Бригада с того света

Малик так и вырубилась в кресле. Проснулась она из-за того, что невыносимо затекли плечи и правая нога, упирающаяся в стойку консоли. Даже сквозь сон ее тревожил тяжелый рокот, начавшийся после установки "крейсерного" справочника. "Хиджау" словно встряхивалась, выбираясь из оцепенения. Малик припомнила год спуска корабля с верфи – это было полсотни с хвостиком лет назад. Все это время военный корабль послушно ползал от одной станции до другой, бултыхался на допустимых для гражданских судов уровнях погружения и ни разу не изменил конфигурацию. Стоило задуматься, насколько давно в "Хиджау" встроили платформу и щит. Может, такими нелепо спроектированными они были как раз потому, что люди строили впопыхах. Тряхнув головой, последнюю идею Малик отбросила. Про модифицированных иксар никто не слышал, а за сто лет даже самая тщательно охраняемая информация просачивается наружу. Так что платформа точно появилась недавно. – Ну что тут у нас? – пробормотала она. – У нас тут то, перед чем мои курсы повышения квалификации бессильны, – мрачно сказала Зульфар. Малик с трудом села, зевнула и потянулась. Новый глаз сам собой сощурился, фильтруя свет. Покосившись на Зульфар, Малик сощурилась еще больше. Возможно, ей только показалось, но во внешнем виде настройщицы что-то начало неуловимо меняться. Как будто слегка сдвинулись кости черепа, и лицо из-за этого стало... чуть менее человеческим. Малик уставилась на экран. Привычные логикаликовые очертания тоже изменились, сделавшись угловатыми. Экран из-за этого получился почти прямоугольным. Набор отчетных данных действительно сложно было понять, но некоторые строки она разобрала. Например, тревожное "Реконфигурация – 80%". – Интересно, что бы это могло значить? – Я полагаю, что когда она достигнет ста процентов, мы превратимся в какой-нибудь "Готтхаммер", – мрачно сказала Зульфар. Малик нервно хихикнула. Всерьез веселиться не получалось, хотя байка была старинной, и считалось хорошим тоном помянуть ее на любом сборище пилотов. "Готтхаммерами" якобы называлась пробная серия боевых кораблей, которые люди спешно начали клепать, столкнувшись с расовым разнообразием в обитаемых галактиках и с тем, что некоторые пригодные для заселения планеты уже кто-то застолбил под нечитаемыми регистрационными номерами. По легенде, первый же "Готтхаммер", взлетев, тут же опрокинулся и долбанул, как самый настоящий молот, по станции запуска. – Ты как думаешь, это она серьезно? – Зульфар постучала по крышке бука. – Ну вот эти все... торговля людьми, например! Я не поняла, что там про гниющие туши? – Да понятия не имею. Насчет туш – это она имела в виду что-то насчет... – Малик повертела пальцами, с неприязнью заметив, как колпачки уже начало затягивать кожей по самой кромке. – Ну как бы речь идет о типовой классификации. Она сказала... арх-один, арх-четыре и арх-восемь. – Ревоя, м'грии и нанний? Малик поежилась. – Угу. И еще девять. Про остальные она могла вежливо не упомянуть. Зульфар откинулась в кресле и с отрешенным лицом скрутила дозатор у очередного пакета. Машинально следя взглядом за движениями пальцев, Малик заметила, что аллергическая реакция ползет еще дальше. – Отвратительно звучит, – Зульфар глотнула и поморщилась. – Особенно отвратительно тем, что напоминает мне некие истории. – А? Какие? – Ну ты знаешь, у нас тут на корабле был один любитель заговоров... Малик тоже поморщилась, но кивнула. Тут же на ум пришло прощальное послание Гюзель, но она до боли не хотела проверять то, что предложила ей умершая акустик. Тут явно попахивало еще одной государственной тайной. Если уголовные дела тяжелой категории вышли фальшивкой, то истина могла оказаться слишком жуткой. – Пойдем, прогуляемся? – неожиданно предложила Зульфар. – Что? – Малик искренне вытаращила глаза. – Куда прогуляемся, у тебя с головой непорядок? – Надо бы размяться, – многозначительно сказала Зульфар. – У тебя уже все мышцы в комок, у меня, в общем-то, тоже. – Я не понимаю... – Отжаться на брусьях, пробежаться по дорожке, – с нажимом продолжила Зульфар. – Прочистить голову, одним словом. Малик открыла рот и застыла. В обычной ситуации она бы ни за что не сообразила, о чем думает настройщица, но после свалившихся на них потрясений, мозги перешли в особый режим. Малик вспомнила, как Зульфар намекала, что в качалке нет прослушивающих устройств. – Да, пожалуй, – медленно сказала она. – Все равно толку тут от нас... За спиной громыхнуло. Обе подскочили и оглянулись. Коридор, видимый в проломе, начал изменяться. Часть покореженных конструкций пошла вниз, а на смену им встали гладкие металлические плиты. Без всякой психологически правильной раскраски. – Оно нас не пережует, интересно? – нервно кашлянула Зульфар. – Может, в конструкции крейсера не предусмотрены управляющие людишки? Сейчас нас тут ка-ак прихлопнет! – Тебе бы тоже в собиратели заговоров надо, – улыбнулась Малик. – Чушь какая, – Зульфар поднялась и расправила комбинезон. – Кто-кто, а я от этого далека, как от центра черной дыры. Мне главное, чтобы в итоге заплатили, и чихать на остальное. – Тоже верно, – подхватила Малик, чувствуя себя участницей дурной театральной постановки. – Бери пару пакетов и пошли налаживать тело и дух! Качалка удивительным образом не пострадала. В принципе, "Хиджау" вообще мало пострадала внутренне, все тягости пришлись на внешний защитный слой. Только коридоры, по которым прошлись сначала Гюзель, а потом и Малик, выдавали катастрофу, настигшую экс-грузовоз. Зульфар молча подставила плечо, и Малик с благодарностью опиралась на него всю дорогу. Ей казалось, что весь организм решил, что главная его функция – перерабатывать поступающую энергию в боль. Даже дышать было трудно – на спине с хрустом расправлялись какие-то мышцы, а ребра натужно поскрипывали. – Отольется нам этот оксомат, – мрачно сказала Зульфар, поправляя ультрабук подмышкой. – По-моему, у меня нос начинает срастаться из двух дырок в одну. – Не накликивай, – содрогнулась Малик. До качалки было уже рукой подать, и она изо всех сил задвинула боль куда поглубже, заставив ее обижено притаиться. Обычно после такого становилось еще хуже, но сейчас ей нужна была чистая голова. – Говори, – велела она, как только дверь качалки захлопнулась. Зульфар закатила глаза, переложила ультрабук, соединила ладони лодочками и что-то пробормотала. – А? – Чисто, – Зульфар встряхнулась. – Это я так проверяла. Так вот, у меня был один приятель, который любил покопаться в сумасшедших теориях. Я его архив у себя одно время держала, ну, чтобы он не вляпался в какие-нибудь дурацкие дела и не отправился на ту же фабрику для уголовников. – Сумасшедшая. – У меня репутация всегда была – не подкопаешься. Малик вздохнула и похромала к диванчику. Кулер манил со страшной силой. Одно дело – жидкие концентраты, и совсем другое – нормальная чистая вода. – Не переживай, я ж архивчик не в облаках хранила, – теперь Зульфар усмехнулась. – Иногда бывает полезно вспомнить про древние технологии. Малик плюхнулась на диванчик. Настройщица полезла за пазуху и вытянула кулон на цепочке. Малик присмотрелась, но ничего особенного не увидела. Обычная геометрическая поделка, такие миллионами продаются в галантерейных секциях. Потянувшись к кулеру, Малик нацедила стаканчик. – Флэшка, – сказала Зульфар. – Все лежит тут. – В каком формате? – вытаращилась Малик, едва не опрокинув воду на себя. – Текстовый. Это статьи. – Текстовый формат? Это как? Зульфар нахмурилась, и Малик примирительно махнула рукой. – Ладно-ладно, я поняла, что... За стеной громко треснуло. Пилотесса нервно опрокинула в глотку стакан и тут же нацедила второй. Зульфар подошла ближе, облокотилась на кулер, тоже налила воды и прислушалась. А потом еще и принюхалась. Малик, машинально повторяя, потянула носом. Ничего особого в воздухе не было. – Склейкой воняет, – задумчиво сказала Зульфар. – Похоже, даже СЖО переезжает на новое место. – Да не пахнет ничем. – Я-то получше тебя разбираюсь, – Зульфар постучала по носу. – Видишь какой горбатый и могучий? Это чтобы хорошо вынюхивать то, на что ваша мелочь не способна. Малик ухмыльнулась краем рта. – Я уже не удивлена, что архивы твой знакомый передал тебе. Продолжай, пожалуйста. – Ладно. Я, конечно, всю бредятину переварить не смогла. Но кое-какие вещи запомнились. Там было довольно много безумных теорий околорелигиозного толка, – Зульфар щелкнула лямками комбинезона. – Вроде: если Аллах существует, то почему все создания его настолько разные. Сама понимаешь, космическая эра – это крушение всех основ. Головная боль. – Духовные опоры трещат, – подхватила Малик. – Министерство культуры выпускает практические руководства, как молиться с учетом того, что Земля не плоская. – Вот именно. Эти-то страдальцы и начали ковырять нанесенную рану, – Зульфар помолчала, бултыхая остатки воды в стаканчике. – Блин, самой смешно вслух произносить, но они походу наковыряли, что не особо-то дети Аллаха и различаются. Малик налила еще воды, тоже поболтала и отупело уставилась на маленький круговорот. – То есть как бы... похожие по классификатору типы, – медленно сказала она. – Архи. – Да. Они начали с той ревойской истории у Сатурна, помнишь? Пошли с того, что лечили их переливанием крови. И принялись копать дальше. Малик прикрыла глаза. Ревойскую историю у Сатурна знали все. С нее началась новая эпоха: история Освоения. Открытия, первые взлеты и болезненные падения, четыре Исхода, колонизированные планеты – все началось с того, что однажды, геобригада, ковырявшаяся у Сатурна в попытке выжать из солнечной системы еще хоть что-то, наткнулась на космический корабль. На борту оказались ревойцы, которых Бог знает как занесло в систему желтой звезды и девяти планет. Что-то случилось во время перелета, корабль разбился, половина экипажа погибла, вторая половина оказалась на грани смерти. Первый контакт начался с трагедии. Сотни документальных и художественных фильмов мало-помалу искажали первоначальную историю, но общий смысл остался прежним: чужаков перетащили прямиком на сатурнианскую станцию, наплевав на карантинные меры. Людям отчаянно требовалось, чтобы инопланетяне остались живыми. Все понимали, что чужой корабль останется загадочным артефактом, возле которого ученые будут копошиться добрую сотню лет, если не будет тех, кто сможет рассказать, как он работает. Поэтому местный лазаретный корпус махнул рукой и, наспех проверив, что течет внутри гуманоидных инопланетян, предложил использовать обычную кровь первой группы. И эта дичь, этот совершенно ненаучный подход сработал. Ревойцы выкарабкались с того света. – Сумасшедшие, – она открыла глаза. – Это ж было так давно! – Для веры нет ни препятствий, ни времени, – назидательно процитировала Зульфар. – Так что вся эта история с братьями по разуму тянулась очень долго, и сейчас вот тут, – она постучала пальцем по флэшке, – лежит такая маленькая теория, которая очень удобно вписывается в то, что тебе ляпнула наша покойница. И это ужасно. – Почему? – машинально спросила Малик. – Потому что тогда все, что она несла – это правда! – рявкнула Зульфар. – Что мы для них, для этих братьев по разуму, просто запчасти! Очень жаль, что разумные! Досадно, что нельзя взять и получить бесплатно, а вместо этого приходится давать запчастям права, включать их в списки и торговать! – Да на меня-то зачем орать! – Извини, – Зульфар быстро выпрямилась. – Это нервное. Просто... – Просто чертовски неприятно, когда мир рушится, – закончила Малик. – Да, – Зульфар бледно улыбнулась. – Чертовски, вот именно. – Так. Ну что ж, давай его сюда, – Малик почти выхватила ультрабук из-под руки Зульфар. – Посмотрим. Крушить нервы, так оптом. Зульфар плюхнулась на диван, подвинув пилотессу твердым плечом. Малик уже привычно коснулась сканера, запустила "свою" директорию и сжала губы, останавливая Гюзель сразу после "Привет". Справочник архивных записей услужливо развернул меню, предлагая поиск по всем возможным данным, начиная от дня рождения и заканчивая служебными метками по особым запросам. – Впервые такой подробный вижу, – почти присвистнула Зульфар. – Он же Союзный? Не по одной нашей колонии? – Да уж, это не карточка с портала госрегистрации, – нервно хихикнула Малик. – Ладно. Тогда так: все директории, и ищем... Хогби Вейнало. – Наверное, это самый полный справочник в Союзе, – уже с восхищением сказала Зульфар, глядя на экран. Там один за другим сворачивались поиски по заказанным Малик директориям – а было их больше десятка, включая госслужащих и даже какую-то загадочную секцию "закрытые объекты". – И этот справочник протащили на борт у нас под носом! В сотый раз себя спрашиваю, какого хрена я решила ввязаться в эти... эти... ассенизаторские примочки! Зульфар нервно хихикнула и похлопала ее по плечу. – Зато мы можем любого так... О? "Завершено. Нет данных". Малик побарабанила по колену. – Ну, давай еще раз: Амон Ксенакис. "Завершено. Нет данных". – Да вы шутите, – прошипела Малик. – Личные номера, – лихорадочно сказала Зульфар. – В смысле, по статьям! Дела уголовные, они же как-то зарегистрированы! Алекс Тонхейм, Чезаре Балерион, Ларри Нильсен и еще десять имен – в самом полном, невероятно расширенном справочнике Союза не было ни одного. Малик обшарила всё, использовала поиск по сходным именам, комбинировала даты рождения с медицинскими данными, но справочник был тверд: таких людей нет. – Не понимаю, – раздраженно сказала она. – Гюзель намекает, что с нами были изгои? Пираты? Особы, приближенные к Президенту Союза? Лица, выселенные к Иблису на хвост? – А это? – Зульфар ткнула пальцем в еще один подкаталог. – Это безумие. – По-моему, это вполне стыкуется со всем остальным. Малик открыла рот, но Зульфар протянула руку и одним движением переместила пикт запроса в подкаталог. "Завершено. Предоставляется ограниченная информация согласно ключу доступа". Надпись-предупреждение мигнула и сменилась скупой карточкой. "Ташлинд, Гордон; дата рождения: 10.08.53; место рождения: колония Вега, Соединенные Эмираты, Дюрхэм; род деятельности: войска воздушно-космической обороны; дата смерти: 03.09.80; причина смерти: вторая волна освоения пояса Замариду". – Боже мой, – медленно произнесла Малик. Канонир Ташлинд, как живой, ухмылялся с прикрепленной карточки. Малик в упор не помнила, какого у него цвета глаза, да и на снимке он был обрит наголо и красовался в древней форме с нашивками, но... Зульфар метнула еще одно имя в каталог. Справочник "Регистрация убыли населения" подумал и вернул ответ. "Олбергс, Марис; дата рождения: 27.11.54; место рождения: Терра, Европейские Штаты, Рига-два; род деятельности: войска воздушно-космической обороны; дата смерти: 03.09.80; причина смерти: вторая волна освоения пояса Замариду". И снова – другая стрижка, не такая решительная челюсть, древняя форма с планками, но все-таки – одно лицо. Малик почти судорожно дернула пальцами, выбирая третье имя. Голова закружилась. "Дорохов, Мстислав; дата рождения: 20.01.50; место рождения: колония Беловодье, Новоград; род деятельности: войска воздушно-космической обороны; дата смерти: 03.09.80; причина смерти: вторая волна освоения пояса Замариду". Пилот улыбался с экрана, и древние кресты на его форме торжественно сияли. – Да этого быть не может! – взвыла Зульфар. – Это было... Это... Замариду? Вторая волна, та самая? Станция исследований?! Это ж сто с лишним лет назад! Голова у Малик тут же отозвалась болезненными искорками под черепом. – Не вопи так, – простонала она, – я пытаюсь вспомнить... Зульфар умолкла посреди гневного вдоха, словно ей выключили звук. Малик почувствовала, как на ладонях проступает ледяной пот, и даже кончики пальцев под наперстками как будто сделались влажными. – Это точно не могут быть они, – пришлось говорить вслух, чтобы не свихнуться. – Там все разнесло, всех, кто был на вылете, так что нет, их никто не выковыривал, не хранил в анабиозе и... Невероятное воскрешение из мертвых, фальшивая уголовка, модификации, оружейная платформа и две тысячи универсальных донорских тел сложились вместе, как управляющие пикты. Зульфар нервно взъерошила волосы. – Я не вижу никакой логики, – сказала она. – А если я ее не вижу, меня начинает тошнить. – Они их сохранили, – полупридушено сказала Малик. – Черные ящики! И сделали копии! – Ка... какие копии? Херня! Зачем? Что за чушь? Пилотесса вскочила. Ультрабук свалился на пол. – Им нужен был кто-то управляющий платформой! – Ты сейчас о чем? Какие копии?! – У нас самый полный банк данных по гражданам за всю историю, – Малик словно объясняла самой себе, и каждое слово приходилось рожать с непосильным трудом. – С момента открытия колонизации, с того первого корабля, по общему уложению о персональных данных... И у Гюзель, черт побери, была полная копия мозга! Зульфар тоже вскочила, пробежала до зеркала, уперлась в него всеми руками и длинно выдохнула. Потом обернулась и на прямых ногах прошагала обратно. – Не верю! Чтобы прижилась личность, нужно исходное тело, это же основы вирт-терапии! Иначе мы бы все перезаписывались давным-давно! – Там, в трюме, – почти прошипела Малик, чувствуя, как попеременно накатывает то жар, то холод. – Боже мой, это не доноры! Она опять нас обманула! – Херня! – Зульфар упрямо сжала кулаки. – Это... это невыгодно! Они могли бы, я не знаю, открыть курсы! – Извини меня, какие курсы? – Малик вцепилась в стойку кулера. – Специальных воздушно-космических сил? Под носом наблюдающего совета Списка? Типа, мы здесь как бы между делом поддерживаем военное положение?! Зульфар подхватила ультрабук, захлопнула и обхватила всеми четырьмя руками, словно от этого он мог раствориться, а вместе с ним – исчезнуть все проблемы. Поплывшие черты лица совсем перекосило. Малик через силу разжала пальцы. Бредовое и в то же время удивительно эффективное решение открылось перед ней во всей отточенной жестокости. Запись памяти, восстановленные исходные тела... Зульфар открыла рот, но Малик подняла ладонь, прерывая ее. Нужно было сказать это вслух, чтобы поверить. – Я думаю, – медленно произнесла она, – оказалось проще вернуть тех, кто уже воевал с инопланетчиками. * * * Как Гордон и угрожал, мочевой пузырь оказался в ударе. После третьего похода до сортира, Джино решительно отвернулся от приятеля. Гордон из мстительности подумывал принципиально залезть к нему в руки и мешать спать все последующие разы, но потом совесть возобладала. К тому же, совершая сложные перемещения, он рисковал врезаться головой в следующую полку, где тоже кто-то спал и вряд ли бы обрадовался внезапному удару сквозь лежбище в жопу. Едва успев посмотреть занимательный сюжет о добыче голубых ракушек, Гордон проснулся снова. Почки словно задались целью перевести всю жидкость на мочу. Гордон попробовал перетерпеть, но быстро сдался. Пришлось снова откидывать ворох брезента, нащупывать край полки и ползти вниз по перекладинам, явно не рассчитанным на людей. "Пленка" Джино, висевшая на второй перекладине, опять подвернулась под ногу. Мягко опустившись на пол и развернувшись, Гордон тут же отпрыгнул в сторону. Обе руки взлетели в бойцовской стойке, мышцы живота напряглись, и подлец-пузырь испуганно притих. Секунду спустя силуэт сдвинулся, а Гордон опознал в ночном госте яутжа. – Уйди с дороги, – шепотом приказал он. – Какой Иблис тебя сюда занес? – Ты что, пытаешься все-таки сбежать? – осведомился яутжа в ответ. – Твои шатания туда-сюда слишком подозрительны. – Очнись, дурак, – Гордон демонстративно направился к сортиру. – Дай поссать спокойно! – Не слишком ли часто? – прошипел яутжа ему в спину. Звука шагов Гордон не слышал, но был уверен, что клыкастый тащится следом. Надо было сдать идиота Дорохову, чтобы тот присматривал за своим экскурсоводом, а лучше – привязал бы его к стойке лежанки. Маячок упорно горел фиолетовым, и этой подсветки хватало, чтобы не сломать ноги по пути. Ввалившись в сортир, Гордон не стал зажигать свет. Дверь закрылась с задержкой, и теперь Гордон услышал клацанье когтей – тут яутжа не сдерживался. Не оборачиваясь, он прогулялся до слива, обстоятельно сделал все дела, отряхнулся и только после этого развернулся. Яутжа пялился на него с нечитаемым выражением физиономии. Гордон потряс руками и шагнул к шлангу-рукомойнику. Напор шел отличный. Сполоснув руки, Гордон не удержался и мотнул шлангом. Яутжа отскочил, но не слишком ловко – видимо, мешала одноглазость. Поток воды на излете зацепил его, дал по морде и по груди. Каороге яростно зашипел. – Спать надо ночью, а не шляться, – радостно сказал Гордон, выкручивая регулятор. – Иначе можно и репутацию замочить, понял? – Не копаешь ли ты здесь лаз для побега? – Совсем ебнулся на почве безопасности, – вздохнул Гордон. – Никуда я не бегу, спи спокойно. – Трудно спать спокойно, когда кругом столько хуманксов на пределе... – переводчик поперхнулся и сожрал последнее слово. – Ты что-нибудь чувствуешь? Каороге ткнул пальцем, указывая на свет маячка. Гордон ковырнул ошейник-воротник. Трудно было что-то сказать, после того как тебя перемололо прыжками, а потом неизвестные технологии яутжа буквально выдернули умирающее тело с того света. – Не знаю, – честно сказал он. – Еще вчера я думал, что у меня паралич ног, некроз кишок и все такое. Кстати, не знаешь, почему в прыжке ноги отказывают? Каороге вылупился на него, не моргая. – Девять бар, – пояснил Гордон. – Ноги у наших сразу отказали. Я о таком не слышал, вот и интересно. – Я не медик, – проворчал Каороге. – Но, зная ваши особенности, думаю, все от головы. – Опять? – Да, да, – яутжа выразительно постучал себя по лбу. – Не знаю, как у вас называется такая болезнь, но от нее... – он помедлил, шаря взглядом по потолку, – от нее отказывают доли мозга. Очень часто те, которые отвечают за движение рук и ног. – Я ничем не болел! – шепотом взвыл Гордон. – Девять бар, – не менее выразительно прошипел Каороге. – Сколько там у вас порог? – Не смей давить интеллектом! Яутжа булькнул и мелко-мелко заклекотал. Почти неслышный клекот сотрясал его плечи, и Гордон сообразил, что клыкастая сволочь хихикает. А следом из глубин мозга наконец-то всплыло название "болезни", удивительно подходящей под описание Каороге. Его хватил гребаный инсульт! – А я еще так молод, – простонал Гордон. – Ой, сил моих нет. Пойду, повою Джино в спину! – Не торопись, – Каороге шагнул ближе. Светящийся глаз чуть сощурился. – Дай посмотрю. Согласись, вы восстановились невероятно быстро? – Сейчас ты опять намекаешь на ваших тварей, – проницательно заметил Гордон. Каороге заворковал и потянулся к ошейнику. Гордон подавил желание ударить. Яутжа осторожно пощупал широкую полосу и что-то нажал. Глухой щелчок Гордон больше почувствовал, чем услышал. Каороге потянул, и полоса отошла от шеи. Гордон охнул: по артериям полоснуло болью. Каороге поднял ошейник и повертел перед глазами. – Грубая работа, – проворчал он. – Не на вас рассчитана. Гордон осторожно потрогал шею – на пальцах осталась влага. Он поднес пальцы к глазам и увидел черные мазки. – Блин, уроды, – он ругнулся сквозь зубы. – Так и заразу подхватить можно! – Да, ваша кожа слишком тонкая, – согласился Каороге. – Инъектор вам не подходит. Я передам разработчикам. Не трогай руками. – Чешется, – пожаловался Гордон. Открывшиеся раны зудели, как проклятые. Каороге всучил ему ошейник и шагнул еще ближе. – Только не дергайся, – предупредил он, раскрывая клыки и наклоняясь. Гордон чуть повернул голову, с усмешкой подумав, что яутжа похож на древнего кровососа. Такой же чужой, уродливый и нечеловечески сильный. Движение языка усилило боль, но почти сразу стало легче. Яутжа шумно дышал, кислый запах вливался в ноздри, и Гордон непроизвольно морщился. Покончив с одной раной, Каороге выразительно сплюнул и принялся за другую. Руки он спрятал за спину. – Это у вас такие передовые технологии? – все-таки не выдержал Гордон. Помимо облегчения, присутствие яутжа будило виртуальный стояк. Неуместный и дурацкий, поэтому надо было срочно отвлечься. Каороге заворчал, ухватил Гордона за затылок и потянул в сторону. Поднял голову, снова сплюнул, но руку не убрал. Глядя в один глаз, Гордон невольно скопировал и отзеркалил – тоже прижмурился на один глаз. Мурашки гуляли по спине уже целым полком, лихо перепрыгивая на копчик и скатываясь до самых колен. Казавшаяся непроницаемой темнота стала какой-то полупрозрачной, насыщенной контурами. – Это крайние меры на случай отсутствия передовых технологий. – Надеюсь, это не заразно? – Если вы действительно часть Замысла, то для вас подходит любое лечение, – проворчал Каороге. Гордон хотел поведать ему о том, что исцеление исцелением, но пасть надо чистить или снижать кислотность желудка, однако язык прилип к нёбу. – Я думаю, нам стоит потрахаться, – заявил яутжа. – Ш-што? Сам того не желая, Гордон зашипел не хуже клыкастых. – Гуманитарная помощь, – приосанился одноглазый. – Не то скоро твой маячок станет совсем другого цвета, и я не берусь предсказывать, что тогда произойдет. – Прямо в сортире? – из последних сил сохраняя спокойствие, уточнил Гордон. – Это не уборная, – мотнул башкой яутжа. – Дезинфекционный блок для прилетающих с редкими грузами, для сопровождающих кайнде и так далее. Поэтому само по себе место не оскорбительно. Гордон попытался смять ошейник в пальцах, но материал не поддавался. Несколько тревожило, что он так легко скатился по дорожке межрасового секса. А что будет, когда они окажутся на Лире? Может, и там продолжится это одурение? Или чужая планета расставит все по местам, как бывало и раньше? В голове слегка поплыло, как и всякий раз, когда Гордон пытался вспомнить, где еще он бывал. На этот раз он попытался сосредоточиться и не дать мысли ускользнуть. Вот-вот – уже видны оранжевые испарения, тянущиеся удушливым облаком по желтой траве. Зрение ограничено визором маски. Руки тянет винтовка, за спиной грохочут наземные транспортеры, а впереди, на линии горизонта, коротко и зло вспыхивают ярко-красные звездочки... Гордон дернулся и судорожно втянул воздух, распахивая глаза. – К тому же, здесь звукоизоляция, – добавил яутжа. – Дохо оценил бы. Как ты смотришь на любовные игры прямо здесь и сейчас, симпатичный хуманк? Он словно и не заметил, как Гордон провалился в жутковатые воспоминания. Канонир сжал губы и попробовал отстраниться, но пятерня на затылке не пускала. И нестерпимо захотелось выкинуть из головы жутковатые воспоминания-галлюцинации. Забыться прямо здесь и сейчас. – Ну если уж сам Дорохов ценит... – голос прозвучал чуть надтреснуто, и Гордон запнулся, облизывая губы. – Почему бы и нет. Яутжа растянул клыки так, что Гордон живо представил, как его голова умещается в этот смертельный капкан. Каороге разжал хватку, почти мимолетно коснулся шеи Гордона и взял его за запястье. Вытащил ошейник у него из пальцев и с сосредоточенной физиономией нацепил обратно. Зализанные раны не беспокоили, точно их покрыли силиконовой пленкой. Мелькнула мысль, что надо бы оскорбиться за рабовладельческое поведение клыкастого, но в жестах Каороге не было ничего, кроме деловитости, и Гордон так же мысленно махнул рукой. – Иначе обязательно потеряем, – словно подслушав, пояснил Каороге. – Идем. Гордон вообразил, как в блок вваливается кто-то из своих, и без комментариев проследовал за яутжа. Ушли они недалеко – одна из стен оказалась не капитальной, и за нее можно было спокойно завернуть. Во втором блоке пространство занимали уже не верстаки, а разнообразные контейнеры. Гордон шел строго за Каороге и только поэтому не расшиб пальцы и колени о громоздящееся барахло. По пути он прислушивался к себе. Угрызений совести или моральных страданий не возникало. Наоборот, начинало теплиться нетерпеливое ожидание. Когда Каороге завозился меж контейнеров, словно проводил пересчет, Гордону захотелось дать ему пинка и потребовать внимания исключительно к канониру Ташлинду и его потребностям. Вновь, словно услышав, Каороге выпрямился, обернулся и протянул руку. На секунду показалось, что у него светятся кончики пальцев. – Сюда, Гр-рд'н. Знакомое произношение имени пустило сладкую щекотку вдоль позвоночника, и Гордон шагнул, не раздумывая. Каороге обхватил его за пояс, легко оторвал от пола и развернулся. Гордон не успел возмутиться, как по ногам ударило твердое, он инстинктивно поджал их, и яутжа поставил его на один из контейнеров. Гордон внезапно оказался макушкой вровень с яутжа. – Угадал с размером, – довольно заклекотал Каороге. – В самый раз под твой рост. Повернись. – Повежливее, – сквозь зубы сказал Гордон. – Повернись, пожалуйста, будь так любезен, – выщелкал яутжа. Гордон так удивился, что повернулся молча. Контейнер был узкий, чуть больше, чем ширина ступней, зато длинный. Каороге завозился за спиной, чуть подтолкнул под колено, и Гордон переступил, расставляя ноги шире. Стена сама легла под ладони. Яутжа положил руки ему на плечи, задержал на несколько секунд и медленно повел вниз. Прикосновение каменных ладоней пробудило дрожь во всем теле. Твердые мозоли слегка царапали кожу, но Гордону так нравилось ощущение, что он заранее прикусил язык, чтобы не начинать стонать раньше времени. А круче всего было ощущать, как подушечки больших пальцев скользят вдоль позвоночника. Даже легкая боль – синяки все еще были с ним – не мешала. Массаж продолжался недолго. К шее прикоснулись клыки, Гордон вздрогнул, и яутжа влажно выдохнул ему на загривок. Затем клыки двинулись вниз – шевелились они так, словно какое-то животное вкрадчиво переступало острыми лапами. Периодически спины касался горячий мокрый язык, и Гордон старался не слишком громко сопеть от накатывающего теплого удовольствия. Тело быстро становилось мягким, податливым, как разогретая замазка. Мурашки поселились уже везде, щекоча мучительно чувствительную кожу. Гордон беззвучно открыл рот и глубоко задышал. Клыки пропутешествовали до поясницы, ненадолго задержались там и пошли дальше. Каороге обхватил его за бедра, чуть потянул назад и вверх, и Гордон без возражений подставился ему. Яутжа негромко заворковал, дредды скользнули по ногам канонира, а потом Каороге запустил язык в расщелину между ягодиц. У несгибаемого иксар дрогнули колени. Стоять он остался лишь благодаря силе воли и еще поддержке яутжа. Язык дразняще вертелся между анусом и яйцами, Каороге начал пощелкивать, и всякий раз горячее дыхание обдавало чувствительные места. Наконец яутжа определился и сосредоточился на мошонке. Гордон опасливо втянул живот, выждал несколько секунд и расслабился. Каороге не собирался кастрировать его, вместо этого с удивительным профессионализмом гоняя шары. И хотя член упорно не вставал, Гордон все равно почувствовал, как яйца тяжелеют и одновременно начинают подтягиваться. – Да-а, – протянул Гордон, смутно чувствуя, что яутжа нужен какой-то отклик. Каороге тут же клекотнул и выпустил заласканные яйца. Гордон недовольно зажмурился, но прежде чем заставил собственный язык шевелиться – Каороге пошел дальше. – О-ох! Вздох получился сам собой. Вторжение языка в анус было таким впечатляющим, что Гордона пробила короткая дрожь. Яутжа почти втиснулся мордой ему в задницу, и клыки ощутимо давили на кожу, но шевеления языка полностью искупали все. Гордон почти чувствовал, как напрягается внутри него набухшая железа, а когда яутжа все-таки дотянулся до нее, судорога наслаждения скрутилась в животе, отдавшись искрами по всему телу. Гордон замычал, стиснул зубы и попытался удавить звук. Каороге погладил его по ногам, обхватил колени и потискал их, а затем вернул руки на бедра, сжал и повторил фокус с языком. Гордон захрипел и сцепил руки перед собой, упираясь в стену локтями. Яутжа продолжил ворочать языком, все сильнее раздвигая анус, быстро переставший сопротивляться вторжению. Теперь движения вызывали непроизвольные сокращения, и каждое из них было удивительно приятным, полным горячего удовольствия. Гордон смутно решил, что у яутжа либо фетиш на человеческие задницы, либо они просто не таскают с собой требующееся для секса, поэтому готовы и на такие жертвы. Радовало, что Каороге точно успел натренироваться на неком пилоте, поэтому никаких вопросов не задавал. Гордон уткнулся лбом в стену, отклячил зад, насколько хватило прогиба в спине, и балдел, то и дело поджимая пальцы. Каороге не всегда дотягивался до простаты, но все равно наслаждение уже замутило голову и медленно растекалось по мышцам, грозя затопить полностью. – Я... я ща... – он недобормотал, затаив дыхание от очередного прикосновения. Каороге подался назад. – Хор-рошо, – негромкое воркование отдалось в переводе. – Так хорошо, Гр-рдон. Яутжа поднялся и придвинулся вплотную. Гордон почувствовал прижавшееся к нему тело, ощутил, какая толстая и прочная шкура у яутжа, а потом Каороге обхватил его поперек груди одной рукой, сунул другую вниз, скользнув по ягодицам – и Гордон втянул воздух. Твердый яутжевский псевдочленик вошел с небольшим усилием и медленно продвинулся в разогретый анус на всю длину. Гордон передернулся, почти зашипел, но не отстранился. Абсолютно точно у этого клыкастого кочерыжка побольше, чем у Кихада и тем более Кшаисса. Похоже было на не столь давний двойной секс, только теперь все богатство принадлежало одному яутжа. Каороге придержал Гордона за бедро и неторопливо двинул бедрами. Гордон зажмурился, поджимая пальцы на ногах. – Нет большой привычки, Гр-рдон? Канонир матюгнулся, и Каороге явственно клекотнул, забавляясь. – Это ж сколько вы... тренировались, – наконец смог выговорить Гордон. – Ничего... себе... Движения повторились, яутжа что-то проворчал себе под нос, переступил на месте и опять качнул бедрами. Тела соприкоснулись с едва слышным шлепком. – О... – Гордон не сдержался. – Да! – М-м? – Ух! Пристроившись как надо, Каороге перестал осторожничать. Скользкие толчки пошли один за другим. Гордон хватал воздух, жмурился, дергался, вставал на цыпочки и снова опускался – ему нравилось каждое движение, каждый толчок в простату, каждый спазм собственного ануса, пытающегося обхватить непрерывно движущийся псевдочлен. Каороге бурно дышал, прищелкивал клыками и, судя по всему, сдерживался, чтобы не шуметь во всю глотку. Опустив задницу Гордона, клыкастый обхватил его поперек груди обеими руками. Поддержка здорово помогла – Каороге уже разогнался, и Гордона едва не каждый раз выносило на цыпочки. Задница окончательно приноровилась к вторжению, и теперь анус просто подергивался, не пытаясь затормозить движение. Гордон прикусил большой палец: ему стремительно делалось все лучше, даже начала кружиться голова. Удовольствие так и брызгало, словно член яутжа попадал не просто в железу, а в какую-то Иблисову кнопку, отвечавшую за подачу эндорфина. Горячие всплески бились во всем теле и накладывались друг на друга, стремительно превращаясь в один сплошной оргазмический фейерверк. – Н-не могу-у! Яутжа навалился на него, притискивая к стене, поставил ногу на контейнер, заставив тот лязгнуть, и продолжил. Гордон замычал и запихнул себе меж зубов еще и второй палец. Вырваться и сбежать он не мог, и от этого ощущения становились еще умопомрачительней. Чувство времени полностью отказало – ему казалось, что он тут уже вечность: зажатый между плиточной стенкой и раскаленной тушей Каороге, почти задыхающийся, мокрый от пота, дуреющий от запаха и звуков, содрогающийся в растянутом и закрученном оргазме, который не приносит облегчения, а только набирает остроту. Каороге у него за спиной дико захрипел, цапнул Гордона клыками за затылок и судорожно напрягся. Гордон услышал треск и мокрый шум, словно на стену плеснули водой – раз, другой, третий. Он не мог разлепить глаз и наклонить голову, чтобы посмотреть, как кончает яутжа. Он все еще не кончил сам, и потому заелозил, пытаясь дать клыкастому понять, что для иксар этого мало. Каороге застыл, не двигаясь. Гордон приглушенно взвыл сквозь пальцы. Его трясло и лихорадило, волны приглушенного удовольствия спадали, и он чувствовал, что вот-вот вместо них останется тянущее раздражение, похожее на боль... Каороге отчетливо застонал и двинулся. Мощные бедра качнулись, вгоняя по-прежнему твердый отросток в напряженно сжатое отверстие. Гордон опять завыл, сорвался на восторженное повизгивание и окончательно заткнул себе рот пальцами. Яутжа задвигался – быстро и резко, точно попадая куда нужно. В хриплом дыхании то и дело прорывалось сдавленное рявканье. Гордон давился слюной, закатывал глаза и уже не пытался устоять – сил хватало, только чтобы не сдвигать ноги. Каороге почти держал его на весу. Долгожданный оргазм подкатывал медленно, но с такой силой, что Гордон начал скулить и вздергиваться заранее. Волна настигла его – и ударила сразу в живот, в пах и в голову. Не помогли даже пальцы – из глотки вырвался взвизг, все тело скрутило, колени подогнулись окончательно, и канонира Ташлинда затрясло в экстазе-припадке, от которого сводило лопатки, а бедра сами выплясывали, толкаясь навстречу каменно-твердому члену. Тот опять уткнулся в простату, Гордон в очередной раз содрогнулся и с восторгом ощутил, как его собственный член, наконец-то хотя бы чуть-чуть напрягшийся, медленными толчками выплескивает сперму. Словно выливается раскаленное олово: выплеск, второй, третий – и меньше его не становится... Яйца поджались, едва не втягиваясь в промежность, ягодицы закаменели, и Гордон с надсадным стоном подался вперед, продолжая орошать контейнер вязкой влагой. Каороге тоже склонился, окончательно притискивая Гордона к стене. Холодная облицовка оказалась прямо под лобком, член тоже прижался к гладкой поверхности, Гордон перешел на мычание и заелозил по стенке, насколько пускал вонзившийся в задницу штык. Казалось, сейчас вместе со спермой вытекут и мозги. Яутжа зафыркал, выдыхая горячий воздух, что-то захрипел, явственно дрожа. Гордон услышал еще один слабый всплеск. Собственный член выдавил последнюю струйку – и Гордон обмяк всем телом. Перенапряженные мышцы мелко дрожали. Вздрагивали даже пальцы, сжатые челюстями. В голове тупо билось "хорошо, так хорошо" – и эта нелепая фраза должна была злить, если бы и впрямь не было так хорошо. Гордон не мог заставить себя пошевелиться. Прямо как на "бочонке", он словно превратился в кисель, но на этот раз был счастливым, довольным и обалдевшим от наслаждения, до сих пор клокочущего под горячей кожей. – Хорош-шо, – эхом его мыслей протянул Каороге. – Можешь стоять? – Н-н... – Гордон мотнул головой. Яутжа клекотнул и медленно подался назад. Гордон схватился за его руки. Без поддержки он точно свалился бы, а падать на яутжа в любом случае было удобнее, чем на пол. Отросток выскользнул, и Гордон почти против воли представил, во что превратилась его задница. Наверное, в ближайшее время лезть туда с зеркальцем для осмотра не стоило. Каороге сделал еще шаг, стаскивая партнера с контейнера, и Гордон протестующее застонал. Ноги безвольно подогнулись. – Не лучшим вариантом будет уснуть здесь, – обстоятельно проклацал яутжа. – Можно застудить твои хилые органы. – Сам дурак, – пробормотал Гордон, не в силах выразиться более сочно. – Дохо постоянно так говорит, – вздохнул Каороге. И смачно обмусолил канонира в затылок. Гордон удивленно замычал, Каороге склонил голову, и мокрое прикосновение пришлось в ухо. С запозданием Гордон сообразил, что ему только что отвесили яутжевских поцелуев. – Все было зашибись, – довольно сказал канонир. – Я тоже тебя люблю. Чуть-чуть. Каороге клекотнул-хихикнул, и разжал руки. Гордон покачнулся, но устоял. Медленно развернулся и скользнул взглядом по груди, покрытой испариной. Поднял взгляд выше – и почти налетел взглядом на слабый проблеск зелени, выступившей из-под латки. – Эм-м, – осторожно сказал он. – Тут, типа, глаз у тебя... Как он вообще? Каороге покрутил башкой и прищелкнул. Перевода не последовало, и Гордон нахмурился. – Болит? Медика надо? Теперь Каороге оскалился. – Вы такие занятные хуманксы. С виду лезвия и колючки, а внутри мягкие, словно... - "религиозное выражение крайнего сострадания", – припечатал переводчик. "Как зефир", – некстати вспомнил Гордон собственное сравнение. – Ты уже пятый, кто спрашивает, – сообщил клыкастый. – Ненормальная забота. – Да ну? – тут же вспыхнул канонир. – Ну и топай тогда и зубы не забудь свернуть, да чтоб я... Поднятая ладонь остановила пламенную речь. – Больно, – почти проворковал Каороге. – Но когда вы спрашиваете... становится легче. Гордон тоже поднял руку, потянулся и осторожно накрыл ладонью заплатку. Под пальцами было горячо, казалось, можно почувствовать жаркую пульсацию. Каороге прикрыл здоровый глаз и чуть опустил голову. В темноте Гордон не мог сосчитать, сколько они так простояли, а потом Каороге чуть дернулся и медленно выпрямился. Гордон убрал нагревшуюся ладонь. Яутжа глубоко вздохнул и протянул ему руку. – Идем, Гр-рд'н. Я провожу. Уже вовсю зевая и беззастенчиво пользуясь поддержкой клыкастого, Гордон добрался до помывочного шланга и кое-как сполоснулся. Каороге чуть ли не напевал себе что-то под нос, но Гордон его уже почти не слышал. Глаза слипались. Ему хотелось завалиться в койку, обхватить что-нибудь приятное, вроде товарища по бригаде, и уснуть на все оставшиеся часы накрепко. В морге-убежище дисциплинированно дрыхли. Некоторые даже похрапывали. Гордон добрался до лежаков, принципиально отказался от попыток Каороге подсадить его под задницу и полез сам. Героизма хватило ровно на три ступеньки. Потом Гордон обхватил перекладины и приготовился вести переговоры с клыкастым. Каороге неожиданно схватил его за щиколотку и дернул. – Чтоб тебя! Ругнувшись шепотом, Гордон оглянулся. И застыл. Каороге куда-то слинял, даже не попрощавшись, поэтому Гордон машинально внес его во внутренний реестр ублюдков, которым при случае следовало попортить жизнь как можно тщательнее. Вместо него у лестницы сидела знакомая тварь. Пятерня сомкнулась на щиколотке канонира, голова находилась в десятке сантиметров от канонирской пятки. Гордон мучительно-медленно подумал, стоит ли заорать во всю глотку, перепугав спящих товарищей, или нужно умереть тихо и опрятно. Тварь уткнулась зубами ему в подошву и заелозила, щедро проливая слюни. Еле слышное стрекотание звучало просительно, почти умоляюще. Конец загнутого хвоста подрагивал. Гордон вздохнул и наклонился, удерживаясь одной рукой за перекладину. Пальцы все еще подрагивали, но он уверено отцепил от себя костистую лапу. Мимоходом погладил выпуклый лоб, и кайнде содрогнулся, тут же выворачиваясь боком. Гордон провел ладонью по черепу и приложил палец к пасти твари. – Сиди тут, – шепотом велел он, – по полкам не скакать, понял? Он выпрямился, шагнул на ступеньку выше, и его опять схватили за щиколотку. Гордон дернул ногой, но зараза не отпускала. Вздохнув, канонир спустился. Тварь немедленно начала моститься поближе и подло тыкаться мордой в пах. Гордон нажал на голову, придавил сильнее и добился, чтобы кайнде распластался на брюхе. Погрозил кулаком и снова примерился к перекладинам. Теперь ему дали подняться, но едва он завалился в койку, как над краем замаячила вытянутая голова. Пугающая фигура скользнула через край и оказалась на лежбище иксар. – Зараза, кыш! Видимо, шепот вышел чересчур громким. Штурман дернулся. Гордон погрозил кайнде кулаком и забурился под укрывной материал, торопясь угомонить Джино, прежде чем он очнется и сдуру начнет орать. Тварь застыла, словно бы вопросительно пялясь безглазой башкой из-под полки-потолка. Штурман ворохнулся опять, и Гордон обхватил его поперек груди. Нагретая кожа показалась восхитительно гладкой и приятной. От волос шел мягкий человеческий запах. – Тш-ш, спи! – Что за херня? – забормотал Джино. – Блин... Э? – Местная собака, – уверенно сказал Гордон. – Главное, под слюни не попадать. – Скажи ей, чтоб ноги не отдавливала, – буркнул Джино. Гордон наугад пнул, попал, и тварь отстранилась. Поерзав, Гордон зарылся носом в чужую шевелюру. Возню рядом он уже почти не чувствовал. Глаза слипались невероятно. * * * Утренняя побудка оказалась далека от идеальной. Иблисов кайнде выбрался из койки, слез вниз и улегся спать у самой лестницы. Вследствие чего Курт, сползавший с третьей полки, на него наступил. Вопль твари, рев перепуганного командира отделения и матюги иксар, повскакивавших и поударявшихся головами о полки, слились в жуткую какофонию. Гордон и сам едва не долбанулся, но запутался в укрывном полотне. Побарахтавшись и расцепившись с Джино, он свесился через край. Штурман поймал его за ногу. Яутжа среагировали быстрее всех: оба уже стояли на полу и целились в тварь из небольших, но угрожающе тяжелых с виду огнестрелов. – Стойте! – хрипло взвыл Гордон. – Он домашний! Курт, свинья! – Кто это свинья? – заорал тот, поднимаясь с пола. – Что за хрень?! – Это местная собака! – Гордон чуть не перевалился, но Джино схватил его и за вторую ногу, матерясь в полный голос. – Эй, ученые или как вас там! Не стреляйте! – Та-ашлинд! Вопль луженой командирской глотки заставил заткнуться всех. Даже кайнде перестал яростно колотить хвостом. В свете дневных ламп Хогби стремительно спустился со своего места и проследовал к точке скандала. Остановившись посреди треугольника, образованного тварью, Куртом и клыкастыми, Хогби оглянулся. – Чей? – громко спросил он. – Каороге! – выкрикнул Гордон первое пришедшее в голову, балансируя на краю. Жесткое ребро полки давило на лобковую кость. – Пушки опустите! – И где этот счастливый владелец? – громко осведомился Хогби. На пол спрыгнул Дорохов и уставился вверх. – Э, Гордон, если моего компаньона, – он так выделил слово, что Гордон ощутил легкое неудобство, – сожрала какая-нибудь тварь... – Я тут не причем! – возмутился Гордон. – Эти тараканы сами разбегаются! – Голову откручу! – повысил голос Дорохов. Иксар начали спускаться с мест. Еще немного – и тварь оказалась окружена людьми, которые больше всего на свете любили пробовать все новое на зуб и на кулак. Черное страшилище припало к полу, нервно подергивая иззубренным хвостом. Яутжа, не вняв призывам канонира, оружие не опускали, но и палить вроде не собирались. – Гордон, я ща тебя брошу, – предупредил Джино из-за спины. – Не всралось мне с твоей жопой целоваться. Несмотря на нервную дипломатическую обстановку, Гордон все-таки хихикнул. Уперся в край и осторожно подался назад. Десять секунд спустя он стоял внизу, запихивая ногу в штанину. Кайнде повел головой, но навстречу не кинулся. Это даже слегка оскорбляло. Один из яутжа поднес руку к голове, сунул под дредды узнаваемым жестом и что-то быстро негромко нащелкивал. Видимо, докладывал обстановку. – Я все объясню, – громко сказал Гордон, впихивая вторую ногу. – Приспичило мне тут поссать... В группе иксар сдавленно заржали. Гордон мигом нашел взглядом Грегора и погрозил ему кулаком. – Приспичило, говорю, – повысил он голос еще немного. – Вот я там и подзадержался. Столкнулся там с одним бдительным одноглазым типом, вот Дорохов его в харю знает... И у нас состоялась доверительная беседа. – Сколько раз? – снова подал голос Грегор. Судя по общему оживлению, стоило окончательно признать – в ксенофилическом грехе иксар не просто засветились, а с удовольствием участвовали в многочисленных рецидивах. – Два раза, – довольно сказал Гордон, поддергивая штанины. – И едва мы пришли к консенсусу... К похрюкивающему Грегору присоединились Чед и Трой, тщетно делая вид, что их просто разобрал кашель. – Как явился этот сирота! – продолжил Гордон. – Честно, понятия не имею, откуда он пролез, но мне вот удалось его на ночь придержать, чтоб он никого не сожрал. Гордон метнул на тварь грозный взгляд. Та меланхолично жевала конец хвоста, пуская дикое количество слюней. – А куда там подевался мой собеседник, я понятия не имею, – закончил Гордон. – Но уходили мы вместе. Это потом он скрылся в темноте, как преступник. Я бы такие вещи запрещал! – Сожрали компаньона! – трагически сказал Дорохов. – И без доклада! – со скорбью дополнил Хогби. Грегор заржал в голос. На этой выразительной ноте в животе у Гордона дико заурчало. Яутжа, стоявший рядом со связным, заклекотал, но тут же умолк под взглядом соседа. Связной медленно опустил оружие. Весельчак повторил за ним. – Никто никого не съел, – сказал связной. – Сейчас будет эшелон. Освободите пространство. Нельзя находиться рядом с кайнде такой плотной группой. Это вызывает у них... неприятные поведенческие модели. Гордон опять кинул взгляд на кайнде. Пока из неприятных реакций было только загаживание пола слюнями и какие-то членовредительские порывы к самопоеданию. – Всем от животного отойти, – продублировал Хогби. – Пойду я вымоюсь, – передернулся Джино, подхватывая костюм с перекладины. – И тебе советую, – он ткнул пальцем в Гордона, – мало ли, какие блохи у этой гадины водятся. – Блох нет, – заметил яутжа. – Он спал рядом со мной, этого достаточно! – объявил Джино. – А вы сами с ним не спали? – поинтересовался Йенс. – Какое могло быть видео! – встрепенулся Алекс. Штурман, не оборачиваясь, показал ему средний палец. Гордон хмыкнул, повторил жест и задумчиво погладил себя по бокам. Возможные микроследы ночных бесед остались в брезенте, но вымыться и правда стоило. Оперативная гигиена из шланга заняла минут пять, однако яутжа успели обернуться быстрее. Расслышав шум в "морге", Гордон навострил слух и переглянулся с Джино. – Считаю, надо выждать здесь, – сказал штурман.– Если там сейчас начнется мочилово, мы выживем. Лично я считаю, что против нас замышляют недоброе. – Ну да, – вздохнул Гордон, мигом потеряв веру в собригадника. – Пойду, из-за угла посмотрю, что происходит. Джино закатил глаза, вырубил воду и решительно проследовал к выходу первым. Оставалось только поторопиться за ним. В главаре эшелона Гордон мигом узнал гнусного типа и искренне пожалел, что того не пришибло в ходе артобстрела. – Вы, хуманксы, не осознаете важность техники безопасности! – разливался Лаготорьи. – Более того, благодаря вам некоторые сотрудники ковчега вышли далеко за пределы своих полномочий! – Я как раз был уполномочен за ним присматривать, – щелкнул воскресший из предполагаемо съеденных Каороге. – И сейчас тоже. – В следующий раз разбираться с тобой, семья Райклед, будет семья Монолит! Дорохов, уже вооруженный контейнером и вилкой, перестал жевать и сделал несколько стремительных шагов. Лаготорьи заклекотал, сощуриваясь. Дорохов оскалился. – Не смей! На него! Орать! Вилка почти воткнулась Лаготорьи в нижнюю челюсть. Яутжа инстинктивно вздернул голову, потом опомнился и низко зарычал. Дорохов оскалился еще шире. – Опять недобитое говно к нам прислали, – в полный голос прокомментировал Гордон. Взгляд недобитого метнулся к нему, перескочил на Джино, снова вернулся к Гордону – и Лаготорьи заворчал, медленно выдыхая. – Жертвы паразитов, – резюмировал он. – Кто из вас... Ах ты, конечно? Он шагнул вперед, и Дорохову пришлось уйти с дороги. – Ну я, – выпятил челюсть Гордон, краем глаза наблюдая, как Каороге наклоняется к Дорохову и что-то говорит. Говорил он слишком тихо, кафф не справился. Дорохов замахал вилкой. Лаготорьи развел челюсти. – Ты опять сношался с кем-то в неположенном месте? – Эй там, полегче, – нахмурился Джино. Гордон ухмыльнулся и упер руку в бедро. – Он просто завидует. На такую рожу ни у кого не встанет, даже у козявки, которую Кравец откопал. Лаготорьи покосился на остальной эшелон. Яутжа с невозмутимым видом огораживали кайнде силовым заборчиком. Тварь нервничала, дергалась, но не убегала. Заборчик медленно замыкался в круг. Видимо, решив, что оскорбление никто не услышал, ученый с хрипом и гнусным скрежетом прочистил горло. – Вам здесь явно не стоит находиться, – изрек он. – Собирайте вещи и следуйте за нами. Нужно место, в котором ваш вред, – он подарил пылающий взгляд Гордону, – будет сглажен. – Нет у нас вещей, – мигом включился в разговор Марис, – какие вещи? Мы тут селиться не собирались. Так что валить можем хоть прямо щас. Лаготорьи пожал плечами и молча указал на выход. Шествие растянулось на добрых двадцать метров. Впереди выступал эшелон, неизвестным образом перемещающий силовую ограду, вынуждающую тварь двигаться. Следом по коридору рассыпались иксар, привычно скомпоновавшись по двое-трое. Каждая группа обсуждала что-то свое, некоторые участники отделялись и переходили в другие группы, одновременно лавируя между труднопроходимыми завалами. Со стороны могло показаться, что вместо бригады движется группа дебилов, выпущенных на прогулку без присмотра. Но изнутри это выглядело совершенно иначе. Информация, общее состояние, планирование – весь этот поток непрерывно крутился между носителями, разветвляясь и усложняясь. Гордон, идя в хвосте, уже был в курсе стратегических размышлений каждого, ознакомился с восемью планами выбивания места под солнцем и одной концепцией расселения на Лире без документов. Внятных итогов никто не подводил – на это у них имелась должность командира. Хогби шел один посреди группы, и опять же смотрелось так, словно он ни с кем не общается, однако мимо него постоянно кто-нибудь да проходил, бросая пару фраз, иногда задерживаясь и излагая что-то с близкой дистанции. Гордон задумчиво погладил подбородок. Они все были словно щупальца, искательные усики, элементы сложной модели. И в итоге все сходилось к одному управляющему центру, который переваривал добытое и говорил: теперь делаем так. Лаготорьи, поначалу бдительно оглядывавшийся, явно сдался. Призывать иксар к порядку он не пробовал, видимо, ощущая, что его авторитет могут заплевать и обгадить чужаки, слабо знакомые с местными обычаями. Гордон мстительно радовался, торжествующе оглядываясь, и посреди очередного приступа удовольствия внезапно наткнулся взглядом на знакомую развилку. Вчера именно отсюда они вышли, покинув медчасть. Притормозив, Гордон нахмурился, пробуя вспомнить, почему это его так беспокоит. И вспомнил почти сразу – он давненько не видел Кихада. Не то чтобы он переживал за судьбу клыкастого типа, но все-таки стоило навести справки. Кто знает, вдруг яутжа оставил завещание на имя канонира Ташлинда? Недолго думая, Гордон притормозил. Его обогнали Йенс с Чедом, делящие последнюю цигарку и обсуждающие возможность толкания травы на Лире за большие деньги. Гордон ухмыльнулся, вообразив боевой наркоторговый взвод, потом ухмыльнулся еще шире, теперь уже воображая реакцию Хогби на такие идеи – и без всяких сомнений свернул вправо. Остановившись перед дверью, он помахал наугад. Пару мгновений броневая плита оставалась недвижимой, но затем все-таки мягко тронулась и поехала в сторону. Движение почти сразу прекратилось. Гордон пощупал ошейник и просочился в еле наметившуюся щель. Дверь явно работала хреново. Медотсек не изменился. Пространство, разгороженное ширмами, все так же хранило в себе чужие страдания. Вчерашние тряпки небрежно висели на перегородках, но зелень потемнела, и теперь ткань выглядела просто грязной. Слуха коснулся гул, сложенный из чужого дыхания, дополняемого хрипом и клекотом. Гордон прислушался, но не разобрал ни одного стона. Видимо, даже среди ученых пробирок было принято переносить страдания молча. Топая по главному проходу, Гордон постепенно начал ощущать себя идиотом. Во-первых, он отбился от группы. Во-вторых, в этом пристанище болезных он скорей бы заблудился и помер, чем нашел среди десятков одинаковых рож нужную. Он до сих пор с трудом выделял Кихада среди прочих яутжа. Подлец даже не пытался получить какие-нибудь опознавательные знаки, вроде красных колечек... – О! – вслух обрадовался Гордон. – Эй! Как тебя! Эй ты! Он благополучно забыл имя медика. Яутжа повернулся. Гордон прищурился, но в итоге вынужден был признать, что рожу он тоже не запомнил. И, возможно, это был какой-то другой любитель красных колец на дреддах. – Ты меня помнишь? – коварно зашел канонир с другой стороны. – Тебе нужна медицинская помощь? Яутжа уклонился от ответа на вопрос с завидной ловкостью. – Не. Я знакомого ищу. Кихад. Знаешь такого? Медик оглянулся, словно пересчитывал пациентов. Гордон приподнялся на цыпочки и наконец-то обнаружил, что уход за больными ведут сразу несколько клыкастых. И они действительно носили красные кольца – все трое, которых он смог разглядеть. Его собеседник откинул панель тяжелого наруча и набрал несколько запросов. – Такого нет, – наконец сказал он. – Еще знакомые будут? – Оссурига,– сказал Гордон и выпятил челюсть. На каждого прилипчивого и человеколюбивого яутжа удивительным образом находилось штук пять высокомерных засранцев, которых хотелось бить ногами. – Этот есть, – медик захлопнул панель. – Следуй за мной, я провожу. Покорно тащиться в кильватере Гордон не стал, а пристроился локоть к локтю, отставая на номинальные полкорпуса. Шаря взглядом, он все больше убеждался, что в медблок попадали только те, кого изрядно покалечило. Здесь были яутжа с пробитыми головами, с оторванными конечностями, обожженные и просто собранные по кускам. Воздух отчетливо пропитался кислым запахом крови поверх обычной мускусной вонищи. Разило просто ядовито. Гордон машинально задерживал дыхание через раз. – Где все ваши реаниматологи? – не выдержал он. – А хирурги? Я в вашей анатомии не разбираюсь, но тут каждого второго надо оперировать, разве нет? – Это уже прооперированные. Бригада, как ты сказал, реаниматологов, в другом месте. Гордон покосился на койку, мимо которой они проходили. Бинты светились зеленью. – Я вижу, – выразительно сказал он. Медик тяжело вздохнул. – Хуманк, ты мешаешь. Я на ногах два суточных цикла и мне все еще нужно быть сосредоточенным. Не отвлекай меня от работы. Гордон нахмурился. Прием с перекладыванием вины на собеседника был подлым, но действенным. Тем более, речь шла о чужих жизнях. – Тогда можешь со мной не таскаться, – хмыкнул он. – Просто скажи, куда идти. – Уже пришли. Тебе туда. Гордон проследил за указанным направлением. В закутке, собранном из ширм, находились двое. Один лежал, и Гордон его почти не видел, потому что рядом сидел второй. И вот его по бинтам поперек корпуса Гордон узнал. – Оссурига! Яутжа обернулся. Первым делом Гордон удивился, до чего желтые глаза стали глубоко-оранжевыми, уже ближе к коричневому. Потом вскинул руку над плечом. Яутжа кивнул. – Иди, отважный стрелок, – клекотнул медик. – И запомни – Гаатеро. – Чего? – приглушенно взвыл Гордон. – Так это ты, гад! Ты ж меня узнал, чего молчал-то? – А вы очень смешно нас путаете, – осклабился медик. – Все, топай. От толчка в плечо Гордон сделал два широченных шага. Развернулся и увидел уже только спину медика. – Стой! Погодь, говорю! Гаатеро притормозил и чуть оглянулся, нетерпеливо дернув клыками. – Спасибо, – буркнул Гордон. – Ты меня с того света вытащил. Должен буду. Гаатеро повернулся всем телом, сложил руки на груди и уставился на канонира в упор. – Вообще за все наши шкуры спасибо, – сказал Гордон. – Ненавижу эти трогательные моменты. Но имей в виду, я вовсе не забыл! Яутжа заклекотал, в несколько шагов оказался рядом и уткнул Гордону палец в лоб. – Не беспокойся, Гор-рд'н, помочь было не сложно. Не стоит долгов. Убрав палец, он шагнул было в сторону, но помедлил и неожиданно широко растянул перепонки челюстей. – К тому же, как высшему существу, мне снисходительно понятны твои попытки держать гордость. Ты очень смешно пыжишься. Дредды мотнулись в воздухе, и Гаатеро, самодовольно клекоча, стремительно направился по своим делам. – Я не пыжусь! Сам дурак! – придушенно заорал Гордон вслед, чувствуя, как наливается пурпуром. Кипя от негодования, канонир протопал в закуток. Свободных мест на койке не было, прислониться к ширмам он не рискнул, поэтому просто сложил руки на груди и уставился на Оссуригу. Почему-то при взгляде на него в животе тревожно заворчало. – Ты что, не жрал? – немедленно поинтересовался яутжа. – Нет еще, торопился с визитом вежливости. Как твои бока? – Я живой, – округло ответил яутжа. – Не всем так повезло. – А это кто? – Гордон указал на лежащего подбородком. – Уже никто, – Оссурига почти небрежно провел ладонью над оскаленной физиономией. – Был моим другом. Но ресурс исчерпан, и он мертв. Запах кислятины словно усилился на порядок. Гордон мучительно поморщился, желудок тут же испуганно затаился и даже словно бы съежился. Надо было что-то сказать. – Сучьи дети длинношеие, – придумал он. – Мало мы их раскатали. Надо было еще поискать, может в спасательных капсулах кто сбежал, и их тоже на салат покрошить! Оссурига сдвинулся, уселся на койке обстоятельнее и уставился на Гордона, словно что-то прочитывал. Потом верхние клыки поднялись, разъезжаясь в жутковатом подобии улыбки. – Все-таки удивительная боевитость. Я не зря собрался помнить о вас, хуманк. Как твои друзья? – Бодры и веселы, – проворчал Гордон. – Я гляжу, здесь все хорошо? Оссурига указывал себе на шею, и до Гордона не сразу дошло, что клыкастый намекает на погасший маячок. Машинально потрогав полосу воротника, Гордон кивнул. – Уж извините, не дождался, пока ты на ноги встанешь, – ухмыльнулся он. – Все сам. Клыки вновь пошевелились, а затем яутжа покосился на своего приятеля. Гордон вздохнул и сделал аккуратный шаг назад. Все-таки не стоило отделяться от своих и шарахаться в чужой зоне. – Ладно, – сказал он, стараясь держать лицо. – Хорошо, что ты живой. Вот именно – будет кому помнить о нашем подвиге. Иначе улетим на Лиру, станем там мирными гражданами и рассказать-то будет некому. По-моему, мне даже свои до конца не поверили. Оссурига почти рассеяно провел кончиками пальцев по повязке, стараясь не задеть когтями. Гордон все еще медлил, хотя давно пора было выметаться к Иблисам. Но его что-то не отпускало. Он попробовал взглянуть на яутжа отстраненно: начиная от гривы и заканчивая кончиками когтей на ногах – из легких сандалий во всей красе торчали шишковатые длинные пальцы, украшенные неровными и необрезанными когтями. Новых шорт у него так и не появилось. Гордон пошевелил пальцами в ботинках. Нет уж, никаких когтей в жизни порядочного иксар. – Странно, – клекотнул Оссурига. Гордон вздрогнул, смешался и все-таки отступил. Яутжа поднял руку и сделал несложный жест. Гордон почесал в затылке, но подошел ближе, а потом и плюхнулся на койку. По-прежнему молча, Оссурига развернул ладонь и подвигал пальцами. – Что я сейчас делаю? – неожиданно поинтересовался он. – Говоришь, чтоб я не пугался? – брякнул Гордон. Яутжа заклекотал, и на этот раз Гордон ткнул его кулаком в плечо, услышав насмешку в голосе. – Я не состою в высшем аналитическом звене, – неторопливо сказал Оссурига, – но тебе не кажется странным, что ты узнаешь чужие жесты? Разве тебя кто-то обучал? – У нас приспособляемость высокая, – отмахнулся Гордон. – Тем более кто-то из ваших толкал что-то про совершенство Замысла и наше родство с вашими тварями, – он сложил ладони и изобразил движение челюстей. – И тебя это не удивляет, – без вопроса уточнил яутжа. От него шло ровное тепло, в котором чувствовалось еще много каких-то смыслов, чуть ли не важнее, чем жесты, но пока Гордон не мог в этом разобраться. – Не особо, – сказал он. – И, да, это тоже наша особенность. Историю с паразитами он твердо решил замолчать. – Понятно. Короткое сухое слово повисло в загончике. Гордон всем затылком ощутил мертвого яутжа у себя за спиной. А потом тепло, идущее от Оссуриги, внезапно превратилось в жуткую паутину из горячечных линий. Гордон машинально схватился за лоб. Паутина висела за пределами зрения и слуха, но он чувствовал ее так хорошо, что в глазах скакали цветные искры. Мозги явно не могли разобраться, что происходит и готовы были выдать канониру обширную галлюцинацию. Гордон резко поднялся и развернулся лицом к яутжа. Оссурига чуть шевельнул надбровными дугами, а паутина между тем делалась все пронзительнее. У нее не было цвета, лишь ощущения, растекающиеся во все стороны. Гордон сморщился, схватился уже за виски и зажмурился. – Хуманк, если у тебя проблемы со здоровьем... – Тихо! – Гордон выбросил вперед руку, подняв ладонь. Яутжа клекотнул и умолк. Гордон снова ввинтил пальцы себе в виски и подался ближе к клыкастому. Ощущение паутины сделалось еще шире – и он нащупал ее. Она росла из того тела, что осталось за спиной Оссуриги, расползалась жгучими нитями и трепыхалась, пытаясь завернуться вокруг живого. Гордон решительно шагнул и встал между колен яутжа. С размаху опустил ладони на костяную макушку, с силой провел по черепу и сгреб дредды обеими руками. Оссурига чуть поднял голову, еще выше задирая "брови", и теперь-то Гордон разглядел в оранжево-коричневых глазах отражение жалящей паутины. Страдание. – Слушай, приятель, тебе жутко хреново, – Гордон попробовал потрясти яутжа за схваченное, но ничего не добился. – Это неправильно, все в себе держать. Может, круто выглядит со стороны, но внутри разъедает, как тиора. Понимаешь? Яутжа слегка раздвинул клыки, зрачки вздрогнули и явственно расширились. Гордон понятия не имел, что сейчас означает это у инопланетчика, но быстро продолжил. – Я в душе не иму, кем вы друг другу приходились, но нельзя так сидеть и про ресурсы рассуждать. Может, у вас каких-нибудь правил личной выдержки на эту тему запасено, но по-моему так с катушек слететь можно, делая вид, что все в порядке. Не в порядке ведь, да? – Хуманк, невежливо... – Прикинь, наш собственный командир чуть выхлопа не нюхнул, когда думал, что мы в вакууме склеились, это ж травма психологическая, – Гордон чуть повысил голос, не давая себя перебивать, – конечно, у тебя все гораздо хуже, я даже не знаю насколько, но заворачиваться в эту боль нельзя, понимаешь, башка клыкастая? Надо что-нибудь сделать – да хоть тарелки побить. У вас есть тарелки? Оссурига заклекотал. Паутина никуда не делась, но перестала жечь так сильно. Гордон представил, что каждый из яутжа может чувствовать эти завихрения в ауре, как они сами ее обозвали, и ему стало неприятно. От такого и впрямь можно записаться в гордые неуживчивые одиночки. Дредды в руках словно жили своей жизнью, пульсируя то теплом, то прохладой. – Странно-странно, – протянул Оссурига. – Ничего в тебе не вижу. Как видишь ты во мне? – Понятия не имею, – буркнул Гордон. – Но это ужасно. С тобой даже стоять рядом больно, не представляю, как можно это держать в себе. Давай украдем челнок и вернемся? Там могли остаться живые! И мы их изощренно перебьем! Оранжевые глаза сощурились, Оссурига опять заклекотал. Гордон мысленно перевел дух. И тут за спиной у него громогласно откашлялись. Канонир Ташлинд едва не выскочил из "пленки". – Бля! Теперь ему удалось дернуть голову Оссуриги так, что яутжа хряпнул его клыками поперек груди. Гордон с очередным вскриком отскочил, опять дернул, вспомнил, что надо разжать пальцы и наконец смог развернуться. Нет, все-таки рожу Кихада он навострился узнавать. – Че за шпионаж?! – заорал Гордон. – Какой же шпионаж, – защелкал Кихад. – Тебя легко отследить по стабилизатору. Гордон прищурился, пробуя ощутить вокруг него что-нибудь интересное, а потом вытаращил глаза: Кихад вырядился в высшей степени диковинно. Гордон набрал полную грудь воздуха и склонил голову к плечу. Сунул пальцы за пояс и осмотрел яутжа с ног до головы, невольно перекашиваясь в ухмылке. – Хуманк? – Эт че, фестиваль народного костюма? – не выдержал Гордон. – Посвящен третьему тысячелетию поклонений набедренным повязкам? А черепа врагов на пояс повесить не пробовал? Кихад снял с пояса двухлезвийный нож и со вкусом провел по нему когтем. Звук, порожденный этим, был настолько отвратителен, что Гордон заткнулся. – Есть причины, – сказал яутжа. Гордон успел нашарить взглядом установку со скошенным дулом на тяжелом наплечнике и все-таки не стал развивать тему. – И кого ты собирался перебить, Гр-рд'н? – Всех нанний, – уверенно сказал Гордон. – Какого хрена они покусились на наш ковчег? Оссурига у него за спиной заперхал так, словно готовился отойти в мир иной. Гордон покосился на него, не рискуя полностью отворачиваться от Кихада. Уж больно монументально тот сложил руки на груди. – Наш ковчег, – повторил Оссурига. – Очень высокая приспособляемость. Не зря ты водишься с семьей Монолит. – Меж тем я искал тебя, чтобы пригласить к нанний, – хладнокровно сказал Кихад. – Надрать жопы? – с восхищением уточнил Гордон. – Почти. Они говорят, хуманк, что прилетели ради вас. * * * "Хиджау" закончила обновление, о чем не преминула оповестить экипаж громкими тональными сигналами. Малик, хоть и была готова ко всему, добрых полминуты переводила дыхание после первого вопля сирены. Внутренняя связь включилась с гораздо более деликатным оповещением. – Что у нас? – Зульфар врубила видео, но даже не оторвала головы от подушки. Под закрытыми глазами залегли круги. – Мы умираем или разваливаемся? – Не надо столько пессимизма! – Устала, – пожаловалась Зульфар. – Мозги спеклись окончательно. Я вижу помехи боковым зрением. Как думаешь, это чей ген? Может, паука? – Краба, – сказала Малик. – Тебе пойдет ходить боком, все равно уже в двери не пролезаешь. Только казенные шмотки трещат. Зульфар фыркнула и перевернулась набок. – Ты так вкусно нудишь, что мне тоже хочется, – вздохнула пилотесса. – Но этот сигнал означает, что у нас закончилось обновление. Пойдем смотреть? – Все равно ничем хорошим это не закончится, – пробормотала Зульфар. – Грохнут они нас. – Кто? Нанний? Они уже сколько за нами волокутся? Сдается, мы их все-таки подстрелили. – Свои нас грохнут, кто ж еще, – не меняя тона, ответила настройщица. – Солдат потеряли, ценного специалиста потеряли, в перестрелку вляпались, да еще и должны декампи за зарядку остались. Полный фарш. Я бы пристрелила. – Ну... – В целях неразглашения военной тайны человечества. Малик сгорбилась. Желание вставать и проверять новый статус корабля тут же пропало. Конечно, она тоже думала о чем-то подобном. Но смутно, как будто читала художественную историю, происходящую с кем-то другим. Однако стоило Зульфар сказать это вслух, как вся тяжесть возможного столкновения с Родиной погребла ее под собой. – Мы не вляпались, – наконец, сказала она. – Мы, наоборот, выкрутились. Зульфар даже не стала отвечать, только натянула одеяло до ушей. Малик долго смотрела на коротко стриженый затылок, а потом вскочила с места. Махнула рукой, обрывая связь, и устремилась к выходу. По коридору она прогрохотала, не сдерживаясь. Больше некому было выскакивать из кают и орать, что порядочные люди спят. Стиснув зубы, Малик подумала, как же хладнокровно все посчитали те, кто затаился на Самбурге и, быть может, еще на десятке таких же фальшивых приисков. Позаботились, чтобы подчистить все следы. Правда, мало кто из них ожидал, что улики останутся на перевале декампи. Остановившись у каюты Зульфар, Малик занесла руку, чтобы постучать, но потом просто махнула перед сканером доступа. Дверь открылась почти бесшумно – приоритет у пилотессы пока еще сохранялся в прежних объемах. – Зуль! – Что тебе? Малик протопала через каюту, дернула одеяло и решительно полезла в койку. – Чего? Ты чего творишь? Зульфар ошеломленно махнула руками, попробовала оттолкнуть Малик, но та не уступила и ввинтилась на клочок свободного пространства. А потом дернула одеяло и накрыла обеих с головой. – Тш-ш! Тихо! Зульфар застыла посреди разворота. Малик почти уткнулась губами в заострившееся ухо. – Слушай, ты права, но мы же не можем трепаться об этом вслух, – прошептала она. – С одной стороны, я согласна: любой ценой, интересы всех людей важнее, чем... жизни некоторых... Зульфар дернулась. – Но своя шкура мне тоже дорога, – прошипела капитан Ансария. – Поэтому мы просто должны исчезнуть. "Хиджау" доберется и без нас. – Как исчезнуть? – Зульфар развернулась окончательно, обхватила ее за пояс и теперь дышала Малик почти в нос. – Куда? – У нас же осталась "ласточка"! Из головы вылетело, я же получила сигнал, когда этот болезный говнюк парковался, но он, похоже, нас еще и хакнул, заморочил логикалик, и я подумала, что глючат бортовые, Гюзель же обещала ее заблокировать... – И что? – теперь дыхание Зульфар сделалось нервным, почти на грани судорожных вдохов. – Она до сих пор отсутствует на борту по записям, – Малик приходилось сглатывать, чтобы не заорать в голос. – Нам нужно будет отделиться в момент всплытия. Где-нибудь уровне на первом. Выйдем в док, и раз уж тут все пишется, дружно предложим друг другу проверить, как общее состояние корабля с заводом. А потом... – Никто не вернулся? – с придушенным истерическим смешком предположила Зульфар. – Вот именно. Под одеялом уже было трудно дышать. Зульфар дернулась, но Малик придержала плотную ткань, не давая настройщице вытащить их под камеры. – А дальше-то что? – напряженно прошептала Зульфар. – Договоримся с водородниками, – зашипела Малик. – Груз пусть забирают по накладной, а мы им на частном извозе погоняем! Пару месяцев, и можно со стартовым капиталом отползти куда-нибудь... – Участок с ипотекой, – пробормотала Зульфар. – Пенсия... Чтоб мне сдохнуть. Малик придвинулась еще ближе. – Говорят, есть такое место, свободная зона, Лира называется... Слыхала я, что там пасутся разные интересные личности с колоний. Чем мы хуже? – Знаешь, почему мы везучие? – медленно спросила Зульфар. Пилотесса судорожно мотнула головой. Стабильная, хоть и скучноватая карьера, дом на Веге, друзья, планы – все рухнуло в один миг, разбитое выстрелом с крейсера нанний. – У нас никого нет, – сказала настройщица. – Нам не за что держаться. Поэтому... Она замолчала и легонько ткнула Малик в грудь кулаком. Поэтому они могли исчезнуть и выжить. – На удачу, – сказала Малик, протягивая мизинец. Напарница уцепилась за него своим и тряхнула. Подалась ближе и быстро, почти невесомо клюнула ее в лоб. А потом решительно откинула одеяло. – Ну, потискались и хватит! – объявила она. – Идем смотреть, что тут нареконструировалось! Малик выпросталась из крепких объятий, села, демонстративно пригладила волосы и поднялась. Обновленный коридор выглядел так, что хотелось втянуть живот и расправить плечи. Малик лишь упрямо выпятила челюсть и назло затопала вдвое громче. Зульфар ей не уступала. Не разговаривая, они преодолели весь коридор решительным броском, разве что без десантной экипировки. Дверь в рубку осталась изуродованной, дыра рядом не затянулась. На это ресурса "Хиджау" явно не хватило. – Так, – Малик остановилась перед экраном и помахала пальцами. – Что тут у нас? Наперстки легонько кольнуло, но это уже была не настоящая боль, а скорее отклик нервной системы. На экране послушно развернулись графики, половина которых пестрела служебной абракадаброй. Морщась, Малик разогнала их и оставила только то, в чем могла разобраться сама или в чем, возможно, разбиралась Зульфар. – Вот тут явные неполадки, – настройщица ткнула в круговую диаграмму состояния шторма. – Было двадцать процентов, а стало пятьдесят четыре. Анекдот. – Ну старье все-таки, – Малик попробовала обновить диаграмму, но та упорствовала в ошибочных данных. – Ладно, это принимаем как минус тридцать в уме и от того отталкиваемся. – А вот это состояние противника, – полувопросительно сказала Зульфар и тоже ткнула в экран. Рисунок недовольно дернулся, но остался на месте. Малик поманила его пальцем, и теперь рисунок охотно выбрался в первый ряд. – Ах вот что там было насчет наперстков, – вскользь обронила настройщица. Малик изучала рисунок, а потом поджала губы и все-таки ткнула в иконку текстовой раскладки. Рисунок тут же сменился отчетными строчками. – О-о, – выдохнула Зульфар. Малик и сама вздохнула. Облегчение выплеснулось в душу, словно опрокинули ковш воды. Логикалик в привычной бесстрастной манере докладывал, что чужой корабль точно выведен из строя и не в состоянии больше атаковать "Хиджау". Сонм цифр Малик пропустила мимо сознания, задержавшись только на предполагаемом прогнозе выживаемости наннийского экипажа. Там стояли утешительные пять процентов. – Будут знать, как нападать на... силы космического флота Веги! – Какие мы молодцы, – Зульфар щелкнула лямками. – Достойные орденов! Лямки остались на месте, но последовал очередной щелчок. Малик слегка нахмурилась. Зульфар вытащила пальцы из-под лямок и демонстративно развела руки. Щелчок повторился. "Доступ к узлу связи восстановлен", – вспыхнуло прямо посреди экрана. – Ого! – возопила Зульфар. – Быть не может! – одновременно выпалила Малик. – Мы на глубине! "Трекинг-доступ активирован, абонент в зоне покрытия", – отчитался логикалик. – Какой доступ?! – ...д-джау? "Хиджау", это прииск Самбург, ответьте. Борт "Хиджау", это прииск Самбург, ответьте. Малик инстинктивно взмахнула рукой, обрывая передачу, но логикалик не послушался. Полукруг диалогового окна налился зеленой контурной сеткой, вспыхнул разноцветными переливами и мгновенно сложился в видео-модель. – Борт "Хиджау", вижу вас, – с явственным облегчением произнес голос. "Твою мать!" – одними губами сказала настройщица. Лицо на экране с перепугу показалось Малик совершенно инопланетным. Логикалик чуть отдалил изображение, и многочисленные костяные пластины сложились в человекоподобную маску. Не меньше десяти лет перелетов – машинально прикинула Малик. Примерно столько времени уходит, чтобы тело забыло, к какому виду оно относится, перестроившись в нечто новое, гораздо более приспособленное для отвратительных условий внешнего космоса и совершенно не годящееся для цивилизованной гражданской жизни. – Капитан Вахадж Нурия, – представилась маска. – Ответственный куратор точки Самбург... Она явно запнулась. Глаза в щелях маски двинулись, словно капитан осматривала рубку. – Здравствуйте, – через силу сказала Малик. – Я могу переговорить с лейтенантом Наиллеи? – проскрипела Вахадж. – Она... – В чем дело, "Хиджау"? Вахадж явственно покрутила головой, словно гигантская птица. Подалась еще чуть ближе и отодвинулась. Экран показывал ее только по плечи, но Малик померещилось, что капитан стоит на мостике, а кругом обязательно суетятся люди, одетые в военную форму... – Раз у нас поднялась связь на глубине, то вы уже догадались, – сухо сказала Зульфар. Вахадж не пошевелилась, однако Малик обрела уверенность: все так и есть. Одна только связь в погружении чего стоила. На гражданских судах такого просто не было. – Где лейтенант Наиллеи? – Нет ее больше, – резко сказала Малик. – Груз? – так же резко спросила Вахадж. – Комплекс "Туран" в полной сохранности, – отрапортовала Малик. Маска словно нырнула вперед, опять размазавшись на весь экран. Сквозь костяные щели очень внимательно смотрели обычные человеческие глаза. – Тактический груз, капитан Ансария. Вы, я полагаю, в курсе дела? – Этот... – Малик смешалась и откашлялась. – Да. На месте. – И тактический груз номер два. На этот раз Малик застыла, искренне не соображая, о чем речь. В голосе Вахадж звучало невероятное напряжение, почти потрескивающее, как сухая натянутая жила. – Трюм, – почти беззвучно подсказала Зульфар. – Две тысячи... – осторожно сказала Малик. – Целы. – Прекрасно. Вы достаточно осведомлены, судя по всему. Малик почувствовала, как стремительно багровеет. В этой фразе уже слышались казенные формулировки судебного процесса по краже коммерческой тайны. – Еще бы нам не быть в курсе! На нас напали и подстрелили прямо среди транзита! Костяная маска смотрела на нее неподвижно. – Мы отбились, – добавила Зульфар. – Но чуть не сдохли вместе с обоими вашими грузами. – Пассажиры, – проскрежетала Вахадж. Малик бросила взгляд на Зульфар. Настройщица поджала губы. – Отвечайте, капитан Ансария, – Вахадж почти лязгнула. – Все погибли, – правдиво сказала Малик. – Мы даже не знали, что это нападение! Всплыли для перезагрузки, отошли на ремонт, а потом... В нас стреляли снова, вот тогда и... И в итоге Гюзель... то есть, лейтенант Наиллеи. – Она... она одна тащила платформу. Не вытащила. – Черт побери! Капитан Вахадж на мгновение так исказилась лицом, что костяные пластины сдвинулись, пробежав трещинами. – Почему вы не связались с нами сразу?! Малик невольно подалась назад. – Все вопросы к лейтенанту Наиллеи, – сквозь зубы сказала она. – Ясно. Меняйте курс, – приказала Вахадж. – Прииск Ечхон. И ускоряйтесь. – Что? Это же владения Азиатского Бона! – Мы не можем ускоряться! – одновременно взвыла настройщица. – У нас нет балансира! Он развалился после первой же стычки! – Обследуйте каюту лейтенанта, – Вахадж перешла на короткие лающие команды. – У лейтенанта имеется ультрабук. С его помощью можно запустить настройку... – Мы знаем. Крейсерные справочники устанавливали мы сами, – перебила Малик. Капитан замолчала. Пилотесса тоже молчала, и пару секунд они играли в гляделки. – Много всего произошло, – наконец, сказала Малик сквозь зубы. За короткой фразой скрывался целый новый мир, и был он страшным. – Значит, теперь у вас есть балансир, – сказала Вахадж. – Просто обновите политику балансировки, если до сих пор этого не сделали. Зульфар метнулась в сторону, взывая к логикалику жестами. Тот не слушался, и Малик пришлось самой дернуть пальцами, чтобы перед настройщицей открылись нужные окна. – Почему Ечхон? Что случилось? Это же территория другой колонии... – Потому что вы – ближайший к ним "Готтхаммер". – Кто? – еле шевеля губами, переспросила Малик. – "Готтхаммер", – с нажимом повторила капитан Вахадж. – Это тот, который опрокинулся и развалился? – хихикнула Зульфар. Малик стрельнула в нее возмущенным взглядом, но судя по остекленевшим глазам настройщицы, та не очень понимала, что говорит. На всякий случай Малик обвела мостик взглядом. Ничего в обстановке не изменилось. Слова капитана Вахадж казались горячечной бредятиной. Галлюцинациями мозга, окончательно сдавшегося в попытке противостоять сжатию. – Вы ближе всех, – бесстрастно сказала Вахадж. – Немедленно ускоряйтесь. Ваша конечная точка – прииск Ечхон. – Но зачем? – повторила Малик. Лицо на экране стало еще ближе, Вахадж развернулась и посмотрела на Малик одним глазом. На этот раз логикалик отобразил, как сужен и вытянут зрачок в голубизне радужки. – Капитан Ансария, прииск Ечхон под угрозой нападения. – В смыс... то есть... Какого еще нападения? – Капитан Ансария, вы же понимаете, что производится на прииске Самбург? Малик судорожно кивнула, да так, что едва не ударилась подбородком о грудь. – Это не единственный прииск. Их много. И сейчас, капитан Ансария, весь Союз в опасности. – Чтоб мне провалиться, – севшим голосом прошептала Зульфар. – С сегодняшнего числа вы призываетесь на военную службу, – отчеканила Вахадж. Изображение чуть сдвинулось назад, теперь отобразив капитана по пояс. Она неожиданно вытянулась и взметнула пальцы к виску. – А... – Ваш экипаж переходит под командование воздушно-космических сил обороны Союза. Одновременно со словами Вахадж на экране судорожно мелькали какие-то таблицы. Изображение собеседницы подрагивало – казалось, узел связи не справляется с нагрузкой. Малик обалдело задумалась, что такими сведениями через общие шлюзы не раскидываются, и наверное в дело пошло еще и какое-нибудь невероятное шифрование, заставляющее связь прерываться. – Разбудите их, – приказала Вахадж. – Что? Кого? – Тех, кого вы везете. Груз разделен на группы. Вам потребуется минимальный расчет из пяти человек с моделями наложения. Они обеспечат управление платформой... – Стойте! – Малик вскинула обе руки. – Вы что, хотите, чтобы мы кого-то атаковали? А ничего, что вы командуете оттуда, а мы окажемся в самой заднице? – Ничего, – почти ласково ответила капитан. – Самбург обладает запасом прочности в полтора раза выше, чем Ечхон. Поэтому мы продержимся, а они – нет. Одновременно экран поделился на две части, и Малик долгих несколько секунд пыталась осознать, что это за точки, хаотично разбросанные по координатной сетке. Потом логикалик укрупнил надписи, и они бросились в глаза сразу двумя десятками тревожных цветных символов: красный Самбург, оранжевый Ечхон, красные Юмба, Ураловск, еще множество непроизносимых названий, сопровождаемых желтыми пометками... – В смысле продержитесь?! – Это не важно. Следите за метками. Оранжевый – это наши ожидания, – костяная маска сохраняла извращенную спокойную неподвижность. – Им отмечены точки, где по нашим расчетам в ближайшие двадцать четыре часа произойдет открытое столкновение. – А им кто поможет?! – одновременно с ней выкрикнула Зульфар и взмахнула руками, разом указывая на все прииски. Вахадж опять повернулась боком, словно ей трудно было смотреть одновременно двумя глазами. – Успейте хотя бы к Ечхону. Они долж... "Абонент вне зоны покрытия". – Черт, – прохрипела Зульфар. – Черт, черт, черт! – Вызови их обратно! – заорала Малик, одновременно судорожно рисуя команды. "Абонент вне зоны покрытия". – Твою мать! Самбург! Ответьте! Отвечайте немедленно! Ужас накатывал липкими волнами, и стоило только представить, почему связь прервалась, как волны превратились в черный удушающий водоворот. Малик ударила по консоли с размаху и бессловесно взвыла. "Балансировка завершена, – сообщил логикалик. – Компенсация включена". Ее схватили за плечи, дернули, потащили назад. Малик ударила локтем, за спиной болезненно вскрикнули, и она наконец-то вырвалась из кошмара. Развернувшись, она выдралась из рук настройщицы и отскочила. – Хватит орать! – гаркнула Зульфар. – Делай, как она сказала! – Что делать-то? Ускоряться? У нас и заряда-то то ли половина, то ли всего двадцать процентов! Где мы ресурс возьмем? Взмахнув руками, Малик автоматически сформировала дублер-запрос своих воплей и тут же мысленно ругнула себя – такими темпами ей грозило вляпаться в классический невроз. Некоторые пилотессы даже после увольнения продолжали делать пассы чуть ли не на каждый чих, и выглядело это, честно говоря, идиотски. "Возможно использование внешних ресурсов, – внезапно влез логикалик. – Используйте директорию «Настройка источников альтернативного питания»". – Ш-што? – почти прошипела Малик. На этот раз пальцы остались на месте, и логикалик промолчал. Зульфар тоже взмахнула рукой, и сформировала жест-ключ для своего экрана. Надпись медленно переползла на ее территорию, мигнула и растворилась. Вместо нее появилась другая: "Предполагаемый ресурс — объект класса ТКК, принадлежность: нанний. Режим зарядки – поверхностный, погружение ноль". – Да ладно, – все еще недоверчиво сказала Малик. Зульфар набрасывала запросы молча, вытаращив глаза и вздернув брови. Логикалик полминуты изображал тупую систему домашнего сопровождения, но потом сдался и вывалил схемы. В изумленном молчании экипаж рассматривал погрузочные лапы, трансформированные волей неведомых конструкторов в стыковочные зарядники. Даже не разбираясь в технике, можно было сказать: их сделали, чтобы разрушать "источники альтернативного питания". Зульфар схватила себя за лямки комбинезона, оттянула их – и одна не выдержала, лопнув с треском. Пару секунд настройщица смотрела на обрывок, болтающийся у пояса, потом подняла голову, и в глазах у нее вспыхнуло крохотное подобие шторма. – Похоже, нам уже не сбежать. Всплывай и тащи за собой этот гребаный наннийский крейсер!