Бригада с того света

Барельефы декампи удручали одинаковостью. Расцветка и линии вроде были приятными, но их бесконечность постепенно начинала раздражать. Гордон вздохнул и постарался заменить надоедливую картинку чем-нибудь другим. Для этого даже не пришлось особенно стараться: иксар частенько "выпадали" из реальности. Акустики для того и требовались – чтобы их подопечные не застревали в загадочных мозговых блужданиях. Маршрут закончился, когда Гордон пытался построить в воображении одну из тех многомерных штук, которыми на досуге баловался штурман. Шлюзовые створы выглядели забавно: словно вложенные друг в друга двери – от самой маленькой, подходящей для человека среднего роста, до гигантских, теряющихся под потолком плит, сквозь которые запросто мог пройти средних размеров челнок. На каждом створе стоял собственный датчик. Гордон помахал рукой перед тем, что подходил ему по росту. Огонек мигнул желтым, и ничего не произошло. Нахмурившись, Гордон поднялся на цыпочки и помахал снова – с тем же результатом. Присел на корточки, сунул ключ в самой крошечной дверце – тщетно. – Так, – сказал он. – Все понятно. Заговор против человечества. Интонации Джино получились сами собой, и Гордон смущено откашлялся. Желтый огонек опять мигнул, и неожиданно под ним загорелась стрелка, указывающая направо. Засветились надписи, бегущие в строчку. Гордон сощурился, подался ближе и на пятой секунде увидел привычных ревойских "червяков". Надпись оповещала о идущих внутри технических работах и предлагала посетителям воспользоваться лифтом для осмотра доков сверху. Гордон немедленно представил клыкастых, злокозненно портящих чужие корабли под видом технических работ, и вскипел до полыхнувших ушей. – Гони транспорт, железяка! – зарычал канонир, почти бегом устремляясь в указанном направлении. В кабине тоже попахивало яутжевским душком. Гордон сосредоточенно потер нос, пытаясь избавиться от щекочущего чувства в ноздрях, но все-таки не выдержал и чихнул. Лифт остановился. – Эй, это не команда, – недовольно сказал Гордон. – Едем дальше! Лифт пиликнул и двинулся, отчетливо ускоряясь. – И не в космос, пожалуйста! – заорал канонир. На этот раз лифт послушался не сразу. Гордон успел вообразить выход лично себя в вакуум, но тут лифт все-таки притормозил, вздрогнул и остановился окончательно. Двери мягко открылись. Выскочив из лифта, Гордон огляделся. Место для осмотра нашлось сразу: коридор оказался галереей, и одна из стен была полностью прозрачной. Гордон рванул к стеклу. Вид открылся потрясающий. Выглядело так, словно весь ярус станции без единой перегородки отдали под парковочный док. Гигантское пространство нарушали только высокие мачты, вытянувшиеся от пола до потолка. "Ласточка" стояла на месте. Переведя дух, Гордон нашел характерный челнок-"маскан" яутжа, с первого взгляда вызывающий мысли о штурмовиках и активной перестрелке. Еще три корабля стояли на приколе, опутанные страховочной "паутинкой". Возможно, декампи оставили их на экстренный случай. Гордон почувствовал, как ладони покрываются возбужденной испариной. В голове опять все перевернулось, и он увидел что-то странное, уложенное в перекрестье прицела. Люди? Инопланетяне? Множество фигур, бегущих по улицам поселка вроде шахтерского. Гордон тряхнул головой, приложил обе ладони к пластику и облизнул верхнюю губу, машинально собрав бисеринки пота. Прозрачный материал слегка помутнел от жара его ладоней. Гордон медленно отнял руки, но муть не истаивала – а неожиданно обросла червячками-глифами. Гордон отступил на пару шагов. Вся прозрачная стенка начала медленно покрываться надписями, очень похожими на управляющие пикты. С досадой постучав по каффу, он наугад поводил перед преградой рукой. Пикты сместились, но больше ничего не произошло. Гордон уже нацелился ткнуть в стенку пальцем, но отступил в последний момент: чем Иблисы не шутят, может, отсюда запускается экстренный сброс всех кораблей. И бригаде нагадишь, и яутжа прирежут, как только выяснят. Пикты покрутились и вновь сложились в два овала, едва заметно напоминающих отпечатки ладоней. Гордон прикусил губу. В каффе тихонько щелкнуло. – Шайтан, – пробормотал канонир. – Херней страдаю... Бросил взгляд по сторонам и рванулся вперед. Ладони припечатались к контурам-подсказкам. Прямо перед ним отчетливо щелкнуло. Гордон отшатнулся. Гигантская пластина смотрового окна, до сих пор выглядевшая монолитом, начала разделяться на сегменты. Точно напротив Гордона пластик беззвучно ушел вниз. Из дока хлынул горячий воздух, запах машинерии и неожиданный звук – низкий гул. Гордон на секунду прикрыл глаза локтем. Бездна впереди раскачивалась и тянула в себя. Гордон перевел дух, сделал два шага и вскочил на кромку получившегося прохода. После пяти минут карабканий по аварийной лестнице канонир не выдержал и посмотрел вниз. Голова неприятно закружилась. Гордон подышал носом, нежно приложился к выемкам-ступенькам щекой и двинул снова, уговаривая себя, что на Камре дети голодают, а он здесь в полном удобстве и с полным желудком всего лишь пытается провести небольшую инспекцию. Добравшись до палубы, Гордон плюхнулся на пол и опрокинулся на спину. Руки-ноги превратились в свинцовые болванки. "Пленка" перестала светить поддержкой и стала мрачно-черной. Перебрав в уме возможные варианты передвижений, Гордон пришел к выводу, что функционально будет ползти на жопе – но канонира воздушного экипажа это принизило бы морально. Поэтому оставалось лежать и ждать, пока организм хоть чуть-чуть оклемается. Сосчитав до ста, Гордон перевалился на бок и воздвигся на четвереньки. До сих пор к нему не бежали наряды патрулей, поэтому он с удовольствием потряс головой, потянулся, покрутил спину и неторопливо, с чувством собственного достоинства поднялся на ноги. Задрав голову, он попытался разглядеть галерею, но из-за высоты та больше напоминала световую ленту. Сунув руки в карманы и поглядывая по сторонам, Гордон неторопливо двинулся к челноку. Плиты под ногами отменно поглощали звук, но гул работающей махины медленно катился снизу и пробирал ноги до самых колен. На ходу Гордон сочинял отмазки на случай, если его возьмут за шкирку и поставят к расстрелу за неуставное шатание по левым помещениям. Лидировало классическое "я заблудился", на пятки ему наступало "я думал, там музей", а следом нога в ногу шли научная версия о галлюцинациях и ненаучная – о видениях свыше. Проходя мимо законсервированной троицы, Гордон притормозил. Вибрация из-под пола усилилась, но мозги уже приспособились, и он перестал воспринимать шум. Казалось, он пульсирует вместе со станцией, и от этого по спине медленно текли ручейки приятных мурашек. Гордон инстинктивно принюхался. Яутжевских ароматов не уловил, зато острее начал чувствовать запах машинерии. Кончики пальцев зачесались, ладони зазудели, и он медленно сжал кулаки. Взгляд сам собой нашарил две знакомых с виду установки. Гордон представил, как оказывается в кресле ведущего стрелка за массивным пультом, как пальцы ложатся на клавиши и привычно откидывают страхующие колпачки... Он затряс головой. Странные воспоминания, поднявшиеся из памяти, слегка пугали. Сквозь эйфорию пробивался трезвый вопрос: откуда ему, управляющему буровой установкой, знать о боевых кораблях? Его пульт выглядел совсем иначе: надежность, практичность, минимализм. Несколько рукоятей, определяющих тип заряда, мощность и направление рудопробивного движения. Места сложным пультам в его работе не было. Тем более земляне и колонисты не использовали оружие в открытом космосе. Оно имело смысл только в атмосфере. Озадаченно потерев лоб, Гордон направился в обход. "Ласточка" стояла крайней, чуть в стороне, и Гордон ревниво отметил, что порядковый номер на дорожке, выполненный стандартной разметкой для Списка, вообще самый последний. Человечество и тут ущемили. За опорой "ласточки" звякнуло, и Гордон мгновенно схватился за нож. Выдернув короткое лезвие, он мягко двинулся веред. Снова плеснула волна гнева: наверняка клыкастые решили отомстить за драку и подгадить в механизмах. Он постучал пальцем по каффу, но тот молчал глухо. Связь опять барахлила. – Да чтоб тебя! – долетело из-за опоры. Гордон едва справился с уползающими на лоб бровями. – Железяка! Расслабив спину, Гордон выпрямился, встал на всю ступню и со вздохом пихнул нож обратно. – Эй! – окликнул он. – А-а! Вопль сопровождался ударом. По интонации Гордон окончательно опознал Ларри и захихикал, представив, как полимерщик во что-то врезался. Эта особенность Ларри была вопиющей – при всех талантах работника, он умудрялся ставить синяки и шишки с частотой, превосходящей любые допущения. Чем невероятно выводил из себя Джино, регулярно пытавшегося доказать, что такого по теории вероятностей просто не может быть. – Ларри! – позвал он. – Что ты там вошкаешься? Спустя долгих десять секунд, наполненных грязными ругательствами, Ларри вынырнул на свет из-за опоры и разразился речью. – Неправда, все у меня в порядке с головой, – с достоинством сказал Гордон, дождавшись паузы. – Гнусные домыслы оставь при себе. – Это как же в порядке? – заорал полимерщик, утирая лоб. Веснушки яростно вспыхнули. – Подкрался и пугает! Хрена себе! – Да ты от природы нервный, – хмыкнул Гордон. – А что тут делаешь? Ларри обстоятельно поправил воротник "пленки" и похлопал по тяжелому поясу, висящему на бедрах. – Кругом враги, – совершенно серьезно сказал он. – Нужно все время быть наготове. Не успеем оглянуться, как "ласточку" угонят, нас – в плен, "Хиджау" – в распыл. Гордон открыл было рот, но глаза у полимерщика внезапно блеснули так пугающе, что Гордон смешался. Кашлянул и заложил руки за спину. – Ну, ты это... да, ты бди, – неуклюже сказал он. – Только не забывай, что еще пожрать надо и поспать. Иногда хотя бы. – Пока вы бухаете, я родину защищаю, – пробормотал Ларри и поправил пояс. Гордон прищурился – показалось, что на поясе болтаются контактные накладки для "пальчиков". Ларри сделал шаг назад, и Гордон вздохнул. В конце концов, каждый имел право съезжать крышей в личном порядке. Лишь бы не начинал срать в тапки ПС-1 товарищам. – Всегда бди, – повторил Ларри и опять нырнул за опору. Оттуда сразу деловито зазвякало. Гордон попробовал представить, чем там может заниматься полимерщик, например, снимать отпечатки чужих когтистых лап, и опять хихикнул. Развернулся, переплел пальцы за спиной и направился к выходу. Раз Ларри как-то сюда пробрался, значит, можно и выйти. Вряд ли техника декампи будет запирать обслуживающий персонал в рабочей зоне. В носу опять зачесалось, Гордон откашлялся, оглянулся и собрался уже плюнуть себе под ноги, но не успел. Под решетками в полу что-то сдвинулось. Гордон резко шагнул назад. Движение повторилось, и он присмотрелся внимательнее. – Нихрена себе. Пару секунд назад Гордон едва не харкнул на лысину клыкастому. Тот поднял голову и прищурился. Гордон тут же почувствовал, как из угольков недовольства вырастает огонь негодования. Яутжа точно собирался пробраться к "ласточке" преступным подпольным путем. Гордон подумал и все-таки сплюнул – но в сторонку. – Ты заслоняешь свет, – сказал клыкастый. – Это твоя совесть его заслоняет, – сообщил Гордон. – Слышь, ты че там делаешь? – Ты мне? – крикнул Ларри из-за опоры. – Нет! – рявкнул Гордон. Яутжа подергал клыками и нахмурился так, что острые иглы щетины над глазами поехали в кучку. – Мы знакомы? – Конечно. Ты – тот кусок говна, который тайно лезет на наш корабль, – навел ясность Гордон. – А с кем ты там? – снова подал голос Ларри. Гордон открыл было рот и застыл. Возникло смутное подозрение, что одержимый идеей безопасности полимерщик просто начнет стрелять в яутжа из "щелковца". – Служебные роботы! – ляпнул Гордон наугад. – Дурдом! – прокомментировал Ларри. – Я полез! – Куда? – На борт! – Чего?! Но Ларри не отозвался. Видно, и впрямь ухитрился проковырять дырку в бортовой защите. Гордон озадачено поскреб в затылке, сделал мысленную заметку поговорить с Джино и перевел все внимание на яутжа. – Хуманк, что ты там сказал про помет? – поинтересовался яутжа. Широко раздвинувшиеся клыки подрагивали, точно он собирался вцепиться собеседнику в глотку. – А что, я ошибся? – в ответ Гордон тоже ощерился. Яутжа медленно покачивал в ладони что-то, похожее на гаечный ключ. Движение притягивало взгляд, но Гордон вместо этого следил за плечами яутжа. И не прогадал. Клыкастый чуть дернул плечом, кисть свободной руки резко согнулась, и Гордон так же резко отклонился. Свистнувшее сквозь решетку блестящее и маленькое нечто кануло у него за спиной. – Ах ты гнида! – сказал Гордон и огляделся. Постучал по каффу, но никто не откликнулся. – А ну-ка иди сюда, хуманк, – яутжа вновь покачал ключ в ладони. – Я твою плоскую харю поправлю, глядишь и мозгов прибавится. – Че сказал? – вызверился Гордон, пиная решетку. Та загрохотала. – Я исправляю распределительный узел, мелкая харя. Без него стоящие здесь челноки не получат подзарядку. Так что спускайся, и я надеру тебе загривок за подозрения. Спека молчала. Яутжа перестал излучать напряженную злость. Гордон надулся, огляделся, прикинул, что звать на помощь все равно некого, – и наклонился к самой решетке. – Стоять! Вопль сзади заставил его отшатнуться. Яутжа внизу крутанулся в ту же сторону. – Что это тут происходит? Выскочивший из-за второй опоры Амон стремительными шагами преодолевал разделявшие их метры. Гордон отряхнулся и упер руки в бедра. – Вот не зря я этого балбеса караулил-то! – возвестил Амон, останавливаясь в двух шагах. – И с кем это ты тут переговариваешься? С врагами? Заговор? – Иди ты на хрен! – раздосадовано сказал Гордон. – С заговорами – это к Джино! Техник внизу поднял руку и толкнул решетку. Та вздыбилась, и Амон бдительно сделал шаг назад. – Хуманксы, вы или идите отсюда, или спускайтесь, – обозначил яутжа. – Так что он там делает, я не расслышал? – грозно сказал Амон. – Собирается "ласточке" помочь, – правдиво сказал Гордон. – Да ну? А вот это мы посмотрим. Это мы еще проверим, сказал бы я! С усилием закатывая расстегнутые рукава "пленки", Амон подошел к открывшемуся провалу, посмотрел вниз, прицелился и легко спрыгнул. – Документы-то покажи, неизвестная по национальности личность! – тут же донеслось снизу. – А ты чей такой любопытный, хуманк? Гордон закатил глаза и тоже шагнул к провалу. Амон был грек. Идейный грек-расист. При первом же знакомстве он имел обыкновение сообщать жертве, что относится к древнейшему народу Терры, от какового народа и пошли все остальные. Внешность у него была оригинальной: светлая кожа, неубиваемая черная щетина, широкие брови вразлет, густая копна темных волос – и при этом гордый прямой профиль. Поэтому греку верили. Амон вообще увлекался происхождением народов и, невзирая на полное отсутствие нужного образования, типировал всех направо и налево, не стесняясь в выражениях вроде "тупиковая ветвь" и "так себе генетический материал". Гордона он усиленно пытался отнести к неведомой романо-германской группе, но не забывал упомянуть, что имя-то у Гордона самое греческое. И переводится как "бодрствующий". Поэтому регулярно при встречах интересовался, так ли Гордон бодр, как полагается носителю славного имени. В конечном итоге Гордон даже покопался в сетевых источниках и попробовал объяснить Амону, что имя у него скотландское. Но заглушка в голове самопровозглашенного грека оказалась непробиваемой. Единственным, кто добился успеха в борьбе с типологией, оказался Дорохов. Его Амон сразу же отнес к немытым славянам, которые получили образование от греков. Дорохов стерпел одно высказывание, второе, третье, а потом его терпение лопнуло. И когда Амон на общих посиделках любителей имбирного пива в очередной раз завел байку, как из греческих краев начала распространяться всеобщая грамотность, Дорохов совершил сладкую месть. При свидетелях общим числом шесть – двое из первого инженерного, двое из второго и двое из облетчиков – Дорохов всей славянской голубоглазой и белобрысой массой зажал технолога в углу дивана и долго, обстоятельно рассказывал о древней расе ариев, с которой вообще зародилось человечество. По словам Дорохова выходило, что пока на праконтинентах первые обезьяны брали в руку первую палку, древние арийцы, они же праславяне, распространяли влияние на древнюю же Индойю, взращивая среди тамошних диких туземцев альтернативную версию вероисповеданий. Просто так, из интереса. Помимо этого Дорохов объяснил, что его фамилия на самом деле исторически переврана и читается как До-Ра-Хаж – хаживал до бога Ра. Естественно, что хаживал не просто так, а был любимым приближенным, прямо правою рукой. Трой тогда сострил насчет сомнительной славы быть чьей-то правой рукой, поскольку ясен хрен, зачем скучающему богу нужна правая рука, но Дорохов на вяки из зрительного зала не отвлекался. Речь его длилась добрых двадцать минут, и попытки Амона сбежать или возразить праславянин блокировал локтем и словесными аргументами. С тех пор поражающая область исторических знаний Амона знатно сузилась. При Дорохове он вообще не затевал рассказов. Выплыл из сладостных воспоминаний Гордон как раз к моменту, когда Амон заканчивал пространную речь об Иблисовых греках и их влиянии на культуру человечества в целом. Кажется, были упомянуты не только письменность и искусство, но заодно и наука. Гордон не удивился бы, объяви Амон, что древние греки уже знали, как летать в космос, но из воспитательных принципов не стали делиться этим открытием с остальными расами, предпочтя прождать Иблисову же прорву лет, пока отсталые не разовьются до нужного уровня. – Ужасная история, – сказал яутжа. – Я могу назвать исторически сложившиеся четыре гиперстраты нашего вида, и они не изменялись со временем. У вас же постоянно какие-то вымершие народы. Ты перечислил как минимум восемь, которых теперь, видимо, нет. – Короче говоря, я не чей-то там, – с достоинством ответил Амон. – Я представитель древнейших корней человечества и зовут меня Амон Ксенакис, так что относись ко мне с уважением. – Значит, я могу взять тебя как трофей и со всем уважением исследовать, – с непроницаемым выражением рожи сказал яутжа. Несмотря на угрожающую фразу, Гордону показалось, что он видит, как колышется странная тонкая аура вокруг яутжа. Будто сдерживаемое веселье прорывается сквозь толстую кожу и насыщает воздух тончайшими испарениями. – Никогда не думал, что у инопланетян бывает чувство юмора, – в воздух пожаловался Амон. Клыкастый сделал два шага и наклонился. Они с Амоном оказались нос к челюстям. – Знаешь ли ты, хуманк 'Мон, что у нас проводят турниры по остроязыкости? – Откуда бы, – почти ошарашено сказал Амон. – Так вот знай. Яутжа, отрекомендовавшийся как Кшаисс, в двух словах пояснил, что станция долго стояла законсервированной, поэтому не все на ней работает идеально. Кое-какую починку яутжа пришлось взять на себя. Амон первым делом поинтересовался, не опасно ли ковыряться в зарядниках для потенции великих греческих фамилий, и яутжа опять сострил в ответ, заверив Амона, что на случай бессилия половых органов у него наверняка останется мускулистый и острый язык. – И ты прям в одиночку со всем справишься? – с подозрением уточнил Амон. – Современные технологии, – выразительно сказал яутжа. – Этого вполне достаточно, любопытный хуманк. – А вы уверены, что оно нормально будет работать? – Так это вы на себе и проверите, – осклабился Кшаисс. Амон заворчал и демонстративно постучал себя по уху. Гордон тоже постучал, но связь молчала. – Тогда я должен буду убедиться в работоспособности этого агрегата сам, – заявил Амон. Кшаисс повернулся к иксар. – Ты разбираешься в таких технологиях? – Я вообще технолог милостью Аллаха, – хмыкнул Амон. – Гони инструкции. Кшаисс пошевелил клыками, снял с бедра круглое подобие планшета и ткнул в него пальцем. Дождался загрузки системы, поколдовал над треугольными секторами и вытащил несколько графиков. – Развлекайся, – предложил он, протягивая планшетку. – Увидишь, что показатели ниже уровня, – коготь чиркнул по еле заметной желтой полоске, – начинай негодовать. Амон принял планшетку и сосредоточенно нахмурился. Яутжа развернулся к гигантской служебной панели. Гордон мелочно позавидовал. На Веге и в перелетах у них постоянно была масса дел. Каждый командир считал своим долгом нагрузить на иксар как можно больше мелких работ, чтобы немного сэкономить на технике. Даже отправляли дежурить на кухне, где разогревались и оформлялись стандартные пайки. Когда на раздаче дежурил Дорохов, вся еда украшалась кошмарной этнической вязью. Особенно Дорохов следил, чтобы еды, оформленной в славянском стиле, от души нажрался древний грек. – А что у вас случилось, раз пришлось на перевал вставать? – поинтересовался Гордон в широкую спину. – Вот почему вам не сидится на месте, хуманк? – не оглядываясь, поинтересовался Кшаисс. – Может, лучше было запереть вас в охраняемых блоках? – Если бы у жопы росли крылышки, она была бы бабочкой, – парировал Гордон. – Итак? – Научные потребности, – твердо сказал Кшаисс. – В середине пустоты! – восхитился Гордон. Амон подло захихикал. – Странное удивление, – Кшаисс вытянул руку в сторону и пробежал пальцами по какой-то панели. Та ответила чередой извилистых символов. – А зачем вы исследуете другие миры? – Это взгляд в будущее, – пожал плечами Гордон. – Цивилизация должна развиваться эк... эск.. эп... – По законам Греции, – твердо сказал Амон. – Да иди ты на фиг! Яутжа заклекотал и оглянулся через плечо. – Я все понял, – объявил Амон. – Вы на ковчеге путешествуете и между делом создаете искусственные планеты! Как боги. Грече... Гордон не выдержал. Несмотря на то, что в сухом жарком воздухе было противно касаться человеческой кожи, он развернулся и зажал Амону рот. Технолог булькнул, изумленно выпучил глаза, но больше ничего не сделал. – Похоже, – согласился Кшаисс. – Я бы назвал это специальными полигонами. Мы хотим проверить устойчивость некоторых... – он покрутил пальцами в воздухе. – Некоторых вещей. Гордон проглотил явное нежелание яутжа рассказывать в подробностях. Амон под его ладонью пошевелил губами, и Гордон медленно убрал руку. – Приятель, больше ни слова о своей родине. Серьезно. – Не знаю, о чем еще с вами разговаривать можно, – буркнул Амон. – Ладно, я решил не сдавать вас в интергалактическую полицию, – подытожил он, протягивая яутжа планшетник. – Гордон, ты идешь? – Да что там делать-то, – пожал плечами тот. – Спать и жрать? – И морально разлагаться, – хмыкнул Амон. – Короче, я пошел. Надо Ларри караулить, чтоб не вздумал улететь за микроскопом. Бывайте! Он махнул рукой, развернулся и подпрыгнул. Схватился за края провала и одним махом перекинул себя наверх. Бирюзовые вкладки сверкнули, усиливая движение, и Амон благополучно приземлился наверху. По решеткам застучали ботинки – древний грек направлялся к челноку. – Какое нетерпение, – заметил Кшаисс. – У него всегда так, – охотно откликнулся Гордон. – Быстро вспыхивает, быстро тухнет. – Протухает? – удивился яутжа. – Теряет интерес, – поправился Гордон. – Что-то ваш переводчик не очень работает. – Никогда не интересовались разговорами с хуманксами подолгу, – надменно проронил Кшаисс. – Осторожно. – Да что тут сложного-то, – Гордон щелкнул по трубе ногтем. – Я ж вижу, откуда куда идет. Раз-два... – Я тоже вижу это твое раз-два, – яутжа бесцеремонно ткнул под воротник, где начиналась тонкая извилистая линия шрама. – Наверное, хорошо видел все? – Это не ранения, – сквозь зубы сказал Гордон, отстраняясь. На техническом уровне было жарко, несмотря на то, что за стенами царил вакуум и холод, а бухающая вибрация снизу то и дело прогуливалась по костям. Гордон с досадой потер вспотевший лоб. Настроение стремительно испортилось. – Художественные украшения? – Мои имплантаты, – тяжело выговорил Гордон. – Удаленные. У нас у всех такие были. Хотелось добавить "и будут", но смутное опасение спугнуть будущее так и не дало ему выговорить короткую фразу. – Я вижу, что вы искусственные, – согласился Кшаисс. – Кровь слишком горячая. – А? – Гордон вновь растерянно провел рукой по лбу. – Это не горячая, – сообразил он, – это доливка. Часть крови заменена. Ну там... всякое. – Искусственное возбуждение? – удивился клыкастый. – Зачем? – Какое еще иску... а... да ну вас к Иблису. Гордон вспомнил умопостроения Кихада и поморщился. Вряд ли яутжа сговорились, чтобы сыпать в уши людям одну и ту же бредовую теорию. Гордон опять провел рукой по лбу, пытаясь преодолеть замешательство. Вместо этого полезли неуместные воспоминания. Например, сон, в котором он пытался вскрыть капсулу и его застукали. Во рту пересохло, и Гордон машинально облизнулся. Яутжа негромко клекотнул. Гордон тут же опомнился и свирепо на него зыркнул. – Не твоя печаль, – наконец придумал он. – Мы справляемся сами. Яутжа оглянулся и присел на широкий приземистый блок. Справа шумела какая-то система: то ли воздушная, то ли энергетическая. Ровно сияли осветительные панели. Жгуты кабелей тянулись во все стороны, чтобы нырнуть в стены. Гордон вздохнул и тоже опустился на другой блок напротив Кшаисса. По уму надо было валить, но треклятый сон не отпускал. Клыкастый наклонился вперед, уперся локтями в колени и сцепил пальцы в замок. Гордон, передразнивая, отзеркалил его позу. Яутжа фыркнул, но положение не изменил. В техническом освещении его глаза мерцали, словно подсвеченные. – Может быть, расскажешь, хуманк? – Информационная культура, – почти против воли сказал Гордон. – Нормальные люди обязательно участвуют в программе... Ну там, где все связаны. Мировая сеть. Все города построены так, что повсюду ты идешь с помощью этой сети. Понимаешь? Яутжа посмотрел куда-то вверх и в сторону, постукивая клыками друг об друга. Потом опустил взгляд. – Дополненная реальность? – Да! – с облегчением выпалил Гордон. – Плохая идея, – безапелляционно заявил яутжа. Гордон еще не успел вспылить, как яутжа повел рукой и начал загибать пальцы. – Скрывание реальности за виртуальной витриной. Опасные вирусные атаки на ваши системы. Введение в заблуждение. Может быть, даже тяжелые преступления. Это минимум. – Прошлый век, – раздраженно отмахнулся Гордон. – Я же сказал – это целая культура. Ты же не срешь себе в тарелку, а? Кшаисс отчетливо скривился. Гордон удовлетворенно кивнул. – Так зачем их удалять? – уточнил клыкастый. – С балансиром не дружат, – проворчал Гордон. – И их вырезать приходится. Знаешь, как бесит? Клыкастый поднялся с места. Расправил плечи, клокотнул горлом и отбросил дредды за спину. Сделал шаг вперед и присел на корточки. Огромная башка оказалась точно напротив лица Гордона. Резкий запах усилился, показалось, что его даже можно увидеть – прозрачные волны, как в жару над сухой мертвой степью... Гордон перекосился. Яутжа прищурился. Влажные твердые десны приоткрылись, и горловые щелчки заполнили весь коридор. – Ненормальная температура, – яутжа пошевелил когтями, словно ощупывая воздух. – У тебя слишком высокий уровень... – переводчик булькнул и не справился. – Какой уровень? – пробормотал Гордон. – Говори проще, и к тебе люди потянутся. Ну и пекло. – Неважно. Жарко, говоришь? Ну, раз ты так усердно помогал, – насмешливый щелчок прокатился от стены к стене, – то можешь дождаться, и я провожу туда, где не столь жарко. – Несите меня туда срочно, – простонал Гордон. – Лишь бы не жидкий азот, а так всё пойдет. – Не азот. Но и нести не буду, придется прогуляться. Гордон махнул рукой и съехал на пол. Горячее отупение мешало думать. Яутжа кивнул, снял с бедра планшет и вернулся к работе. * * * На десятки метров вперед и в стороны простирались нарезанные дорожками на строгие квадраты участки с растительностью. Через каждые пару метров поднимались прозрачные трубы, устремлявшиеся в потолок. Только по двигающимся в них пузырькам становилось ясно, что внутри течет жидкость – всех оттенков зеленого, голубого и желтого. Гордон вытянул руку и почти завороженно уставился на гуляющие по коже световые пятна. Еще в трубах колыхались какие-то невероятно длинные стебли, добавляя гипнотизма оформлению. – Нифига себе оранжерея, – наконец протянул Гордон. – На кой хрен это все тут натыкано? – Не знаю, это же декампи строили, – яутжа сосредоточенно ковырялся ногой в фиолетовом ковре ползучих стеблей. – Но мы разобрались, как работает. Он явственно повернул ногой кран. Пару секунд ничего не происходило, а потом воздух наполнился облаком прохладного тумана. – Ого! Гордон прижал ладони к лицу, инстинктивно закрывая глаза. Потом, когда убедился, что кожу не щиплет, медленно опустил руки и, щурясь, попробовал найти форсунки. Больше всего походило, что вода распылялась прямо из труб. Гордон высунул язык и тут же почувствовал сладковатый привкус. В тумане протянулась радуга, смещенная в зеленый спектр, а за ней вторая и третья. – Нравится? Глуховатое щелканье прозвучало справа, но когда он повернулся туда, никого не увидел. Теперь горловой щелчок оказался слева. Быстро развернувшись, Гордон почти столкнулся с яутжа. – Нравится? – повторил Кшаисс. – Ну, вроде ничего. На самом деле прохладное облако окутывало его объятиями, полными облегчения. Тащиться до этого благословенного места и впрямь пришлось немало, да еще и понадобилось воспользоваться парой лифтов – но оно того стоило. Свернутая по пояс "пленка" тоже мгновенно стала прохладной, и струйки воды потекли по ногам прямо под костюмом. – Ничего – и только? – Очень хорошо, – вздохнул Гордон. Яутжа заклекотал и шагнул к нему вплотную. Гордон инстинктивно подался в сторону. – Стой на месте, – сказал Кшаисс. – Ты в курсе, что твоя шея сведена судорогой? – Это ты сейчас так выпендриваешься или что? – Констатирую медицинский факт. Гордон заметил движение и вскинул руку, но яутжа поймал его за запястье, а свободной рукой схватил за загривок. Мышцы и вправду отдались судорожной болью. – А ну кончай! – взвыл Гордон, тут же набрав полный рот сладковатого тумана. – Не терплю неисправные механизмы и неисправные тела, – сообщил Кшаисс, перемещая пальцы так, что мышцы под ними перекатывались и болезненно вспыхивали. Пальцы у яутжа были твердые, как клещи, и невероятно горячие. Волосы у Гордона на затылке начали подниматься дыбом. На секунду вновь сделалось дурно, но потом отпустило, и ему так похорошело, будто он свалил с первого курса и ширнулся на обзорной площадке Галилеи. – Полная непроработанность, – протянул яутжа, выпуская его руку и делая шаг за спину канониру. – Тебе не хватает гибкости. Согнутые пальцы двинулись вдоль позвоночника, вдавливая мышцы так, что Гордон невольно чуть подавался вперед. Добравшись донизу, Кшаисс повел пальцы вверх, теперь уже прочерчивая параллельные дорожки когтями. Гордон обхватил себя руками, еле сдерживая дрожь – мурашки сыпанули по всему телу. На мгновение он представил, как эти когти заворачиваются под позвонки и начинают выдергивать их один за другим – но даже эта картина показалась ему невообразимо прекрасной. Сердце заколотилось быстрее, по лбу катились капли осевшего тумана. Гордон одной рукой потянулся к лицу, но не выдержал и схватил себя за горло, пытаясь остановить клокочущий стон, рвущийся из легких. Когти продрали вдоль спины еще раз, жесткие пальцы стиснулись на шее, зажимая мышцы. – М-м! Ым-м! М-мама-а! Замученный вскрик вырвался сам собой. Шум в голове достиг пика, в ушах словно взорвалась маленькая бомбочка. Пространство раскачивалось, загибалось в вертикальную спираль. Гордон захрипел, когти придавили артерии, останавливая пульсирующую кровь – и Гордон выдохнул. Яутжа разжал пальцы. Едва не завалившись на бок, Гордон все-таки сумел удержаться и даже чуть развернуться к гнусной ящерице. По роже Кшаисса прочитать что-либо было сложно, но спека подсказывала, что яутжа невыразимо доволен. Гордон ткнул его локтем. – Мне говорили, вы более агрессивны, – хмыкнул яутжа. – Это я еще нихрена не агрессивен, – еле ворочая языком, возразил Гордон. – Это я, можно сказать, сдерживаюсь изо всех сил, чтоб производить хорошее впечатление! – Смотри не упади, – почти проворковал Кшаисс. – У вас всегда ноги от удовольствия подламываются. – Всегда – это как? – встрепенулся Гордон, поворачиваясь уже всем телом. Кшаисс демонстративно погладил себя по подбородку, а затем протянул руку и уткнул палец Гордону в плечо. – Думаю, вы все похожи. Ваши говорили... – Кто – наши? – перебил Гордон. – Особые приметы можно? Я должен знать, кому рыло-то начистить за болтливость. Мурашки вновь соскочили с загривка и щекочущим потоком заструились в направлении копчика. – Это вообще был не ваш экипаж. В другом месте и в другое время. Мурашки хороводили вокруг копчика, а самые смелые добрались даже до подколенных связок и наигрывали на них оду слабости. Нужно было уйти вместе с Амоном. – Как много я не знаю о дальнем космосе, – проворчал Гордон. – Мы уже встречались с... икс-эа-р, – раздельно прощелкал яутжа. – Например, на... – последовало длинное шипение, и перевод с большим запозданием отдал короткое "Лира". – Это очень интересное место: там никто не стесняется своих потребностей. Гордон молчал, рассматривая уродливую физиономию. По большому счету люди – существа невероятно толерантные. Сам Гордон предпочитал переждать вынужденный нестояк, чтобы потом оторваться по государственной программе веселых домов. Но воспоминания о полуэротическом-полукошмарном сне приклеились намертво. Ведь тогда он действительно почувствовал то же самое, что с другими иксар. – Не понял, – наконец сказал он. – Это, типа, сейчас такой подкат был? Яутжа быстро отдернул пальцы. – Сдрейфил? – ухмыльнулся Гордон. – Я же техник, я должен подстраховываться, – парировал яутжа. – Кто знает, какие виды оружия ты прячешь в своей хуманской заднице. С таким я тоже сталкивался. Гордон представил вопиющую картину: неизвестный мужик, достающий из задницы десантный тесак и с плеча рубящий яутжа по хрену. Хрен почему-то представлялся абсолютно конским, но правильной – черно-желтой – раскраски. Кшаисс сделал пару шагов в сторону и опять поворошил растения. Шум установок стих, туман медленно начал рассеиваться. Гордон разочарованно сморщился, но промолчал. На "Хиджау" воду привыкли экономить, и вряд ли на станции существовали какие-то другие правила. Он вытянул перед собой руки и медленно провел пальцами по одному предплечью, а затем по другому. Кожа сделалась приятно прохладной, даже шрамы перестали зудеть. Яутжа наблюдал за ним, привалившись плечом к трубе и чуть прикрыв глаза. Гордон так же медленно провел руками по бокам, сгоняя влагу, оставшуюся после туманного облака. Бродили разные слухи, например, что в корабельных экипажах многие настолько изменились из-за постоянной болтанки в космосе, что поотращивали то ли члены, то ли щупальца с присосками. И некоторые особо любопытные иксар были не прочь протестировать эти новообразования на себе. Сам Гордон считал, что это как-то противоестественно. Люди отважно ныряли в неведомые течения не затем, чтобы пихать друг в друга неведомые отростки. Но насчет яутжа и прочих не-людей решить было сложно. – Нет у меня никаких ножей в заднице, – наконец сказал он. Кшаисс отлепился от трубы и двинулся к нему. Гордон чуть попятился, уходя с дорожки. Шаг, другой, третий – трава мокро и упруго скользила под ногами – и он уперся лопатками в трубу. Прохладный гладкий пластик заставил его вздрогнуть. Кшаисс чуть пригнулся и исчез. Гордон отвалил челюсть. – Че за... Невидимые жесткие ладони ухватили его под ягодицы и дернули вверх. Воздух сверкнул, и морда яутжа оказалась в двух пальцах перед лицом Гордона. Кшаисс дернул еще немного, поднимая канонира так, что Гордон мог смотреть на него сверху, и тут же почти разжал хватку. Гордон соскользнул, вцепился в дредды одной рукой, другой обхватил яутжа за шею. Кшаисс закурлыкал, подхватил его под бедра и подался вперед, прижимая к колонне. – Ты посмотри, сколько лишней воды, – горячее острое дыхание било в лицо. – Закрой глаза, хуманк, с этим надо что-то делать. – Да что ты гово... Язык яутжа мазнул его по губам, и Гордон не только заткнулся, но и зажмурился. Совершенно такое же ощущение, как и во сне. Умопомрачительное, порождающее смутную боль в животе... А потом он еще и перестал дышать. Горячее мокрое прикосновение пугало и одновременно будоражило. Гордон содрогнулся, пытаясь согнуться и загнать тянущую боль вглубь. Но из положения прослойки между двумя одинаково жесткими преградами ничего не получилось. Дредды в кулаке пульсировали, бычья шея казалась опорой челнока, зачем-то обтянутой толстой кожей. Кшаисс перестал спешить, движения языка сделались вдумчивыми, долгими. Гордон рискнул выдохнуть и снова вдохнуть, но глаза не открыл. Терпкий запах лез в ноздри, аж слезы наворачивались. Тяжелое сердцебиение чужака сбивало с ритма дыхания. Гордон забылся, приоткрыл рот, пробуя дышать так – и язык тут же устремился внутрь. Гордон чуть не прикусил его от неожиданности. Сладковатый привкус, еле уловимый... – Полегче, – буркнул Кшаисс, касаясь клыками его нижней челюсти. – Инстинкты, – почти оправдываясь, ответил Гордон, приоткрыв один глаз. Ему начало казаться, что ночью был вовсе не сон. В паху как будто дернулось едва-едва оформленное желание, и Гордон покрепче сжал чужие бока коленями. "Пленка" откликнулась мягкой поддержкой – краем глаза он увидел привычные бирюзовые полосы – и тут же почувствовал, как в ответ яутжа напрягает мышцы живота. Кшаисс обстоятельно лизнул его от челюсти до виска справа, потом повторил слева и явственно подался назад. Гордон чуть-чуть приоткрыл второй глаз. Яутжа пялился на него, сложив клыки. Вблизи кошмарная рожа была еще чудовищней: хорошо виднелись наросты, щетина, складки кожи. Даже темные узоры оказались бугристыми наплывами, а не просто раскраской. Чужое присутствие заставляло напрягаться и обострять все чувства. Да еще и без имплантов, с повышенной чувствительностью... – Нравится? – с интересом пророкотал Кшаисс. – Так... чисто физически... – неохотно выговорил Гордон. – Это неестественно. – Это забавно. Разве тебе неприятно? Гордон опять передернулся до мурашек. – Ты там не путай физическое с духовным! Морально я от тебя блюю дальше, чем вижу! – Хорошо, что только морально, – ухмыльнулся яутжа. – Итак, мы готовы экспериментировать? Гордон стиснул зубы. Под спиной у него вибрировала мощь технической воды, прогоняемой на десятки метров. Яутжа напоминал миниреактор – от него исходил жар, и Гордону казалось, что он слышит, как движется его кровь: медленнее, чем вода в трубе, но так же неутомимо и мощно. Яутжа начал перебирать пальцами, цепляя когтями задницу канонира. Гордон вспомнил тысячу раз, когда жажда прикосновений гнала иксар друг к другу – и вздохнул. – Ну, попробуй, – медленно сказал он. – Аллах, не знаю, зачем я это делаю. Надо будет сказать Гюзель, что на ваших территориях особый вид мозговых... м-мф! – Нет ничего странного в слиянии видов, – сказал Кшаисс, зажав ему рот. – Чтобы тебе было спокойнее, скажу, что даже была специальная программа, по которой разные расы вступали в половые отношения. – И как? – промычал Гордон из-под ладони. Яутжа держал его одной рукой, и на всякий случай Гордон покрепче уцепился за шею и дредды. – Фигня получалась. Гордон фыркнул. Переводчик опять выдал перевод, который никак нельзя было ожидать из клыкастой пасти. Кшаисс убрал ладонь, вновь подхватил его обеими руками и сделал широкий шаг назад. Огляделся, чуть присел и медленно опустил Гордона спиной в траву. Канонир разжал руки и, не зная, куда их девать, вцепился в фиолетовые стебли. Кшаисс откинулся на пятки, стащил с себя длинную полосу ткани, заменявшую ему штаны, и кинул Гордону на лицо. Канонир выругался, сдернул ткань, но, увидев, как Кшаисс целится на его щиколотки, тут же добровольно взгромоздил повязку обратно. – Правильное мышление, – одобрил яутжа. – Сомневаешься – не смотри. – Поосторожнее там, не то не знаю, что сделаю, – нервно предупредил Гордон из-под ткани. Яутжа взялся за скатывание "пленки". Делал он это быстро и неуклюже, но прочная ткань не поддавалась когтям, и Гордон облегченно вздохнул – ему не грозило остаться без комплекта одежды. – Какая неудобная броня, – посетовал Кшаисс. – Не смей наезжать на достижения человечества, – грозно сказал Гордон из-под повязки. Кшаисс заворчал и принялся за ботинки. Они надевались поверх "пленки", и отдельное негодование у яутжа вызвало открытие, что даже сняв тяжелую обувь, нужно все еще вытряхивать человека из одежды. – Наконец-то! Перевод был коротким, а взревывание – длинным и утробным. Гордон дернулся, почувствовав влажную траву под ягодицами. Яутжа заставил его согнуть ноги, и Гордон почувствовал движение рядом с собственной задницей. Паническое "я передумал!" столкнулось в голове с "насухую не лезь!" – и Гордон отчаянно захрипел, пытаясь вытолкать из себя любую из этих фраз. Но не успел. – Твою… ай! Вопль закончился смущенным вздохом. То, что вторглось в его задницу, определенно было твердым, но каким-то... небольшим. И не двигалось. Секунду, другую, третью. Гордон стащил повязку и уставился на яутжа. Собственные ноги, перекинутые через мощные предплечья, смотрелись нелепо. Вообще вся ситуация выглядела нелепо. Гордону сделалось стыдно и смешно одновременно. В погоне за хоть какими-то ощущениями он практически без уговоров согласился подставиться яутжа, а в итоге вышло... что вышло. – И это все? Кшаисс поперхнулся и заворчал. Желто-оранжевые глаза вспыхнули. – Я не начинал даже! Гордон откашлялся и пошевелил пальцами ног. – Это унизительно, – заявил он. – Это что, палец? – А это что? – зашипел яутжа, тыкая ему в пах. Гордон успел подставить руку, и коготь уткнулся в тыльную сторону ладони. – Просто не стоит. А у тебя, как я посмотрю, вообще все плохо. Яутжа зарычал, переложил ноги канонира себе на пояс и наклонился вперед. Руки уперлись в траву, башка оказалась прямо над лицом Гордона, и дредды посыпались ворохом, окончательно отгораживая канонира от странной галереи. Гордон почувствовал голыми ногами жесткие наросты на шкуре яутжа и нахмурился. – Ты вообще представляешь, как мы устроены, а, зубастый? Я ж обдерусь весь! – Хуманк, я имел дело с вашей расой и, поверь мне, знаю, что с вами делать. Гордон открыл рот, и в этот момент Кшаисс двинул бедрами. Гордон стиснул зубы – в первую очередь от испуга. Следом пришло удивление: он думал, что особо яутжа подвигаться не удастся, но твердый отросток проскользил так, словно Гордона заправили смазкой по уши. Канонир вцепился в траву сильнее. Безумие, полыхающее в мозгах, не давало трезво соображать, что происходит и почему он до сих пор не сбежал, заодно грохнув яутжа, чтобы не оставалось свидетелей его идиотского поступка. Кшаисс полуприкрыл глаза, да еще и затянул пленкой. Неторопливо двинулся еще раз и на этом уже не остановился. Понимая, что вот-вот съедет с нарезки, Гордон твердо решил считать каждое движение в своей суверенной жопе. Заодно можно было придумать оскорбительную речь, которую следовало произнести после окончания всех этих нелепых телодвижений. Но на двенадцатый раз что-то начало меняться. – Так хорошо? – прозорливо осведомился Кшаисс. Гордон заскрежетал зубами. Что-то отдаленно похожее на ощущения от терки с другими иксар зарождалось в паху, а от движений в заднице медленно разливалось тепло. Кшаисс пощелкал, опустил голову и решительно продолжил. Гордон постарался контролировать дыхание. Больше всего он боялся, что задница все-таки не выдержит, в конце концов, она не предназначена, чтобы в ней елозили туда-сюда, и без смазки там делать нечего. По-хорошему, эту самую смазку надо было щедро добавлять все время... но Кшаисс не останавливался, а легкость скольжения не исчезала. Гордону сделалось невыносимо жарко. – Жив, хума-анк? Канонир заворчал, чувствуя, что стремительно краснеет. Не пришлось страдать от слишком большого размера, терпеть, растягиваться – все сложилось с первого раза. Дурацкая затея постепенно превращалась во что-то необычное. – Оу! Кшаисс осклабился и повторил. Гордон прикусил язык. Членик яутжа коснулся нужного места изнутри. Гордон приподнял верхнюю губу, оскаливаясь, затаил дыхание и прикрыл глаза. Приятно, так приятно... Когда дыхания стало не хватать, он резко выдохнул остатки и втянул воздух. Кислородная бомба рванула в крови. И его удовольствие тоже рвануло, мгновенно расширяясь, точно облако взрыва. – О-о! У него по-прежнему не стояло, но хуже от этого не делалось. Часто и неглубоко дыша, Гордон стискивал жесткие стебли пальцами. Хорошо, ему было хорошо, и пульсирующее ощущение медленно усиливалось, постепенно захватывая все тело. Сквозь удовольствие прорывалось удивление – как у них получилось так быстро. Но когда невнятная боль в животе начала раскрываться влажным цветком все того же удовольствия, Гордон сообразил – да он мучился виртуальным стояком дня два, не меньше. Неудивительно, что какой-то мелкий недочлен-переклитор смог доставить ему столько... – Хорошо? – Кшаисс опять притормозил. – Продолжай! Продолжай! Яутжа перевалился на локти, и дредды ударили Гордона по лицу. Кшаисс продолжил ритмично двигать бедрами, Гордон сначала отлепил одну руку, потом вторую и так же по очереди закинул их на шею яутжа. Ладони скользили по толстой шкуре, но Гордон справился и сложил пальцы в замок. Толчки в заднице продолжались, и теперь отголоски докатывались до самых кончиков пальцев на ногах. Гордон судорожно сглотнул пару раз, но слюна продолжала течь потоком. Яутжа чуть добавил темп. Гордон захрипел. Теперь казалось, что в него вставили виброштык, настойчиво разрабатывающий анус. Крутанув бедрами, Гордон добился еще более острых ощущений. Нависший над ним яутжа больше не казался левым инопланетянином, теперь он был настоящим, живым, горячим партнером, за которого можно было хвататься, сжимать его ногами и впитывать резкий запах. Гордон мотнул головой, вытянул шею и торопливо скользнул языком по растянутой челюстной перепонке. Яутжа тяжело дышал, то и дело срываясь на горловое ворчание, и Гордон пытался успеть с ним в такт, но собственного дыхания не хватало. Промежность начало буквально распирать, наполнять горячим ощущением на грани взрыва. – Бля, горячо, горячо! Не помня себя, Гордон взвыл и отчаянно заелозил, пытаясь отстраниться. Незнакомое чувство усиливающегося оргазма накатывало волнами, не давая дышать. Яутжа резко свел локти, зажал его ноги, оцарапав жесткой шкурой, и Гордон снова взвыл. Боль плеснула по бедрам и тут же растворилась в удовольствии. И внезапно он поймал себя на том, что подмахивает: не попадая в такт, просто лихорадочно дергает бедрами. И иногда это совпадало с ритмом, заданным Кшаиссом. Сокращающийся анус скользил по твердому штырю, смазки было так много, что движение не задерживалось вообще, и казалось, будто стимуляция закручивается безостановочно по кругу. Так приятно, так приятно, что он вот-вот умрет. – А-а, а… А-а! Сперма полилась на живот. Медленно и тягуче. Гордон рывками втягивал воздух, скользя пятками по траве. На каждом выдохе горло сжималось, рождая то ли стон, то ли вскрик. В ушах звенело, башка кружилась, и ощущения не заканчивались. Гордон сжимал мокрую шею яутжа, содрогаясь в слабеющих длинных волнах, а убойный запах просачивался в ноздри и заполнял приоткрытый рот. Вдохи-выдохи стали еще короче. Судорожно поджимающийся сфинктер ритмично обхватывал движущийся в нем членик, и Гордон невольно подергивался в такт. Закаменевшие яйца словно разом пытались отдать весь запас за месяцы бездействия. Гордон задохнулся, горло перехватило, и он уже не смог застонать – только сипел широко раскрытым ртом. Кшаисс склонялся все ниже, и когда Гордон длинно и сладко вздрогнул в очередной раз, нырнул вниз полностью. Клыки сомкнулись на лице Гордона. – А-а! Яутжа выдохнул в него влажный раскаленный воздух, Гордон закашлялся от резкой волны нашатырного запаха и внезапно ощутил, как по спине расплескиваются горячие брызги. Раз, два, три – залпы следовали один за другим, долетало чуть ли не до лопаток. На секунду Гордон успел изумиться и представить запасной член-брандспойт, но очередной разряд удовольствия тут же стер лишние мысли. Кшаисс захрипел, сжимая его клыками. Задрожал бедрами, до упора всунув членик, и продолжил двигаться, явно потеряв голову. Членик раз за разом толкался в уязвимое место, заставляя Гордона ловить изматывающие удовольствием волны. Еще одну, еще, еще – и Гордон придушено взвыл, не в силах больше переносить такой марафон. Мышцы на животе дергались уже почти болезненно, пальцы на ногах то и дело сводило, и больше всего Гордону хотелось дико забиться, а потом свернуться в клубок и, возможно, потерять сознание. Кшаисс замер. Расцепил клыки и приподнял голову. Из распятой пасти рвалось хриплое дыхание. Гордон смог только протестующе охнуть и отвернуться. У него тряслись ноги, занемела шея, а задница превратилась в Иблисов источник жара и наслаждения. Может даже в небольшой вулканчик. Но ему все еще было до безумия хорошо. Гордон закрыл глаза, уткнулся под челюсти яутжа и надрывно застонал, пропуская через себя покалывающие вспышки удовольствия. Ему казалось, что это никогда не закончится. Членик подрагивал по-прежнему, дразня ставшее крайне чувствительным отверстие. Но постепенно вспышки делались слабее, застывшие мышцы начали сдавать позиции, и Гордон медленно опустился лопатками в траву. И там неожиданно наткнулся ягодицами на что-то очень твердое. Яутжа застыл, подняв плечи и сгорбившись: в этой позе было столько мучительного удовольствия, что по хребту пробегали мурашки. Гордон медленно просунул под себя руку и нащупал что-то изогнутое и твердое, как кость. Провел пальцами, и Кшаисс резко вздернулся. Челюсти закрылись с громким скрежетом клыков. – Хуманк! – Че... чего? – прохрипел Гордон. – Порежешься, – буркнул Кшаисс, вытаскивая его руку. – Ну, что скажешь? – М-м. – Я думал, у тебя сердце разорвется. – М-м! – Твои вопли могли бы распугать стаю кайнде. Яутжа медленно подался назад, и Гордон сдавлено вскрикнул вновь. – Такой приятный звук, – Кшаисс провел когтем по его животу. – Сделай так еще раз? – Пошел на хрен, – прокряхтел Гордон. Членик выскользнул. Вся задница протестующе сжалась, Гордон не менее протестующе застонал. Кшаисс негромко заклекотал. – Хуманк, твоего упрямства хватит, чтобы затопить целый ковчег. Гордон хмыкнул и прикрыл глаза. Ему нужно было пару минут отдыха, а потом он собирался тщательно изучить вопрос с посторонними предметами между ягодиц и загадочными брызгами на собственной горячо любимой спине. * * * Малик не могла уснуть. Воздействие зарядника и впрямь смахивало на сжатие, хотя и не на три обещанных бар. Чуть слабее, чуть-чуть иначе. Но Малик все равно перенастроила систему циркуляции, добавив в нее оксомат. Теперь в каюте витал еле уловимый неприятный запах, а собственное дыхание сделалось тяжелым и надсадным. На каждом третьем выдохе в легких точно натягивалась и лопалась тоненькая пленка. Логикалик здравоохранения молчал, и Малик упорно дышала, размеренно прогоняя воздух от ноздрей до самой диафрагмы. Сейчас она отчаянно завидовала иксар, которые приживались везде, как тараканы. Болезненную зависть утешало лишь воспоминание, как весь этот взвод отважных отчаянно чихал и кашлял, впервые ступив на чужую территорию. Но они хотя бы могли сделать это без скафандров. Попутно Малик вспомнила зловещие слова Гюзель и невольно сморщилась. Зажатая в углу акустик категорически не хотела признаваться, откуда ей известно про платформу, но когда Малик пообещала оттоптать ей ноги до первой группы инвалидности – сдалась. "Это же перегонщик ценного груза, – быстро, нервически объясняла она. – Конечно, тут будет стоять оружие! Я уже столько на кораблях перемоталась, что по внешнему профилю узнаю!" "То есть тебе никто специально об этом не говорил?" – дотошно уточнила Малик. "Вляпалась однажды", – пробормотала акустик, зажмурилась и яростно затрясла головой. После этого Малик оставила ее в покое, хотя желание удушить акустика никуда не делось. Особенно оскорбительно было осознавать, что какой-то внештатный психотерапевт знает об устройстве грузовых кораблей больше самой пилотессы. Покрутив мозгами, Малик нашла для себя единственную утешительную версию: иксар постоянно лезли везде, куда можно и куда нельзя. И уж наверное Гюзель приходилось сталкиваться с самыми невероятными выкрутасами. В том числе и с внезапными открытиями. Потом Малик попробовала представить, как повела бы себя, узнай случайно про такую невероятную штуку – и признала, что сидела бы тихо. С Зульфар пилотесса все-таки поговорила – но попросила лишь удвоить осторожность и попытаться определить, что за вооружение повесили им на борт. Продолжая слушать пузырение в груди, Малик начала вспоминать отчет Хогби по состоянию личного состава. Судя по формулировкам, командир желал бы удушить личный состав, а некоторых особенно отличившихся – утопить в их же дерьме. В конце доклада Хогби с отеческой заботой выражал надежду, что корабль будет починен как можно быстрее, и тогда он сможет как следует надрать всем задницы в пути к Самбургу. От смакования особо витиеватых формулировок ее оторвало легкое свечение над подушкой. Малик сощурилась, и пойманный в фокус логикалик тут же сформировал шарик уведомления. Малик неохотно ткнула его. Вряд ли там было что-то интересное – Зульфар бы ворвалась в каюту лично, если бы ей удалось разделаться с настройками. "Хиджау" по-прежнему висела на приколе. Все ярусы, подлежащие блокировке, свято охранялись электронными системами. Добраться до корабля можно было только на челноке, который в свою очередь намертво стоял в доках перевала. Логикалик выдал экран. Иксар стояли в пассажирском отсеке "ласточки". Всего десять человек. Малик приподняла брови. Выглядела группа так, словно скиталась по станции уже недели три и все это время с ними случались жуткие происшествия. Половина красовалась в бинтах. Еще половина пятнами перемазалась в чем-то явно химическом. Подобие рубашки было надето только на Ларри, да и то с оборванным рукавом. Она откашлялась и переключилась на громкую связь. – Ну и что вы тут делаете? Простой вопрос оказал эффект рванувшего пульсатора. Иксар дружно присели, стоявшие по бокам выставили локти в знакомом тренировочном жесте, а кто оказался в центре – плотно сдвинулись плечом к плечу, не выходя из позы на полусогнутых. – Что за ночные упражнения? – почти дружелюбно поинтересовалась Малик. Конечно, станция чужаков, это даже хорошо для выравнивания мозгов, но нельзя быть уверенной на сто процентов, что в глубинах извилин иксар не затаилось тихое сумасшествие. Первым опомнился штурман облетчиков. – Привет, Малик! А мы... Мы все пришли в гости! Иксар одновременно расслабились и выпрямились. – Какие еще гости среди ночи? – слегка растерялась Малик. – Кто вас в челнок пропустил? – Разве ночь сейчас? – ответно удивился Джино. Он сделал шажок вперед и, похоже, остальные с радостью делегировали ему право говорить за всех. Джино поднял голову, отыскивая сенсоры. Малик тихо зевнула в кулак и натянула одеяло повыше. – На Веге, безусловно, ночь. – А, – Джино почесал в затылке. – Тут с их местными биоритмами с ума сойти можно. Вообще, вроде, тут тоже темное время сейчас, но вот не спится и... – Всем прям сразу? – почти ехидно уточнила Малик. – Да нас, похоже, на родном корабле и вовсе не ждут, – показательно обиделся штурман. – Высадили – и хрен с нами, – подал голос Ларри. – Я вас сюда не пущу, – твердо сказала Малик. – Тут зарядка шторма идет, и по всему кораблю бьет излучение. На уровне четвертой ступени сжатия, если кому-то интересно. – Вы точно собрались улететь без нас! – возмутился Ларри. – Ты с ума сошел... На кромке экрана мигнула пиктограмма. Малик нахмурилась, и тут пиктограмма развернулась во второе окно. – Что тут происходит? Встрепанная Гюзель с торчащими ушами и покрасневшим носом выглядела так, будто счастливо давила храп в подушку последние восемь часов. – Вы нас на корабль не пускаете! – трагически сказал Ларри. – А на кой хрен вам сюда надо? – вежливо озвучила акустик. – Кино посмотреть! – крикнул Трой. – Пожрать! – поддержал Чед. – Яйца Аллаха, – внятно сказала акустик. Незваные гости зафыркали и загыгыкали. Малик тоже невольно улыбнулась. Иксар обычно занимали все горизонтальные поверхности. Больше, чем спать, исследователи далеких миров любили втирать пузо в диван и смотреть развлекательные записи. Малик старалась подкидывать в поисковые запросы корабельной видеотеки побольше чего-нибудь образовательного, но неизбежно все заканчивалось тем, что иксар откапывали самые невыносимо тупые сериалы и устраивали дружный просмотр под пожирание буфетных закусок. – В гостях у вас все хорошо? – деловито уточнила Гюзель, перемещаясь на экране за стол. – Есть сводные данные по биоритмам? – Там воняет, – простонал Йенс. – И паек ограничен. Блин, дайте на корабль вернуться! – Не дам, – сказала Гюзель. – Странно, что на вас еще жалоб не поступало. Малик откашлялась и Гюзель отчетливо покосилась в сторону ее изображения на экране. – Ага, значит, поступали, – определилась акустик. – Поклеп! – бодро сказал Трой. – Заговор! – добавил Чед. Черно-белый дуэт как всегда выражался слаженно. Остальные иксар, толкущиеся за спиной у активистов, только кивали да перетаптывались. Гюзель опять покосилась на экран. Иксар попыхтели и дружно полезли к ушам, дергая каффы. Гюзель тоже кивнула, и Малик вытянула шею, пытаясь понять, что происходит – но безуспешно. Кажется, бригада сливала акустику какие-то данные. Гюзель потерла лоб. Казалось, она встревожена, но в принципе весь экипаж ощущал себя не в своей тарелке, уйдя с курса. Малик до сих пор категорически не хотела выходить на связь и докладывать о нарушении маршрута. Потом, может быть, если спросят. Пока они держались в рамках. После зарядки им нужно было всего-навсего чуть-чуть ускориться, только бы выдержал балансир. Любой корабль мог погружаться глубоко в сжатое пространство, а нормативы для грузовозов писались исходя из тысяч перестраховок. Слегка нарушить их не запрещалось. Лишь бы груз, экипаж и пассажиры не пострадали. – Вы все можете идти, – сказала акустик на экране. – И помните, что этого больше не надо. – Чего не надо? – удивился штурман. Гюзель выразительно хмыкнула и описала рукой широкий жест, охвативший все огрехи во внешности прибывших. Вся группа дружно опустила взгляды, рассматривая себя, как в первый раз. Малик тоже хмыкнула. Иксар иногда тупили над самыми обычными вещами. Им, с их скинутыми мозгами, ничего не стоило притащиться среди ночи, долго пинать несговорчивую дверь, а когда пилотесса все-таки выйдет или хотя бы просто рявкнет в микрофон, уточнить – а что будет сегодня на завтрак. А то он, командир звена, такой взволнованный, эта мысль пришла ему в голову среди ночи, и теперь он не сможет спать, пока не разберется с меню на утро. – Не больно-то и хотелось, – вздохнул Йенс. – Ладно, айда, парни. Ларри первым потопал к выходу. Гюзель проводила его пристальным взглядом, явно делая некие мысленные заметки. Иксар, обмениваясь замечаниями насчет адской жарищи и пользы в связи с этим футболок как средства протирания лица, двинулись за ним. Гюзель плюхнулась в кресло, уперлась локтями в колени и закрыла ладонями лицо. – Малик, ты там? – поинтересовалась она сквозь пальцы. – Ну да. – Они чудят. Обрати внимание, на челнок пробрались. Я предупреждала, что мне не нравится эта идея. Едва Малик открыла рот, как перед ней замигал прямой вызов. Малик автоматически взмахнула, открывая диалоговое окно. – Скажи, Малик, – проникновенно обратился к ней технолог второго звена, – а конфеты тут у нас, может быть, есть? * * * По лицу ползли зеленые переливы. Гордон плавал в полудреме, и сил взять себя в руки решительно не хватало. Ему не слишком нравилось, что он валяется в каких-то инопланетных сорняках голой жопой на обзор возможным камерам, однако истома, охватившая его после удачного эксперимента, не отпускала. Невдалеке чавкнуло. Блаженная расслабленность мигом испарилась. Гордон резко приподнялся на локтях. Шея затекла – значит, отдыхал он тут минут сорок, а то и больше. Кшаисс куда-то смылся и, видимо, как раз и топтал влажные посевы между труб. Рассмотреть его не удавалось — зеленые переливы скрадывали расстояние и контуры. Где-то вдалеке негромко шипело, между столбами вновь гуляли клубы водяного пара. – Ну ты и рожа, – пробормотал Гордон. – Эй! Невежливо сматываться без цветов и подарков на память! Говнюк! На алименты подам! В тумане опять раздался чавкающий звук, и Гордон сел. Невнятный контур проступил в зеленоватой дымке, на мгновение исчез в густом завитке – и вынырнул снова. Гордон закаменел на месте. Влажный воздух застрял в легких. Напротив него сидело что-то... чужое. Тварь была жуткой. Угловатой, костистой, с вытянутой башкой и длинными конечностями. Подогнутые ноги торчали чуть ли не до головы, передние лапы, ужасающе напоминавшие руки, упирались во влажную траву. Как Гордон ни пытался, глаз на выпуклой гладкой башке разглядеть не мог. Зверюга склонила голову на бок и тихонько застрекотала. Хвост взметнулся над головой и игриво поплыл из стороны в сторону, разрезая острым концом воздух. Потом зверюга чуть подалась вперед – и Гордон увидел на боковой части головы маркировку: длинный ряд бугрящихся шрамами глифов. – Фу ты епта, – с чувством сказал он. – Кшаисс! Вашу мать, кого вы тут распустили? Тварь подалась назад и тут же снова вытянула голову, будто принюхивалась. Гордон зашарил в поисках штанов. Черное страшилище приподнялось и, не разгибая ног, сделало несколько крошечных шажков. Руки уперлись в траву почти перед ступнями Гордона. – А ну брысь, – недовольно сказал канонир. – Нет у меня жратвы. Натягивать "пленку" было неудобно – тяжелая ткань выскальзывала из рук, а до сих пор подгибающиеся ноги мешали держать равновесие. Тварь, наблюдавшая за процессом, крадущимся шагом переместилась еще ближе и приоткрыла пасть. Гордон подивился, какие в этой пасти острые зубы и сколько из нее капает слюней. Тварь протянула руку и схватила штанину, в которую Гордон еще не успел влезть. – Пошла отсюда! – заорал канонир. Тварь отскочила. Хвост ударил из стороны в сторону, выдирая клочья травы. Погрозив кулаком, Гордон влез в штанину и медленно выпрямился, натягивая комбез. От макушки к пяткам покатилась новая волна истомы. Гордон тяжело вздохнул и сжал член сквозь "пленку". Никакой эрекции не было и в помине, но он просто не знал, за что еще хвататься, когда штормит так, будто из головы вытрахали все мозги. Потратив полторы минуты на утрамбовывание в ботинки, Гордон осмотрелся. Кшаисс нигде не маячил. Гордон с усилием засунул руки в карманы и плюнул на примятую травяную кучку. – Трус, – резюмировал он. Дорогу Гордон запомнил, поэтому обратно двигался на автопилоте. Тварь упорно тащилась за ним. Гордон шел медленно, прислушиваясь к бурлениям в организме. Ему по-прежнему было хорошо, но для людей настолько долгий отходняк был неестественен, и Гордон слегка беспокоился. Тяжелое клацанье за спиной тоже звучало неторопливо, почти в такт его шагам. Клацанье убыстрилось. Гордон оглянулся, и привставшая было на задних лапах тварь мигом присела. Крошечным шажочком подобралась ближе и ткнулась сомкнутыми челюстями ему в бедро. – Да отвали ты, – Гордон с досадой попробовал оттолкнуть зверя ногой. Тварь негромко зашипела. – Вали отсюда, – тоже прошипел Гордон. – Давай, топай в загон, из которого выползла! Тварь плюхнулась на пол. Гордон профилактически погрозил кулаком. Дойдя до поворота, он обернулся. В коридоре царила пустота. Питомец клыкастых куда-то провалился. На всякий случай Гордон вернулся на пару шагов, внимательно всмотрелся в напольные решетки, потом задрал голову и осмотрел потолок. Твари нигде не было. – Ну, хоть кто-то меня слушается, – пробормотал он. Повороты сами собой всплывали из подсознания, подсказывая — туда, туда, во все усиливающиеся зеленые сплетения на стенках коридора. Он добрался до перекрестка и собирался идти дальше, когда заметил очередную дырку в полу. Гордон помедлил, вглядываясь в решетки, сделал шаг по направлению к месту базирования бригады и все-таки не выдержал. Решетка манила, как и любое неизведанное место. Гордон осмотрелся, присел на край и легко спрыгнул. Технический уровень полностью повторял направление коридора. Размахивая руками, Гордон преодолел расстояние, отделяющее его от личной каюты и теплого сортира, и на последних метрах невольно притормозил. Наверху разговаривали. На расстоянии переводчик работал плохо, а взревывания яутжа перекрывали голоса иксар, поэтому понять, о чем там спор, не получалось. Гордон пригнулся, на цыпочках прошел последние метры и оказался точно под парой знакомых товарищеских ботинок. Всмотревшись в крепления, он сделал шаг назад, выпрямился во весь рост и толкнул решетку. – Опа! – тут же возопил знакомый голос. – Прохлопали? – поинтересовался Гордон у отскочивших ботинок. Ботинки сменились на физиономию Амона. Черная щетина делала из него натурального пирата. – Что за нашествие из канализации?! – Что хочу, то и делаю в личное время, – парировал Гордон. – Че вы тут столпились? Амон пнул решетку, и та свободно отъехала в сторону. Ухватившись за края открывшегося провала, Гордон подпрыгнул, отжался и вытянул себя из дыры. Уселся на край и осмотрелся. За спиной Амона по коридору вроде бы невзначай рассредоточилась вся группа. Грегор приветственно помахал, у него из-за спины кулаком погрозил Марис, свободной рукой зачесывая волосы на другую сторону. Гордон ухмыльнулся. От нервов главмеханик второго звена мог перекладывать художественно отросшие патлы по десять раз. В небрежных позах остальных иксар угадывалась готовность немедленно действовать. Гордон оглянулся и увидел командира, стоявшего нос к носу с яутжа. – И что значит сидеть здесь безвылазно? – грозно поинтересовался Хогби. Гордон насчитал сразу шестерых клыкастых. Ни Кихада, ни Кшаисса там не было. Амон протянул руку, Гордон ухватился и поднялся. Вдоль позвоночника снова пробежала сладкая щекотка, но он мужественно постарался не обращать внимания. – Странно, ползал в говне, но штаны чистые и совсем не пахнут, – заметил Амон, оглядывая Гордона с головы до ног. – Хотя, вру, от тебя разит этими уродами. – ...Ввиду чрезвычайной ситуации, хуманк, – рокотал яутжа, – мы должны изолировать вас на этой территории... – Ташлинд, какого Иблиса вы являетесь из непредусмотренных мест? – заорал Хогби, перебив яутжа. Под ногами грохнуло. Гордон резко обернулся. Грохнуло снова – и из дыры в полу свечкой взметнулся черный силуэт. – Бля, – изумленно охнул Амон. Пролетев у них над головами, тварь приземлилась точно между ними и остальными иксар. Длинный хвост взвился над вытянутой башкой. Гордон начал разворачиваться обратно к яутжа, чтобы обвинить их в распускании тварей без поводка. Стоявший ближе всех клыкастый вскинул руку, срывая с бедра что-то тяжеловесное, в чем взгляд даже не выхватывал толком детали, кроме короткого скошенного ствола в насечках... Оружие рявкнуло, выплевывая пронзительно-желтую вспышку.