командира. – Это химический балансир. Кайнде переносят очень высокие пороги... – переводчик запнулся, – сжатия в погружениях. Теоретически, выше, чем наши технологии. Поэтому я использовал вашу совместимость и их устойчивость. Гордон поймал себя на том, что судорожно щупает ошейник. Дорохов схватился за искривленную переносицу, Кравец вообще полез себе в рот и лихорадочно перебирал пальцами зубы. – Я не могу столько новостей за раз, – Амон растерянно пригладил волосы. – Это... это вообще испытывалось? Это незаконно, ты, гнус пархатый! Лаготорьи склонил голову. – Если ты хорошо подумаешь, то поймешь, что это – ваш единственный шанс. Мы не используем устройства, стоящие на ваших кораблях. Если вы против, мы можем вернуть вас на станцию. Бесплатно. Он кинул быстрый взгляд на Кихада. Тот согласно что-то буркнул и расправил дредды. – То есть, – медленно сказал Баль, – мы действительно можем попасть на Лиру? – А документы у вас есть, эмигранты хреновы? – опять разозлился Хогби. – А, может, деньги есть? Креди-итки там? Кстати, сколько будет стоить нам эта транспортировка, а, уважаемые? – Есть одна услуга... – начал Кихад. – Надо заработать! – перебил Баль, запуская пальцы в волосы. – Есть же там, наверное, какие-то работы? – Какие?! Кому мы там нужны? Да мы подохнем с голодухи! Теперь командир шипел в сторону яутжа. Кихад склонил башку и прищурил глаза. Дорохов, почуяв, что командира не уважают, набычился и тоже уставился на клыкастого. – Не мои проблемы, – прощелкал Кихад. – Не я же вас тащил на эту станцию. – А я с тобой еще спал, говна кусок! – вырвалось у Гордона. Баль, не отнимая рук от головы, вытаращился на него. – Что? – нахмурился Гордон. – Явно тут я не один такой. – Не один, не один, – отмахнулся Дорохов. – Ближе к теме! – Не понимаю, как взаимоприятная связь может порождать какие-то обязательства, – почти надменно сказал Кихад. – Я разве что-то обещал? Гордон без замаха врезал кулаком ему чуть пониже ребер, но выше пласта защитных мышц. Кихад болезненно клекотнул, попробовал схватить Гордона за плечо и едва не напоролся ладонью на выставленный нож. – Вот! – неожиданно возбужденно защелкал Лаготорьи. – Смотри, Монолит, я об этом! Они так быстро повторяют! – Это величие человеческого разума, – брякнул Амон. По лицу его было видно, что фразу он произносит совершенно без участия мозга – по привычке восхвалять все, связанное с человечеством, а в особенности с древними греками. – Остроумно, – забулькал Лаготорьи. – Но нет. Разумом вы не работаете. Для повторения нужна хорошая память, не больше. В районе утешения Джино уже пытались петь что-то похабно-веселое, хотя и не попадали в ноты. Приходилось признать, что величие действительно сомнительно. – Да что ты знаешь о человеческом разуме? – подключился к защите людского достоинства Кравец. – Что конкретно у вас в нем дырки. Например, ты, – яутжа кивнул на Гордона. – Кем ты работаешь? – Канониром буровых установок, – отрубил Гордон. – Как работают твои буровые установки? – Как-как, нормально, – уверенно сказал Гордон. – Тут потянул, там нажал, оно все завертелось. – Принцип, – выразительно сказал Лаготорьи. – Ты же наверняка обучался, о умный хуманк, не так ли? Ты знаешь, как работают механизмы. Знаешь какую-нибудь теорию геологических пород. Расскажи же мне – как это все работает? – Че пристал, стервятник? – взбеленился Гордон, переходя на яростный хрип, чтобы не заорать. – Государственная тайна! Иди на хер! – Ты не знаешь, – сказал Кихад. – И никогда не знал. Но, вероятно, если показать тебе что-то, то ты быстро запомнишь. – Это если б у него в голове сидел модуль, – мрачно напомнил Хогби. – Надо проверить, – резюмировал клыкастый. – В этом случае вы определенно будете иметь пользу в любом месте, куда прилетите. – Еще коммерческие планы будут? – зло спросил Хогби. – Будут, – невозмутимо сказал Лаготорьи. – Но пока дождемся, когда вон там перестанут хлестать эмоции через край. И, между прочим, Монолит, обрати внимание... Кихад заворчал. Гордон тоже обратил внимание, куда там тычет научный корифей. Яутжа стянулись ближе к иксар, и даже по спинам, одетым в броню, было видно, как они внимательно вслушиваются. – Какой зов, – непонятно сказал Лаготорьи. – Я же был прав, не так ли? Кихад раздраженно задергал "бровями" и сморщился еще больше, так что стали видны десны. – И что все это значит? – Амон пихнул яутжа в плечо. – Боюсь, я не смогу упасть до твоего уровня, чтобы понятно разъяснить, – процедил Лаготорьи. – Чтоб ты сдох! * * * "Хиджау" плыла на четвертом уровне. Капитанского доступа Малик хватило лишь скорректировать скорость погружения. Зульфар перебросила все силы на уменьшение энергии закипающего шторма. Гашение вместо калибровки – варварская практика. Но четвертый уровень сжатия долбил по мозгам так, что промахнуться в расчетах было легче легкого, и Малик запретила настройщице ковыряться в тонких настройках. Пока Зульфар сражалась с плазменным демоном, Малик успела стаскаться в буфетную. Шарясь по полкам, отмеченным значками экстренного ресурса, она вздрагивала от боли всякий раз, когда перед внутренним взором проплывала раскаленная белая нить. Теперь эти нити сделались толстыми и лохматыми, угрожая вскоре разрастись до того нестерпимого сияния, после которого от человека уже ничего не остается. Все сиропы были такими же тошнотворно сладкими, как и заначка акустика. Малик смутно подумала, что, возможно, Гюзель специально перетаскала к себе стратегический запас, чтобы в любой момент быть готовой к возможному сумасшествию иксар. Потребовалось сожрать тысяч под двенадцать калорий, прежде чем ее перестало мучительно трясти и морозить, одновременно выжигая изнутри. Малик дождалась, когда нити чуть отступят, оставшись маячить в боковом зрении, и принялась навешивать на себя пакеты с жидкой едой. Карманов и пояса у нее не осталось, поэтому она, недолго думая, повесила гирлянды пластиковых контейнеров прямо на шею. От резких движений голова опять начала болеть приливной пульсацией, но Малик только стиснула зубы. В коридоре освещение упало до минимума. Зульфар гасила все подряд, не давая шторму вливать мощь в энергоконтуры. Малик на ходу махнула рукой, вызывая экран, но логикалик не отозвался, только сердито мигнул иконкой экономного режима. Добравшись до рубки Малик на секунду притормозила, переводя дух. Изуродованная дверь не открывалась, поэтому пришлось опять лезть в обход. – Зуль? Настройщица не ответила. Малик поджала губы и почти вывалилась в рубку. Зульфар лежала ничком, раскидав руки. Нога, обутая в добротный форменный ботинок, судорожно подергивалась. Все-таки ее ресурса не хватило. – Надо дожить до Самбурга, – вслух сказала Малик. Голова ныла и пульсировала. – Мы сможем. Она сбросила пакеты, наклонилась и схватила Зульфар за ноги. В лазарете была запасная капсула. * * * Лаготорьи честно выдержал время на "выплеск эмоций". Гордон, заручившись поддержкой Дорохова, все это время обливал Кихада помоями, выразив это в форме диалога с пилотом на тему личных качеств некоторых яутжа. Кихад дергался, щерился и пучил зенки, но Гордон намеренно не упоминал имен и не тыкал пальцем, поэтому деваться Кихаду было некуда. Затевать перепалку или драку означало признать, что паскудные хуманксы задевают его гордость. Кравец занялся рациональным мышлением вслух о перспективах закрепления на Лире. Хогби добровольно выступил оппонентом-говнометателем, а Баль просто подавал многозначительные реплики из зала. Амон пожирал Лаготорьи взглядом, не давая тому расслабиться. Иксар многозначительно молчал и на целых два вопроса "Что тебе нужно?" только мотал головой. На втором вопросе голос Лаготорьи звучал уже так, будто он окончательно поверил: Амон смог отравить его плевком и теперь ждет, когда великий ученый сдохнет, чтобы тут же его сожрать. Точку в ожидании поставило мигнувшее освещение, а вместе с ним – уже знакомый неприятный скачок гравитации. Всего на пару секунд она исчезла, но внутренние органы успели тошнотворно приподняться, и когда гравитация вернулась, Гордон почувствовал, как кишки ударились друг об друга. – Че за херня? – подал голос Грегор. – Почему корыто так блевотно болтается? Лаготорьи тут же прокашлялся и отошел на несколько шагов. – Я рад, что проблемы нашего ковчега привлекают ваше внимание, – внушительно пророкотал он. – И мы переходим к тому, чем вы можете оказаться полезны. Я бы сказал, что имеется деловое предложение с нашей стороны. Яутжа расступились, и иксар тут же превратились из тесной сплоченной группки в, казалось, неупорядоченную толпу. Но Гордон видел, как все стоят, не мешая друг другу, и каждое шевеление одного словно корректирует положение остальных. Как будто они были... рыбами. Или птицами. Кем-то, кому вообще не нужно думать. С досады Гордон выпятил челюсть и нахмурился. – О чем речь-то? – Грегор поправил заплатку на груди. Многочисленные бинты с него сняли, осталась только нашлепка пластыря, который, судя по всему, плохо держался на слишком гладкой по яутжевским меркам коже. – Мы направляемся на Лиру, – Лаготорьи опять покосился на Кихада. – С грузом, который... – Балансир-то где возьмете? – выкрикнул Джино. Лаготорьи раззявил пасть и зашипел. Похоже, манера иксар перебивать, допекла его вконец. – Он уже надет на вас, – взял слово Хогби. – Вот эти воротники. Разработка. Не проверялся, но либо с ним, либо без него. Вопросы? – Почём? – хором поинтересовались Чед и Трой. – Да-да, сколько будет стоить этот аттракцион? И почему не на Вегу? – поддержал Йенс. – Вы точно хотите к тем, кто загнал в ваши головы паразитов? – уточнил Кихад. Йенс смешался и попятился, вынуждая реагировать остальных, пока Алекс не ткнул его в спину. – Есть один способ отработать воздух и воду, – наконец-то совладал с собой Лаготорьи. – Заодно проверим несколько интересных теорий. – Держите меня, я сейчас буду его убивать, – с чувством протянул Дорохов. – Опыты он ставить собрался! Гордон бросил быстрый взгляд по сторонам. Яутжа вроде бы ничего не сделали, но ощущение угрозы от них стало восприниматься каждым волоском на заднице. И только это чувство удержало Гордона от очередной вспышки злобы. Судя по рожам остальных, в своих чувствах он был не одинок. Даже у метеоролога стало такое лицо, словно он давно мечтал о трофейном позвоночнике яутжа в своей коллекции сувениров. – Давайте его послушаем, – медленно сказал Хогби. – Не будем сразу кидаться с кулаками. Дорохов прищурился, а потом с усилием запихал руки в карманы. Лаготорьи откинул наруч и провел пальцами по панели. Гордон машинально задумался, что не ощущает спеки с тех пор, как у него в башке поковырялись инопланетными инструментами. Но при этом никуда не делись тонкие ощущения. Он опять бросил взгляд на клыкастых. Над бровью невыносимо зачесалось, он сосредоточенно потер зудящее место и вдруг поймал за хвост удивительную мысль: а чувствуют ли яутжа их самих? Всю эту злость, помноженную на расторможенные реакции. Возможно, у клыкастых сейчас тоже шевелилась щетина на жопе. Может быть, Лаготорьи именно об этом и говорил, как о зове? Научный корифей отступил на два шага, и сегменты на полу зашевелились. Иксар дружно уставились себе под ноги. Гордон опасливо отодвинулся от одной из особо подозрительных линий, расчерчивающих палубу. Под ней могло оказаться целое озеро этой дурацкой зеленой воды. Лаготорьи шагнул еще дальше, яутжа один за другим начали опускать маски. – Не нравится мне это, – прошипел Кравец. Пол окончательно раздвинулся, и из него с энергичным скрежетом поднялась капсула. Придушенный возглас вырвался у Гордона сам собой. – Вот мрази! – подскочил Амон. – Я с вами еще за руку не поквитался! Бляди, кто вас надоумил?! В капсуле сидела очередная тварь. В полтора раза больше той, что увязалась за Гордоном. Гордон машинально оглянулся, чувствуя злые мурашки, бегущие по спине. Страх и ярость пытались перехватить управление его головой, и от этого канонир Ташлинд зверел неимоверно. Лаготорьи продолжал пятиться, а потом Гордон увидел, как когтистые пальцы быстро нажимают что-то на панели. Стенки капсулы поехали вниз, уходя в основание. – Поймайте их, – сказал Лаготорьи. – Всех до единого. Гордон дернулся в сторону, и тут в шею ему впилось что-то острое сразу с двух сторон. Движение жидкости, загоняемой в артерии, он почувствовал всем телом. – Че происходит? – взвыл Йенс, хватаясь за горло. Хогби, Дорохов, другие иксар – почти одновременно все схватились за ошейники-воротники. Гордон судорожно глотнул воздуха. Ему мигом сделалось жарко, в голове будто ударил колокол, а предметы и люди на мгновение превратились в черные силуэты, обрисованные тонкой оранжевой каймой. Он зажмурился и тряхнул головой. Наваждение исчезло. Но тварь никуда не делась. Яутжа стояли неподвижно, подняв оружие. Даже ученый фрик демонстрировал готовность применять огнестрел. Тварь сидела на помосте, напряженно подавшись вперед и свесив длинные лапы. Вытянутая башка еле заметно поворачивалась из стороны в сторону. – И чья это гениальная идея? – почти прошептал Хогби. – Моя, – щелкнул Кихад. – Ты труп, – определился Дорохов. – С моего полного одобрения, – точно так же тихо согласился Хогби. – Сначала попробуйте сделать то, что от вас попросили, – Кихад даже не удостоил людей взглядом. – Мы же следим за вами. Все будет хорошо. Наверное. – Наверное? – Дорохов сжал кулаки, яростно краснея, и "пленка" среагировала слабыми проблесками цвета. – Пушку дай, кретин! В рассыпавшемся строю опять произошли какие-то перемещения, кто-то в замешательстве вскрикнул "Стой" – и между товарищей пробился Грегор. Лицо у него было слишком спокойным для человека, перед которым только что выпустили опасную зубастую гадину. Почти сомнамбулическим. Гордон отстраненно удивился, откуда у него в голове берутся эти изощренные слова. Тварь сползла с помоста и закрутила башкой. Спеки для таких гадов у иксар не было, но Гордон опять почувствовал – ощутил всем телом – как тварь пытается сообразить, что происходит. Передние лапы по-прежнему висели, не поднимаясь в атакующую стойку, круто загнутый хвост беспорядочно болтал острым наконечником из стороны в сторону. Тварь приподняла голову, словно принюхиваясь. Но с такими внешними данными ей точно нужно было что-то посильнее нюха. Какая-нибудь эхолокация. Грегор шагнул вперед. Красивые губы искривились в улыбке. Тварь склонила голову. – Мици-мици-мици, – позвал Грегор. – Кыць-кыць-кыць. – С ума сошел, – обреченно сказал Дорохов. Тихо-тихо, словно боялся спугнуть тварь или Грегора. – Биссих, санмак, тоерун, – пробормотал Грегор, делая еще пару шагов. Тварь слезла с постамента и вытянула голову. Гордон почувствовал, как мурашки на спине сменили направление и холодным ручейком текут по бокам. Из подмышек тоже потекло, размазываясь под "пленкой". – Хуффаш, фээр, хайат... – технарь прикрыл глаза, все больше смахивая на одержимого. Тварь переступила на месте, едва заметно подавшись вперед. Грегор сделал еще два шага и остановился. Веки у него подрагивали. – Крыша протекла, – совсем не тихо произнес Йенс. – Капец! – Вспомнил, – Кравец тоже зашипел, как умалишенный. – Это же язык пророка! Он каких-то животных перечисляет! Грегор открыл глаза. – Дракос. Ящерка. Вспомнил. Гордон чуть не уронил челюсть. Рано или поздно иксар, путешествующие одним составом, узнавали, кто за что распрощался с имплантами и теплыми удобными сортирами в розовых башнях. Новичков не расспрашивали, просто ждали, когда человек созреет, чтобы однажды на пьянке или после удачной зачистки все-таки вывернуть душу перед приятелями. Кто-то признавался быстрее, кто-то молчал подолгу. Грегор на скользкую тему рта не раскрывал вообще. Казалось, он пришел в иксар добровольно – укрепить здоровье на витаминных болтушках, прокачать рельеф и научиться выполнять руками сотни самых разных технических работ. В конце концов первое инженерное не выдержало и насело на командира с вопросами. Хогби не стал толочь воду в реакторе и по-быстрому разъяснил на пальцах. Грегор Кальдер держал в домашних условиях дракоса. Местные рептилии, выраставшие до шести метров от носа до кончика хвоста и под полтора метра в чешуйчатой холке. Красивые: красные, лиловые, с гребнями и "парусом" капюшона. С черными глазами. Очень сильно напоминающие картинки из древних видеолент. Даже название им дали по этим картинкам. Конечно, держать такую зверюгу в башне категорически запрещалось. Как долго она у Грегора жила, и чем он ее кормил – этого Хогби не знал. Но точно знал, что когда к саиду Кальдеру явился комитет по жилуправлению с требованием немедленно рептилию усыпить, а за содержание выплатить штраф – то подающий надежды экономист, гонщик-любитель, гражданин с лицом на миллион просто скормил всю комиссию своей ящерке. – Мици-мици-мици, – повторил Грегор и протянул руку. Пасть раскрылась, и на пол хлынули прозрачные тягучие слюни. Грегор оглянулся. – Здесь же держать таких можно? Блуждающий взгляд не останавливался. Зеленоватые глаза казались пустыми, жуткими. Спрашивал Грегор явно у какого-то своего внутреннего голоса, и Гордон с ледяным чувством в животе представил, как внутренний голос подсказывает технарю первого инженерного, что для начала нужно скормить твари всех присутствующих. – Можно, конечно, – почти невозмутимо откликнулся Хогби. Только пристально присмотревшись, можно было заметить, что сцепленные за спиной пальцы аж побелели от напряжения. – Только прививки надо сделать, – выпалил Кравец. – Пройти обследования! И тогда все можно! Даже яутжа на него скосились, на микросекунду утратив контроль. Тварь шлепнулась на живот, растопырила конечности, прижала кончик хвоста к вытянутому затылку и посеменила вперед, отвратительно напоминая какое-то ущербное насекомое. Из приоткрытой глотки доносился то ли стрекот, то ли скрежет, то ли хрип. Гордон почти не моргал, глаза слезились от напряжения. – Прививки? – задумчиво протянул Грегор, наблюдая за передвижениями гадины. – Бесплатно! – бухнул Гордон, повинуясь наитию. Технарь дернулся и вскинул голову. Потом недоуменно оглянулся и махом покраснел под дюжиной горящих взглядов. Тварь добралась до него, уткнулась мордой в ботинки и тонко протяжно захрипела, виляя тазовой секцией. Хвост совсем сложился, повторяя изгиб позвоночника. Гадина подобострастно подрагивала, распуская липкие лужицы. – И что мне с ним делать? – осведомился Грегор, полуиспуганно-полубрезгливо глядя на корчащуюся у него в ногах тварь. – Отведи его обратно, – приказал Лаготорьи. Грегор вновь оглянулся, но теперь вместо изумления или поддержки в глазах окружающих читалось нетерпение. Опасность миновала, и всем хотелось полюбоваться на продолжение аттракциона. Гордон тоже поймал себя на восторженном любопытстве: сожрет или не сожрет? Послушается или сбежит? – Вы еще ставки начните делать! – прозорливо обиделся Грегор. – Ты там топай-топай, – за всех ответил Йенс. – Кому что надо, те уже поставили. Дело за тобой, отважный укротитель пресмыкающихся. Тварь пресмыкалась вовсю, мусоля уже оба ботинка поочередно. Грегор тяжело вздохнул и прищурился, шевеля пальцами. Потом наклонился, осторожно обхватил хвост у самого конца и легонько потянул вверх. Тварь отклячила угловатую задницу и явственно толкнулась в воздух. – Только не зоофилия, меня совсем недавно полоскало, – простонал Баль. – Фу, блядь! – Меньше жрать надо было чуждого пойла! – придушено заорал Дорохов. – А когда паек кончится, ты ботинки свои будешь лопать? – вскинулся бортмеханик в ответ. – Скажи спасибо, что я на своей шкуре тестирую! Глядишь, не кончитесь с голодухи! – Кончайте собачиться! – вскипел Йенс. – Вы нарочно, что ли, провоцируете, чтоб его сожрали и я остался ни с чем? Марис поправил волосы, шагнул вперед и взял Йенса за загривок. Технарь немедленно перешел на хрип, показывающий, как его, человека подневольного, травят и губят, заодно растаптывая его блестящие финансовые планы. Гордон не удивился бы, узнай, что Йенс уже пытался торговать самыми удобными местами в корабле на время перелета к Лире. Яутжа наблюдали за привычным для иксар раздраем с совершенно одинаковыми выражениями физиономий – разведя нижние клыки. Гордон решил, что так у них показывается изумление. Между тем Грегор пресек любовные потуги твари на близкий контакт, вынудил встать и разве что не за голову тащил ее к капсуле. Длинный хвост вился, путался у него в ногах, и технарь воодушевленно ругался сквозь зубы, не забывая приговаривать "мици-мици, твою мать". Шаг за шагом он дотащил тварь до указанного места и принялся запихивать на постамент. На этот раз зубастая дрянь уперлась, и Гордон напрягся – хотя толку от него не было бы никакого. Кихад коснулся свободной рукой бедра и снял с пояса стальной шарик. – Это что? Не бомба, надеюсь? – уточнил Гордон. – Сеть. Не говори под руку. Гордон на всякий случай сделал шаг в сторону. Под ногами словно двинулись плитки, и пришлось крепко взять себя в руки, чтобы не отпрыгнуть. – Это что, каждого так придется утрамбовывать? – деловито возмутился Алекс из толпы. – Это же ручной неквалифицированный труд! А страховка у вас есть? – Сидеть! – в голос командовал Грегор. – Чтоб тебя, сопля ходячая! – Страховка на вас надета, – обронил стоящий рядом яутжа. – А ты что, тоже ученая крыса? – не изменяя тона, уточнил Алекс. Яутжа раскрыл пасть. – Все! – выпалил Грегор. Тварь оказалась загнана на место. Грегор сделал шаг назад, тварь дернулась, но технарь погрозил ей кулаком. Длинные передние лапы еще пару секунд подрагивали, словно гадина размышляла, стоит ли кидаться на человека с объятиями – а потом медленно согнулись, и тварь сложила их на груди, поджав, как ощипанные крылья. – Это нечестно, - сказал Баль. – Оно повелось на его сексуальность! Лаготорьи опустил оружие, небрежно пристегнул к поясу и быстро коснулся развернутого микрокомма. Стены капсулы взмыли и со скрежетом вошли в пазы. Тварь внутри повернулась, приложилась гладким выпуклым лбом к преграде, раззявила пасть и закричала. Слюна брызнула на стенку, прозрачный материал подернулся мутной пленкой. Лаготорьи еще раз коснулся панели, и звук исчез. Тварь все еще разевала пасть, выбрасывая вторую – теперь Гордон хорошо ее разглядел – но капсула оказалась полностью изолирована. – Определились, – сказал Лаготорьи. – Монолит, прошу обеспечить им достойное заселение. Большая охота начнется через восемнадцать часов. * * * Немедленного расселения не получилось: Кихад связался с кем-то через свой коммлинк и долго занудно ругался, согласовывая дополнительные кубометры. Гордон, слушая вполуха, убедился, что хоть Лаготорьи и относился к Кихаду, как к главному, на ковчеге явно имелись должности классом повыше. Хогби держал марку, раздавая команды направо и налево. Он тактично обошел вниманием вопросы документов, адаптации и заработка на жизнь, свалив это на клыкастых в формулировке "с деталями разберутся местные". Особой веры в глазах иксар Гордон не заметил, но, с другой стороны, это и радовало – значит, паразиты не совсем потушили критический взгляд на мир. Потом выяснилось, что к иксар будут приставлены сопровождающие – чтобы "вести наблюдения", как округло выразился Лаготорьи. Кравец тут же впился в него клещом и начал интересоваться, не потому ли это, что сам яутжа слабо представляет, к чему приведут его игры с химическим балансиром. Клыкастый отфыркивался, отплевывался и посылал Кравеца куда подальше, но ни разу не замахнулся, хотя видно было, что ему до клыковного скрежета хочется отправить надоедливого хуманка в нокаут. Даже Хогби, занятый скрупулезным пересчетом трусов, носков и ботинок бригады, заметил накаляющуюся ситуацию и взял на себя миссию по спасению ученого от иксар. Или иксар – от перелома челюсти. Джино шлялся вдоль раздаточной стойки и фотографировал на микрокамеру. Гордон попытался представить, откуда у штурмана взялась такая техника, но воображения не хватало. Кравец, отогнанный от Лаготорьи, занимался высоконаучным переливанием цветных жидкостей из одного стакана в другой. Гордон мстительно игнорировал трущегося рядом Кихада, не в силах простить, что зубастый говнюк участвовал в затеях чокнутого ученого. – А что, нельзя самим передвигаться? – не выдержал Баль, между делом опустошая очередной подозрительный стакан. – Мои седые волосы, – простонал Дорохов. – Прекрати жрать эту дрянь! – Ты же белобрысый, – рассеяно сказал Баль и заглянул в стакан одним глазом. – Если он мутирует – я вас придушу, – объявил Дорохов, уставив палец на ближайшего к нему яутжа. Тот сидел на корточках и рассматривал когти, но взгляд поднял сразу же. – Мне-то ты можешь доверять, – он сделал непонятный жест. – Мы почти друзья. – С чего вдруг? Яутжа помолчал, водя клыками, а потом гулко вздохнул. – Я – Каороге. – А-а... – Дорохов с подозрением оглядел его. – А не врешь? – Ты что, не можешь нас запомнить? Каороге почти рявкнул, и звучало это так, словно он страшно обиделся. – Такие рожи – нет, – искренне признался Дорохов. Яутжа разинул пасть, но в этот момент лязгнули запорные механизмы, и по полу застучало множество шагов. Иксар дружно обернулись. Дверь успела закрыться и слиться с фоном, и идущая к ним группа выглядела так, словно внезапно сгустилась из воздуха. Первым, с приличным отрывом вышагивал какой-то клыкастый. Чем-то он казался смутно знакомым. Дурной запах от такой толпищи накатил волной, заставляя прослезиться. Среди иксар сдавленно зачихали и закашляли. – Это за вами, – констатировал очевидное Каороге. – Д'р'хов, теперь мы пойдем? – Еще как пойдем, – воинственно сказал пилот. – И по пути ты мне выложишь все до последней буковки, что за генетическую оперу вы себе понавоображали! – А остальным, значит, можно не рассказывать? – возмутился Кравец. – Здесь любой может вам все объяснить, – Каороге поднялся. – В генетических матрицах нет никакого... – Кусок навоза! – шепеляво заорал яутжа, возглавлявший группу сопровождающих. Хогби шагнул ему навстречу. Яутжа сдернул с пояса что-то вроде металлической ленты и еще больше ускорил шаг. Гордон успел только изумиться – почему Амарисай такой злой, словно Хогби лично ему насрал в тапки. Хогби тоже сделал шаг ему навстречу. Физиономия у командира сделалась свирепой донельзя. Амарисай снова разинул пасть. – Да будут мне свидетелями окружающие, сейчас я... Хогби крутанул вертушку, выбрасывая ногу вперед и вверх. Звук удара по яутжевскому черепу грохнул, словно выстрел. Командир скользнул кончиками пальцев по полу и отскочил, приземлившись уже на обе ноги. Новоявленный сопровождающий покачнулся и бухнулся на одно колено. – Мама дорогая, – отчетливо сказал Грегор. – Ну теперь пластика носа обеспечена. – Нокаут! – неожиданно заорал Кравец, подпрыгивая на месте. – Молоток! – точно так же верноподданнически заорал Гордон, не в силах сдерживаться. Дорохов свистнул в два пальца, остальные заулюлюкали. Группа сопровождения рассыпалась на два фланга. Каороге положил обе руки на плечи Дорохову. – Не ссы, болезный, – пилот попробовал отбить чужие руки. – Инвалидов умственного труда не обижаем! Поверженный яутжа с хрипом приподнялся, колено у него подломилось, и он опять оказался на полу. Хогби с хрустом склонил голову к плечу, к другому и крутанул кистями, разминаясь. – Впечатляюще, – изрек Кихад из-за спины Гордона. – Почему он дерется ногами? – Удар сильнее, – охотно разъяснил Гордон, косясь на товарищей. – Ты разве не заметил? – Для меня все твои удары так себе, – пробурчал Кихад. Гордон мгновенно пробил пяткой снизу вверх, целя по локтю яутжа. Кихад отскочил с удивительной для его комплекции проворностью. – Я вижу, – осклабился Гордон. – Такое пренебрежение к моим попыткам, что аж щетина на заднице дыбом встала. Кихад хлопнул себя по заднице, а затем оскалился. – Шутишь, да, хуманк? – Эй, куда, я еще хочу посмотреть, как этому засранцу оторвут яйца! Гордон обернулся. Кравец пытался уцепиться ботинками за плиты, но сопровождающий был настроен решительно. Гордон дернулся к нему, однако Кихад придержал его за плечо. – Больше никаких разрушений, Гр-рдон. Пойдем. Побитый яутжа все-таки сумел подняться и ошалело крутил головой. Хогби поднял уроненную им ленту и повесил себе на пояс. Яутжа раскрыл пасть и зашипел. – Тро-фей, – предупреждающе сказал Хогби, ставя ногу на носок. – Вопросы есть? Амарисай изошелся на шипение, закончил длинным клекотом, но потом мотнул головой. Гордон вновь машинально оценил длинные командирские ноги, тревожившие его псевдо-либидо все месяцы пребывания рядом, и сладостно вздохнул. Тут же нахмурился и вонзил взгляд в Кихада. Яутжа задумчиво его осматривал. – Бригада! – заорал Хогби. – Всем покинуть помещение! До особого распоряжения ничем не заниматься! Спать и восстанавливаться! – Так точно! – вразнобой откликнулись иксар. Гордон еще и салютовал, а после секундного раздумья послал командиру воздушный поцелуй. – Епт, канонир Ташлинд, в руках себя держите! – снова заорал Хогби. – Какой балаган, – заключил Джино. – Ну, если нам выдали местный балансир, то я пойду и высплюсь. Зовите, если нужна будет огневая поддержка. Его сопровождающий обеспокоенно заворчал. Харя у него тоже была какая-то знакомая. – Точно, а ты будь настороже, – согласился Джино, – мало ли, чем можно случайно подавиться насмерть. Я проводил исследования по нераскрытым смертям в открытом космосе, и... Яутжа зашипел, сграбастал его поперек корпуса и поволок на выход. – Это заявка на скорую погибель! – заголосил штурман. – Ах ты лысый гондон! – Жи-ино, уймись же! Слишком много дурных мыслей! Кихад негромко заклекотал, явно пытаясь сдерживать веселье. Гордон принюхался. Вонища опять постепенно сменялась на приятный запах. Нахмурившись, Гордон развернулся и направился к Хогби. Шумная толпа из людей и яутжа переместилась к выходу, и возле дверей образовался небольшой затор. Хогби сложил руки на груди и рассматривал безобразие с типичным командирским выражением – смесь страдания и желания отправить всех в наряд драить ботаническую галерею зубными щетками. – Почему ты меня игнорируешь? – поинтересовался Кихад. – Какие могут быть отношения, после того, как в нас стреляли? – Это была самозащита, – сухо щелкнул яутжа. Гордон остановился и обернулся. – Что ты там квакнул? – Никто не знал, как вы поведете себя, – заворчал Кихад. – Эти стабилизаторы... Он подошел ближе, протянул руку и попытался ткнуть в ошейник, но Гордон ударил его по запястью. Яутжа застрекотал не хуже твари и отдернулся. – Кто знает, во что превратилось бы ваше родство с кайнде? – сердито закончил он. – А-а, – медленно сказал Гордон. – Так вы струсили. – Это слишком сильное слово... – Обосрались! – возликовал Гордон. – Гр-рдон! Замолчи! – Прокакались в штанишки, – с удовольствием сказал канонир. – Что такое? Я не прав? – Испражнения и разумная предосторожность не имеют ничего... Гордон сделал неприличный звук губами. – Хума-анк! – взревел яутжа. – Что? Ах да! Это же разумная... – и Гордон повторил звук еще раз. Кихад вытаращил глаза так, что стала видна зеленоватая часть белка. Перепонки пасти раздвинулись, натягиваясь почти до прозрачности, клыки задергались. В груди яутжа зарокотало, словно в грозу перед основным яростным ударом. – Загрызу и съем, – оскалился Гордон. Кихад ощутимо дернулся. Канонир захохотал. За пару минут пробка в дверях рассосалась, Хогби велел канониру не стоять на месте и проследовал к выходу. Амарисай, отоваренный командирским ботинком, до сих пор молчал, лишь иногда начиная всклокатывать, но тут же умолкая. Гордон прикинул, что могли не поделить эти двое, но воображения не хватило. Коридор был удручающе пуст. Гордон с досадой посматривал по сторонам. На "Хиджау" полтора десятка иксар все время создавали хаос и суматоху, так что даже Малик доводилось побегать лишь по ночам, не рискуя наскочить на кого-нибудь из-за угла. Вспомнив о Малик, он вспомнил и о предательстве экипажа. Настроение тут же испортилось снова, даже не успев толком наладиться. Впереди шумно переговаривались: слух улавливал отдельные фразы, вроде жалоб на отсутствие зубных щеток и требований выдать бритвы. Громче всех волновался Амон, переживавший за сухпаек. Постепенно общий глас народа начал склоняться к тому, что на станцию нужно отправить еще один челнок: "продовольственно-гуманитарный" – как выразился древний грек. Командир все эти бурления игнорировал. Гордон пытался придумать, как начать разговор о гипнозе, паразитах и секретных техниках, но Иблисов коридор все время отвлекал. – Почему здесь так пусто? – словно услышал его Хогби. – Вы по норам попрятались, что ли? – Это технический этаж, – прощелкал Амарисай. – Мало кто спускается сюда по делам. – Нас поселили в однозвездочный отель! – трагически сказал Гордон. – Скупердяи! – Куда поселили, тому и радуйся, хуманк, – отрезал яутжа, опять сорвавшись на присвист. – Вот расчистите корабль от кайнде, и тогда поговорим. – Гордон! Меня зовут Гордон! Что, так сложно запомнить имена гостей? – Мне плевать, как тебя зовут. И я разговаривал не с тобой. – Хогби, почему этот простатитный придурок мне хамит? – обратился Гордон к командиру. Хогби открыл рот, закрыл и внезапно опять покраснел – уже от сдерживаемого смеха. – Как ты меня назвал? – гортанно взревел Амарисай, разворачиваясь. Курт и Марис, идущие примерно посередине между звеньями и командиром, оглянулись. Марис грозно поправил прическу. Хогби ударил кулаком в ладонь. Яутжа поперхнулся и заклекотал. – Вот это другое дело, – сказал Гордон. – Дисциплина и воспитание. – Я не слушаю тебя, мягкотелое ничтожество, – надменно сказал яутжа, опять отворачиваясь. – Конечно-конечно. – Замолкни! Кихад ткнул Гордона в спину, мешая продолжить обмен любезностями. – У тебя остались какие-нибудь вопросы, Гр-рдон? Клыкастый следовал за ним, как опознавательный штрих-код, приклеенный на жопу. – А как же, рыломордый, – охотно согласился Гордон. – Ну ты там давай по-быстрому выложи мне, что у вас есть еще бредового насчет Замысла? Вы же тут все в курсе? – Лаготорьи все рассказал. Есть множество одинаковых рас, есть старые расы и есть ваш экспериментальный вид. В примерно двоюродном родстве с кайнде. Гордон набрал воздуха в грудь, не нашелся что сказать и в расстройстве плюнул на пол. – Даже слюней столько же, – прокомментировал Кихад. – Не смей нас сравнивать, расово устаревшая жопа! – заорал Гордон. Хогби дернул плечами, сдавленно втянул воздух и, наконец, захохотал в полный голос. – Опять конурки общажного типа! – громогласно возмутились впереди. Гордон невольно вытянул шею. Коридор закруглялся и заходил в тупик – прямо как на станции. Не хватало только контейнеров. – Ну снова начинается, – мигом помрачнел Хогби. – Опять проблемы? – Куда ты лезешь? – дополнил второй голос, и в этом басовитом рычании Гордон мигом узнал Курта. – Я там не заблужусь, так что вали с дороги! Куда? Переводчик не успевал за десятком гомонящих голосов, выдавая только отрывистые "велено...", "контроль...", "благо..." и тому подобную возмутительную чушь. – Мы специально сопровождаем вас, чтобы исключить случайности, – взялся объяснять Амарисай, шепелявя еще больше обычного. – Это одобрено командованием, так будет лучше для вас... Хогби почесал подбородок, потом оглянулся и двинулся к стене. Вдоль пола, чуть выше колена проходил уступ, как раз подходящий, чтобы встать взрослому человеку. Хогби вспрыгнул на него, с трудом развернулся и откашлялся. – Взво-од – смирна-а! Почти металлический рык прокатился над толпой. Мгновенно воцарилась полная тишина. Потом иксар зашевелились, произошло бурное передвижение и распихивание клыкастых, а еще несколько секунд спустя перед Хогби оказался неровный строй. Вытянувшись рядом с Алексом, Гордон с изумлением прислушивался к себе, ловя отблески чего-то, смахивающего на экстаз: ему отдали четкий внятный приказ, и это было так приятно, что даже щекотало под коленями. – Теперь кто-то один из вас, – Хогби сделал широкий жест рукой, явно имея в виду клыкастых, – подойдет сюда и внятно, без недомолвок все пояснит! И без бульканья! – добавил он, вперив взгляд в кого-то, кого Гордон не видел. Там действительно злобно булькнули, но тут же умолкли. – Я объясню, – проворчал еще один голос, не менее внушительный, чем командирский. Пока яутжа шел к Хогби, коллектив пожирал его глазами. Этого Гордон точно не знал. Ни одной запоминающейся детали. Ни шрамов, ни цветных колец в гриве, ни висюлек на шее. Яутжа развернулся, и оказалось, что он лишь чуть ниже Хогби, по-прежнему стоявшего на импровизированном постаменте. Все-таки клыкастые вырастали здоровенными бугаями. – Это технический блок "Д", – сказал яутжа. – Часть лабораторного комплекса. Допустимо расселение научного персонала. Сейчас является одним из блоков, свободных от... биологического заражения. Поэтому вы, участники зачистки, живете здесь. За каждым закреплен ответственный сотрудник. Это все. Хогби обвел иксар взглядом и кивнул, разрешая наконец-то разинуть рты. – На кой хер нам сотрудник? – выпалил Амон. – Точно! – поддержали "рогаточники". – Это ж шпионаж! – подлил масла Джино и немедленно застегнулся под самое горло, точно яутжа уже пытались вести шпионаж в его суверенном скафандре. – Тоже мне наркоконтроль, – добавил о больном Йенс. – Хотя бы потому что вы здесь ничего не знаете, – пробурчал яутжа. – И мы не можем настроить для вас уровни доступа. – Это почему же? – слово взял Дорохов. – Что-то гоните вы: на таком корабле – и нет интеллектуальных систем? – Мы не разграничиваем доступ, – повторил яутжа. – Нет такого механизма. Потому что, кроме нас, на этих кораблях никто не бывает. Никогда. Дорохов гмыкнул, пихнул руки в карманы и прикрыл глаза, показывая, что у него больше вопросов нет. Йенс с Кравецем сошлись голова к голове и что-то быстро и очень тихо обсуждали. Гордон машинально прислушался, но не уловил ни слова. – Что пожрать дадут? – деловито осведомился Баль. Гордон покосился на свой пояс – там болтались три брикета, предназначенных на трое суток. Яутжа моргнул, и клыкастая харя сделалась неуловимо озадаченной. – Ты же ел нашу еду, – прощелкали из задних рядов. – Почему бы не продолжить? Дорохов скрипнул зубами. Гордон обернулся, попытался высмотреть говорившего, но панно из зубастых харь, пошевеливающих клыками, было настолько одинаковым, что он сдался. – Я генетически-модифицированное не ем, – предупредил Кравец, оторвавшись от беседы. – Разберемся, – уверил главный. – Теперь все? – Нет, – Гордон заложил руки за спину. – А если я не хочу ни с каким сотрудником делить жилые метры? Что тогда? Яутжа мигнул пару раз, зеркальным манером заложил руки за спину и сощурился. – Я думаю, этот вопрос решается только в честном сражении. – Пидарасы, – с чувством сказал Гордон. – Хог! Одолжи ботинок! – Самому надо, – отрезал командир. – Расходимся! Двери свои запомните! Трезво прикинув шансы, Гордон решил повременить с забиванием Кихада насмерть шлемом. С кораблем могло случиться еще многое, а в соревновании яутжеского черепа и фермопласта делать однозначные прогнозы было опасно. В каюте было предсказуемо жарко и полутемно. Еще тут имелись койки, экран на всю стену, дверь в санузел и встроенный стеллаж, закрывающийся прозрачными дверцами. Гордон тут же водрузил шлем на полку, снял с пояса брикеты и положил туда же. После второго осмотра нашлась единственная на всю каюту полка – на ней стояло восемь абстрактных фигурок, среди которых с большим трудом можно было угадать яутжа и хвостатую тварь. – Похоже, ты мне не рад, – проницательно заметил Кихад, присаживаясь на раму койки. Канонир подошел ко второй раме и заглянул внутрь. Спальное место выглядело так, словно яутжа предпочитают гнездиться, свернувшись в клубок. – Надеюсь, вскоре тебя съедят, – почти искренне сказал Гордон. – И тогда я смогу страдать в одиночестве. – О чем страдать? – изумился Кихад, прекращая втыкать пяточную шпору в пол. Покрытие тут было мягким, видимо, специально, чтобы когтить удобнее. – О многом. Ладно, в отсутствие картохи я готов жрать даже вашу еду. Но что насчет всяких там средств личной гигиены? А одежда? Я не собирался всю жизнь прожить в одних штанах! – По-моему, они не нужны для нашего климата, – пожал плечами Кихад и опять ткнул в пол. – А что из гигиены тебе нужно? Гордон с отвращением оглянулся. Ничего нового в каюте не появилось. Это по-прежнему была чужая каюта, в которой он вынуждено гостевал. – Туалетная бумага, – наугад сказал он. – Что это? – Забей. Гордон и сам не мог сказать, почему ему на ум пришел этот архаичный пережиток. Жуткие времена. Тогда люди были вынуждены наводить гигиену с помощью бумажки, заботливо смотанной в рулон. Кихад соскочил с рамы, прошелся к стеллажу, демонстративно отцепил оружие и тоже уложил на полку. Гордон алчно покосился на тяжелую игрушку. Кихад отряхнул руки. – Между прочим, – сказал он, – обращай внимание на свой маячок. Гордон вскинул брови. Кихад чиркнул себя пальцем по шее. Теперь Гордон скосил глаза, но ничего не увидел. Нахмурясь, он прошествовал к санузлу, по пути ткнув пальцем в фигурки. Стройный ряд сбился. Кихад зашипел и ринулся восстанавливать гармонию. В санузле Гордон нашел подобие зеркала и присмотрелся к своему отражению. Открыл рот, попробовал всмотреться в нёбо, пересчитал зубы – и только после этого перенес внимание на ошейник. Разглядывать пришлось долго, но все-таки он обнаружил узкую вертикальную полоску вроде светодиодной. Она светилась каким-то неуловимым оттенком, переходным между красным и оранжевым. Гордон задумчиво поковырял ее пальцем, и тут у него за спиной нарисовался яутжа. – Индикатор состояния, – сообщил он. – Отражает состояние гормонального фона и... Последующий скрежет и кваканье кафф не перевел. Гордон сморщился. – Давай сразу к делу! На что смотреть? – Желтый-оранжевый-красный-фиолетовый, – с заминкой выдал переводчик. – Ага, – Гордон с трудом оттянул ошейник пальцем. Кожу по обе стороны шеи чуть саднило. – И как переводится? Красное в особенности? Кихад в отражении протянул руку. Между лопаток Гордону уткнулись костяшки пальцев. Двинулись вдоль позвоночника. Чуть вверх, а потом вниз: от шеи до самого копчика. Заставляя с томительным опасением подозревать, что яутжа вот-вот полезет к застежкам и... – Как чрезвычайная ситуация, – с серьезной миной прошипел Кихад. Гордон обернулся и очень пристально посмотрел в глаза яутжа. – Что? – щелкнул тот. – Голову отрежу, – буднично сказал Гордон. Кихад поиграл "бровями" и попятился. Стукнулся плечом о косяк, дверь с недовольным писком отъехала, и Кихад вывалился наружу. Гордон дождался, когда дверь закроется, кивнул и начал расстегивать "пленку". Подкисленная вода мыла чисто, хотя и оставляла на коже неприятное скользкое ощущение. Надевать "пленку" поверх такого не хотелось, и Гордон вышел, как был, перекинув комбез через плечо. Тщательно повесил его, достал со стеллажа брикет и принялся грызть. Кихад поднялся с пола, захлопнул микрокомм и направился к нему. Гордон бросил взгляд вскользь. Яутжа остановился, не дойдя пары шагов. – Кстати, ты знаешь, что твоим шрамам больше пяти лет? – Что? – нахмурился Гордон. – Как минимум десять. – Это тоже вытекает из теории твоего ученого дружка? Кихад заклекотал и до смешного пафосным жестом отбросил дредды за спину. Потом подвинулся чуть ближе и приподнял руку, словно хотел коснуться чужой кожи – но так и не дотронулся. Гордон с подозрением следил, как яутжа крутит пальцем в воздухе. – Ты не представляешь, Гр-рд'н, сколько я знаю о шрамах. Эти – старые. – Я летаю пять лет, – терпеливо сказал Гордон, заворачивая на две трети обгрызенный брикет в упаковку. Теперь захотелось пить. – Импланты вырезают перед вылетом. И мне всего двадцать семь. Противоречий не улавливаешь? – Звучит так, как будто ты разбираешься в ревойских технологиях, – осклабился Кихад. Комочки брикета встали в желудке силикатной крошкой. – Заткнись, – прошипел Гордон, – не хватало мне теорий о суперсолдатах! Кихад опять заклекотал, срываясь на взревывание, и развернулся. – Ладно, на самом деле это не так уж и важно, – бросил он через плечо. – Подумать об этом можно в другой раз. – Где тут воды напиться? – угрюмо спросил Гордон. – В санблоке, – отозвался Кихад. – Вода стерильная. – А я не траванусь вашей стерильностью? Кихад снова уселся на раму и уперся шпорой в пол. Гордон решил, что это у него психическое. – Не траванешься. Ты же теперь чуть-чуть кайнде. Перебирая остроумные оскорбления для Кихада, Гордон осторожно пил воду – сначала по капле, потом по ложке, а потом уже начал хватать горстями. Организм понял, что немедленная смерть на брошенной станции откладывается, и начал компенсироваться с чудовищной силой. Следом тут же захотелось спать. А потом прямо в ухе отчетливо щелкнуло. Гордон медленно сглотнул остатки воды, выпрямился и осторожно коснулся каффа. Щелкнуло опять, и этот звук оказался невероятно знакомым. Так поднималась общая связь. Гордон выдохнул. Он уже успел вообразить десяток жутких вещей – и все заканчивались кипячением мозгов прямо в черепушке. Очередной щелчок был таким громким, что ударил по натянутым нервам. – Что надо? – гаркнул канонир, хватаясь за ухо. "Ташлинд, что вы орете, как в жопу укушенный?" Гордон уже собрался сказать командиру, что в жопу он едва не стал трахнутым, но потом сообразил, что куда важнее сама восстановившаяся связь. – Как это ты на местный канал вышел? – поинтересовался он. – Фига себе! "Дипломатический талант, – усмехнулся Хогби. – Кстати, если ты ничем не занят..." – Иду! Кихад, как и ожидалось, раскрыл пасть и начал что-то излагать, но Гордон полностью проигнорировал звуки, не имеющие отношения к его сиюминутной цели. Комбез и ботинки он даже не подумал натягивать, и сейчас каждая мышца звенела от внезапной свободы. Пожалел он только, что двери в каюту закрывались по направляющим, и ими нельзя было хлопать. Кихад со своими речевками остался внутри и мог декламировать стенам хоть до посинения. Каюта Хогби нашлась сразу же: рядом ошивался явно изгнанный Амарисай и яростно тыкал в свой микрокомм. Возможно, строчил жалобу на обнаглевших хуманксов. Гордон присмотрелся, пытаясь отыскать следы нового избиения ботинком, и, издевательски насвистывая, протопал в заклиненную каким-то бруском дверь. Брусок он предусмотрительно выбил пальцем, и дверь мягко закрылась за ним. – Итак, я даже помылся! – объявил он, проходя на середину. – Опа! Это что? Это валялось на слегка выпотрошенном лежбище и тискало подушечку, которую Гордону тут же захотелось забрать в личное пользование. – Откуда посторонние организмы в нашей койке? – осведомился Гордон в воздух. – То-то я думаю, кто там пердит у входа, – жизнерадостно сказал Дорохов, – а это говорящая плесень завелась. Сдрисни отсюдова! Гордон подошел к койке и пнул ее. Потом вспрыгнул на широкую поверхность, поставил пятку между лопаток пилота и под возмущенное кряхтение огляделся. – Вот ты, – обличительно уставил он палец на найденного командира, – почему потворствуешь тому, что посторонние шляются по личным каютам? – Почему же посторонние, – Хогби посмотрел в невесть откуда раздобытое зеркальце и еще раз провел депилирующей полоской по линии челюсти. – Я посторонних в вверенной мне бригаде не знаю. – Вот он посторонний! – возопил Гордон, тыкая Дорохова пяткой. – Он посторонне лежит тут, вдыхает мой кислород своим кривым шнобелем и жмет мою подушку! Дорохов завернул руку за спину, схватил его за щиколотку и впился со всей силы. Гордон охнул, дернул ногой, потерял равновесие и с размаху хлопнулся на задницу, добавив пяткой по спине пилота еще раз. – Ах ты хламидия с ногами, – грозно сказал Дорохов. Гордон оглянулся на командира. – Я сейчас на него прилюдно обижусь и уйду. – Ку-уда? – Хогби воздвигся из полукресла, где почти терялся, невзирая на свои габариты, и неторопливо прошел к койке, перекрывая пути отступления. – Это мое командирское повеление, и избежать его не удастся никому. – Вот придешь в гости, а по тебе начинают ходить ногами, – прокряхтел Дорохов. Хогби оперся коленом на край постели и поднял брови, неодобрительно глядя на Гордона. – Это терапия, – уверенно сказал тот. – Хоть сейчас готов сдать экзамен мануальщика. Хогби дрогнул уголками губ, плюхнулся в койку и перекатился поближе. Гордон поерзал, обнаружив, что его зажимают с двух сторон. Любая адаптация отжирала кучу сил, и иксар либо обкалывались поддерживающими препаратами, либо спали. Желательно – друг с другом. Чувство близкого контакта покрывало процентов семьдесят психического дискомфорта от существования в качестве тупого балласта на корабле. – Прямо не знаю, кому доверить такую ценность, как собственная жопа, – проворчал Гордон. – Давай скорее, – Дорохов заворочался, пристраивая руки, – мне не терпится вцепиться в кого-нибудь. Бью копытом. – Ну там с копытами-то поосторожнее, – опасливо сказал Гордон. – Эх, бля, а ну подвиньтесь! Он все-таки выбрал левый бок, для порядка пихаясь локтями. Дорохову достались канонирские тылы. Пилот заворчал, как траншейный бульдозер и подвинулся еще ближе. Гордон весь, насколько мог, перекинулся через Хогби, дождался, пока ему под голову упихают руки, и довольно вздохнул. Пока они возились и пристраивались, он почти ничего не ощущал, но стоило только успокоиться – и тут же по коже пробежали иголочки-мурашки. В ноздри бросился крепкий запах горячей кожи, едва заметно мускусный – иксар жили слишком активно и просто не могли не потеть. Командир с пилотом умудрились вместе просунуть ноги ему между бедер, зацепились друг за друга, и Гордон еще пару секунд шевелил прижатой ногой, пытаясь найти положение, в котором она точно не затечет. И все время, каждую секунду он чувствовал, как перекатываются чужие мускулы под гладкой кожей. Гордон пошевелил пальцами, закрыл глаза и провел кончиками по лопатке Хогби. Нащупал один из шрамов и машинально его погладил. Задавленная тоска всколыхнулась было, но его погладили по плечу в ответ, и стало легче. – Передатчик выключил? – напомнил командир. Гордон замычал, выражая страдание и раскаяние одновременно. Руки убирать не хотелось вообще. Хогби потянулся вперед и свежепобритым подбородком умудрился стащить с него кафф. Гордон поджал пальцы на ногах от искреннего удовольствия. – Наш славный командир всегда найдет решение, – не преминул сподхалимничать Дорохов. – Между прочим, командир, – сказал Гордон. – К вопросу о гипнозе. – Зачем ты его позвал? – застонал Дорохов. – За правдой, – уверенно сказал Гордон, не открывая глаз. Разговор и правда выходил диким, но его мучили подозрения, что в другой обстановке Хогби подловить просто не удастся. – Уши отгрызу, – пригрозил пилот. – Да груз охраняли, – буркнул Хогби. – Вооруженная охрана. – Че, серьезно? – Дорохов аж дернулся. – Рудная командировка же! – поддержал Гордон и тоже дернулся, распахивая глаза. Но они уже настолько спутались, что вырваться из "кошачьей колыбельки" не получилось. Дорохов держал его за пояс, прижимаясь животом к спине. Гордон мог почувствовать даже касание пилотского достоинства – уныло неактивного, как, впрочем, у всех троих. – Это само собой, – Хогби запрокинул голову. – Но там вообще-то стояла ревойская оружейная платформа. Гюзель... – он запнулся, поморщился, но продолжил, – в общем, давно уже известно, что за перевозками сраные любители халявы гоняются. – Аллах, зачем только спрашивал, – мрачно сказал Гордон, наоборот, склоняя голову, чтобы уткнуться в чужую шею. – Мы же не... Он сглотнул остатки предложения. Насчет тотальной неприспособленности людей к космосу все были в курсе, но оружие – про оружие он не знал ничего. Дорохов между делом куснул его в загривок и тут же пощекотал языком за ухом. Гордон поежился, балдея от мигом прокатившихся мурашек. Дорохов подышал в канонирский затылок. – Может, и груз ревойский? – предположил он. – Нам, внегражданским, не говорили, – пробурчал Хогби. – Да ну его к шайтану, – резюмировал Дорохов. – Теперь-то мы сами по себе.