Бригада с того света

Малик чувствовала себя не в своей тарелке. Раньше все время приходилось следить, чтобы иксар находились на местах, предназначенных для пассажиров, и не лезли дальше ограничителей. Теперь на корабле стало пусто. Двигатель молчал, и исчезновение привычного белого шума вселяло безотчетный страх. – Не нравится мне это все, – в сотый раз резюмировала она. Зульфар отозвалась невнятным мычанием. Малик откашлялась и побарабанила пальцами по подлокотнику. – Например, мне уже отправили запрос: можно ли взять анализы, – продолжила она. – Типа, как это создания с минимальным индексом сопротивляемости сжатию, – она с отвращением кашлянула, – все-таки выживают в перелетах. Зульфар перевела на нее взгляд и улыбнулась. – Так надо было им спеть! – Ну еще чего. Зульфар откашлялась. Малик погрозила ей кулаком. Зульфар вдохновенно оттянула лямки полукомбинезона и щелкнула ими. – Все по-ото-му, что на борту деби-илы, и с ними личный пси-ихо-тера-певт! Малик заткнула уши. Голос Зульфар нашел бы массу поклонников среди любителей экстремальной оперы: звучало ее пение ошеломляюще громко. Провыв последнюю ноту Зульфар откашлялась и еще раз щелкнула лямками. Логикалик крутился, разбрасывая оранжевые и голубые отблески. – Терпеть не могу народное творчество, – пожаловалась Малик, вынимая пальцы из ушей. – Тебе это не кажется оскорбительным? – Не я же дебил, – Зульфар снова щелкнула. – А они и сами ее поют. Малик поддернула голенища. Особо яркие представители дебилов периодически умудрялись доставать ее чудовищными просьбами. Например, главный механик второго инженерного преследовал ее битых три дня с вопросом: можно ли ему одеться в скафандр и выйти в космос. Сначала Малик объясняла, что скафандров в прямом понимании у них нет. Потом – что в космос нельзя просто выйти и повисеть там на веревочке. Затем – наорала и пригрозила пожаловаться Гюзель. Только после этого Марис сдался и прекратил педалировать идиотские идеи. – Если у вас пассажиры с низким порогом айкью... – вновь затянула Зульфар уже на мотив другой песни. – Значит, я их, значит, я их, скоро наверно убью, – сымпровизировала Малик. Зульфар фыркнула, засмеялась и вновь щелкнула лямками. Дверь в рубку отворилась с мягким шелестом. – Смеетесь? – осведомилась Гюзель, просачиваясь в помещение. Волосы у нее были мокрые, и по рубке немедленно поплыл запах кофейного шампуня. Зульфар прищурилась. – Зря смеетесь, – почти трагически сказала Гюзель. – Я, между прочим, который уже раз пытаюсь дернуть наш бакен и достучаться до бригады. Ну и где? Где моя связь? – А нету, – развела руками Зульфар. – Кстати, ты "ласточку" у них зачем забрала? Гюзель прошествовала к креслу-дублеру и опустилась в него. – Вот значит как, – сказала она. – Значит, космические корабли мы строим. Унитазы на них ставим не простые, а с терморегуляцией, чтоб было уютно, и пение птичек включаем, чтоб не дай Аллах не оскорбить никого звуками. А связи у нас, значит, нет! – Что ты пристала, словно я эти унитазы конструировала? – возмутилась Зульфар. Лямки щелкнули еще раз, и Малик чудовищным усилием воли остановила себя, чтобы не поправить сапоги. Вредные привычки в изолированном пространстве быстро становились проблемой. – Так что насчет "ласточки"? – уточнила она. – Серьезно сюда перегонять? Гюзель уставила палец на россыпь экранчиков логикалика. – Эта Иблисова техника мне только подмигивания и может слать, а поводок у меня не безразмерный. Чтобы лишний раз никто не выкидывал коленца, лучше все средства у них отобрать. Не перегоняйте, блокировку просто на ней поставьте и все. – А правду говорят, что на вашем психоповодке можно заставлять людей делать что угодно? – зловещим голосом поинтересовалась Зульфар. – Правда, – сказала Гюзель, и на мгновение ее лицо стало жутковатым. – Только так не принято. И незаконно к тому же. Зульфар вскинула все четыре ладони. – Да ладно, я же только спросила. – В любом случае, сейчас я до них еле дотягиваюсь, – буркнула акустик. – Они меня не слышат почти. – Ну если бы они устроили там что-то типа каххской резни, нам бы уже сообщили, – утешающе сказала Малик. Гюзель прижала руку к груди и закатила глаза. Каххская резня была одной из неприятных вех в истории освоения космоса. Ее неизменно приводили в пример на каждом курсе повышения квалификации, она оказывалась в списке вопросов по любой аттестации, и иногда она Малик даже снилась, хотя произошла больше восьмидесяти лет назад. С тех пор к спектру балансира стали добавлять частоты, активно подавляющие гамма-ритмы. – Ну и где наши ремонтные процедуры, интересно мне знать? – продолжила Гюзель. – Может, тут у нас из-под носа увели пассажиров, а нас обратно выпнут? – Очень им надо пятнадцать ртов на ковчег перетаскивать, – проворчала Малик. – Кстати, они там в соплях не захлебнутся? – Не захлебнутся, атмосфера класса три. Нам не подходит, а они через пару дней как новенькие будут. Только проспаться дай и пожрать как следует. Малик автоматически покивала. Крещендо из чихов, отхаркиваний, кашля и прочих мерзких звуков царило в рубке, пока она не выключила звук, оставив привычные огоньки телеметрии. Показатели нервно подпрыгивали до критических, но Гюзель не беспокоилась – а значит, и Малик не стоило беспокоиться тоже. Зульфар, облюбовавшая логик-панель второго уровня, пристально смотрела в экран, периодически поигрывая пальцами в интерфейсе. Малик откашлялась. Настройщица не среагировала. – Зульфар? – А? – встрепенулась настройщица. – Что? Вы о чем? – Лично я – о скорейшем ремонте, – подняла палец Гюзель. – С нашей-то рухлядью? – уточнила Зульфар. – Допустим, я вытащила экспликацию из общей схемы и могу заняться составлением карты дефектов. – А что нам это даст? – подала голос Малик. – Жопу прикроем, – Зульфар пошевелила пальцами, тасуя таблицы. – Надо же доказать, что это не мы нассали в реакторную часть, злоумышленно погасив шторм. Гюзель нервно захихикала. Волна кофейного запаха вновь поплыла по рубке. Малик провела по прохладной панели пальцем. Логикалик угодливо развернулся полукружьем, предлагая в интерактивном режиме просмотреть сведения о корабле. Как всегда, глубокие технические ярусы оставались мертвой зоной. Даже настройщики туда не спускались. Корабли, выпускаемые Терранским Союзом, являлись закрытыми разработками. – Сделай для диагностики вырезку из общей схемы, – вздохнула Малик. – Может, разберутся. – Вырезку... Так это надо переписывать с натуры! – Зульфар щелкнула лямками. Красно-черные волосы воинственно стояли дыбом. – Хотите пройтись по техническим уровням с инспекцией? – Пожалуй, – задумчиво сказала акустик, – я займусь составлением личных медицинских карточек экипажа. Проведу исследование, соберу показатели, напишу пару десятков отчетов... Классифицирую... ну вы понимаете, научный труд и тому подобное. – А я займусь дипломатическими отношениями, – подхватила Малик. Подтянула ремень потуже, тряхнула прической и браво расправила плечи. – В конце концов, моя прямая обязанность – вытрясать из всех попавшихся народов мирные соглашения и контракты на пять лет вперед! – Предатели, – хмыкнула Зульфар. * * * По сравнению с "Хиджау" и "Толуокком" станция была невелика, однако на своих двоих пришлось протащиться изрядно. Яутжа, прибывшие на элекаре, пошли навстречу чихающей бригаде и прицепили саночки к машине. Поэтому можно было сосредоточиться на осмотре достопримечательностей. Однако сквозь сопливый туман Гордон запомнил лишь многочисленные барельефы технического происхождения. Казалось, декампи вообще несвойственны прямые и ровные линии. Все закруглялось, изгибалось и загадочно мерцало. По полу пролегали непонятные канавки, похожие на желоба для гигантских шаров. На каждое особенно изысканное мерцание у Гордона приходился один чих. Светящиеся краски перетекали из голубого в зеленый, потом в желтый и снова в синий с прозеленью. Гордону уже казалось, что аллергия у него – на яркие краски. – Прибыли на уровень расселения, – сказал один из яутжа. – Занимайте свободные места. Гордон чихнул еще раз и остановился. Шедшие позади иксар быстро подтянулись, и бригада всем составом встала на перекрестке. – Та-ак, – сказал Хогби. – Это еще что за общежитие? Яутжа дружно выпучились. Технологи первого инженерного встрепенулись и одинаковыми движениями схватились за ножи. Без минимального оружейного набора иксар на чужие территории не ходили – и тут все дипломаты могли хоть лопнуть. – Сектор расселения, – наконец, сказал один из клыкастых. Гордон решил выделять его из толпы по особо фигурным кольцам в дреддах. – Проблемы? – А какого Иблиса еще и вы тут живете? – внятно озвучил Хогби. Весь коридор был заставлен какой-то техникой, завален контейнерами и самыми натуральными криокапсулами. Все было промаркировано глиф-письмом яутжа. Строгие двери типовых кают украшали какие-то наспех сделанные надписи все на том же языке. Взгляд в этом хаосе просто терялся. – Были свои причины, – надменно сказал яутжа. – Свободные каюты вот здесь, и дальше, вон там, ищите по коридору. – Мали-ик! – опять заорал Хогби, яростно стуча по каффу. – Вы хотя бы хламину свою разберите! – вызверился Дорохов. – Сруны хреновы! Мы не будем расползаться на километр друг от друга, только потому, что у вас тут говна навалено! – Вот еще условия ты будешь мне ставить, сопляк! – Че? – взревел Дорохов, сжимая кулаки. Свернутый нос угрожающе покраснел. – Как ты меня назвал? Бирюза на скафандре грозно сверкнула. В пилота вцепились сразу в четыре руки. Яутжа неуловимо переместились в построение, готовое к бою. Гордон сообразил, что подсказки кидает разместившаяся в голове спека, и тоже чуть сместился в сторону, выбирая место для броска. "Вы там особо не хамите! – включилась Малик. – Что как дома, честное слово?" – Кто хамит, мы хамим? – вслух переспросил Хогби, заставляя яутжа вновь переглядываться. – Это я еще не хамлю! Это я оказываю всяческое содействие укреплению... Этих, как их, мирных сношений! "И не ори! – добавила Малик. – Вам что, каюты не нравятся?" Вроде, она собиралась сказать что-то еще, но после подозрительного щелчка связь оборвалась. Курт, стоявший слева от Гордона, расчихался, задрал фильтр и обстоятельно высморкался на пол. Гордон покосился на обувь яутжа. Подошва у нее имелась – значит оскорбиться о чужие сопли клыкастым не светило. – Ну что, крыса ученая, может, подеремся? – вежливо предложил Хогби, делая шаг вперед и вставая плечом к плечу с Дороховым. Яутжа выпучил оранжевые зенки и заклокотал горлом. Стоявший рядом с ним клыкастый шагнул вперед, положил ладонь на плечо, чуть наклонился и зашипел. Нервный задергал клыками, прищурился, а потом глубоко вздохнул, подергивая челюстными перепонками. – Так, – сказал он. – Если вы хотите жить вместе, вам придется подождать. – Да мы только и делаем, что месяцами ждем, – сказал Хогби, яростно зажимая переносицу пальцами. – Уж как-нибудь перетерпим. Чтобы решить жилищный вопрос, яутжа понадобился целый час. Элекар вновь принял роль погрузчика, но теперь для развозки местных грузов. С десяток клыкастых шныряли между барахлом, недобро посматривая на людей. Иксар хмурились и демонстративно охраняли контейнеры со жратвой. – Надеюсь, от нашей еды у них несварение, – прошипел Амон. – Ларри! Ты что скажешь? – При чем тут я? – Ты ж полимерщик! Вот и рассчитай, что будет с их желудками! – Иди и сам рассчитывай, – огрызнулся Ларри. – Я щас только сопли полимерилизовать мо-о... чхи! С элекара спрыгнул яутжа, вооруженный микрокоммом, и направился к группе. – Так, – он захлопнул экран. – Мы расчистили вам место и обнулили свои ключи. Теперь можете использовать ваши. Имейте в виду, сделаны специально для ручного доступа: для нас и вас разные – по сканированию ауры. – А? – Хогби приложил руку к уху. – Что за ненаучные слова я сейчас услышал? – Биохимический отпечаток, – выразительно сказал яутжа. Хогби погладил тонкий браслет, и Гордон машинально коснулся пальцами своего. Малик запихала туда ключи активации и велела к браслетам относиться бережно. – Ну что, салаги, – торжественно сказал Хогби. – Кто сейчас кинется целовать ноги командира, тот и получит лучшие каюты. Не слышу верноподданнического повизгивания! – Да пошел ты в жопу, командир, – мрачно сказал Баль, закручивая волосы. – Я, блядь, а-аапчхи! – А кто не будет проявлять должного почтения и страха перед моими погонами, тот поселится на внешней обшивке, – осклабился Хогби. – Я первый отселюсь, – искренне сказал Ларри. – Уж очень рожа у тебя противная. Хогби достал из поясного кармана смятую в кубик упаковку и швырнул в полимерщика. Тот присел, и кубик врезался в плечо Курта. – Меня-то за что? – тут же занудел тот. – Еще не успел нагадить, а уже за что-то вздрючили! – Профилактически, – грозно сказал Хогби и еще раз осмотрел всех поверх голов. Два метра командирского роста очень способствовали величественным взглядам на подчиненных. Яутжа с очевидным исследовательским интересом поднял экран и коснулся его пальцами. Гордон вытянул шею, но клавиатуры не разглядел. Ему казалось, что яутжа должны неуклюже тыкать подушечками, чтобы не задеть технику когтями, но, похоже, когтями-то клыкастые и пользовались, как стилусами. – Я проверил: на обшивке мест нет, – сказал яутжа. Расселение было недолгим: Малик расщедрилась всего на пять трехместных кают, поэтому выбирать особо не приходилось. Хогби прихватил обоих звеньевых, Амон ввинтился обратно к изгнавшим его было "рогаточникам", Джино сел на хвост пилоту с бортмехаником, Йенс присоединился к научному корпусу, а Гордон оказался в компании Алекса и Грегора. – Я ж задолбаюсь вас по именам звать, – посетовал Алекс. – Надо было с Йенсом селиться, у него хотя бы трава есть! – Ничего-ничего, им в узконаучном составе хорошо, – сказал Грегор, плюхаясь на койку и развязывая узел на рюкзаке. – Сейчас они там по-быстрому выведут новые сорта, основанные на передовых козявочных технологиях. Главное, не пропустить, когда их крыть начнет. Поближе ознакомившись с местным унитазом, Гордон твердо решил немедленно приступать к самообразованию. Алекс с Грегором, ведомые технарским зудом, остались разбираться в системе управления климатом и освещением. Яутжа точно настраивали все под себя: на станции было жарко, а освещение съехало в оранжевый спектр. К тому же из-за декампи здесь царили возмутительно неприспособленные под людей размеры. Все было слишком большим. Вывалившись в общий коридор и протестировав ключ, канонир огляделся и вновь громогласно чихнул. Обстоятельно высморкавшись на пол, направился к ближайшей стене и основательно ее поковырял – исключительно из хулиганских побуждений. Барельеф, сливающийся в циклопический узор, не поддавался. Оглянувшись, Гордон вытащил из кармана крохотный ножик, больше похожий на заточенный осколок настоящего лезвия, поковырял снова – не получилось. Больше в коридоре делать было нечего, если не считать попыток вскрытия чужого имущества. Прищурив глаз, Гордон решил отложить это на потом и направился к каюте, облюбованной командиром. На первый стук никто не отозвался. – Эй, там! Бумажки хотя б клейте! – гаркнул он и снова постучал в дверь ногой. Чуть выше его макушки щелкнуло. – Какие, нахер, бумажки, канонир? – осведомился Хогби. – Бумажки у вас вместо мозгов! – Сопли у меня вместо мозгов, – опасливо сказал Гордон и на всякий случай достал из арсенала самые умильные глаза. – Я ж просто с визитом вежливости. Дверь открылась с таким хрустом, будто Хогби напихал за косяк пенокарбоната из упаковки. Стоя на пороге, Гордон осмотрелся, поморгал, дважды чихнул и все-таки зашел в помещение. Механики куда-то подевались. Хогби стоял у койки с видом адмирала, планирующего нанесение тактических плазменных ударов по континентальным площадям. – Ну и... апчхи! Вонища! – Да-а, – протянул Хогби, не оборачиваясь. – Эту территорию спасут только массовые поджоги. – Напалм тащить? – деловито поинтересовался Гордон, подходя ближе. – Сами сварим, – отмахнулся Хогби. – Зря мы, что ли, целую бригаду... Чха! Гордон присоединился к разглядыванию кровати. – Вот тут мы подушечки положим, – сказал он. – Я у себя видел прекрасные подушечки. Прям даже непонятно, как на инопланетном корыте могут быть такие чудесные подушечки. – Кто это мы? – уставил на него палец Хогби. – Ну я, конечно, кто же еще, – охотно сказал Гордон. – Может, Баль еще натащит, у него там особая страсть... – Вот так живешь среди неблагодарных козлов, которые собираются тебе в паек наплевать, – с чувством сказал Хогби, – а потом козлы приходят и собираются раскладывать подушечки. – Когда я такое говорил? – вытаращил глаза Гордон. – Мерещится тебе. Балансиром, небось, мозги перекосило. Но ничего, современные уколы лечат даже такое. – Ах ты свинья, – ласково сказал Хогби. – Для успокоения командира я могу захрюкать, – согласился Гордон и тут же для наглядности втянул рвущиеся наружу сопли. – Могу еще плакать и ломать руки. – Виды плачущих канониров меня не возбуждают, – отрезал Хогби и подавил новый чих. – А сюда я позову не твои подушечки, а все второе звено. – Ну че прям сразу грехи прошлого припоминать, – недовольно протянул Гордон. – А надоели ваши жопы, – охотно сказал Хогби. Дверь в санузел со скрежетом отъехала, и Гордон тут же увидел, куда запропастились механики. – К тому же, – выразительно сказал Курт, проводя ладонью по свежевыбритой макушке, – здесь занято! Вытолканный взашей из командирского притона, Гордон заоглядывался, пытаясь сообразить, к кому можно вломиться еще. Взгляд сразу же наткнулся на постороннего. Яутжа обозревал коридор, усевшись на одном из контейнеров и привалившись к стенке. Удивительным образом он гармонично вписывался в барельеф, и тот превращал его в тварь, расправившую крылья размером с галактику каждое. Гордон сделал мысленную пометку – прислонить к стене кого-нибудь вроде Дорохова и проверить, что получится. Сунув руки в карманы и отчаянно сдерживая чихи, он направился к яутжа. На первый, второй и какой угодно взгляд яутжа были одинаковые. Черные космы. Вытянутые тяжелые черепа с желто-черными узорами. Такие же черно-желтые морды. Потом желтые оттенки спускались по шее на грудь и дальше совсем исчезали в черном, проступая вновь только на запястьях и щиколотках, чтобы вновь разлиться узором из пятен и точек. Даже буркалы у них были примерно одинаковые: желтые или оранжевые – чисто как у рептилий. Ну и здоровые бугаи все, как один. Этот клыкастый ничем не отличался. Гордон поправил кафф, дождался еле слышной щекотки прямо внутри головы и шагнул вперед. В ноздри тут же пополз резкий острый запах. – Ну, будем знакомы? – бодро предложил Гордон, стараясь не раскашляться. Яутжа медленно поднял руку, сунул под дредды и покрутил что-то, будто тоже настраивал переводчик. – Говорю, будем знакомы, – на всякий случай повторил Гордон. – Будем, – неожиданно щелкнул яутжа. Гордон расплылся в ухмылке. Спека подсказывала, что в позе яутжа скрыта осторожная готовность атаковать, и, остановившись в полушаге, Гордон медленно протянул ладонь для рукопожатия. Вроде, для клыкастых такой жест был чем-то вроде мирного предложения и признания более высокого статуса. Яутжа подался к нему и тоже протянул руку. Запах стал еще сильнее. Гордон почувствовал, как медленно начинает закладывать левую ноздрю. Но деваться было уже некуда. Срочно обрызгивать яутжа цветочной водой из лучших барбершопов он тоже не мог – хотя бы потому что воды не было. – Меня зовут Гордон, – сказал он, сжимая широкую ладонь. – Ты здесь живешь, что ли? – Грд'н. – Гордон! – Гр-рдон. Посмотрев, как двигаются клыки, со скрежетом задевая друг об друга, Гордон махнул рукой. – Ладно, пусть будет так. – Я Кихад, – представился яутжа. – И я живу здесь по временным обстоятельствам в точности как и больные хуманксы, – он энергично сжал ладонь Гордона. – С чего вдруг я больно... Ща... о... Гордон не успел договорить. Горячий воздух невыносимо защекотал ноздри, и Гордон, не помня себя, чихнул так, что показалось, будто торпедными залпами отстрелились уши, рванул к полярной звезде нос, а глаза дружно вдарили в лузу. Яутжа вырвал у него руку и этим же движением по касательной ударил снизу вверх. Гордон отлетел на пару шагов, не удержал равновесия, снова чихнул и рухнул на задницу. И чихнул еще раз. Потряс головой и обнаружил, что клыкастый соскочил на пол и подозрительно держит руку у бедра. – Тва-аюма-апчхи! Содрогаясь в разрывающих носоглотку спазмах, Гордон краем глаза зацепил, как яутжа медленно делает шаг ему навстречу. Злость немедленно всколыхнулась душным покрывалом. – Ты нарочно, что ли? – взревел он и тут же чихнул снова. – Бля! Да что ж ты будешь делать! Он схватился за нос, пытаясь остановить мучительные щекотные судороги. Кихад сделал два широких шага и присел перед ним на корточки. Ноздри словно обожгло. Сопли хлынули потоком. – Вонючка! – засипел Гордон, упираясь в пол пятками и пытаясь на жопе отъехать подальше. – Не подходи! – и смачно высморкался по очереди из обеих ноздрей себе между раздвинутых колен. Яутжа мигом отдернулся, сунул руку в болтавшийся на бедре кисет и выудил оттуда что-то, восхитительно смахивающее на носовой платок. Гордон, не думая, выхватил платок из когтистых пальцев и трубно высморкался. – О Аллах! Он шумно втянул воздух, зажмурился, высморкался еще раз и очень осторожно вдохнул. Ноздри покалывало, но чих вроде бы отступил. Гордон открыл глаза. – Прекрасное знакомство, – сказал яутжа. – Не вздумай отдать обратно, вирус ходячий. – Да пошел ты, – простонал Гордон. – Очень приятно. – ...а это зона реабилитации. Ты слушаешь, хуманк? Гордон закончил прочищать нос, отфыркался и поднял взгляд. – Что ты сказал? Яутжа закатил глаза так, что стали видны зеленоватые белки, и неторопливо расправил дредды. Гордон булькнул носоглоткой, отхаркался и оглянулся, ища, куда сплюнуть. Кихад то ли от скуки, то ли по долгу старожила взялся за экскурсию по доступным коридорам станции. Гордон уже пожалел о неосмотрительно брякнутой фразе "ну и чем вы тут дышите вообще?" – поскольку именно после нее Кихад с умной рожей принялся выкладывать какие-то химические формулы. Переводчик в меру сил пытался перетолмачивать шипение и клекот, но на терминологию ему явно не хватало емкости, а у Гордона не хватало еще и мозгов. – Не плевать, – строго сказал Кихад. Гордон демонстративно достал из кармана платок, сплюнул туда и тщательно свернул мокрый кулечек. Яутжа вновь полез в кисет и извлек следующий платок. – Давай все, что есть, – сказал Гордон. – У тебя там, небось, целый склад. Че ты... а... апчхи! Яутжа протянул платок двумя пальцами. На уродливой роже рисовалось презрительное и одновременно опасливое выражение. Словно Гордон мог накинуться на представителя одной из самых агрессивных рас в Списке и насмерть забрызгать соплями. Картина явственно закрутилась перед внутренним взором, и Гордон сдавленно хихикнул. – Тебе понравился мой рассказ? – мгновенно заинтересовался Кихад. – Очень, – соврал Гордон. – А экскурсии по вашему ковчегу предусмотрены? Яутжа с сомнением осмотрел его. Гордон откашлялся и пригладил волосы, пытаясь придать себе благообразный вид. – Нет, – сказал яутжа. – Мы не планировали пускать гостей. Гордон разом поскучнел. Кихад слегка задрал голову, и спека любезно сообщила, что яутжа испытывает чувство превосходства, перерастающего от легкого к клиническому. Гордону захотелось метнуть в него чем-нибудь тяжелым, чтобы спесиво сложенные клыки цвета пожелтевшей кости вывернулись на другую сторону. Яутжа покосился на него. – А ты много где успел побывать, хуманк? – На многих планетах, – важно сказал Гордон. Подумал, прикидывая степень секретности, и продолжил: – Вот сейчас летим в один поясочек, где заякоримся и будем руду копать. – А-а, – протянул Кихад, – вы горноразведчики? – Вроде того, – кивнул Гордон. Сложил платок и взялся за застежку "пленки". Под скафандром образовался термос, и Гордон начал медленно тушиться в собственном поту. Расстегнувшись, он обнаружил, что прохладней не стало, но теперь создавалась иллюзия, что пот слегка испаряется. Оглянувшись, он прошествовал к имитатору камня и потыкал в него ботинком. Камень не спешил нападать, поэтому Гордон с удовольствием на него уселся. Судя по тому, как Кихад отдельно махал перед входом, за посещение этой зоны пришлось раскошеливаться. Но на траты яутжа Гордону было плевать, и он просто наслаждался моментом. Кихад подошел ближе, осмотрел Гордона и, хотя места хватало, уселся на другой камень. Гордон предупредительно чихнул. Яутжа слегка отодвинулся. – И на какую тему вы тут активничаете? Гордон сместился по камню, подбираясь ближе к собеседнику. Меньше яутжа вонять не стал, но в носу клокотало гораздо умереннее. – Из тебя крайне плохой шпион, хуманк, – заметил яутжа. – Пф! У вас тут казарменный режим, что ли? – зашел Гордон с другой стороны. – Научный, – поправил яутжа. – Исследовательский ковчег. – Да ну? – Гордон на всякий случай опять высморкался. – Серьезно? Лабораторные кролики? Ученые крысы? Яутжа пошевелил клыками, словно вслушивался в объяснения собственного переводчика. – Неточные метафоры, но отдаленно подходящие, – изрек он. – Почему ты так удивлен? – Ну... Ну вы вроде воюете все время. Охотитесь. Нет? – Кто, по-твоему, Гр-рд'н, занимается остальными работами? Двигает науку и торговлю? Гордон подул себе за ворот, оттягивая время для ответа. Он не любил попадать впросак – и так хватало, что интеллект в космосе неизбежно позорно падал. – Некоторые, например, считают, что и вас можно исследовать заодно, – проклекотал яутжа. Гордон нахмурился, но опять положился на подсказки спеки. Агрессии она не улавливала. – Отличный план, – сказал он. – Тогда вы изобретете лекарство от насморка, и мои мучения законча... А... апчхи! – Законча-апчха, – передразнил яутжа. – Несомненно. "Гордон?" – А? – Что? – Да не тебе! "Как не мне?" – Ты со мной говоришь, хуманк? – Тихо! – Гордон в отчаянии взмахнул руками. – Молчите оба! Оба послушно замолчали, и Гордон перевел дух. После чего демонстративно приложил ладонь к уху. – Амон, давай говори. Я тут на экскурсии. "Надо же, как быстро втерся в доверие! А мы паек распотрошили, так что если хочешь жрать, приходи в столовку". – Какую столовку? – изумился Гордон. Яутжа раскрыл клыки, но Гордон яростно замахал на него свободной рукой. "Нашли тут какой-то закуток, решили, что это будет наша жральня, – весело ответил технарь. – Не в номерах же крошки рассыпать! В нашем коридоре иди по меткам". – Ну, лады! Иду, не вздумайте сожрать все ящики без меня! Амон заквакал что-то ехидное, но связь снова резко оборвалась. – Так, – Гордон встал с места. – Спасибо за экскурсию, но меня зовут пожрать, и от такого предложения я не могу отказаться. Кихад уставился на него с нечитаемым выражением физиономии. Молчала даже спека. Гордон разгладил "пленку" на заднице, автоматически проверяя, не прилипло ли органического мусора. – Ну, если я тут случайно нарушил какой-нибудь ритуал гостеприимства, то извиняюсь. – Ничего такого, Гр-рд'н. Всегда обращайся. Чихнув еще раз, Гордон устремился к выходу. Двадцать минут спустя, он решительно топал к новоявленной столовой. Путь, которым Кихад вел его по станции, в зрительной памяти не отложился, но Гордон доверял интуиции, и она безошибочно вывела его на нужный перекресток. Продравшись сквозь контейнеры, Гордон нашел обещанные метки. Мягко переливающиеся линии на полу неожиданно переходили в гигантскую белую лужу, точно кто-то опрокинул банку краски – а из лужи недвусмысленно выходили следы. Громко хмыкая, Гордон проследовал за ними, по пути невольно ускоряя шаг. Светло-серая поверхность пола выглядела так, словно ее чистили пять минут назад. Если очень тщательно присматриваться, можно было заметить едва заметное шевеление жадных устьиц. Миллиарды крошечных ртов ждали подачки. Технологии в этом смысле практически не отличались, все расы копировали друг у друга самое удачное решение. Гордон вспомнил, как на другом корабле однажды нажрался в хламину и провалялся рожей на таком полу несколько часов. Ресницы потом отрастали полмесяца. Зато физиономия была – закачаешься. Гладкая и чистая, словно жопа младенца. Розовая такая. Пару минут спустя он догнал Йенса. Технолог стоял на перекрестке и оглядывался с раздражением человека, не знающего куда идти. Ботинки по самую щиколотку забрызгало белым. Физиономию перекосило от раздражения, и слегка горбатый нос делал технаря похожим на негодующего тукана. – Вроде туда, – Гордон указал направо. – А, может, я не столовку ищу, – с вызовом заявил Йенс. Гордон пожал плечами и свернул. За спиной раздались быстрые шаги. Йенс пошел на решительный обгон. "Пленка" безмолвно вопияла вспышками бирюзы на черном, бросая слабые блики на воинственно взъерошенные волосы. Под столовку бригада приспособила что-то эстетически красивое, но бесполезное. Ввалившись в раздвижные двери, Гордон окинул помещение бдительным взглядом. Знакомые коробки со жратвой занимали целый угол, уходя под потолок. Кому пришло в голову строить из них пирамиду – можно было только догадываться, хотя Гордон поставил бы на Джино. Штурман любил многомерные конструкции, "разжижающие сознание", как он сам приговаривал. По стенам струились узоры, отдаленно напоминающие подводные пейзажи. Руки мыть было негде. – До чего нелепое место, – прошипел Йенс из-за спины. – Хоть бы одно кресло! – Ничего, вон тебе летающие кубики на что, – почти утешающее откликнулся Гордон. Кубики и правда летали. Прозрачные, солидные, набитые каким-то органическим мусором – они возмутительно легко парили на разных уровнях. Те, что иксар успели оседлать, медленно барражировали, то и дело плавно опускаясь почти к самому полу. Бригада развлекалась вовсю, не забывая при этом набивать пузо, чихать и отплевываться. – Эгей! – крикнули сверху. – Я парю! – Лишь бы не мне на голову! – опасливо отозвался Гордон. – А командир где? – Спит-с! – Амон заложил почетный круг, ловко управляя кубом с помощью коленей. – Сказал, что чрезвычайно утомлен событиями и под страхом пинка по яйцам просил не беспокоить! – Тиран! – хором сказали "рогаточники", занявшие один куб. Если бы Гордон не знал, откуда оба попали в бригаду – решил бы, что вырастили их из одной пробирки. Да еще и перепутали: одному к светлым волосам достались темные глаза, другому – наоборот. Сидели "рогаточники" спинами друг к другу и дуэтом хрустели чем-то вроде салата. Куб, явно обалдевший от такой слаженности, робко подергивался на месте, не рискуя воспарить выше пары метров. Порывшись в коробках и вытащив запаянный поднос, Гордон огляделся. Два одинаково сильных чувства – залезть в свой угол и прибиться к кому-нибудь из стаи – боролись в нем несколько секунд. Болтавшийся ближе всех бортмеханик вскинул голову и сделал выразительное движение вилкой. Гордон протопал к нему. Баль легко оттолкнулся от очередного кубика, и Гордону пришлось ускориться – стоявший на полу куб, освободившись от давления сверху, уже норовил взлететь. – Опа! Запрыгнув на него с размаху, Гордон чуть не навернулся – куб ответил упругим толчком под задницу. – Осторожно, они с норовом, – запоздало добавил Баль. – Ачха! – И тебе не хвора... а... фу... Баль выдохнул, бросил вилку на поднос и схватился за переносицу. Гордон уставился на него, оценивая, насколько акклиматизация оказалась общей для всех. Пару секунд он тормозил, пытаясь сообразить, что же такого странного, помимо красного носа и небритых щек, произошло на физиономии Баля. – А, – сообразил он, – а где? Подводка, на которую Баль изводил тонны карандашей, заказываемых на аукционах – и одалживал под это фунты у товарищей – исчезла. На Гордона смотрели обычные карие глаза, лишенные "загадочного восточного ореола". – Ну, ты попробуй, попробуй порисуй тут на себе, – недобро сказал Баль. – Посмотрю я на тебя. И не надо этих ваших расистских шуточек. Он задрал голову, вонзив негодующий взгляд в очередной куб. Задница Амона не возгорелась, и Баль тяжко вздохнул, опуская взгляд. – На мне-то нарисовано, – расплылся в ухмылке Гордон. – Тобой же! А где хваленая гипоаллергенность? Баль оскалился, тут же сморщился и чихнул, едва успев прикрыться ладонью. Гордон со вздохом достал из кармана платок. Благодарно кивнув, Баль принял платок и излил в него горе несколькими залпами. – Лучше бы я отупел, – резюмировал он. – Картофель хотя бы не страдает! – Пока его не начинают есть, – возразил Гордон. Рассеянно покачав ногой, он дернул за колечко подогревателя. Пять секунд спустя сквозь отводной клапан повалил недурно пахнущий пар – хотя бы обоняние не отбило! – и крышка тихонько щелкнула. – Фасоль? Голос предательски дрогнул. Гордон готов был взвыть. В паек им напихали проклятую тушеную фасоль! Баль вдумчиво сморкался, и Гордон потянулся к его подносу. Там красовались обжаренные картофельные кубики. Недолго думая, Гордон плюхнул свой поднос на чужой куб, выхватил желаемое и заодно переложил вилки. Вся операция по подмене заняла несколько секунд. Баль еще раз продул ноздри, свернул платок и уставился в обновившееся меню. – Э? – Ненавижу фасоль, – доверительно поделился Гордон. – Я туда начихал, – угрожающе сказал бортмеханик. – У меня иммунитет. Закидывая в рот приятно хрустящие кубики, Гордон продолжал осматриваться. Само помещение интереса не вызывало, но начинка кубов притягивала взгляд. Гордону мерещились там не то травы, не то ссохшиеся и сплетенные ящерицы, а под яростно терзающим упаковку Йенсом оказалась какая-то давно мумифицировавшаяся тварь. Ларри на своем кубе лежал, пытаясь проковырять дырку и добраться до запаянного содержимого. На веснушчатой роже было написано стремление докопаться до образцов любой ценой. Гордон чуть приподнялся, всматриваясь, и рассеянно понес вилку ко рту. На краю зрения что-то мелькнуло. Канонир щелкнул зубами и отдернул руку. Вилка была пуста. Переведя взгляд на Баля, он нахмурился. Бортмеханик растянул губы в ухмылке, продолжая жевать. – Знаешь что, – медленно произнес Гордон, – ты радуйся, что мы на перевале. Сиди мы сейчас на "Хиджау", я б тебе носяру уже выправил по всем правилам-то. – Будь мы на "Хиджау", ты б без пальцев уже сидел, – парировал Баль. – Не смей угрожать нашему бортмеханику, – сказал Амон сверху. – Иди отсюдова! – возмутился Гордон. – Еще сопли ему подтирать начни! Баль ухмыльнулся и взмахнул вилкой. – А я все разведал, – громко сказал Джино, спускаясь тоже откуда-то сверху. Гордону пришлось подвинуться, чтобы левитирующий штурман не снес его вместе с честно краденой картошкой. – Я все разведал, – повторил Джино. – Это заговор! – Что? – Гордон едва не опрокинулся назад от изумления. – Ну, я обобщенно, – поправился штурман. – Я о чем говорю: это одна сплошная ремонтная станция. Но что она ремонтирует, спрашивается? – Два корабля, – твердо сказал Гордон. – В порядке очередности, – добавил Баль. – Это пока что, – многозначительно парировал Джино. – А потом вы поймете, что зря просирали сухпаек в местный унитаз. Надо было действовать! – О шайтан, только не срать фасолью, – скривился Гордон. – Хватит ныть, – Джино ткнул его кулаком в плечо. – Слышишь, о чем я? Не станция это! Они тут занимаются противоправными делами! – Факт. Клонируют и развозят рабов, – подсказал Баль. – Наверное, уже взяли соскоб у тебя с пятки, и где-то в маленькой колбочке уже сучит ножками такой же кучерявый Джино-два. Джино опасливо посмотрел вниз, точно сквозь ботинок мог узреть пятку и следы преступного соскоба на ней. Куб покачнулся, и штурману пришлось спешно бросать осмотр и ловить равновесие. – Всем поначалу смешно, – наконец, сказал он и пригладил кольца волос. – А потом, когда начинается апокалипсис, все бегают и кричат: почему нас никто не предупредил, за что это нам, за что. От входа раздался характерный звук открывающейся пластины. Гордон вывернул шею, опять чуть не потерял равновесие и схватился за куб обеими руками, сжимая в зубах вилку. – Ага! – обрадовался Ларри. – А вот и преступный элемент! Элемент в лице Дорохова притащил целую походную сумку. – Люблю я вас, козлы! – от двери объявил он, сияя, как ювелирная монета. – И даже ради вас решил расстаться с запасами! – Не понимаю, – сказал Ларри, бледнея веснушками. – Мне маленький микроскопчик взять нельзя, а ему почему-то все можно. – Не микроскопчик, а секреты человечества, – поправил Баль. Кругом издевательски захихикали. Ларри вздернул подбородок. – ...короче, советую их языки поучить, – закончил Джино длинную фразу. В ней он сокрушался, что человечество не может пройтись стальным маршем по галактике, захватывая различные народы и выкрадывая у них суперсовременные технологии. От человека, коптящего штурманом в рудной бригаде, звучало смешно. Но Гордон с самой серьезной миной покивал и похлопал его по плечу. – Чуете, братаны? – продолжил Дорохов, топая к центру помещения. – Так-так, – поддержал беседу Амон. – Принимаю оплату натурой! – возвестил Дорохов, останавливаясь и ставя сумку на пол. Роение кубов быстро принимало упорядоченный вид, выстраиваясь атакующим полукругом. – Смотрите, он даже лангетку снял! – обвиняюще сказал Ларри. – Натурой! – повторил Дорохов и упер обе руки в бока. Гордон набил пасть картошкой и принялся судорожно жевать. Наклевывалось интересное, и на голодный желудок встречать такое было нельзя. – О да, возьми нас, возьми нас поскорей, отважный воин, – заерзал на кубе один из "рогаточников". – Только будь с нами ласков и нежен, – добавил второй. – Нет, ну хорошо, давайте в очередь! – немедленно возопил Ларри и попробовал просочиться без очереди, но Чед ухватил его за плечо. – Меня записывайте, – добавил подкравшийся сзади Йенс и заухмылялся. Дорохов захохотал и медленно полез в сумку. И так же медленно вытащил канистру. – Вуаля, – сказал он. – Первое бухло на инопланетной территории! – Что? – не выдержал Гордон сквозь картошку. – Какое бухло? Э, парни, он прикалывается! – Бухло, – повторил Дорохов. – Я собрал вас всех здесь, чтобы сообщить приятное известие... Он сделал паузу, но все молчали. Дорохов чуть поморщился, будто рассказал анекдот, но никто его не понял. И продолжил. – Так вот, известие. Сдается мне, что через несколько гребаных дней эта каторга с сопледавкой закончится. И мы с вами, дорогие то-ва-ри-щи, полетим дальше. – С чего взял? – оторвался Джино от вилки. – Да Кравеца услышал. Он со своими козявками все берега потерял, – Дорохов любовно погладил бока канистры. – С нашими козявками, – строго сказал Ларри. – ...Я пока кое-где там шарился, слышал, как он кудахчет. Типа, вынь да положь сроки, иначе он за себя не отвечает. – Будет кидаться говном и пробирками? – предположил Баль. – Ага, и Гюзель ему сквозь зубы так – ну пару дней потерпи, котик. Соответственно, вот. Думаю, пораньше улетим отсюда. Канистра со стуком встала на до сих пор мирно стоявший куб, и тот немедленно попытался всплыть. Дорохов запрыгнул следом и торжественно взлетел. Иксар окружили его, плотоядно облизываясь на канистру. – Как же это все прекрасно, – проворчал Джино. – Я надеялся, вы какие-нибудь местные тайны откопали. Пару заговоров, например. А что вместо этого? – Бухло! – дуэтом сказали Чед с Троем. Гордон не выдержал и фыркнул. В руках Джино образовалась пипетка сканера. Молниеносно приложив ее к пробке, штурман уставился в планшетник. Там закрутился спиннер ожидания. Ларри подался ближе и вытянул шею. – Спиртяга? – деловито уточнил Амон, поглаживая щетину. – Технический? – поддакнул Гордон. Дорохов метнул в него презрительный взгляд. – Еще в лагере на Веге, – торжественно сказал он, – я подсуетился и раздобыл кое-каких элементов для создания кое-каких жидкостей. Смею похвалиться, что за весь наш полет, будь он неладен, вышло этих жидкостей литров на восемь. – Так вот за что ты угодил в иксар, – с облегчением сказал Гордон. – Я понял! За производство и продажу! – За бесплатное распространение – это раз, – поправил Дорохов. – Будешь делать смелые предположения – в морду получишь. Это, значит, два... – Пока вы будете писюнами меряться, я на слюну изойду – это три! – почти простонал Йенс. – Взрослые мужики, а все туда же. Слышь, Джи, хватит промилле высчитывать! – Вам-то, может, и все равно, – с достоинством отозвался штурман, убирая пипетку. – А я собираюсь жить долго и счастливо, а печень у меня одна... Э, э, куда? На место поставь! Зубасто ухмыляясь, Дорохов вернул на место четвертый стаканчик. – Это твоя печень сказала? – поддел он. Джино буркнул что-то себе под нос. Дорохов уже разливал прозрачную жидкость и дальше тему развивать не стал. Тщательно закупорив канистру, он быстро расставил стаканчики. – Так, а че мне меньше всех? – опять возмутился Баль. – А ты еще маленький и не накрашенный. Баль мрачно зыркнул, провел пальцами по волосам, а затем привычным жестом провел еще и под глазами, словно выравнивая подводку. Гордон почему-то представил, как Баль каждый вечер тщательно отмывает глаза с помощью каких-нибудь наносалфеток с особыми ионами в составе. – Пьем! – Дорохов поднял стаканчик. – Чтоб всегда жопа была в тепле, а руки в фунтах! – Пьем! – хором откликнулся весь состав почетного собрания. Гордон опрокинул стаканчик и содрогнулся. Ядреный спиртовой дух ожег рот, горло, казалось, даже на пищеводе должна была остаться пылающая дорожка, и только желудок хладнокровно принял струйку бухла в озерцо кислоты. – Х-ха... О... Они разлили по второй и даже по третьей. Несмотря на уверения Дорохова в крепости бурды, иксаровская личная крепость тоже давала о себе знать, и опьянеть до состояния ведра не получалось. Из обоймы выпал только Ларри, пришвартовавшийся к Йенсу и немедля уснувший. Технологу приходилось героически удерживать оба куба, но зато досталось и сразу два стакана. От такого богатства рожа у него раскраснелась, волосы на фоне рожи сделались еще светлее, а вдобавок технарь то и дело пытался поставить их ирокезом. Гордон пересел к Дорохову на куб и, дирижируя длинной картофельной палочкой, в красках живописал, как обменялся приветственными чихами с Кихадом. – Ну, епта, я думал, поинтереснее будет, – Дорохов поставил на место стаканчик, любовно погладил канистру, а потом постучал ее по гладкому боку. – Ну, епта, извини, – скопировал его интонации Гордон. Повисла пауза. – Кстати, я наблюдаю вопиющие противоречия, – сказал Джино и покосился на планшетник. – Вот смотрите, тут всюду контейнеры эти, высокая техника. А не вяжется она с их мордами и всеми цацками, что они на себе таскают. Подозрительное зрелище. – Вот тут я инопланетный гений, а тут недоразвитый варвар, – подсказал Баль. – Оно самое! – Вы прям специалисты по другим расам, – ядовито сказал Йенс, доставая цигарку. – Козявочники! – и постучал по спине Ларри. Полимерщик грозно всхрапнул, завозился и поджал ногу. – Эх, я надеялся, что они станцию захватили, – вздохнул Джино. – Представьте – похищение собственности декампи! Скандал. Изгнание из общества этих... – Списков, – опять подсказал Баль. Джино молча показал ему большой палец. За время сосредоточенного поглощения бурды эти двое сдвинулись и сидели бок о бок. Гордон лениво посматривал на них, смутно удивляясь, насколько оба похожи. Чернявые, смуглые, темноглазые и неуловимо южные. Только Джино кучерявый и с правильным лицом, а Баль длинноволосый и напоминает хищника. Гордон бы поставил на животное, но горбинка носа заставляла думать о птице. Украшенной цветными резинками в перьях. – По четвертому кругу? – предложил Трой. – Эй, Доро, а ты что интересного видел? – Пообзывайся мне, – лениво сказал Дорохов. – Ничего я не видел. Кроме уродцев в банках каких-то – натыканы на перекрестках, если чуть подальше зайти. – Чего? И ты молчал? – Джино подставил стаканчик под горлышко канистры. Резко запахло спиртом. – Я же говорил – контрабанда! – Ты параноик. – Это вы не замечаете очевидного. Что с вас взять, безмозглые...акха! Баль подловил момент и ткнул штурмана локтем, как раз когда тот запивал оскорбление. Само собой адское варево попало не туда, Джино раскашлялся, швырнул стаканчиком в Баля и, в отличие от варева, угодил точно в цель. Баль схватился за лоб. Штурман продолжал кашлять и стучал в грудь кулаком. "Рогаточники" оживились и начали делать ставки на грядущую драку. Завязались, как обычно, на бритые виски. Спорили они регулярно, и забриваться обоим приходилось частенько. Гордон ухмылялся, почти бездумно оглядывая помещение. Крутя в руках стаканчик, он так и не брался за "четвертую". По столовке плавал запойный запах, перебивающий даже пыльные миазмы. Куда-куда, а сюда яутжа, похоже, не наведывались. Гордон поискал взглядом что-нибудь похожее на системы контроля, но не высмотрел ни одной. Ни тебе подмигивающих релейных огоньков, ни вечного призрачного дрожания логикаликовых контуров. Только твердые и бронебойные, как яутжа, плиты настенного покрытия. Джино и Баль выясняли, кто кому причинил больше ущерба: то ли один другого чуть не довел до захлебывания, то ли второй первому практически устроил сотрясение мозга. Гордон хотел заметить, что с сотрясением мозга пить – не лучшая затея, но промолчал. Дорохов вот уже добрых полминуты водил у него по шее пальцем – над самым воротником. Гордон рассеянно поболтал сивухой в стаканчике и почему-то вспомнил, что у Дорохова совершенно непроизносимое имя – Мстислав. Как его ни пытались сокращать, выходил сплошной геморрой. Поэтому прижилась исключительно фамилия. – Как тебе местные? – поинтересовался Дорохов из-за спины. Махом опустошив стаканчик, Гордон прислушался к себе, срыгнул и с чувством полного удовлетворения уперся руками в куб между собственных колен. – Очень даже ничего, – честно сказал он. – Если рожей в стену. – ...но это, конечно, в теории, – уже переключился на что-то другое Джино. – На практике я бы сказал, что любой вид старается поднасрать другому в шлем, а потом, может, и схарчить, если есть совпадение по пищевой цепочке. – Это именно голые теории, – возражал Баль. – Мы не встретили ни одного людоеда. – Но животные, они-то нас жрут! Меня вот на Монтее... эт еще до вас было – так меня на Монтее покусали эти сраные комары местные, чуть всю кровь не выпили! – Но не выпили же, – громко сказал Йенс со своего места, досасывая цигарку. – Но я с них дристал три дня! – Так не надо было ловить и обратно отсасывать! – торжествующе воскликнул бортмеханик и гомерически захохотал. Джино с приглушенным рычанием пихнул его локтем, а потом и вовсе повалил на куб и принялся валтузить – для галочки, не всерьез, больше обтирая штурманом пыль. "Рогаточники" злорадно хихикали и чокались пустыми стаканчиками. Посмеиваясь, Гордон шкурой чуял, как Дорохов подбирается к нему еще ближе. Спека молчала, да и настроение было лирическим, отягощенным тремя стакашками, поэтому он позволил пилоту устроиться вплотную. Куб предупреждающе качнулся. – Люблю я вас, козлов,– пробормотал Дорохов. – Что-то такое я уже слышал, – лениво откликнулся Гордон. Поднял руки, потянулся до хруста и закинул обе за голову. Дорохов поймал его за запястья, развел их в стороны и коснулся губами шеи, пониже линии волос. В обычной, до-иксарской жизни подобные слишком тактильные вещи Гордон не любил. Никто из них не любил. Но теперь для них, лишенных всех возможностей, включая бесценное право перепихнуться, оставались только прикосновения. Гордон прикрыл глаза – освещение казалось слишком ярким. Легкое тянущее чувство под ложечкой раскрылось щекочущим приятным чувством. – Эй, эй, эй, Амон! Возглас Йенса все испортил. Дорохов разжал пальцы и отдернулся, точно укушенный. Тут же потерял равновесие, схватился за пояс канонира, и под сдвоенный вопль оба кувыркнулись в воздухе. Гордон все-таки успел стиснуть куб обеими ногами так, что грани врезались под колени, Дорохов тоже не сплоховал – и мгновением позже они оказались снова вверх головами. – А что такого? – возопил Амон, так и не отлипнув от стены. – Куда лезешь? – разделил негодование собригадника Трой. – Не трожь кнопочки! – поддержал Чед. – Сивуха моя! – взвыл Дорохов. Куб с канистрой медленно уплывал. Остатки экипажа облетчиков попробовали ринуться за ним, но теперь уже их кубы разлетелись в стороны. – Вот свинья! – не выдержал Гордон. – Всем праздник испортил! – Да я за науку переживал! – возмутился Амон, тыкая в стену пальцем. Жесткие волосы словно встали дыбом от праведного негодования. – Тут вон регуляторы какие-то, я и решил, что надо их настроить под человечество! – Да кому это на хрен надо?! – завопил Чед. – А вы ничем, кроме бухла, не интересуетесь! – Я уже составил план исследования этой станции! – взвился Джино. – Просто всему свое время! Амон разинул пасть, но высказаться не успел. Над дверью вспыхнула лента индикаторов, а потом пластина бесшумно сдвинулась. Амон отскочил, хватаясь за бедро. Стоявший за дверью яутжа склонил голову к плечу, осмотрел летающих иксар и зашипел. Шипение быстро переросло в клекот и закончилось злым взревыванием. Желтые зенки сощурились, яутжа шагнул вперед, чуть расставляя руки, и Гордон почувствовал, как напрягается воздух: клыкастый точно был в плохом настроении. – Хуманксы! Что вы здесь делаете?! Амон еще раз дернул рукой, и между его пальцев блеснула "рыбка", весело ловя тусклое освещение самым кончиком лезвия. – Че, проблемы какие-то? – вежливо осведомился он. – Проблемы? – прошипел яутжа, оглядываясь. "Рогаточники" дружно брыкнули ногами. Управляемый ими куб легко скользнул к самому полу. Точно так же синхронно оба соскочили, в очередной раз напомнив Гордону специально выведенных. Дорохов за спиной хекнул и тоже резко двинул ногами. Куб пошел вниз. Гордон поднажал обеими руками, ускоряя планирование. Пилот десантировался первым, куб мотнуло, и Гордон неуклюже прыгнул следом. – Не понял, – сказал Дорохов, занимая место в оборонительном полукруге. – Что за вопли без стука? Гордон мазнул взглядом по оставшимся на местах соратникам. Йенс мертвой хваткой держал Ларри, точно опасался, что полимерщик сейчас вскочит с места и, пуская пену, кинется грызть окружающих. Баль с Джино не двигались, но Гордон чем-то таким особенным в голове слышал их напряжение. – Это наша территория! – рявкнул яутжа. – Так нигде не написано же, – протянул Амон. Он стоял чуть впереди, и Гордон не видел его лица, но по растягиваемым согласным понял, что технарь лыбится – и вряд ли дружелюбно. Яутжа медленно покрутил башкой и чуть подался назад. Дверь так и не закрылась, световая полоса над ней мигала. Яутжа медленно отвел руку в сторону, вынося в коридор, и сделал подзывающее движение. Гордон точно так же медленно опустил ладонь на бедро и обхватил пальцами ребристую рукоять. По коридору затопали. – Ну, все, – сказал Дорохов. – Это заява на драку. – Я сказал: наша территория, – повторил яутжа и шагнул вперед. Явившиеся ему на подмогу тоже втиснулись в помещение. Иксар попятились. Гордон автоматически прикинул распределение сил и пришел к выводу, что перевес на стороне клыкастых. Спека заставляла цепляться взглядом за шевеление длинных пальцев, украшенных когтями, подсказывая, что именно этими когтями – не кулаками – может достаться в первую очередь. – Кто вас сюда пустил? – прошипел один из пришедших. – Да уж не кто-то из ваших дверцу открыл, – сказал Дорохов. – Куда ключи пускают, туда и ходим. Ваше барахло, что ли? Он дернул плечом, явно имея в виду кубы. – Барахло?! – впереди стоящий чуть не сорвался на крик. – Руки прочь от ценных экземпляров! – Солда-аты, в ружье! Неожиданное верещание Ларри прозвучало так резко, что Гордон присел. Яутжа, стоявший слева, вскинул руку. Гордон успел заметить смутное движение, и следом – еще быстрее – дернул рукой Амон. "Рыбка" мелькнула в воздухе и ударила в широкий браслет на запястье яутжа. Второе лезвие – чужое, зазубренное – вбилось точно в канистру, проплывавшую мимо на кубе. – Ах ты сука! – хором заорали "рогаточники". Трио клыкастых ответило оглушительным ревом. Гордон выдернул нож и бросился вперед. Иксар в дружном порыве – как раз о таком мечтали все командирши – повторили его бросок. – В запаску нассали, гады! – продолжал невменяемо верещать Ларри за спиной. Дорохов обогнал Гордона в прыжке. Стоявший посередке яутжа пригнулся, тоже прыгнул и в развороте сграбастал Дорохова за высокий воротник "пленки". Вкладки на той резко засияли. – Бей их! Дорохов схватил яутжа за запястье и крутанулся, используя махину инопланетянина как рычаг. Гордон проскочил мимо увернувшегося противника, затормозил, чтоб не врезаться в косяк, и увидел, как по коридору стремительно несется еще одна фигура. На краю зрения мелькнуло быстрое движение – Дорохов ударил в бок яутжа. Клыкастый поймал его за ногу. Черно-желтая тварь подняла Дорохова, словно пустую канистру, и швырнула в "рогаточников", наскакивающих на третьего. Быстрые и злые, точно собаки, те все же не успели увернуться – Дорохов обрушился с размаху, тут же создав дикую кучу-малу. – Хей! Амон ударил плечом под ребра яутжа и умудрился сбить того с ног, но клыкастый прихватил его с собой. Заскользил на спине по полу, удерживая технаря, оттолкнулся ногой, развернулся и вбил человека спиной в пол. Скафандр, давно перешедший в режим обычного комбеза, отозвался истеричными бирюзовыми переливами бустеров. Гордон плюнул, крутанулся и перебросил нож из руки в руку, встречая гостя. За спиной вновь грохотали подошвы, яростно лилась ругань, перемежаемая с ревом и узнаваемыми звуками закипевшей драки. Бегун перескочил через контейнер, замер на мгновение и попер вперед, сводя щетину над глазами в яростно изогнутую гусеницу. Гордон крутанул нож и одним движением вогнал в ножны, а потом широко расставил руки, копируя манеру яутжа. Шаг, другой, третий – и клыкастый остановился. Гордон перенес вес на левую ногу. Яутжа зашипел и метнулся к нему. Спека подсказала, как дернется рука клыкастого, Гордон качнулся назад, сбрасывая вес с правой ноги – и ударил ею со всей силы. Полыхнуло бирюзовым. Лезвие, выскочившее из подошвы, врубилось в чужую руку на ладонь выше локтя. – Х'ма-а-а-анк! Визг почти оглушил его. Яутжа рванул, снимаясь с лезвия, Гордона дернуло следом, но он поймал равновесие и приземлился на полусогнутых. Яутжа прыгнул вперед, разворачиваясь и выбрасывая ногу в ударе. Гордон успел уклониться, тяжелая шпора мелькнула над самой макушкой, шевельнув волосы, яутжа прокрутился и хлестко ударил свободной рукой. Не успел Гордон совсем чуть-чуть: яутжа ударил в плечо с такой силой, что канонир кувыркнулся на пол. Перекатился и попробовал в выпаде достать до черной пятки: перерезать сухожилие. Яутжа отскочил и с размаху топнул, норовя угодить ему по пальцам. Гордон выдернул руку, нож проскрежетал по полу, и клыкастый топнул снова. Гордон откатился, успев заметить, что в столовке дела совсем плохи – Дорохову как раз вломили по хребтине и следующим ударом отправили прокатиться по полу. Чистые панели покрылись грубыми красными мазками вперемешку с брызгами фосфоресцирующей зелени. – Гор-рд'н! В агрессивной трясучке, окутавшей мозг, вспышка паники сработала, как спичка в газовом боксе. Вся сосредоточенность полыхнула и рассыпалась скрученными обломками. Застыв на месте, Гордон потерял драгоценных три секунды. Яутжа появился перед ним словно из пустоты, наклонился и рывком сгреб за расстегнутый ворот скафандра. Рванул – и Гордон почувствовал, как от перегрузки скрипнули кости. Яутжа схватил его за лицо, разбрызгивая кровь. Гордон ударил ножом, попал в браслет, лезвие соскользнуло, вывернулось из пальцев, а яутжа крутанул соперника так, будто хотел отвинтить голову. Гордон ударился спиной о широкую грудную клетку. Клыкастый стиснул его локтевым захватом, сдавливая горло. Канонир вцепился в перевитое мускулами предплечье, захрипел, выкатывая глаза и силясь протолкнуть воздух сквозь сплющенную гортань. В столовке грянуло. В замкнутом помещении звук ударил так, что уши едва не лопнули. Голова зазвенела от боли, а сопливый водопад внезапно прорвался с новой силой. Гордон захлебнулся еще раз – теперь уже своими жидкостями. И наступила ошеломляющая звенящая тишина. Полностью контуженный, Гордон даже не пытался вырваться, пытаясь хотя бы не задохнуться. В спину шпарило словно от реактора, под животом оказалась когтистая пятерня, и судорожно подергивающиеся пальцы то и дело задевали когтями. С натугой скосив взгляд, Гордон увидел зеленые потеки. Несмотря на жар, вдоль позвоночника пробежали мурашки: померещилось, что нож перебил какие-то важные сухожилия, и сейчас скользящие касания когтей превратятся в смертельную судорогу, которая вскроет ему брюхо. – Лишние движения – и я проверю тебя на прочность, – словно подслушав его мысли, пророкотал яутжа. Из лишнего у Гордона были только слова, но и они не могли прорваться, передавленные чужой рукой. Он снова дернул за предплечье: мокрые пальцы скользили по гладкой шкуре, а в глазах темнело. Клыкастый чуть ослабил хватку и вместе с противником развернулся ко входу в столовку. Широкий шаг и удар бедром под копчик заставили Гордона двинуть ногами. В столовке никто даже не матерился, и Гордон на мгновение трусливо закрыл глаза. Попытался сглотнуть, не преуспел – и все-таки посмотрел. Он думал увидеть лужи крови. Но дружно валяющиеся на полу иксар вроде были целы и даже шевелились. Яутжа крепко стояли на ногах. Присмотревшись, Гордон сообразил, что конец схватке положил один из кубов. По полу рассыпались осколки, и Гордон с новым содроганием попытался разглядеть – не торчат ли в товарищах посторонние вкрапления. А заодно низко порадовался, что умудрился вступить в драку за пределами столовки. Яутжа дружно крутили головами, словно проверяя, не отрезал ли их кто за время драки. Один из них – Гордон уже не мог сообразить, первый ли это явившийся или кто-то из его подельников – шумно и клокочуще откашлялся. – Я смотрю вы, хуманксы, решили почесать кулаки? – он сделал несколько шагов, оказавшись среди распростертых противников. – Ну, кто еще хочет встать и подраться? Дорохов приподнялся на одно колено. Хрипя, уперся здоровой рукой в него же и буквально воздвиг себя на ноги. Выпрямился, смахнул кровь с рассеченного лба и расправил плечи. Упрямо выдвинутая челюсть и искривленный нос придавали ему вид бойцового пса, не раз уже дравшегося насмерть. Яутжа шагнул вперед. Дорохов тоже сделал шаг. Гордон моргнул – и оказалось, что яутжа уже стоит перед иксар. Гордон инстинктивно вытянул шею, пытаясь разглядеть все в подробностях. Дорохов ударил – коротко, быстро, без замаха. Клыкастый поймал кулак в ладонь – и великолепный силовой удар полностью погас. Дорохов удивленно заморгал, и Гордон сообразил, что яутжа не ломает ему пальцы, как можно было ожидать. Секунда, другая... Клыкастый протянул другую руку и громко, звучно щелкнул Дорохова в лоб, одновременно толкнув в кулак. Пилот хлопнулся на задницу с грохотом, достойным падения целого геликоптера. Ни одной вкладки на его комбезе не засветилось. В столовой повисла тишина. – Бля, это как так? – почти обиженно спросил Дорохов. – Кто же в лоб бьет? – Понятно, – сказал яутжа. – Еще храбрецы? Но кандидатов на щелбаны не нашлось. Выплеснувшийся адреналин исчерпал все резервы. Нашарив взглядом Джино, Гордон с облегчением убедился, что в худшем случае ему ушибли ребра – штурман корчил страшные рожи и ощупывал бок. Взгляд перепрыгнул на Баля – и тут Гордон задергался. Бортмеханик валялся на спине, раскинув руки-ноги. Волосы разметались по полу, и цветные взблески резинок в них почему-то пугали до дрожи. – Эй, вы нам бойца угробили! – заорал Йенс. Он единственный остался сидеть на кубе – правда, всего на одном, второй куда-то отцепился. Ларри буквально висел на нем, и, похоже, технарь просто не успел бросить товарища и ввязаться в драку. Слишком быстро все закончилось. – Эй, слышь... – Гордон заперхал. – Слышь, если вы кого кокнули... Хватка на горле вновь усилилась. Дорохов неуклюже поднялся и торопливо, подволакивая ногу, направился к Балю. Один из яутжа двинулся за ним. – Кости мои, – прохрипел Амон. – Щас я встану... и вас всех... Встать он смог на одно колено и сразу же грузно осел обратно. На побледневшей физиономии черная щетина казалась почти полумаской. Дорохов наклонился над бортмехаником, но яутжа успел чуть раньше – тоже наклонился, протянул руку и ткнул бортмеханика под ребро. Баль содрогнулся, тут же перевернулся на бок и выругался. – Ох, пиздец, – с чувством сказал Дорохов, приседая на корточки. – Повезло тебе, рожа пятнистая. – Кто рожа, я? – изумленно прокряхтел Баль, хватаясь за предложенную руку. – Ой, мама! – Нет, этот гондон волосатый! – возопил Дорохов, кося на яутжа. Яутжа выпрямился и отряхнул ладони. – Живой, – изрек он, демонстративно глядя поверх головы пилота. – Скажи спасибо, что живой! – снова заорал Дорохов. – Иначе башку открутил бы и в жопу запихал! – Ох, это кто меня так... Че-то я не помню... – Баль ощупывал загривок. – Кто из вас это сделал? – гаркнул Дорохов, оборачиваясь еще сильнее. – А кто это начал? – поинтересовался яутжа, глядя на обоих сверху. – Сука, пусти меня уже, – зашипел Гордон, загривком чувствуя, что смертоубийства в ближайшие пять минут не планируется. – А ну! – Как плохо продолжилось наше знакомство, – прощелкал яутжа, чуть убирая руку. Гордон мигом вывернулся и отскочил. Душный запах обжигал ноздри. – Че? – Кихад, – яутжа показал на себя пальцем. – Давай, поднимайся, – бубнил Дорохов, помогая контуженому бортмеханику сначала хотя бы сесть. Баль усиленно тер голову, спутывая волосы в космы. Гордон поймал себя на совершенно неуместной радости, что в пылу драки лично с него не пробовали снять скальп. Чуть в стороне Трой с Чедом поднимали Амона, бросая на яутжа взгляды, в которых читалось пожелание не попадаться ночью в укромных местах. Джино, пыхтя, уселся и вытянул ноги. В волосах у него блестели осколки, и штурман методично принялся их вынимать. – Кто же? – повторил яутжа. – Ваши начали, кто же еще! – Дорохов все-таки поднял бортмеханика на ноги. – Я о кубиках, об искусстве поговорить собрался, а они в драку полезли! – Пидарасы! – добавил Йенс с верхотуры, продолжая удерживать полимерщика. – Вот если б я встал, вы бы все легли! Радуйтесь, что вам так повезло! – Что-о? – Говна кусок! – внес Гордон свой вклад в мирное общение. – Жаль, не в пузо бил! – Об искусстве? – заревел собеседник Дорохова. – Ты их барахлом назвал, слизняк! – Да на себя посмотри, слюномордый! Твою... кх... Запас воплей у пилота подошел к концу, и он выдохнул, согнувшись вперед и схватившись за бок. Почти повисший на нем Баль с изумлением вертел перед собой пятерней. – Я кусок фекалий? – изумился Кихад. – Жопу сними с образца! – неожиданно подключился один из до сих пор молчавших клыкастых. – Да, ты, хуманк, слезь с хранилища! – Сам пошел в жопу! – парировал Йенс. – Слезть, как же! – Это научные образцы! – в злой рев добавились скрежещущие нотки. – Один вы уже испортили! – Ты заплачь, заплачь еще! – мигом уловил тонкую тему Йенс. – Поумоляй меня! – Что ты сказал? Ноток стало больше, указующий перст яутжа дрогнул. – Я кусок? – повторил Кихад. – Кто ж еще, – прошипел Гордон, багровея от негодования. – Говорю, падай и рыдай! – продолжил свою тему Йенс. Кихад шумно вздохнул и потопал вперед. Йенс лягнул куб, но под сдвоенным весом тот ползал с трудом, и Кихад без усилий поймал технаря за ногу. Потянул вниз, окончательно спуская Йенса с небес на землю. – Руки убрал! – возопил тот. Совершенно невменяемый Ларри мешал ему плодотворно отбиваться, поэтому после недолгой схватки, за которой Гордон наблюдал, словно за сценой в зоопарке, технарю пришлось все-таки встать на твердую поверхность. Полимерщик висел на нем, как ярмо. – Вот так надо было делать сразу, – громко сказал Кихад, демонстративно ни на кого не глядя. – Сразу я предлагал в них стрелять, – прошипел страдалец за образцы. Дорохов побагровел и открыл рот, но Баль выбрал удачное время, чтобы попытаться свалиться на пол, и пилоту пришлось сосредоточиться на страховке товарища. – Это мы еще посмотрим, кто в кого стрелял бы! – возмутился Трой. – Чем, слюнями? – осклабился яутжа. Амон, висящий на "рогаточниках", встрепенулся, откинул голову, шумно набрал воздуха и смачно плюнул. Гордон почувствовал, как расплывается в идиотской ухмылке. Что-что, а плевать Амон умел: яутжа с непередаваемым выражением морды разглядывал собственное бедро, куда плевок и угодил. – Снайпер! – с чувством сказал Чед и дружески пожал Амону ухо. Технарь заматерился, яутжа поднял взгляд, нервозно подергивая клыками, а Кихад внезапно раскашлялся. Гордон метнул на него взгляд, обнаружил, что Йенс окончательно погребен под заботой о Ларри, а Кихад не останавливается, заходясь уже не просто в кашле, а в булькающем клекоте. И тогда Гордон сообразил – клыкастый смеялся. * * * – ...Да кто бы знал, что это научные образцы, – бубнил Дорохов. – Вот зачем сразу орать, визжать и брызгать слюнями? Могли бы сказать – господа, вы попутали и сидите на наших пробирках. Нет, раззявил хлебало и кинулся бесноваться. Эй, ты! – он повысил голос. – Я, между прочим, перед тобой оправдываюсь! – Что? – яутжа оглянулся. – Это ты называешь оправданием? – Так и есть, – подал голос Баль. – Словесный понос на нервной почве. – Эх и дал бы я тебе в тыкву, да тебе по ней уже дали, – с наслаждением сказал Дорохов. – Тоже тебя люблю, – согласился Баль с полупьяной ухмылкой. В пол-уха прислушиваясь к перепалке, Гордон оглядывался, впитывая каждую деталь. Стены нового коридора выглядели иначе. Технические штуки по ним были проложены замысловатыми узорами и раскрашены зеленым. Больше половины раскраски еще и светилось вовсю. Флюоресцировало. Гордон перевел дух и возгордился собственным уровнем интеллекта. Он прекрасно помнил различные сложные слова. Мозги вставали на место прямо как по методичке об адаптации. В коридорах царила жаркая пустота. Насморк, то и дело подкрадывающийся к ноздрям, испуганно отступал перед монолитной основательностью перевалочной станции. – ...дипломаты, вашу мать! – вдохновенно рассуждал Дорохов. – Потухни уже! – не вытерпел Йенс. – Почему вы все время обращаетесь к нашим матерям? – опять возмутился яутжа. – Это их культура, – не оборачиваясь, сказал Кихад. – Очень малокультурная культура, – прошипел клыкастый. – Сам дурак! – заорал Дорохов. Йенс зарычал. Они опять свернули, и Гордон постарался запомнить очередной перекресток. После многословных разбирательств, выяснилось, что ключи декампи подходят к целой куче помещений, и бригада умудрилась выбрать себе именно то, куда яутжа утрамбовали личные образцы. Амон язвительно пытался уточнить, с чего бы им не хватило места на ковчеге, но ответа не получил. Изрядно перелаявшись, представители двух рас все-таки пришли к соглашению: Дорохов от имени замкомандира пообещал рассказать всему составу, что на образцах верхом скакать нельзя, а яутжа согласились, что перетаскивать сухпаек в другое место будет не так-то легко, и можно временно оставить его на складе. – Долго еще? Голос Дорохова выдернул его из размышлений. Гордон вздрогнул и оглянулся: коридор тянулся, еле заметно виляя из стороны в сторону. Канонир умудрился изрядно отстать от Кихада и теперь болтался в самом арьергарде. – Если тебе долго идти с нами, мог бы вернуться на ваш корабль! – отгавкнулся яутжа, возглавлявший минипроцессию. – Еще чего не хватало, – пробурчал пилот. – Отчеты потом пиши за каждый синяк... Уф. – Не надо меня тащить, – пробормотал Баль. – Все со мной хорошо. – Бортмеханик с сотрясением мозга мне не нужен! – И не дрыгайся, я считаю проценты на каждый твой шаг, – предупредил Йенс. Гордон закатил глаза и устремился догонять. Приноровиться к шагу яутжа было нелегко: Гордон уступал в росте на голову, к тому же ноги яутжа были длиннее людских относительно корпуса. И, как подсказывала спека, тазовые кости устроены иначе – поэтому шагал он куда шире человека. – Слышь, приятель, ты вообще как по состоянию здоровья? – завел дружеский разговор Гордон. Яутжа фыркнул и непереводимо забулькал горлом. – Ну, я, типа, не сильно специалист, – продолжил Гордон, – но я тебе отвечаю: не к добру, когда пальчики-то дергаются. – А куда я, по-твоему, иду, Гр-рдон? – Ну откуда ж мне знать, – охотно откликнулся Гордон. – Может, совершить самоубийство. Или причаститься и раскаяться. Вариантов много. – Ты дурак, – резюмировал Кихад. – Или ты так шутишь? Гордон перехватил поудобнее прихваченные со склада подносы. – Просто вежливое участие, – проворчал он. Виноватым он себя не чувствовал ни на полногтя, но здравый смысл подсказывал – нужно прикинуться сочувствующим, иначе того и гляди будет межрасовая жалоба, и тогда мало не покажется. Дорохов с Йенсом уже вовсю ругались, выясняя, кто из них криволапее шагает и почему Баля перевешивает то на одного, то на другого. Гордон вздохнул и порадовался, что остальные с ними не пошли: иначе межрасовая жалоба могла бы вылиться во вторую драку и полный конфликт. Видимо, из тех же соображений трио технарей в лице "рогаточников" и Амона свалило сразу же после решения вопросов по контейнерам со жратвой, на три же голоса приговаривая, как им неловко за досадную случайность. Клыкастые слушали довольно озадачено – похоже, они с трудом воспринимали такую быструю смену поведения. Джино развил бурную деятельность: выудил из кармана планшет, накопал там какие-то общие правила и велел Дорохову тащить бортмеханика в местный лазарет. Гордон, то и дело косясь на прижатую к боку руку Кихада, предложил клыкастому прогуляться в том же направлении. Тут уже взвился ревнитель ценностей и предположил, что хуманксы пытаются обманом затащить отважного воина в дебри станции и там придушить. Гордон ржал, как дурак, представляя эту сцену. В итоге Джино предложил ревнителю самому проводить всех пострадавших. Лично себя штурман назначил ответственным за наведение порядка в столовой и немедленно припахал оставшуюся пару клыкастых перенести Ларри до каюты: как лицо спящее и ни в чем невиновное. – А может, – громко сказал Дорохов, – вы нас пытаетесь заманить, чтобы отомстить за свое избиение? – Какое еще избиение? – заскрежетал провожатый. – Это кто кого избил? Это вы валялись на полу, побежденные! – Это тебе кажется, – уверенно сказал Дорохов. – Галлюцинации. Все было не так. – Я свидетель, – поддакнул Йенс. Яутжа захрипел, оглянулся и нашарил взглядом Гордона. Канонир осклабился и пожал плечами. – Значит, вы все контуженные, – заключил яутжа. Гордон сунул один поднос подмышку и взялся за второй. Мозгов на остроумные ответы не хватало, поэтому он принял самое мудрое решение – набить рот жратвой. Поваливший пар вызвал у него возглас досады. – Чтоб тебя, опять фасоль! – Что это? Гордон протянул Кихаду вскрытый поднос. Прижимая локоть всей пятерней, яутжа наклонился, заглядывая внутрь. Дредды качнулись, и Гордон внезапно ощутил сильнейшее желание вцепиться в них зубами. Такое мощное, что вспыхнули щеки и уши. – Как называется? – поинтересовался Кихад. Гордон сглотнул и взял себя в руки. – Это фасоль, – с грустью сказал он. – Я ее ненавижу. Но, похоже, пока мы торчим тут, мне придется жрать Иблисову фасоль. – Фасолененавистник! – не оборачиваясь, припечатал Йенс. Гордон достал из держателей пластиковую вилку, облизал и прикинул, с какой силой нужно ее метнуть, чтобы она воткнулась точно технарю в задницу. По всему выходило, что нужен вакуумный ускоритель. Гордон разочарованно вздохнул. И положил вилку на место. Кихад вытянул челюсти. Длинные кости, увенчанные клыками, шевелились, будто жутковатые пальцы. Алчно косясь то на дредды, то на клинок, висящий у Кихада на поясе, – хотелось выдрать себе на память и то, и другое – Гордон достал фасолину и ткнул под нос яутжа. Красная, источающая соус фасолина с его палец размером оказалась неожиданно маленькой перед физиономией яутжа. Кихад пошевелил клыками и неожиданно ловко вытащил ими фасолину из пальцев Гордона. Канонир успел заметить, как мелькнул длинный черный язык, а затем клыки сложились и фасолина исчезла. Челюсти сделали мощное движение. – Ну как? – Действительно похоже на фекалии. Выкинь в ближайший утилизатор. Гордон оглянулся. Кихад ткнул пальцем в пиктограмму, расположенную над аккуратным техническим люком. Гордон еще раз принюхался к фасоли, понял, что есть ее будет только под страхом голодной смерти, и решительно свернул к утилизатору. Сиреневое сияние и резкий запах озона хлынули из-за дверцы. Торопливо швырнув туда поднос, Гордон тут же захлопнул проход в неведомое. Кихад уже отошел шагов на десять, и догонять его опять пришлось рысью.