Бригада с того света

Малик с отвращением перебирала пакеты пищевых концентратов. Все, как один, содержали такое убойное количество сахара и аналогов, что тошнило при одном прикосновении к мягкой пластиковой оболочке. К тому же вкус и интенсивный темно-красный цвет пакетов напоминали о происшествии на Софии. Малик почти ощущала, как химический реактор, спрятанный в каждой клетке ее тела, перебирает и комбинирует что-то новое, возможно, отвратительное. Если не дать ему топлива – она умрет. Если продолжать пичкать – она будет продолжать изменяться. Чем дольше они останутся внизу без балансира, тем больше изменений. Со вздохом остановившись на пакете с надписью "КХР-65, вкус "Черешня" Малик сняла пакет с держателя. Морщась, открутила колпачок и отклеила печать маркировки. По камбузу немедленно поплыл одуряющий запах. Черешня, да еще и с горьковатыми миндальными нотками. Малик стиснула зубы, переживая бурю в желудке. Казалось, даже пол качнулся, совершив кульбит вместе с внутренностями. Она не хотела жрать эту дрянь. Но без нее... Капитан Ансария вздохнула и поднесла пакет ко рту. Пол ударил в пятки. Малик инстинктивно стиснула кулак, и струя красного сиропа ударила ей в лицо. – Твою мать! – Капитан Ансария, проследуйте в рубку, – включился логикалик. – Пройдите в рубку. Требуется... Малик так и застыла, не оттерев липкую жижу. – Требуется... – с натугой повторил логикалик. – Принять решение. – Какое решение? – гаркнула Малик. "Хиджау" содрогнулась, будто ее пнули. – Принять решение о мерах противодействия, – отчеканил логикалик. Малик отшвырнула пакет с такой силой, что пластиковая оболочка не выдержала удара об стену. По светлой поверхности размазалось кровавое пятно. Развернувшись на подошве, Малик бросилась вон из камбуза. – Кому... противодействовать?! – на бегу выпалила она, обтираясь ладонями. – Объект не определен, – доложил логикалик. – Необходимо установить справочники... Перед физиономией пилотессы замельтешили круги ассоциативной подгрузки. – Убери! – она отмахнулась, чуть не споткнувшись. – Зачем нужно противодействие? – Попытка... нападения, – еще более натужно сообщил логикалик. Голосовая система на кораблях в приоритет не ставилась. Экипажи общались со всеми контурами логикалика вручную. Так было куда быстрее, чем формулировать точные запросы. Люди слишком часто двусмысленно выражались, и логикалики перегружались, стараясь обработать многовариантные запросы и дать на них устный ответ. Поэтому всех, кто летал на кораблях, обучали в режиме непрерывной мозговой долбежки, какие комбинации пиктов за что отвечают и как их применять в миллионах сетов. Задыхаясь от злости и усилившейся головной боли, Малик подлетела к рубке. Изуродованный коридор и пропиленную переборку они так и не починили. Пришлось прыгать через покореженные фермы, а затем пробиваться в помещение боком, вдыхая едкую гарь и обдирая запасной мундир. Кожу в паре мест цапнуло покореженным металлом, Малик дернулась от боли и зарычала. В рубке развернулся карт-экран, усердно отображавший маршрут движения пузатой "рыбки"–"Хиджау" с прицепленным "Тураном". Звездные системы на третьем уровне погружения были слеплены близко-близко: чтобы рыбка могла доплыть от одной до другой, не умерев от истощения. Рядом, так же схематично вырисованное, красовалось огромное безобразное пятно, живо напомнившее Малик след от пакета на стенке. Краем пятна задело "рыбку", и значок тревожно помаргивал. – Это что? – прорычала Малик, одновременно яростно раскидывая контрольные запросы. На этот раз логикалик не стал пыжиться вслух, просто подкинул надпись "Объект не определен". Матерясь сквозь зубы, пилотесса кинула еще полдюжины запросов-анализаторов. Логикалик упорно возвращал заглушку "нет данных" и предлагал подключить внешний справочник. "Нагрузка на внешнюю стабилизирующую оболочку, – неожиданно сообщил он, сбросив обработку очередного запроса. – Приоритет ноль. Барьер включен". – Какой еще барьер? – взвыла Малик. Пальцы сами собой дублировали запросы, переводя в читаемые команды. Справа развернулся еще один полукруг, и в нем "рыбка" отобразилась гораздо ближе, заняла весь экран. Повернулась чуть под углом, и в ее центре вспыхнул пиксель. Разросся, превратился в точку, в кольцо – и наконец в один миг развернулся в гигантский тор. Верхние границы потянулись, заворачиваясь внутрь, отсчиталось полторы секунды, и "рыбка" повисла в центре пузыря. "Активирован 100%", – мигнула надпись в углу. – Тип нападения, – пробормотала Малик, не веря сама себе. – Проанализировать внешнее воздействие, сравнить с известными аномалиями, смоделировать... – она подгоняла собственные пальцы, – дать сводный отчет! "Подключите справочник, – мигнул логикалик. – Директория ОКБВС". Не задумываясь, Малик ткнула в представленную ей пиктограмму. Спиннер подключения мигнул и пропал, а следом закрутился второй, сопровождаемый угодливо мигающей строкой "анализ". Малик рванула мундир, содрала с плеч, оставшись в тонкой футболке, и одним махом судорожно утерла лицо. Ткань мигом приклеилась, пришлось с отвращением отлеплять ее от себя. "Завершено. Тип нападения – линейный компрессор, глубина погружения до восьми". – Чего? – прохрипела пилотесса. Логикалик предсказуемо молчал. – Кто использует технологию?! Приняв запрос, логикалик помедлил, а потом вывел ответ, сопроводив его иконкой недостоверной точности. Шкала доверия застыла на отметке восемьдесят пять процентов. "Нанний. Возможно передоверие ревойцам, шталух и м'грии". – Откуда ты вообще это знаешь?! – в расстройстве возопила Малик. – Что за справочник, бабушка шайтана?! – Мой справочник, – сказали из-за спины. Малик резко обернулась. Гюзель, опять побледневшая до землистого оттенка, пропихнулась сквозь дыру и тяжело пошла к управляющей платформе. Костюм умиротворяюще взблескивал голубым и выглядел новехоньким. – У тебя кровь, – заметила она. – Кака... это сироп, мать его. Что за справочник? – Ты не видела? Там же написано – ОКБ ВС. Справочник нашего конструкторского бюро. – Что, вы серьезно? – Малик с трудом удерживалась на грани крика. – Оружие, работающее в погружении? Бредятина! Херня! – А пропадающие корабли тебе не херня? – неожиданно заорала в ответ Гюзель. Лицо акустика мгновенно вспыхнуло багровым. – Все эти неизвестные потери по техническим причинам – не херня?! – Да я... – Вторая волна, – предупредил логикалик вслух. "Хиджау" вздрогнула, дрожь повторилась, и перешла в мелкую вибрацию, от которой затряслись кости. У Малик заболели зубы, а вонища от горелых конструкций стремительно усилилась. Малик не выдержала и яростно чихнула. – Служебный экран! – приказала Гюзель, мгновенно перекрывая голосом технические звуки. Малик инстинктивно присела. Акустик впервые со станции декампи использовала усилки, и командный бас грянул на всю рубку. Экраны рубки мигнули и сдвинулись назад. Точно напротив Гюзель резко обрисовался черный квадрат в желтой оторочке. Акустик сунула руки в кармашки на поясе, перекосилась в гримасе боли и выдернула обратно. Малик успела заметить капли крови, полетевшие на пол, а затем Гюзель взмахнула руками, и экран расчертился вихрем стратег-контуров. Малик открыла рот и не смогла сразу закрыть обратно. Взгляд сам приклеился к колпачкам управляющих "наперстков". Костюм акустика тоже сменил цвет, точно так же превратившись в черный с желтой разметкой. Гюзель перекосилась вновь и шумно выдохнула. Малик почти услышала, как лопается кожа акустика под напором нейромедиаторных щупиков-контактов. "Модели управления: экспериментальные и индивидуальные прототипы", – сама собой всплыла в кипящем от напряжения мозгу яркая мысль. Некоторые вещи, освещаемые на курсах повышения квалификации, казались не больше чем конструкторской фантазией, которую обычной пилотессе в жизни не увидеть. И вот одна из таких фантазий стоит перед ней. Вернее, человек, одетый в такую фантазию. "Хиджау" словно просела вниз, а потом так же резко подалась вверх. – Линейное смещение... – бормотнул логикалик. Гюзель дернула мизинцем, и голос исчез. На экране заново разворачивалась маршрут-карта, но гораздо более детальная. "Хиджау" и "Туран" разделились на два объекта, пятно воздействия превратилось в лучевой рисунок, а по центру его сформировался кирпичик с растопыренными ножками вроде микрочиповских. Малик шагнула вперед и прочитала пояснительную надпись: "нанний, тип восемь". Пузырь вокруг сцепки "Хиджау" и завода тоже превратился в лучевую раскладку. Сфера чуть сплюснулась, и по ней потекли линии напряжения. Гюзель быстро зашевелила пальцами. Малик непроизвольно считывала каждую команду: анализ повреждений, анализ предыдущих повреждений, сравнительная модель, прогноз поддержки защитной оболочки при увеличении мощности воздействия, анализ стандартных мощностей типа восемь... – Так значит, – медленно сказала она, сама себя не слыша через неумолчную вибрацию, – в первый раз – это тоже они стреляли? – Тогда я не была уверена, – сквозь зубы ответила Гюзель. Пришлось подойти ближе, чтобы разобрать ее слова. – Сейчас могу сказать: действительно в нас стреляли. Естественный вопль "Что этим гадам от нас нужно?" Малик удавила в зародыше. – Что делать будем? Планы есть?! Вибрация усилилась, и пришлось поднять голос почти до крика. – Как же мне этих дураков не хватает! – простонала Гюзель. "Третья волна", – предупредил логикалик. На этот раз "Хиджау" взвыла. Гулкий чудовищный звук, идущий со всех сторон, обрушился на рубку. Конструкции явно шли на разрыв. Но двухсоткратный предел прочности, заложенный, когда "Хиджау" ставили на спуск, все еще удерживал корабль, не давая рассыпаться. – Что ж ты сразу не сказала, что в нас стреляли?! – проорала Малик, надрывая глотку. – Это же пиратство! Я б на связь не жмотилась! – Меньше знаешь – целее будешь! – ответно гаркнула Гюзель. Вскинутые руки акустика дрожали от напряжения, но секундой позже, присмотревшись, Малик поняла, что пальцы дрожат не просто так, а делают сложную работу по комбинированию командных цепочек. На экране метались кривые мощностей, логикалик явно пережевывал данные, непосильные для гражданской кластерной архитектуры. "Необходима контратака", – всплыло оповещение во весь центр экрана. – Чем атаковать?! Малик повторила запрос руками, как обычно, машинально, и натолкнулась на полный отказ. Все управление забрала Иблисова акустик. – Иксар! Для этого нужны были иксар! – Что?! – Они могли управлять оружейной платформой! – Гюзель даже не обернулась. – Как же все некстати! В неумолчном грохоте внезапно громыхнуло еще жестче – прямо за спиной Малик, и она развернулась в прыжке, инстинктивно уклоняясь. Зульфар, встрепанная, тяжело дышащая, продиралась сквозь проход, помогая себе всеми руками. Только что какая-то явно нужная деталь приказала долго жить, уступив нажиму сразу двух правых кулаков, годившихся свалить взрослого человека с размаху. – Что тут у вас... творится... – прохрипела настройщица. Малик читала буквально по губам. – Я... всю жопу... отшибла! – Напали на нас! – Малик закашлялась. Непрестанно орать было тяжело. – Стреляют! Зульфар беззвучно разинула рот. Прорвалась сквозь останки препятствий и шагнула в рубку как была – почти нагишом, в одной стерильной гигиенической повязке. – Что это?! – Какие-то военные штуки! Гравитационный центр сместился. Зульфар прошествовала к экранам, заваливаясь на бок. Малик самой пришлось упереться, и Гюзель тоже перенесла вес на левую ногу. На экране рыбка в пузыре начала медленно поворачиваться, кренясь влево. – А с кем мы воюем?! – Да ты похоже не удивлена! – Я догадалась! – Зульфар встала рядом с Малик и наконец чуть понизила голос. – Ты со своим параноидальным включением все-таки права была! Пока мы там в подвалах лазили, я все думала: если есть оружие и защита, то есть и против кого! Только я не пойму, как они все построили! У нас нет такой техники! Малик опять схватилась за голову – стрельнуло прямо между глаз. – Молодец! – Гюзель не оборачивалась. – Еще придумай, как эту платформу запустить! Стон конструкций достиг пика. Вокруг рубки дико затрещало, и неожиданно пол и гравитационный вектор резко вернулись на место. Малик взмахнула руками, Зульфар одной парой рук ухватила ее, второй – Гюзель. Сама настройщица, хоть и кривилась от головной боли, явно была целее обеих коллег вместе взятых. Рыбка на экране окончательно перевернулась. Рев резко стих, перейдя в фоновый шум, от которого хоть и продирали мурашки, но не хотелось зажимать уши. – Кошмар, – с чувством сказала Малик. – Мы ж опрокинулись! – И, кажется, сломали парочку корпусных стабилизаторов,– поддержала Зульфар. – А что с платформой? А кто нападет? А-а... А-а! Неожиданно истеричный крик опять заставил Малик подскочить. Гюзель дернулась, развернулась, и на экране заметались потерявшие контроль контуры. Малик прыгнула к настройщице, схватила за нижние руки и силой потянула их вниз. – Зуль! Зуль! Тихо! Спокойно! – Какое спокойно? – завыла настройщица. – Мы тут сдохнем! – Не сдохнем! Акустик опять грянула во всю мощь легких, и Малик присела от звуковой волны. Зульфар резко умолкла, будто подавилась. Широко раскрытые темные глаза через край затопило ужасом, и Малик почувствовала, что сейчас сама заорет от страха. – Соберите сопли в кулак! – Гюзель, хоть и повернулась к ним, держала руки растопыренными, словно ее приколотили к полумесяцу. Наперстки ярко поблескивали. – Помогите мне! Нам нельзя тут дохнуть, мы должны добраться до Самбурга! – Да что там такого на вашем Самбурге?! Это же прииск! Гюзель сжала пальцы в кулаки. Экран прекратил роение содержимого, строго зафиксировав картину. Кирпичик "восьмого типа" завис напротив "рыбки", лучевые лапки застыли, словно вскинутые ножки паука. Гюзель шагнула к экипажу, вздернув подбородок, и Малик неожиданно почувствовала себя очень маленькой. Зульфар рядом с ней едва заметно ссутулила плечи. – Там делают оружие, – прошипела Гюзель. – Когда оно появится, никто, никогда не посмеет прийти на наши планеты и забрать наших людей! – Каких... людей? – Зульфар почти пискнула. Акустик оскалилась. И без того несимпатичное лицо стало уродливым от ярости. Усилки на лбу вздулись чудовищными шлангами. – Всех. Всех нас, людей, которые так идеально подходят чужакам, чтобы заменять свои гниющие туши! Думаешь, им так нравится платить за это? А? Скажи! Вопль опять ударил громовым раскатом. Зульфар отшатнулась, попятилась, едва не споткнулась. – Гюзель... – Заткнись! – перебила пилотессу Гюзель. – Мы торгуем собой же! Мы платим собой, чтобы заправлять корабли, использовать чужие технологии, чтобы жить среди равных! И я не позволю уничтожить этот корабль! Я приведу его на Самбург любой ценой! Малик вскинула руки. Гюзель тряхнула головой и разжала кулаки. Экран позади нее колыхнулся. "Пятая волна", – бесстрастно информировал логикалик. – Что надо делать? – хрипло спросила Малик. * * * В шлюзе мерно гудели системы, накачивая воздух взамен успевшего испариться, пока беженцы ломились внутрь. Давление уже поднялось до более-менее жизнепригодного уровня, и Гордон, едва выкарабкавшись из мучительной бессознанки, задышал полной грудью. С трудом сгибая-разгибая опухшие пальцы, он скользил взглядом по тамбуру. Трой с Чедом навалились друг на друга и сползли по стене. Оба точно так же опухли и покрылись синюшными пятнами, как и сам канонир Ташлинд. Яутжа лежал на спине и хрипло дышал, придерживая вышедший из бока осколок-парус. Гордон твердо был уверен, что изначально осколок торчал в спине. Возможно, пока яутжа катился по пандусу вниз, успел удачно насадиться, как насекомое с Тилапы на мачете. В остальном столкновение с вакуумом на него не повлияло. Гордон передернулся, неожиданно четко вспомнив Тилапу. Там он был с другим взводом. Им нужно было пробиться к форпосту автоматизированной добычи сардацитов. Выяснилось, что местная органика очень не любит технику и пытается расправиться с ней как можно скорее. Поэтому взводу пришлось топать на своих двоих. И проклятые членистоногие твари, выпрыгивающие из высокой, по пояс, темно-синей травы, норовили впиться мощными челюстями прямо в лицо. И срази его Аллах, если это хоть как-то можно было увязать с астероидным копанием в минералах. – Все живы? – наконец подал голос Гордон. В горле мучительно-сухо скрипело. Он чувствовал себя обезвоженным до состояния того же насекомого, поджаренного под тилапским ультрафиолетом, что в три раза ядреней, чем на Веге. "Рогаточники" отозвались сдвоенным мычанием. Гордон неожиданно подумал, что вообще редко видел их порознь. Похоже, они давненько склеились, прямо как Дорохов с Балем. Гордон перевернулся набок и поднялся на колени. Для этого пришлось основательно раскорячиться – пол явно накренился. – Ты! – прохрипел Гордон. – Кх... Клыкастый! Яутжа молчал, чуть пошевеливая челюстями. Под ним на диво почти не было крови, словно клыкастый усилием мышц зажал осколок и кровеносные сосуды. Только пояс шорт замарало. – Че случилось-то? – почти выхаркал Гордон. – Э! Живой? – Тш-ш, – яутжа чуть скосил на него взгляд. – Я слушаю. Гордон опять открыл рот, но связки окончательно отказали. Чед оттолкнулся от стены, перевалился на четвереньки и двинул вперед. Трой пару секунд сидел, свесив голову, а затем встрепенулся и двинул за ним – так же нелепо и в то же время решительно. Втроем они уселись возле яутжа. Отчаянно болело все, как ни мостись. Гордон с трудом нашел подходящее положение, перевалившись на половинку задницы и помогая себе рукой. Комбез еле-еле подмигивал бустерами. Технари подпирали канонира плечами, и хотя это тоже было несладко, Гордон не пытался выскользнуть из окружения. Чужие прикосновения словно цепляли его за реальность, не давая двинуться подшипниками. – Что ты... слушаешь? – И как? – Трой вытянул руку и разжал толстые, еле шевелящиеся пальцы. – Вот же твой звукофон. Яутжа чуть покосился на него и клекотнул. – Это украшение. – Чего-о? Я ж туда помощь вызвал! Яутжа смерил его взглядом. – На всех кораблях стоят... системы слежения, – почти выплюнул он. – Определяют, когда... снаружи находятся терпящие... бедствие. – Моя чуть не покусанная спина, – зловеще сказал Чед. – Все ради нашего общего блага! – Трой подавился и зашелся в хрипах. – Ах ради блага? Да, может, ты заразный! Теперь подавился и он. Клыкастый зашипел и дернулся, пытаясь подняться. Гордон отшатнулся, утягивая за собой "рогаточников". Выглядело невероятно, но яутжа, пробитый насквозь, умудрился сесть, упираясь в пол одной рукой. Согнул ноги в коленях, перевалил их на бок и сам начал переваливаться. – Прямой... удар... – прошипел он. – Чужой корабль... – Какой чужой? "Хиджау"? Ты про "Хиджа... Гордон присоединился к технарям в мучительном кашле. Пострадавшее тело не простило такого пренебрежения. Пока все трое задыхались, яутжа успел подняться на колени. Осколок явственно пошел вниз, нажимая на тут же закровоточившую плоть. Клыкастый зашипел и тоже поперхнулся. Привстал на одно колено. – Какой корабль? – выдавил Чед. – Че творит... гх... Корабль содрогнулся. Вернее, содрогнулся весь ковчег – и корабль в его брюхе. – Чужой, – сказал яутжа. – Он... стрелял в нас. – Стрелял? – вскинулся Чед. Яутжа хрипел, никак не начиная следующую фразу. По лицам "рогаточников" одинаково поползли пятна нервного румянца. – Я сейчас истерически закричу, – предупредил Трой, лихорадочно блестя глазами. – У меня нервы. Есть справка и штамп в личном деле от психиатра. Я сначала закричу, а потом начну убивать не глядя. – Я слушаю, что говорят, – яутжа оттолкнулся от пола и встал. Выпрямиться он не смог, и дредды свесились вперед, придавая ему полубезумный вид. – Уровень расселения. – Что?! Все трое рванулись на ноги одновременно. Дикая боль плеснула под ребрами, выворачивая легкие, но куда сильнее был ужас, хлынувший по жилам. – Какой... уровень? Блок "Д"?! Голос у Чеда сорвался. Гордон краем глаза видел, как на челюстях у него проступили желваки, и шелушащаяся кожа резко обтянула угловатые скулы. – Разбит... надо... сражаться, – прохрипел яутжа. Ковчег задрожал вновь. Гордон глубоко вздохнул, слушая, как в груди лопаются пузырьки, и стиснул локти товарищей. – Что значит – разбит? – внятно повторил он. – Это значит прямое попадание, – четко прощелкал яутжа. "Я сейчас истерически закричу", – голосом Троя сказало в голове. – Чей это корабль? – онемевшими губами выговорил Гордон. Яутжа буркнул, и переводчик выдал что-то про серую кожу и длинные шеи. "Я сначала закричу..." – продолжил бесплотный голос. – Блок "Д", говоришь? – с отрешенным спокойствием уточнил Трой. Светло-карие, почти желтые глаза казались пластиковыми. В глубине застыли крошечные точки съежившихся зрачков. Гордон почувствовал, как в шею с двух сторон вкрадчиво погружаются иглы. Яутжа чуть покачивался. Кровь капала на пол. "А потом начну..." – стеклянно прошептал голос. – Нанний, говоришь? – почти задумчиво протянул Чед. – Да-а... За стенами челнока глухо рокотало. – А скажи, клыкастый, – Чед пристально смотрел на осколок, пропоровший яутжа. Широко раскрытые глаза не моргали, – здесь, на этом корыте... "Начну убивать не глядя". – Здесь есть оружие? – закончил Трой. Тащить яутжа пришлось на себе. Он упорно держал осколок, не давая ему вывалиться, и Гордон мимолетно подумал, что это, наверное, правильная тактика: пока осколок внутри он худо-бедно затворяет кровь. Про аптечку яутжа даже не заикался, значит хирургия на борту тем более не предусматривалась. Мысли скользили ровно и гладко, почти не касаясь чувств. Гордон ощущал это как тонкую пленку, натянутую поверх клокочущей бездны. Неподвижная, зеркальная, она выглядит несокрушимой преградой. Но стоит только задуматься, как зеркальную поверхность начинает стремительно разъедать. И он не думал, считая стыки плит, на которые падала светящаяся зеленая кровь. И еще хрипел от натуги: Трой умудрился почти сразу подвернуть ногу и выбыл из категории грузчиков. – Рубка, – щелкнул клыкастый. – Хуманк, вы умеете управлять кораблями? – Покажешь – сможем, – отрезал Чед. В голосе его было столько уверенности, что Гордон проглотил трусливое "Нет", рвущееся с языка. – Безнадежно, – прощелкал яутжа. – Вы слабомозглые... Вдалеке глухо и тяжко бухнуло. Мгновенный удар спрессованного воздуха по ушам заставил Гордона присесть, закрывая лицо локтем. Коридорный полумрак медленно налился оранжевым, а затем свет почти погас. – Рваные морды! Яутжа выругался еще несколькими фразами, но перевода не последовало. Клыкастый все еще разевал пасть, однако Гордон слышал только шипение, усиливающееся с каждой минутой. Яутжа перестал материться, оглянулся и мотнул головой, указывая вперед. Из-за спины накатывал подсвеченный больным зеленым плотный вал дыма. Или пара. Гордон дернулся вперед. В носу начало жечь, он сморщился, не выдержал и чихнул. Чед повторил за ним, а потом тут же без перерыва еще и еще раз. Трой судорожно закашлялся. – Твою мать... Что тут... Договорить Гордон не смог. Туман настиг их, надвинулся плотной влажной стеной и проглотил. Из глаз брызнуло вдвое сильнее. Жжение в носу превратилось в пытку. Содрогаясь от спазматических чихов, выкручивающих носоглотку, он не разбирал, куда они прут. Сипло рявкая, яутжа гнал их словно дроидов. На плече сжимались когти, из тумана мутными светящимися призраками выныривали какие-то механизмы. Злосчастный челнок оказался чем-то вроде крысиного лабиринта. Гордон вновь захлебнулся в чихе. Горло саднило, из носа уже брызгала кровь, но сколько он ни пытался зажимать ноздри, лучше не делалось. В носоглотку точно напихали минеральной ваты, пропитанной чем-то ядовитым. Запах доводил до умопомрачения. Чед рядом заходился в кашле. – Да за что... арха! Гордон чихнул так, что едва башка не оторвалась. Кровь брызнула бисерным веером. – Стоять! – прохрипел яутжа. – На месте! – Открывай! – рявкнул Чед. Прозвучало не хуже огневого залпа. Яутжа ощутимо вздрогнул и поднял руку. Томительных несколько секунд ничего не происходило. Но затем массивная дверь медленно поползла в сторону. В рубке было темно, однако уже начали вспыхивать первые желтые огоньки. Яутжа подался вперед, и Гордону пришлось сделать шаг. – Живо! – прохрипел клыкастый. В щель они протиснулись втроем. Гордона хватило на два шага, а потом он просто остановился. Трой успел обогнать их, развернулся, но вклиниться ему было некуда, и он растерянно мотнул головой, явственно подавляя чих. За спиной шипело, по полу ползли струйки, но затем дверь пошла в обратную. Глухо чмокнули уплотнители, и шипение исчезло. Туман медленно растворился. – Дальше! – скомандовал яутжа. – Кресло... пилота! Чед застонал и сделал очередной шаг. – Парни, я могу вам лбы утирать, – почти жалобно сказал Трой. – Не больше! – Без тебя обойдемся, – каркнул Чед. Гордон налегал, как мог. Яутжа тоже не висел мешком, но каменная зажатость мешала ему идти. Стремился клыкастый к массивному креслу посреди рубки. – Как тебя звать? – на ходу пропыхтел Гордон. – Это важно? – Ну, надо же нам знать... Как обращаться... к капитану! Они остановились у кресла, клыкастый оттолкнул их, чуть не упал, сделал шаг и все же неловко опустился на место. Рука, зажимавшая осколок, казалась намертво закостеневшей. – Оссурига, – буркнул яутжа. Свободная рука выстукивала на подлокотнике замысловатые команды по клавишам. – Отойдите, вы мешаете. – Ты сам-то умеешь им управлять? – не выдержал Трой. – Я не военный пилот. Но должен... сражаться. – Да ты нас угробишь! – вскипел Чед. – Крыса лабораторная! Гордон лихорадочно огляделся. Выглядело так, что здесь должна была работать команда человек из пяти. Всюду консоли, экраны, куча чужой техники... – Аллах, хоть бы перевод был, – сквозь зубы сказал он. – Э! – Чед хлопнул себя по лбу, поперхнулся и медленно втянул воздух. – Вспомнил! – Что? Гордону пришлось прищуриться. Яутжа развернул слишком много экранов, и Чед сквозь них выглядел размытым силуэтом. Под ногами медленно раскатывалась вибрация запускающегося двигателя. Воздух стал еще суше. Гордон сморщился. Трой прохромал к ним и тоже уставился на приятеля. Вкладки на его комбезе светились неровным тревожным мерцанием. – В общем, я не знаю, сработает ли, – Чед потер ударенный лоб, – но я вспомнил. Короче... – он набрал воздуха в грудь. – Andare! Рубка померкла. Остались только тонкие силуэты, вычерченные желтыми линиями. Гордон оглянулся и жадно принюхался, хлюпнув кровью. Откуда-то справа тянуло душным запахом пота, остающегося после того, как кто-то стоит у тяжелых оружейных рукоятей, одновременно умирая от страха и расплавляясь в предвкушении боя. Гордон рванулся к пульту. Взгляд выхватывал клавиши управления. Символы на них оставались непонятными, но Гордон шкурой чувствовал, за что отвечает каждый тумблер. Пальцы легли на клавиши, скользнули по ним, одну за другой включая системы наведения – и квадратные желтые экраны начали раскрываться перед ним многоуровневым каскадом. Яутжа заткнулся посреди длинного шипения. Гордон оглянулся. Экраны разделились на три группы: одна осталась перед яутжа, а остальные повисли перед "рогаточниками". Еще мгновение – и рубка начала растворяться. Мрак пополз в стороны, силуэты превратились в объемные тела, а стены медленно растаяли. Гордон тряхнул головой. Они словно вновь очутились в доке. Впереди – пустое пространство, за спиной – дыра в обшивке, а по обе стороны оставшиеся корабли. Такой же "бочонок", как и у них, повалившийся набок, удержавшиеся грузовички, которых он почему-то сразу не заметил, и печально клюнувший носом истребитель. – В прямом режиме транслирует? – громогласно уточнил Трой. Яутжа что-то зашипел. – Отставание две... полу-секунды. – Да ты сам отстаешь, – с досадой сказал Трой. – Выводи нас! – Замолчи, хуманк. Я пробую. Гордон поймал себя на нервном притопывании. Сквозь пальцы словно пропускали слабенькое напряжение, вынуждая непрерывно шевелить ими, как будто он снова оказался на Веге, где движением пальцев действительно можно было управлять окружающим миром. – Быстрее, – потребовал Чед. – Что ты копаешься, тормоз? – Хуманк, ты вообще... знаешь, как управлять... кораблем? Ты же раскапыватель руды. – Разберусь! – рявкнул технарь, оскалившись так, что стало видно сквозь экраны. – Ну?! – опять подстегнул Трой и цапнул висящий на боку нож. Гордон прокашлялся. – Тихо! Оба уставились на него. Канонир вновь осторожно откашлялся и подавил желание постучать себя в грудь кулаком. Почему-то командирский вопль у него получился так естественно, словно он всю жизнь только и орал на подчиненных. И подчиненные тоже образцово-показательно пялились на него, копируя друг друга вплоть до вытаращивания глаз. Гордон опять подумал, как они все похожи друг на друга. Против закона на Веге рисковали поиграть многие. Но почему-то в бригаде все были как на подбор: рост, вес, общие черты внешности. – Что встал? – Трой любовно провел пальцем по обуху лезвия. Выцветшие в пронзительную голубизну глаза сощурились. – Молишься, что ли? – Кем ты работал? – Что? – Кем ты работал раньше? Трой осклабился. Гордон смотрел на него в упор, и нахальный оскал быстро сменился откровенно злобным. – Я... не помню я, – технаря чуть не перекосило. – Это сейчас так важно? – Не получается, – сказал яутжа в тишине. – Запрос... не идет. Отрезаны. Гордон дернул головой и покосился на свои экраны. – И что, так и будем здесь сидеть? – тихо-тихо, но очень недобро спросил Чед. – Нет конечно, – решительно сказал Гордон. – Эй ты! Раненый герой! Яутжа опять зашипел. – Запускайся на полную, – велел Гордон. – Если мы не можем открыть дверь аккуратно – я вышибу ее нахрен! – Собственность ковчега "Толуокк"... – Че ты мелешь? – заорал Чед, едва не подскакивая на месте. – Че, барыши считать вздумал? Делай, как он говорит! Все равно этот ковчег разваливается! От лишней дыры уже ничего не будет! – Вы сами здесь сдохнете, хуманк! – Трус! Яутжа вздрогнул и резко попробовал выпрямиться. Тут же содрогнулся и наклонился вперед. Чед схватил его за дредды, не давая уронить голову. Яутжа вытянул свободную руку вперед и резко разогнул скрюченные пальцы. Кровь брызнула веселым росчерком зеленых капель. Желтый ромб управляющего контура сдвинулся вперед и прильнул к ладони. Гордон затаил дыхание, в рубке на мгновение стало невероятно тихо, даже яутжа перестал хрипеть, втягивая воздух – а потом пространство заполнилось тонким жужжащим звуком. Экраны вспыхнули переливами зелено-голубого. Гордон почувствовал едва ощутимое движение, и тут же панорама, проецируемая на стены, поплыла. "Бочонок" совершал полный разворот. Снизу экраны подсвечивало жгуче-фиолетовым. Движение шло неровно, под ногами то и дело вздрагивало. – Правый и левый, балансировка, – прохрипел яутжа. Технари одновременно дернулись к своим экранам. Гордон ничего не понимал в мельтешении блоков, но еще через три секунды поворот словно вписался в траекторию монорельса, а фиолетовый стал ярче, заставляя щуриться. – Бортовые, – продолжал сипеть яутжа, – восемь групп. Перед тобой все с разметками. Смотри, хуманк, такие значки... длинные хвосты... указывают направление. – Я понял, – Гордон развернулся. – Нос на разлом! – Да ты не выеживайся! – натужно пропыхтел Трой, словно лично поворачивал корабль голыми руками. – Ну и каторга! Глаза ща вытекут! – Ну так зажмурься и не смотри! Нос остановился точно напротив пролома. Тонкое жужжание медленно перерастало в густой басовый гул. Но в каффе Гордон все еще слышал и чужое дыхание, и клекот яутжа. Пальцы снова дико зачесались, и он положил растопыренные пятерни на маняще подмигивающие значки с длинными хвостами. Прикосновение к клавишам показалось умопомрачительно волшебным. – Группа первая, первая угловая и первая угловая-два, – сам себе скомандовал Гордон. – Огонь! "Бочонок" яростно дрогнул. Экран превратился в сплошную голубую завесу. – Ты че в нас стрельнул? – взвыл Трой. – На хер иди! Голубизна пошла пикселями, сложилась в несколько цветовых пятен и резко восстановила прежнюю четкость. – Ага! – заорал Гордон. Щель превратилась в безобразный разлом. Вакуум сожрал все спецэффекты, но пылающая желто-красным кайма тлела целых несколько секунд, прежде чем погаснуть, оставив разлом чернеть в стене. – Правый, левый, защиту на максимум, – выхаркнул Оссурига. – Мы пок-кидаем борт, хуманксы. Держитесь. Гордон открыл рот, и тут желудок стремительно прыгнул к горлу – одновременно с изображением на экране. "Бочонок" преодолел расстояние так быстро, что по бокам изображения опять пошли пиксели. Еще один желудочный кульбит, и корабль вывалился в космос. Чернота затопила экраны, изображение снова зарябило и восстановилось, но на этот раз превратившись в уже знакомые завихрения красного и фиолетового, предназначенные для глаз инопланетян. – Враги-то где? – громко поинтересовался Чед. Гордон даже не рискнул оглянуться, вместо этого напряженно шаря взглядом по экранам. Яутжа заклекотал, и неприятная щекотка под ребрами подсказала, что сейчас будет еще один скачок. Гордон судорожно сглотнул, подавляя тошноту. Экран мигнул, изображение изменилось. – Бля, что за тошнотная болтанка, – простонал Трой. – Погружение на ноль семьдесят пять бар, – прощелкал Оссурига. Он неожиданно перестал делать паузы в словах. То ли ему становилось лучше, то ли решил выложиться на всю, не жалея себя. – Чего? Разве так можно? – Можно, можно. – Вижу! – выпалил Гордон. – Бля! – Епта! Хоровой вопль за спиной прозвучал почти как всегда. Яутжа щелкнул, захлебнулся, и вид на экране кувыркнулся еще раз. Гордон мотнул головой, изгоняя дурноту и головокружение. "Бочонок" несся вверх вдоль ослепительно сияющей стены. Можно было подумать, что они вляпались прямо в солнце: но сквозь фильтры виднелось, что за стеной света скрывается еще одна – глухая, бесшовная, источенная многолетними столкновениями с космическим мусором. У "Хиджау" тоже была такая шкура. Басовый гул дополнился ревом. На экране высветились столбики, пляшущие в желтом диапазоне, то и дело запрыгивавшем в сиреневый. Сразу стало ясно, что "бочонку" несладко. – Нихрена себе кораблик! – проорал Чед. – Мы так не договаривались! Желтый окончательно сменился на фиолетовый, и сияние начало приближаться. – Вы куда нас тащите, идиоты? – взвыл Гордон. – Назад! – Слишком большой! – Трой тоже надрывался во всю глотку. – Притягивает! – Хуманксы, – голос яутжа отдавался в ушах и был таким спокойным, что Гордону невольно сделалось стыдно. – Сколько бар вы выдерживаете? – Ты про нырки? Нисколько, – теперь Трой не орал, и кафф прекрасно транслировал нервозность в его голосе. – У нас же нет балансира. Оссурига клекотнул. – Как быстро вы погружаетесь? – Часа по два, – еще более нервно ответил технарь. – Ты че удумал? К реву добавилось противное тонкое завывание. Гордон присел, инстинктивно прикрывая голову руками. Корабль дернуло, экран залило белым окончательно. – Мы сделаем это быстро. Перевод еще не успел затихнуть, а Гордон не успел ужаснуться – и свет в рубке погас. Под дых будто врезался целый ковчег. Кишки превратились в пылающий кисель, позвоночник вспыхнул раскаленным стержнем, вонзающимся в голову. – А-а-а! Вместе с воплем изо рта выплеснулось что-то жгучее. Гордон вцепился в консоль, пытаясь не свалиться. Боль уже отступала, но ощущение чего-то чудовищного, случившегося только что, не отпускало. Экран перестроился, и полубезумным от шока взглядом Гордон уставился на клубящиеся фиолетовые спирали. Чужой корабль висел прямо по курсу. Громада, смахивающая на ленточный перегружатель, полностью заслоняла весь ковчег. – Ах ты сука! – очнулись сзади. – Ты нас угробить пытался, гнида? Гордон повернулся, не рискуя отпускать консоль. Технари тоже плохо стояли на ногах. Оба хватались за высокую спинку кресла, и яутжа до смешного напоминал древнего царька, на которого совершили покушение, но убийцы не смогли довести дело до конца и сами готовы были вот-вот отдать концы. – Я же отвел нас, – прошипел яутжа, еле размыкая клыки. – Какие претензии? – Ты нас чуть не убил, дурак! От ругательств скверных Чед перешел к обычным, и Гордон выдохнул. Значит, сворачивать шею клыкастому командиру Чед не собирался. Трой вообще молчал, сосредоточенно дергая правой ногой, явно пытаясь поставить ее на пол как можно тверже. – Стрелок, – Оссурига перевел взгляд на Гордона. – Ты все еще готов сражаться? Гордон вцепился в консоль изо всех сил, досчитал до двух и разжал руки. Его шатнуло, однако он все-таки поймал управление телом. Ноги по-прежнему казались деревянными, но с грехом пополам подчинялись. "Пленка" стала жесткой, как экзоскелет. – Еще бы, – выплюнул он, вытирая подбородок. Вся ладонь окрасилась в багровый. – Я же собирался выдрать им кишки! – Отважно сказано, – клекотнул яутжа. Глаза у него были совсем мутные. – Тогда стреляй под брюхо. – Я... – Гордон проглотил нелепое "я знаю", чуть не сорвавшееся с языка. – Отлично. Но никаких прыжков! Ты нас убьешь нахер! Чед отлепился от кресла, широко расставил руки, будто балансировал на льду, и шагнул в сторону. Экраны, как приклеенные, последовали за ним. Трой медлил еще пару секунд, но затем собрался и повторил подвиг напарника, припадая на больную ногу. – Правый, левый, не мешаем, – скомандовал яутжа, изгнав из голоса хрипы. – Только при входе в сектор... обстрела. Там держим балансировку. Будет швырять. Очень сильные... поля... "Поля сдерживающего потока!" – хотелось выпалить Гордону, но он опять задавил немыслимо чужие фразы, явно не принадлежащие ему. После того как паршивец Чед выкрикнул волшебное слово, в голове у канонира Ташлинда пошло слоями, как плохо приготовленный пирог. Там, на Веге, трудно было найти хорошее место, где подавали бы правильные воздушные пироги. Часто бывало так, что один слой проваливался в другой. Есть можно, но все удовольствие испорчено. Он был словно такой пирог: действовать можно, но будто в тяжелом бреду. "Бочонок" отчетливо сдвинулся с места. Гордон мельком подумал, что на мелких кораблях всегда так – чувствуется движение сквозь вакуум. Только на людских кораблях не имели привычки раскрашивать космос, чтобы показать, о какие именно завихрения спотыкается скорлупка истребителя. Он застонал и взялся за затылок. Какие, к Иблису, истребители? Вытянутая громада чужого корабля быстро наплывала. Желудок никуда не выпрыгивал, и Гордон сделал гениальный вывод, что Оссурига использует обычные двигатели. – Готовность, – щелкнул клыкастый, точно только и ждал, когда про него вспомнят. – Ноль семь бар через пять йин. – Аллах, я не хочу-у! Жалобное завывание Троя превратилось в судорожный звук сухой блевоты. Гордон и сам точно так же подавился – желудок не смог выбросить даже желчь. Экран изменил изображение. – Балансировать! – заорал яутжа. – Огонь! Гордон рванулся вперед и ударил по группам хвостатых символов. "Бочонок", кувыркаясь, летел между чудовищными лентами ускорителей. Гордон понятия не имел, откуда у него в голове взялись эти ускорители и почему он так уверен, что это как раз те места, где броню не ставят из-за особенностей перемещения, но руки работали сами. Клавиши отзывались контурной подсветкой, "бочонок" швыряло из стороны в сторону, и заряды – шайтан побери, он даже не знал, какой принцип используется в оружии клыкастых – лупили во все стороны, покрывая зеркальные поверхности ускорителей уродливыми бороздами. Внутри "бочонка" по-прежнему царила устойчивая гравитация, но на экранах все вертелось совершенно суматошно. Гордон едва успевал считать выстрелы. Ему показалось, что отстрелялся он как минимум семьдесят пять раз. Вздумай кто семьдесят пять раз лупануть по столице Веги, и от процветающего города ничего не осталось бы. Но громадина чужого корабля даже не думала дрогнуть. Они все еще летели вперед, когда экран вновь тревожно вспыхнул сиреневыми столбиками. – Блин, нас опять тащит! – хрипло крикнули из-за спины. В голове опять щелкнули невидимые тумблеры. Экран исправно передал, как ускорители угрожающе разжигают радужные полосы по нижней кромке. Гордон инстинктивно ухватился за рукояти, и когда "бочонок" выполнил невероятный кульбит в двух проекциях – дернул обе, вкручивая до упора. На этот раз стабилизация не выдержала, и их мотнуло из стороны в сторону. Гордон еле удержался. За спиной матерились – судя по грохоту, Чед не устоял и теперь барахтался на полу. Радужные полосы сменились зелеными. Столбики на экране дружно устремились в пугающий черный спектр. И Гордон почувствовал немыслимую тяжесть, наползающую на них с обеих сторон. Гравитация обрушилась на позвоночник, словно гидравлический молот. – Ныря-яй! Собственный голос прозвучал полураздавленным писком. Яутжа рявкнул в ответ. Пространство схлопнулось. Кишки завернулись в узел и, по ощущениям, порвались. Вспыхнул свет. Гордон услышал тонкий жуткий звук и понял, что это кричит, плачет, визжит он сам. По подбородку текло горячее и соленое, выплескивалось на грудь. Экран мельтешил шестиугольными пикселями, и пока Гордон пытался поднять себя с пола, изображение все не складывалось. Трещала шея, не давая повернуть голову, в виски забили раскаленные штыри, ноги дергались, загребая по гладкому полу носками ботинок. – Вы... бля... Трой почти рыдал, и Гордон чувствовал, что сам готов взвыть от боли и ярости. Изображение все-таки сложилось – но корабль чужаков никуда не пропал. В рубке царила чудовищная тишина, словно у "бочонка" полностью закончился энергорезерв. – Хуманксы, мы повторяем, – прощелкал Оссурига. – Стрелок, не экономь. Это будет последний заход. Больше не дадут барокомпенсаторы. – Что за развалина у вас на х-ходу? Гордон попробовал перевернуться на другой бок. Тащить себя пришлось силком – ноги так и не подчинились. Развернувшись, он убедился, что нырок подкосил не только его. Яутжа по-прежнему мертвой хваткой держал осколок, но оба технаря рухнули на пол. Чед успел подняться и привалиться плечом к пилотскому креслу, Трой только-только начал ворочаться. – Это не военная станция, – прошипел яутжа. – Это исследовательский ковчег! – Хреновые из вас вояки, – выплюнул Чед. – Сука, столько людей угробить! Ныряй еще раз! И поставь координаты у него в брюхе! – Что? – Теперь ты нас угробить вздумал? – очнулся Трой. – Я хочу, чтобы мы не сдохли просто так! Мы расстреляем их изнутри! Оссурига зашипел, срываясь на хрип. Переводчик не справлялся, и Чед взмахнул рукой. Кровь, текущая из носа, не успокаивалась, и технарь то и дело нервно дергал головой, пытаясь стряхивать ее. Гордон присмотрелся к желтизне радужек, почти как у глаз яутжа, и ему стало страшно. – Хуманк, не неси чушь! – Оссурига поперхнулся. – У них стоят компрессоры, мы не можем с ними совместиться! Чед странно вывернул голову, точно пытался сломать себе шею. Взгляд у него безумно заметался. Ноги дернулись, веки быстро затрепетали. По-прежнему не в силах оторвать голову от пола, Гордон почти безучастно следил, как яутжа, согнувшись в три погибели, набирает одной рукой команды на выдвинутой из подлокотника панели. Трой подтянулся еще раз, ухватился за спинку и кое-как пристроился бедром на подлокотник. Желтые экраны взлетели к его лицу, освещая побледневшую кожу. Щеки ввалились, и дорожки пота выглядели, как следы неизвестной болезни. Гордон сосредоточился, подтащил под себя локоть и приподнялся на нем. – Не-ет, – протянул Чед, не моргая. Зрачки мелко подергивались, не фокусируясь. – У них есть слабое место... Как раз... как раз для нас, маленьких... – Под генераторами потока, – закончил за него Трой. Гордон с мутным удивлением наблюдал за обоими. Рожи у технарей были совершенно ополоумевшие. Казалось, вот-вот оба закатят глаза и забьются, пуская пену. Знания оба явно выковыривали силком, копаясь в собственных головах вслепую, как грабители. – Так никто не делает! – рявкнул Оссурига и натужно, с бульканьем задышал. – Я не могу... гхаранти-ировать... что челнок... уцелеет... Осколок шевелился, будто жил своей жизнью. Чед повторил фокус напарника, подтянув себя на место. Гордон дернулся и поднялся уже на обеих руках. "Рогаточники" словно тащили его за собой своим безумным упрямством.. – Внутрь, – повторил Чед и оскалился. – Или ты струсил? Яутжа откинулся на спинку кресла. Тяжелая голова приложилась о подголовник с глухим стуком. – Нужно девять бар, – сказал он. – Ты слышал про... – "Дзаганту", – прошептал переводчик, – хуманк? Там все погибло. Гордону мучительно хотелось заорать, что он не желает погибать. Тревожное "Дз-заганта" билось в голове как ядовитое насекомое. Но зубы склеило кровью, и вдруг он представил, как с точно такими же наглухо стиснутыми в предсмертной муке зубами висят в космосе тела парней из первого, второго, воздушного... – Да мы уже умерли, – сказал Трой, стискивая пальцы на подголовнике. Гордон развернулся, вскинул обе руки, схватился за край консоли и рванулся вверх. Суставы чуть не выворотило из плеч. Он рванулся снова, выжал себя на руках, отрывая непослушное тело от липкого горячего пола, и навалился грудью на консоль. Казалось, он обоссался, а значит, отказали не только ноги, но уже и выше... – Меньше половины, – выдохнул он, скользя взглядом по кружочкам возле клавиш. Громче говорить сил не хватало, но переводчик должен был подхватить и передать. – Затащи нас туда, и мы прогрызем это брюхо. Изображение на экране изменилось. Гордон поморгал и сообразил, что это подобие маршрутной схемы, которую он пару раз видел на человеческих кораблях. С умопомрачительной скоростью крутились какие-то кривые, явно устремляющиеся к единому центру. Потом экран начал гаснуть, большими шестиугольными блоками стягивая изображение к середине следом за уплотняющимися линиями расчета. Гордон почти физически чувствовал, как в этих чужих расчетах спрессовываются девять бар – на целых два уровня больше, чем вообще ходили человеческие корабли. Экран стянулся в точку и погас. Мгновением позже "бочонок" проснулся. – Отключены барокомпенсаторы, отключен резервный щит, ограничитель пика снят, тангаж выровнен, компенсация крена отключена, компенсация углового движения отключена... Громкая связь бубнила, не затыкаясь. По отдельности каждое словосочетание мало что говорило, но если слушать все вместе – Оссурига превратил "бочонок" в управляемую бомбу. – Тяговый разгон закончен. Незримый докладчик заткнулся. Взамен где-то внизу и за спиной раздался тяжкий гул. Гордон содрогнулся, изо рта снова выплеснулась кровь, желудок скрутило в комок. Звук он узнал сразу – им гоняли запись работы "нырка", звучащего на разных ступенях. Этот, последний, означал, что кораблю кранты. На восьмом уровне гибла даже техника. Гул достиг оглушительного резонанса с каждой косточкой в канонирском теле и рухнул на пару диапазонов ниже. Это звучало как боль. – Эй, хуманк! Гордон оглянулся. Яутжа стоял на своих двоих. Осколок валялся на полу, и рваная рана в толстой темной шкуре выплевывала кровь толчками. Нелепые шорты промокли насквозь. Клыкастый обеими руками прижимал технарей к себе, не давая упасть. – Никто не расскажет о вашем подвиге, но я буду знать! Красная кровь лаково блестела, капала на пол, вплеталась темными узорами в зеленые лужицы. Гордон вскинул руку и показал большой палец. – Правый, левый! – надсадно проревел яутжа. Технари один за другим вытянули руки. – Погружение на девять бар, выдержка две йин! "Две секунды, – мелькнуло в голове, – нужно будет продержаться две секунды". Генератор "бочонка" завизжал и смолк. Первым делом рассыпался позвоночник. Гордону показалось, что тридцать три круглых косточки одна за другой выскочили из пазов и брызнули в стороны. А следом внутренности растаяли и остались бултыхаться в коже. В корпусе за обшивкой затрещало, беззвучно стартовал преобразователь, пропуская сквозь экипаж волны мучительных искажений, и снова заработал в привычном уху диапазоне, заполнив рубку скрежещущим завыванием. Гордон открыл глаза. Белые косматые клубки заполняли все поле зрения. Шею чудовищно сдавило, и с обеих сторон, где пролегали артерии, обжигала ядовитая боль. "Внимание, стрелковый депозит, – механически прощелкало прямо в каффе. – Сброс резерва в бортовые орудия. Выдержка восемь йин". Гордон не мог даже моргнуть. Паралич превратил мышцы в закаменевшие струны боли. Не подчинилась ему только кровь – и, кажется, она текла отовсюду. – Экипаж, резерв сброшен, – очнулась громкая связь. – Последнее напутствие: умирайте достойно. В таком же парализованном мозге вспыхнула дикая искра. Гордон почувствовал, как сумасшедший смех разрастается из этой искры, захлестывая его искрящимися валом, забивая колючей пеной легкие. Он вскинул руки, перебросил их вперед, и ладони с размаху ударились о клавиши первой группы бортовых. Бирюзовые полосы вкладок на рукавах "пленки" полыхнули с яростью последнего усилия. Размазывая багрянец, Гордон крутанул обеими руками, рисуя круг поверх всех клавиш, отмеченных длинными хвостами. Он так устал, что очередное грозное завывание и последовавшие за ним содрогания "бочонка" уже не вызвали никаких чувств. Крошечная толстопузая "рыбка" бесновалась в брюхе левиафана, разбрызгивая кипящие струи яда, старалась прожечь врага изнутри, разломать его ребра и пробить шкуру. Но это было словно не с ними, будто экипаж оказался уже по другую сторону. Гордон уронил голову на заблокированную часть панели, приоткрыл рот и с тупым сожалением наблюдал, как медленно-медленно расползается почти коричневая на желтом фоне лужица. Вкус железа, дополненный незнакомой жгучей кислятиной, забивал носоглотку. Сил сглатывать или сплевывать не было, нос прочистить он тоже не мог. Судороги "бочонка" превратились в предсмертные конвульсии, вой начал заикаться, перхать, снова взревывать – после каждой паузы громкий звук ударял по нервам с новой силой – и наконец умолк совсем. Гордон почти отрешенно подумал, что сейчас должны погаснуть свет и наступить холод и тьма. Но свет, хоть и уползший в диапазон "еле-еле", все еще держался. За спиной раздался тяжелый грохот. Гордон не шевелился еще несколько минут – а может и часов, сосчитать он тоже не мог – а потом в полуразъеденном нырками мозге все-таки затеплился настойчивый приказ: оглянуться и посмотреть. Сначала пришлось вспомнить, что у него есть руки и ими надо как-то научиться двигать. Столетия мучительных усилий спустя ему удалось расправиться с пальцами. Потом он сумел сжать кулаки, соскребая засохшие разводы с клавиш. Потом еще один подвиг: он напряг какие-то неведомые мышцы, и руки удалось подтащить к себе и даже запихнуть под грудь. На этом резервы кончились. Гордон не мог ни отжаться, ни высвободить руки – и по-прежнему висел на консоли, чувствуя, что едва-едва ожившие конечности начинают затекать. Возможно, им просто не хватало крови: он до сих пор чувствовал склизкие сгустки во рту, облепившие зубы, а свежие струйки все еще щекотали язык. Он бы уже блеванул от отвращения, но сейчас организм закуклился, не желая совершать ни единого лишнего спазма. "Andare!" Собственный мысленный крик вовсе не обладал чудодейственным эффектом. Но он заставил Гордона дернуться – и этого хватило. Повисшее в неустойчивом балансе тело поехало с перекошенной консоли, и Гордон грянулся на пол с такой силой, что у него вышибло дух. Да еще, похоже, и левое плечо. Боль вцепилась было когтями, но тут же испугано отступила, сообразив, что трепать уже умирающее тело не стоит. Гордон подвигал глазами, и расплывающийся взгляд, пронизанный кривыми трещинами и пятнами, наткнулся на технарей и яутжа. Клыкастый рухнул ничком и утянул людей с собой. Гордон не видел всей картины, но разбросанные и неловко подвернутые руки троицы выглядели ужасно. Головы покоились во все тех же лужицах и были повернуты так, что на мгновение Гордону показалось, будто у обоих технарей безнадежно сломаны шеи. Из-под яутжа наползло зелени, дредды рассыпались ворохом, частично закрыв людей. А потом ему показалось, что они все-таки дышат. Он не слышал их, как ни напрягал почти отказавший слух, но все то же тлеющее чудовищное упрямство шептало – ты не можешь сдохнуть, пока не убедишься, что точно остался здесь один. Гордон перевернулся на живот. Тупая боль в плече опасливо шевельнулась, но не рискнула буйствовать. Он чуть оттолкнулся – здоровая рука удачно оказалась под грудью – и смог перетащить себя на пару сантиметров. Таких сантиметров было еще много. И он, стиснув зубы, передвинул руку вперед. Лужа зелени прекратила растекаться. Гордон лежал лицом в пол, утыкаясь горящим лбом в самую кромку. Вязкая холодная жижа медленно пропитывала волосы. Он еле дышал – сердце пропускало удар за ударом, пытаясь остановиться. Ноги заледенели, руки тоже, по загривку растекалось онемение, и Гордон все пытался подсчитать, сколько крови потерял в этой безумной атаке. Литр? Два? И наверняка за ним тянулся шикарный красный след, на зависть всем видеолентам ужасов, которые иксар так любили посмотреть. Всхлип сам собой дернулся в горле. Гордон выдвинул плечо вперед, перевалился на него и двинулся дальше, скользя по зелени. Локоть выворачивался, но зато тащить себя по мокрому полу было легче. Добравшись до массивной башки, Гордон чуть не задохнулся. Силком заглатывая воздух, он опустился щекой на пол. Яутжа ткнулся мордой в покрытие, и скошенный вытянутый череп нелепо торчал над головой Гордона, словно скальный уступ. Гордон уперся взглядом в изжелта-серое лицо Чеда. Потемневшие губы приоткрылись, и белизна зубов казалась дикой, нелепой насмешкой. Смотрел, пока не заболели глаза – и все-таки ему почудилось, что он увидел слабое дрожание жилки на опущенном веке. Из лужи страшно разило кислятиной. Гордон подался еще чуть вперед, утыкаясь макушкой в костяную гладкость черепа яутжа. Сердце трепыхнулось и сжалось в неподвижный комок. "Бейся, – приказал Гордон. – Andare, чтоб тебя, не останавливайся! Пожалуйста!" * * * Наперстки не просто впивались в пальцы, а словно хотели отгрызть их кончики. Оставшись без свидетелей, Малик корчила рожи и чуть не плакала. Еще никогда ей не приходилось держать оборону в буквальном смысле голыми руками. Энергощит, поставленный неизвестными мастерами, держал удар, но совершенно не был откалиброван. По всей сфере то и дело катились искажения, а непрерывное движение еще сильнее сбивало баланс. "Хиджау" не могла остановиться – после этого шторм скорее всего уже не запустился бы. Нападающий корабль уверенно шел следом, идеально держа дистанцию. И аккуратно стрелял с удручающей регулярностью. Малик уже успела представить, как одного хорошего залпа хватает, чтобы разнести всю конструкцию из корабля и пристегнутого завода в клочья. Но Гюзель, сдирая с себя наперстки чуть ли не вместе с клочьями кожи, бросила фразу "им нужен весь груз" – и сразу стало ясно, что дела еще хуже. Если кому-то нужна вся консервная банка целиком, то экипаж явно уже поставлен в графу "неизбежные расходы". – Малик! Голос настройщицы по громкой связи заставил ее вздрогнуть. Наперстки с новой злостью впились в пальцы, призывая не отвлекаться. По сфере тут же пошли волны, и пришлось срочно менять модель еще раз, чтобы подлатать уже начавшие образовываться прорехи. – Что? – мучительно выговорила пилотесса. – У нас есть что-нибудь по кластерной пересборке? Малик пару секунд невидяще пялилась в экран со сферой, а потом до затуманенного болью и паникой мозга все-таки дошло. – В смысле? Вроде схем соответствия? – Да! Здесь все чужое! Мне нужно хоть от чего-то отталкиваться! – Малик, – подключилась к разговору акустик, – платформа рассчитана на пятнадцать компонентов. Но это мы сами так поделили. Можно собрать все обратно в одну точку, к исходной конструкции. Те же самые кластерные принципы... – Да поняла я! Зуль, поищи в аппликациях мастер-уровня, я не могу! – Хорошо! Связь Зульфар не отключила. Малик прикусила губу. Теперь болеть начали еще и глаза. В правом отчетливо наворачивались слезы. Проклятый сироп так и застыл потеками, а сверх него успело налипнуть технической пыли. От этого грязно-липкого ощущения дико зудела кожа, и нервы натягивались все сильнее и все тоньше. "Десятая волна", – предупредил логикалик. – Держитесь! "Хиджау" охнула. Теперь каждый выстрел противника ненадолго забирал у них ресурс полностью. Терморегуляторы уже отказали, с гравитацией творилась Иблисова карусель. Держались только энерголинии и система логикалика. Малик представила, как вырубится жизнеобеспечение и кончится воздух – а логикалик все так же будет скрупулезно вести отчет по повреждениям... – Малик? – Здесь! – Послушай. На всякий случай, – Гюзель дышала так часто, словно там у них внизу воздух уже начал заканчиваться. – Если что, возьмешь мой ультрабук. В моей каюте. Отдашь его капитану Плески. Там, на Самбурге. Так и спросишь – кто из вас капитан Плески. Слышишь? На язык так и рвалось стандартно-подбадривающее "Сама еще отдашь!", но Малик заставила себя прикусить язык. – Хорошо. – Сама можешь почитать, – Гюзель вздохнула. – Про... пятнадцать компонентов. Ты прости, но я тебе фальшивку подсунула. Просто не хотела, чтобы ты... слишком за них переживала. – Ты о чем? Какую фальшивку? Гюзель! – Не скажу, – теперь акустик явно улыбнулась. – Тебе придется выжить, чтобы узнать секрет. – Очень смешно! Наперстки вновь впились в пальцы, и сердитый возглас вышел крайне убедительным. – И еще одно. Связь. Ее можно починить. – Что-о? – Это я, – акустик помолчала. – Я глушилку поставила, когда всплыли. Чтобы мы не светились. – Идиотка! – приглушенно дала свою оценку Зульфар. – Зато, видишь, как долго они нас искали. Нам чуть-чуть удачи не хватило. Малик прикусила уже обе губы, чтоб не выматериться. Еще и наперстки уже, казалось, готовы были сожрать ее целиком. Даже представить было сложно, как работает комбез акустика с его прямым подсоединением. Наверное, как будто тебя обдирают заживо. – Говори, как ее снять! – наконец, рявкнула она. – Тот же бук, там расписано. – Твою ж мать! – Зуль? – Гюзель явно говорила вслух специально, чтобы Малик понимала, что у них происходит. – Долго еще? У нас времени почти нет. – Еще немного! Голоса эхом прокатывались по рубке, и Малик уже колотило от дикости происходящего. Если бы не видимые признаки, захлестывающие "Хидждау" раз за разом, можно было подумать, что все это – идиотский спектакль. Для кошмарного сна он все-таки был слишком связный. После двенадцатой волны сдалась система фильтров. Воздух мгновенно пропитался не только гарью, но и запахом десятка химических присадок, крутившихся в артериях "Хиджау". Малик закашлялась, в отчаянии попробовала дышать ртом, но легче не стало. Фильтр болтался на поясе, но она просто не могла опустить руки. Логикалик не справлялся с корректировкой без человеческой помощи. – Быстрее там, пожалуйста, – прохрипела она. – Иначе мы... задохнемся! На секунду мелькнула нелепая и чудовищная мысль – хорошо, что иксар уже нет с ними, и им хотя бы не приходится мучиться в умирающей посудине... – Да я уже почти! – с натугой отозвалась Зульфар. – Здесь взаимодействие какое-то варварское, я понять пытаюсь, куда эту хрень подключить можно! – Я сама, – сказала невидимая акустик. – Подвинься. Логикалик перестал фильтровать посторонние шумы, и Малик прекрасно слышала, как топают посетители платформы. Своего канала связи у платформы не было, но Зульфар прихватила с собой целый набор крошечных камер и передатчиков, и наверняка раскидала их, где могла. – Аллах, почему нельзя было подписать все эти пестики и тычинки? Секретность, ладно, но для своих же? Краски пожалели! – Потому что нельзя, – отрезала акустик. Логикалик передал возню и скрежет, а потом какой-то противоестественно отвратительный звук. – Боже мой! Визг настройщицы ударил в голову не хуже молота. Малик инстинктивно зажмурилась и присела. – Ты че творишь, дура?! А-а, твою мать! Повторный вопль заставил ее так же резко распахнуть глаза. "Тринадцатая волна", – немедленно доложил логикалик. Следом на экране сменились показатели энергорезерва. Противостояние крейсеру предполагаемых нанний отняло у них уже половину всего заряда. – Бля, Малик, Малик, я рехнусь! Помимо истерики в голос Зульфар щедро влились плачущие нотки. – Что? – завопила пилотесса, сама чуть не рыдая. – А-а, я не могу! Слева от основного экрана вспыхнул значок видеосвязи, экран тут же развернулся. Малик бросила на него взгляд – и чуть не заорала следом за настройщицей. Просто не хватило сил, воздух был слишком едкий. В платформу кондово врезали мостик управления на пятнадцать человек. Зульфар угробила его окончательно, выпотрошив без всякого почтения и связав отдельные управляющие в единую схему. С первого взгляда это выглядело как плод труда обезумевшего ученого. С любого последующего взгляда – точно так же. Но Гюзель пошла еще дальше, сделав картину куда чудовищнее. – Чего вытворяешь? – в ужасе пробормотала Малик. – Гюзель! – Я же сказала: мы доберемся до Самбурга любой ценой. Логикалик передавал картинку невероятно четко, со всеми оттенками. Особенно ему удались жуткие кровавые потеки на висках. Гюзель, сидящая в одном из кресел, просто забила себе в голову два штуцера. Как она до сих пор оставалась жива и сохраняла здравый рассудок – Малик не представляла. – Это черт знает что такое, – Зульфар выбралась в поле обзора. – Это... я так не могу! Я не нанималась! – Шайтан, – в полном ступоре поправила Малик. – Да какой, к черту, шайтан! Видеть этого не могу! – Это аналог ревойского управляющего модуля, – прохрипела Гюзель. – Синтетический. Всего один, жаль, что только мой. Ненадолго, но хватит. "Какой аналог, он же в головах!" – хотела крикнуть Малик, но язык отнялся. – А потом что?! – закричала настройщица. – А потом вы приведете "Хиджау" на Самбург. – Я не нанималась! – опять сорвалась Зульфар. – Не хочу! Прекратите! Малик с трудом справилась с гримасой, перекосившей все лицо. Судорога спустилась на шею и стрельнула вдоль правой руки. – Зуль, пожалуйста, успокойся! Настройщица метнулась в сторону, снова вернулась в поле обзора, стискивая в руках пассатижи, и нервно щелкнула ими в воздухе. – Не трогай меня, – сказала Гюзель. – Убьешь всех. Зульфар швырнула пассатижи на пол, сама шлепнулась туда же и обхватила голову руками. – На тебя страшно смотреть, – выговорила Малик, чувствуя, как дергается угол рта. Костюм настройщицы снова начал изменять цвет – из черно-желтого в тускло-серый. Бродящие по нему узоры медленно выцветали. – Каждый раз щит будет пропадать, – медленно произнесла Гюзель, глядя перед собой. – Обратно автоматом не включится. Тебе нужно следить. Я стреляю. Ты поднимаешь щит. – П-пятьдесят п-процентов ост-талось, – точно так же через силу выговорила Малик. Судорога добралась до диафрагмы. – Н-на сколько выст-трелов? Гюзель молчала. Красные потеки медленно удлинялись, сползая к воротнику комбинезона. – Г-Гюзель? – Да померла она! – заорала настройщица, не разжимая рук. – Запомни. Самбург. Любой. Ценой. Гюзель выталкивала слова один за другим, словно отрубала по кусочку. "Активирован силовой модуль РАП-1", – неожиданно выдал на главном экране логикалик. – Сколько выстрелов?! – Малик закричала, пытаясь пробиться в чужие мозги. Гюзель дернула плечом. Пальцы, стиснутые на подлокотниках, шевельнулись, а потом медленно поднялся указательный. – Од-дин? – повторила Малик. "Перераспределение резерва, – продолжил логикалик. – Степень защиты переведена в ПДМ". – Кранты нам, – простонала Зульфар. Акустик закатила глаза. Палец дернулся и судорожно ударился о подлокотник. Малик ярко, словно в многократном увеличении увидела, как полумесяц аккуратно обстриженной кромки идет трещиной, откалывается и, кувыркаясь, взлетает в воздух. "Огонь", – сообщил логикалик. * * * Вода лилась на лицо. Гордон застонал, не размыкая зубов – их напрочь склеило. Почти задыхаясь, он напряг челюсти, застонал снова – и наконец-то чуть-чуть смог открыть рот. – Хорошо, – прохрипели над головой. – Давай, старик, глотай, будь паинькой. Гордон опять застонал, уже возмущаясь, и разлепил один глаз. Над ним маячила физиономия Чеда. Прежде всего Гордон увидел невероятно распухший, свернутый набок нос. Чед старался улыбаться, но опухоль расползлась на всю левую половину лица, поэтому получалось не очень. В руке он держал что-то продолговатое и лил воду из вытянутого носика. Гордон попробовал открыть рот чуть шире. Чед заботливо поднес носик ближе, и вода – кислая, опять кислая – полилась между губ. Почувствовав, что рот заполнился совсем, Гордон моргнул. Чед понятливо убрал посудину. Вода медленно размачивала кровавые сгустки. Гордон чувствовал, как она пропитывает их, добираясь до забитой носоглотки. Под головой было что-то мягкое. Он скосил взгляд и сообразил, что покоится затылком на колене Чеда. Технарь выглядел чудовищно дееспособным для иксар, побывавшего на девятом уровне погружения. Даже пугающая желтизна исчезла из глаз. От обиды стало щекотно в носу, вода добралась до горла, и Гордон испугано булькнул. Ожившее сердце панически заколотилось, словно пыталось отработать за все пропущенные секунды. Чтобы не захлебнуться, пришлось открыть рот – и разжижившаяся дрянь потекла наружу. Чед сунул руку ему под затылок и осторожно повернул на сторону. Гордон слабо кашлянул, и поток гнусной жижи устремился на свободу. Дождавшись, когда рот освободится, Гордон кашлянул снова, и Чед без лишних вопросов вернул его голову на место и подсунул носик. На этот раз Гордон даже рискнул попробовать прополоскать горло. Ему удалось не захлебнуться, и голову он повернул сам. Глотка распухла, каждая попытка глотнуть или заговорить отдавалась воспаленной болью. На третий раз он уже глотал, презрев боль, – и кислятина внезапно показалась невероятно освежающей и придающей сил. – Чувствуешь? – ухмыльнулся Чед. – Прямо новая жизнь вливается, да? Гордон дернул здоровым плечом – и неожиданно легко смог поднять руку. Правда, поймать технаря за запястье удалось не сразу. – Где... что? – Когда, – подсказал Чед и опять криво ухмыльнулся. – Где мы? – упорно вытолкнул Гордон. Технарь вздохнул. Гордон повернул голову в другую сторону, пытаясь разглядеть остальных, но предсказуемо уперся взглядом в пряжку ремня. Скользнул взглядом выше и в расстегнутом воротнике комбеза увидел кожу, покрытую узором багровых лучистых синяков. Комбез потускнел, вставки даже не светились – значит, "пленка" выбросила весь ресурс на поддержку. – Что с нами? – попробовал он с другого конца. – Какой-то вы дурак, канонир, – Чед взял его за волосы и развернул обратно. – Откуда ж мне, блин, знать? Сидим на корабле яутжевского типа. Устраивает? Гордон прижмурился. Громкий голос отдался болью под черепом. Чед хмыкнул, и Гордону в зубы опять ткнулся носик. – Это как вы живые-то остались? – почти обижено просипел он, отворачиваясь. – Что? Вы, канонир, еще недовольны? – Я недоумеваю, – возразил Гордон, но к носику вернулся. – Это яутжа двужильный, – наконец пояснил Чед. – Я б уже трижды сдох, а он упорный. Вот этой самой хренью меня отлил. Ну я потом Троя, теперь вот и тебя. – О-о. – Эй вы! – хрипло каркнули из-за спины Чеда. – Хватит нежничать, помощь нужна! Гордон уперся здоровым локтем в пол и попробовал приподняться. И опять это ему удалось. – Дай еще, – хрипло сказал он. – Харэ. Он не говорил, сколько можно выпить, не откинув копыта. Гордон поднапрягся и сел окончательно. Чед осмотрел его, расстегнул "пленку" и вытащил из-за пазухи что-то тряпичное. Деловито намотав на палец, потянулся им к лицу канонира. Гордон инстинктивно подался назад. – Сидите смирно, Ташлинд, – велел Чед. – Надо же умыть вашу рожу. Недовольно ворча, Гордон стоически вынес экзекуцию. Чед не мыл физиономию, а просто сдирал засохшую кровь, и приятного в этом было мало. – Отвянь! От твоей заботы я раньше копыта откину, чем от их химии! – Ну ладно, пойдет, – милостиво согласился Чед. – С тебя два носовых платка. С вышивкой! – Да пошел ты! Технарь хихикнул, сморщился от боли и осторожно пощупал нос. А потом перевернулся, встал на четвереньки и двинул к Трою – теперь Гордон наконец-то разглядел, что тот копошится около яутжа: тягает какие-то ошметки, перепачканные в зелени, и чуть ли не сует руки в Оссуригу по локоть. Под ошейником страшно болело и чесалось, Гордону казалось, что иглы застряли в мышцах. В рубке погасли все экраны, вспомогательные надписи и прочая иллюминация. Только ярко и тревожно светился какой-то значок возле выхода. Гордон нахмурился, присматриваясь. Обычно на таком расстоянии держали скафандры. Или оружие. Гордон перевалился на колени, оперся одной рукой и пополз туда, где горел значок. Вывихнутую руку пришлось неловко прижимать к животу – то и дело инстинкт пытался заставить взять упор на все четыре конечности. В прошлой жизни он преодолел бы это расстояние всего за десяток размашистых шагов. Теперь приходилось корячиться, как под гнетом двухсполовинной гравитации. Он опять поморщился, пытаясь вспомнить, когда это с ним такое бывало – память упорно подкидывала дрожащие расплывчатые видения: сплющенный изогнутый горизонт, затянутый тучами бурого песка, тяжелые скафандры, ворочающаяся и грызущая почву техника. И какие-то твари, выползающие из бурого песка. Огромные плоские членистоногие. Стрелять в них было тяжело... Гордон очумело потряс головой и обнаружил, что сидит у стены, а значок совсем рядом – только руку протяни. Пальцы до сих пор конвульсивно подергивались, ощущая присутствие тяжелого оружия даже сквозь перчатку. Гордон застонал и ощупал голову, пытаясь найти шишку или вмятину, которые могли бы вызвать такие яркие галлюцинации. – Держи ты его, тупица! – Не могу, он скользкий! Не мог зашить сначала? – Я зашил! – Да ты его продырявил! – Я не хирург! Голоса препирающихся технарей доносились смутно, словно из сырого тумана. Гордон опустил голову на грудь, почти засыпая. Его повело, больное плечо проехалось по стене, и Гордон вскрикнул от боли – сонливость мигом пропала. Боком-боком, он подвинулся к значку. Чуть ниже был нарисован контур под яутжевскую ладонь. Сначала Гордон хотел вытереть кровищу об штаны, потом посмотрел, как зелень тускло переливается в ладони, и передумал. Если значок работал как генетический сканер, то кровь яутжа была очень кстати. Он шлепнул ладонью по контуру. Значок продолжал раздраженно светиться, чуть ли не пульсируя. Гордон надавил, но материал остался прохладен, гладок и неподатлив. – Вот сука, – хрипло пробормотал канонир и надавил еще раз. Ему показалось, что преграда чуть подалась. Не хватало сил – он тянулся через собственное плечо, пытаясь его не задеть. Прикусив губу, Гордон оторвался от стенки и рывком развернулся, затаскивая под себя одну ногу. Его немедленно дико затошнило. Переждав приступ, он потряс рукой, подышал в ладонь и с размаху приложил ее снова. Нажал изо всех остающихся сил – и контур щелкнул, явственно входя внутрь. Что-то в стене пыхало, щелкало и натужно гудело, как будто там трудилась бригада маленьких яутжа, вручную открывающих сложные механизмы. Ярко представив суету крошечных клыкастых, Гордон глупо хихикнул. И одновременно с этим кусок стены выпал наружу. Гордон уставился на футляр. Смутные ожидания не подвели: скафандром яутжа не озаботились, но штурмовую винтовку подготовили. Теперь надо было встать и забрать ее. Гордон стиснул зубы. Челюсть дернуло болью, и он сообразил, что, похоже, умудрился получить травму и тут. Оставалось только хмуриться и немужественно стонать. Этим вспомогательным занятиям Гордон сполна посвятил пять минут барахтаний и корчей возле двери. На корабле не работали экраны и подсказки, а значит, надо было готовиться к чему угодно и винтовка была очень важна. В конце концов ему удалось утвердиться на ногах: нелепо расставив их, развернув ступни так, чтобы опора оказалась как можно больше, а животом навалившись на край панели. Продолжая прижимать к ребрам пострадавшую руку, свободной Гордон принялся расцеплять держатели. Вероятно, расщелкивались сами при рывке, но на это сил у канонира не было. Поэтому пришлось повозиться, прежде чем удалось снять винтовку с ложа. Пальцы тут же нашли нужное положение на хитрой рукояти – для этого потребовалось запихнуть руку в приклад. Дуло пошло вниз под собственной тяжестью. Перекосившись от нагрузки, канонир попробовал сделать шаг. Его так повело, что пришлось использовать винтовку вместо трости. Поступок был чудовищный, оскорбительный по отношению к стрелковому оружию, но потребности организма перекрывали благоговение. – Затягивай! Вот так, вяжи! – Бля, да у него опять кровь идет! – Ничего, это нормально. О-оп! – Если тебя за него посадят, я рядом не стоял! "Рогаточники" сипато горланили. Чеду, похоже, не мешал даже сломанный нос. Морщась от боли и злости, Гордон развернулся, взял верный курс и тяжело поковылял к группе скорой помощи. Ноги в буквальном смысле пришлось переставлять по одной. Когда он все-таки дополз, технари успели покончить с бинтованием яутжа. Клыкастого они умудрились перевернуть, так что продырявленный бок находился вверху. Сквозь широкие полосы бинтов проступала кровь. – Что за... благотворительность? – выдавил Гордон, глядя на перемазанных зеленью технарей. – Без него не заработает ничего, – махнул Трой. – Он нам нужен живой. – И что, вы уверены? – прохрипел Гордон. – Я бы сейчас закурил, – мечтательно сказал Трой. – А хер его знает. В тишине сразу стало слышно, как тяжело и медленно дышит яутжа. Гордон оглянулся на консоль, с которой вел огонь. Там еще что-то светилось. Он чуть развернул корпус и понял, что туда просто не дойдет. Стоял на месте он исключительно благодаря винтовке, на которую перебросил почти весь свой вес. Так же медленно он повернулся обратно. – Даже стремно, что мы не померли, – Чед обеими руками подтянул ноги к груди, обхватил их покрепче и устроил подбородок на коленях. – Я-то думал, мы ебнемся в грохоте рванувшего генератора. А сейчас я даже не знаю, где мы. Гордон представил, как день за днем они умирают в яутжевском корыте, с голодухи жуя ботинки, и волосы у него на загривке начали вставать дыбом. – А че с рукой? – проявил врачебную бдительность Трой. Гордон моргнул. Технарь не казался пришибленным, и Гордон нахмурился, начиная подозревать, что напарники втихаря без него выдули куда больше кислятины. – Это винтовка, – буркнул Гордон. Очень хотелось сесть, но с вывихнутой рукой, не слушающимися ногами и костылем в здоровой руке он никак не мог начать движение. – Я про вторую, – ткнул Трой. Вел он себя почти как обычно. И только внимательно приглядевшись к бледному лицу, Гордон обнаружил, что зрачки у иксар разного размера. Трой чуть склонил голову, и протянувшаяся из уха дорожка крови ярко блеснула в тусклом свете. Она не засыхала: текла непрерывно, по капельке. – Вывихнул, – не разжимая зубов, поведал Гордон. – Плохо. Ложись, будем чинить. – Слушай, ты головой ударенный, – не выдержал Гордон, – я тебе не очень доверяю. – А знаешь, что бывает с теми, кто не вправляет вывихи? Гордон нахмурился. Чед переводил внимательный взгляд с одного на другого. – Ты же технолог, – попробовал снова Гордон. – Откуда тебе знать? Трой поморщился. – А вот знаю, – почти неохотно сказал он. – Наверное, мне лучше не уточнять? – предположил Гордон. Трой ухмыльнулся так, что на мгновение показалось, будто у него во рту белоснежный капкан. И потыкал пальцем в пол. Корячась, Гордон умудрился аккуратно сбросить винтовку. А затем, беспардонно опираясь Чеду на голову, опуститься на колени. После этого перевалиться на спину уже не составляло труда. Трой на четвереньках подполз к нему, примостился рядом и внимательно осмотрел плечо, не прикасаясь. – Руку отведи, – наконец сказал он. – Иди на хер! Больно! Хочу домой! Гордон уже задергался, собираясь отползти подальше и продолжать поливать помоями живодера с безопасного расстояния, но наткнулся на преграду. – Да вы сговорились! – Еще бы, – хмыкнул Чед и ухватил его за голову, нажимая большими пальцами на виски. – Трой, давай, делай с ним, что собирался. – Я Хогби пожалуюсь! – взвыл Гордон. На мгновение пальцы впились в виски еще сильнее. Лицо Троя зримо закостенело. Гордон перестал дышать, понимая, что сейчас ляпнул то, о чем всем троим, застрявшим посреди нигде, думать вообще не следовало бы. Трой взял его за запястье, и одним плавным, быстрым движением поднял руку и отвел в сторону. Раздался глухой щелчок. Гордон заорал и бухнулся в обморок.