Бригада с того света

Гордон медленно поднял руку и ошалело потрогал затылок. Он мог дышать, не чувствовал боли и крепко стоял на своих двоих. Исчезли тесные раскаленные внутренности "стрижа", схлынули вопли испаряющихся людей. Провалы в памяти стали почти привычным делом, и Гордон без особого изумления обнаружил, что иксар уже успели выпихнуть обратно в предбанник. И заодно нарисовались дополнительные клыкастые. Видимо, сгустились из воздуха преступным образом, используя линейное погружение. Гордон машинально растянул губы в улыбке и тут же скривился. Болезненные воспоминания оказались слишком четкими. В горячем воздухе отчетливо ощущалось жутковатое напряжение, порожденное лихорадочными размышлениями четырнадцати мозгов. Гордон очумело помотал головой, пытаясь разделить свое и чужое. Воспоминания наползали, хаотично перемешивались, тут же склеивались, и уже становилось сложно понять, кто он все-таки – гражданин Веги, продававший "сороковки", или капитан Ташлинд, сгоревший в истребителе у пояса Замариду... – А простите, – хрипло сказал Кравец, прерывая тишину. – Это... это как наведенные галлюцинации, да? Психическое оружие? – Подсадное! – бухнул Джино. – Утка! – С салатиками? – в ужасе уточнил Кравец. – Ну теми... веганскими? Оба уставились друг на друга, только что не разинув рты. Гордон метнулся взглядом к остальным, и воспоминания тут же завертелись снова: то ли "рогаточники", то ли братья-лейтенанты Ламберг-Балерион. То ли Грегор с ящером, то ли майор Кальдер и сорок восемь звездочек на фюзеляже "тридцать второго" борта... – Это как-нибудь можно отменить? – нервно спросил Марис. – Я... мать вашу, что это? Я нихрена не понимаю! Он вытянул руки и завертел ладонями, то приближая к самому носу, то отдаляя. – А катушки где?! – почти истерически спросил он. – Господи, че за херня?! Гордон тоже вытянул руки, сжал пальцы в кулак пару раз и уставился на тонкие белые шрамы. Когда-то, два века назад, они, люди, погружались в сжатие не против имплантов, а благодаря им. Тысячи погонных метров нейроинтерфейса, выраженных в тонких керамических нитях, катушках, преобразователях, акселераторах... Все это не приживалось, болело, чесалось, ловило инфекцию, гноилось, сочилось сукровицей, прорывалось в самые неожиданные моменты... Все это однажды сгорело вместе с ними. И теперь он вспомнил, как тело, принявшее груз чужой памяти, попыталось тут же умереть. Имплантов у них никогда не было, но отчаянные судороги перегруженного мозга начали вызывать чудовищные стигматы. Черные, синие, багровые, гноящиеся рубцы перепахивали руки и ноги, уродовали тела, грозили лишить зрения, просто убить. Два века назад еще не придумали Логосов, управляющих нынешними хайтек-мегаполисами. Максимум, доступный гражданам Терры и колоний, выглядел как пара чипов-пропусков. Люди не носили в себе ключи для управления окружающим миром. То, что клепали в поясе Замариду, умело только сдерживать смерть. То, во что это превратилось два века спустя, дарило почти всемогущество. И эпохи скручивались в голове канонира Ташлинда так, что становилось невозможно понять, когда он жил и жил ли вообще. Может быть, его никогда не было. Он застонал и схватился за голову. Словно поветрие, вся бригада – или весь взвод, три взвода, остатки батальона? – начала лихорадочно расстегивать костюмы, сдергивать их, хвататься за голую кожу и пытаться нащупать, где же там под кожей и под мясом спрятаны по шестнадцать катушек и по шестьдесят четыре управляющих контура. Хогби опомнился первым. – Бригада, внимание! Отставить ковырялки! Застегнуться обратно! Мозги в кучу собрать! Привычный командирский ор подействовал сразу же. Гордон судорожно впихнулся обратно в едва-едва снятый рукав и вытянулся, соображая, куда бежать, чтобы встать в строй. – Спокойно! – Хогби, словно не в себе, поднял обе руки. – Заткнуться и слушать меня! Излагаю коротко, повторять не буду! Кто услышал про восстановление архива и получил по мозгам – шаг вперед! Дюжина правых ног ударила о покрытие пола. Иксар выстроились полукругом, и Хогби оказался между "рогами", словно железная опилка в подкове магнита. – Кто-нибудь хочет свихнуться и начать мочиться под себя? – грозно поинтересовался командир. – Никак нет! – пролаяла вся бригада. Хогби опустил руки на пояс. – Я так и думал. А теперь быстро, не тратя времени на панику, каждый мне представляет свое объяснение. Даю пять секунд на раздумья! Гордон метнул взгляд по сторонам, понимая, что за пять секунд едва-едва сможет вспомнить, как его вообще зовут или когда-то звали. – Я! – выпалил Йенс. – Я знаю! – Наркоманские теории нам не нужны! – возмутился Трой. – Слово дается капитану Гастилю, – проигнорировал его Хогби. – Там стояли записывающие блоки, – с готовностью идиота отрапортовал Йенс. – И это было страшно давно! Хогби оглянулся. Гордон тоже то и дело косился на яутжа, стоявших у стены. Несмотря на небрежность поз, яснее ясного было, что в любой момент они готовы провести решительную зачистку. Особенно нервировали тяжелые наручи, закрывавшие и без того мощные руки от запястий до локтей. В этих уже явно прятались не обычные портативные коммы, а что-то посерьезнее. Словно только этого и дожидаясь, один из яутжа отлепился от стены и неторопливо двинул вперед. Хогби развернулся в полкорпуса и нахмурился. – Сеттайвар, – коротко представился клыкастый. – У нас не будет проблем, хуманксы, а? Последний звук прозвучал как утробное клекотание, и Гордон машинально коснулся каффа. По дороге пальцы скользнули по воротнику, и он отстраненно удивился: почему сейчас эта хрень не пытается запудрить им мозги инъекциями. Возможно, Лаготорьи не рассчитывал, что помимо управляющих паразитов в мозгах экипажа будет стоять еще и скрытый архивчик, восходящий прямиком ко Второй Волне. – Это мы посмотрим, – сдержанно сказал Хогби. – Мы присмотрим, – согласился яутжа и шагнул еще ближе, фактически вставая наравне с командиром. – Чем вы заняты? Хогби пришлось развернуться, и теперь иксар словно отвечали уже двум командирам. – Очень древними воспоминаниями, – тут же откликнулся Йенс. – Очень сложно не заорать, – пробормотал Марис. Гордон покосился вниз и увидел, как сжимаются-разжимаются кулаки с побагровевшими ниточками шрамов. Не включая мозги, он просто ухватил главного механика за запястье. Марис вздрогнул, выпрямился, и движение пальцев остановилось. – Хуманксы, не надо так выразительно замолкать, – сказал Сет. – Если вам кажется, что мы умеем читать мысли, то это глубокое заблуждение. – А ты ученый, что ли? – криво улыбнулся Хогби. – Около того. – Ну тогда лови, – Хогби чуть двинул рукой, останавливая Йенса. – Это возвращенные воспоминания. Когда-то записанные с кого-то, и теперь переданные нам. – С точностью до ноль семь, – добавил Алекс, – что бы это ни значило. – Воспоминания о чем? – уточнил яутжа. Иксар молчали. Гордон чувствовал страх окружающих и боялся сам, что стоит произнести вслух, как на них снова обрушится что-то жуткое, разрывающее мозги окончательно. – Эммер, – сквозь зубы произнес Хогби, так и не упомянув терранское название. – Рудный добывающий комплекс в поясе. Станция "Берег" и... и наши... люди там. Сет кивнул. – Конфликт на Боммарука, я помню. "Замариду", – опять подсказал кафф. Гордон напрягся. Но больше ничего не происходило, никакие новые знания в голову не лезли. – Откуда помнишь? – почти устало спросил Хогби. – События на моей памяти, – так же коротко ответил Сет. Голову он чуть склонил к плечу и рассматривал иксар с живым интересом. Длинные когтистые пальцы спокойно лежали на поясе; яутжа даже не шевелил ими, словно его все устраивало. – Меня тошнит, – неожиданно объявил Джино. – Ой разойдитесь, бля буду, на ботинок... Иксар дисциплинированно рванули в стороны. Штурман стремительно шагнул вперед, наклонился, упираясь себе в колени, и яростно блеванул. Яутжа задумчиво поджал пальцы на ногах, а потом тоже шагнул вперед. Дернувшегося следом Хогби он остановил вытянутой рукой, как шлагбаумом. Джино тяжело дышал и мотал головой, но повторных выступлений не давал. Сет подошел еще ближе, сел на корточки и любезно протянул штурману руку. Пару мгновений Джино пялился на нее так, будто и туда собирался наблевать, но потом все же справился и выпрямился сам. Яутжа остался сидеть с протянутой рукой. – Так откуда вы их получили? – уточнил он, разворачивая ладонь и почти тыкая когтем в живот Джино. – Блоки нейрозаписи, – опять бодро отчитался Йенс. – Это для будущих поколений курсантов. Теперь на его лице проступила растерянная улыбка. Казалось, технаря полностью заклинило на идее сдавать доклад по любому поводу. Гордон покосился на Хогби: уж тот должен был просто биться в экстазе от такой четкой подачи информации. Но вместо этого Хогби досадливо хмурился и даже кусал губу, что для командира было нетипично вообще. – Страшно интересно, – протянул яутжа. – Впервые слышу. – Новейшие технологии, – полуобморочным голосом сказал Йенс. – Разработаны институтом Хаммонда при уча... кха! Его со всей силы саданул локтем в бок Курт. Технарь согнулся не хуже Джино. – Хватит выдавать военные тайны! – прошипел механик, багровея. – Неизвестно, что они тут от нас прячут! Тычок большого пальца показывал в стекло. Вместо прозрачной чистоты оно стало матовым. Теперь взгляды иксар устремились туда. Гордон прищурился и бдительно оглядел помещение, инстинктивно пытаясь найти, что такого странного могло происходить, чтобы допросный блок от них отделили. И буквально напоролся на застывшего чуть в стороне Амона. Тот держал руки за спиной, а напряжения в его позе хватило бы на целую подстанцию. Стоявший у стекла Алекс подался ближе и постучал в него согнутым пальцем. Сет выпрямился и снова положил руки на пояс. – Думаю, вам не очень интересно. Технические проблемы. Амон неожиданно залился краской. Вздыбленные черные волосы придавали ему несколько психованный вид. – Почему же, – медленно сказал Гордон, пялясь на собригадника. – Кажется, вы просто чего-то опасаетесь. Амон? Хогби и Марис развернулись одновременно. Амон чуть попятился, и лицо у него стало злым. Глаза сощурились, челюсть ощутимо выдвинулась вперед. – Не кипиши, дурак, – сказал Марис. – Че ты там жмешься в углу, словно не свои кругом. А ну отдай топор правосудия. Гордон вскинул брови, но тут Амон криво ухмыльнулся и вытащил руки из-за спины. "Бля", – сказал кто-то у Гордона за спиной. Марис кашлянул, переложил волосы справа налево и основательно прочистил горло. Амон по локоть закатал рукава "пленки", и до самых краев плотной ткани обе руки были устряпаны бурым. Уже подсыхающим, местами собравшимся в сгустки. Бирюзовые линии чуть выше локтей светились, подкрашивая безумную картину. В левой руке Амон крепко сжимал двухлезвийный тяжелый нож. – Шайтан, вообще-то насчет правосудия я пошутил, – сказал Марис. Амон тут же вздернул плечо, и Хогби толкнул механика. – Именно эти технические проблемы, – сказал Сет. – И что, ты собирался это от нас скрывать?! – гаркнул на него Хогби. Гордон взял Мариса за плечо, снял с пояса окровавленную тряпку и всучил главмеханику. Марис кивнул, стремительно сделал несколько шагов, выдернул у Амона нож, небрежно повесил на пояс – только магниты щелкнули – и с сосредоточенным видом принялся насильно вытирать ему руки. Яутжа шагнул в их сторону, Хогби развернулся и знакомым упреждающим жестом поставил ведущую ногу чуть впереди. Яутжа сделал еще два шага, но потом все же остановился. – Мы свое оружие не раздаем, – сказал он. – Значит, кто-то его упустил, – невозмутимо ответил Хогби. – Что упало, то пропало. Яутжа громогласно фыркнул. – А не придется ли нам платить штрафы, – пробормотал Йенс вполголоса. Гордон машинально оглянулся, заодно и принюхиваясь. В замкнутом помещении пахло только людьми да яутжа. Ему не нравилось, что здесь так мало места для свободных перемещений. – Окошко откройте! – потребовал Курт. – Че за херня творится на этом ковчеге? Сет небрежно коснулся наруча, и за спиной у Гордона внезапно стало светло. Он бросил короткий взгляд вполоборота, а затем, не выдержав, повернулся всем корпусом. Прозрачный пластик местами оказался того же мерзкого цвета, что и руки Амона. И не только пластик. Пол. Стены. Три кресла. Два нанний. Третьего Гордон не увидел и только сделав два шага, сомкнувшись плечами с теми, кто успел развернуться раньше, он начал находить некоторые детали. – Почему вы его не остановили! – первым возмутился Джино. Яутжа начал что-то выщелкивать, но перебить штурмана обычно не удавалось никому, кроме Хогби, который сейчас был занят. – Он же мог надорваться! – продолжил Джино. – Мы квалифицированные рабочие, такой труд должен выполняться с применением профильных инструментов! – Точно! – вразнобой поддержали "рогаточники". – Наш человек перетрудился! – с такой же вдохновенной яростью выпалил Баль. – Надо было сначала трахнуть и снять на видео для потомков! – добавил Алекс. – Никакой техники безопасности! – включился Кравец. – Почему не были выданы перчатки? – А где доппаек за вредность? Один за другим иксар оборачивались обратно. Амон, зажатый между командирами, смотрел на взвод так, что Гордону самому хотелось метнуться в допросную и сделать с оставшимися нанний то же самое, что Амон сделал с первым. – Вы дураки и не лечитесь, – сделал неожиданный вывод Сет. – Сам дурак! – хором заорала почти вся бригада. Остальные яутжа чуть подались от стены вперед. Но, кажется, происходящее их забавляло: разведенные клыки подрагивали, желтые глаза щурились. С одной стороны, Гордон ужасался. С другой – испытывал непреходящую зависть. Кем бы он ни был тогда и сейчас – но такого вытворить почти голыми руками не мог. Ему действительно приходилось или копать, или стрелять. Гнусно подгруженные воспоминания подкидывали мутные кадры, в которых конкретно Амону места не находилось, но были другие люди, и образ очень быстро двигающегося человека, скользящего сквозь иноземные ландшафты, всплывал ясно и четко. – Надо было держать себя в руках, – наконец, строго сказал Хогби. – И дать каждому отрезать от этого членошеего по кусочку. Амон моргнул, растерянно коснулся горла и заржал. * * * – Вот, – сказала Зульфар. – Я ж говорила, что это не просто лоханка! – Ничего ты не говорила! – Да? Значит, сглазить боялась, – настройщица решительно развернула экраны. – Вот, полюбуйся. Узнаешь? Малик покосилась на выделенный экран. – Узнаю только цифры. Они определенно арабские. – Пфф! Ладно, прогульщица. Это классическая схема накопления энергии! – Ах классическая? – С тех пор как я узнала, что шторм можно перезаряжать, она стала классической, – уверенно сказала Зульфар. – По крайней мере, теперь я точно могу сказать, что "Готтхаммер" действительно перезаряжающийся, причем на ходу! Малик молчала, но Зульфар ела ее глазами, и пришлось открыть рот. – Значит, мы можем подзарядиться от чужого корабля. Обалдеть. – Не просто "подзарядиться", – Зульфар щелкнула оставшейся лямкой. – Мы выпьем его досуха. Она коснулась нескольких пиктов, и логикалик выдал целую феерию таблиц. – Мой интеллект перед этим бессилен, – обреченно сказала Малик. – Ну... Мой, отчасти, тоже, – призналась настройщица. – Однако я могу сказать, что после всплытия нам нужно будет выдержать еще одну небольшую рекомпозицию, и тут-то мы развернемся. – Лишь бы выдержать, – эхом откликнулась Малик. "Хиджау" трещала по швам. Всплытие с дополнительным грузом в виде прицепившегося крейсера шло с трудом: добавочные колебания искажали процедуру, а стоило только подумать, что они делают все это без поддержки компенсаторов с поверхности, как Малик одолевала икота. Ускорить процесс, чтобы покончить со всем разом, она тоже не могла. В этом случае можно было разве что покончить с экипажем, но такого в планах у Малик не стояло. – Лишь бы наверху к связи подцепиться, – негромко сказала Зульфар. – Как бы их там за эти двадцать часов не... Малик поморщилась. Автоматический низкоуровневый сигнал станции все еще подмигивал на радаре. Разумнее всего было бы сразу после всплытия воззвать ко всем административным инстанциям Списка, но раз уж прииски готовы были сражаться и отстреливаться, а не переходить к беседе в дипломатических тонах – значит и ей не стоило рыпаться. И она качнула головой. – Тогда о нас будут знать. Если мы сможем зарядиться, то просто рванем туда со всей дури. – Это шайтанова прорва времени. – А есть другие предложения? Теперь качнула головой настройщица, а затем поднялась из кресла и прошла к экрану. Малик потихоньку дала команду разрешения на доступ. Две руки настройщицы оказались сложены за спиной, две другие она подняла и одновременно повела пальцами в разные стороны. – Заметь. Как они расположены. Никогда не приходило в голову? Пальцы рук за спиной пошевелились, дублируя команду для логикалика, и по карте потянулись светящиеся линии. Зульфар чуть помедлила, но затем продолжила и завершила линии внизу. – Круг, – без вопроса сказала Малик. – Пока только окружность, – поправила настройщица. – А что если мы попросим все известные прииски, заводы, наши собственные станции обслуживания и вообще всё? Откликаясь на команды, логикалик все гуще усыпал карту точками. Малик заворожено следила за их появлением и за линиями, быстро обрисовываемыми настройщицей. Она, в общем-то, никогда не задумывалась о текущем устройстве освоенных территорий. – Вот так, – сказала Зульфар.– А теперь – объемная проекция. Экран скользнул вниз, развернулся, как поднос, и вытолкнул из себя нарисованную карту. – Сфера, – опять подытожила очевидное Малик. Зульфар молча кивнула. Сфера была не одна. Их сложилось восемь штук. Из ярких точек приисков, тусклых черточек резервных станций, звездочек брошенных выработок. И у каждой в центре висела солнечная система: Вега, Земля, Софиус, Беловодье, Азиатский Бон и все остальные. – Конечно, что-то подобное логично, – медленно произнесла Зульфар. – Но кому бы из нас пришло в голову? Ведь даже в архивах того типчика... ну ты понимаешь... даже в тех архивах нет ничего подобного! – Слишком большой масштаб, вот их и не видит никто, – Малик тоже поднялась и подошла ближе. – К тому же все эти метки только в рейсовых картах, а их никто и не пытался воровать, как сверхсекретные данные. Они... Слушай, погоди, мне это что-то напоминает. Дай-ка посмотреть. Зульфар чуть отодвинулась. Малик нахмурилась и начала притоптывать. Боль отдавала в копыто, но от этого в мозгу словно становилось яснее. Малик сложила кончики пальцев и начала постукивать в контрапункте. Каждая сфера сама по себе была удивительна, но для полной завершенности ей будто не хватало какой-то мелочи. Малик разомкнула пальцы и потянулась к форме. Нити, накиданные Зульфар, послушно заскользили за пальцами, словно прилипая к колпачкам наперстков. Малик решительно переставила несколько светящихся полосок в новом порядке. Кивнула, глядя на получившуюся фигуру, и взмахнула рукой, уже призывая логикалик. – Экстраполировать. Полное замещение. Сфера дрогнула и перестроилась. – Выделить узловые станции! – торжествующе сказала пилотесса. – Критерий... мощность циклотронного преобразователя. Сфера вздрогнула еще раз, несколько узлов неуверенно подсветились зеленым, затем погасли, а потом уверенно вспыхнул первый голубой шарик. И за ним мгновенной волной покатились остальные. – Вот, – Малик обернулась к Зульфар. – Понимаешь! Вот оно! В глазах настройщицы отражались шестиугольные ячейки, состыкованные светящимися шариками. – Да ну, – сказала она. – Не может быть. А ну-ка... Смещение по осям, сохранение построения, масштабирование до... До десяти орбитальных единиц. Используй модель "барьер". Логикалик размыл проекцию и занялся подсчетами. "Хиджау" продолжала недовольно скрипеть и выражать несогласие с подъемом на ровном месте. Логикалик самовольно спихнул модели в сторону и продемонстрировал, что до полного всплытия осталось совсем немного. Чужой корабль, как приклеенный, болтался на хвосте и вроде даже подходил ближе. В другой ситуации Малик, пожалуй, запаниковала бы, но сейчас это было им на руку. Зульфар прекратила пялиться на размытые схемы и встряхнулась. – Я пошла, – объявила она. – Возьму "ласточку" и разверну грузовые. Судя по любезно оставленным нам справочникам, полный поцелуй в лобик не нужен, но надо занять жесткую дистанцию, чтобы заниматься вампиризмом. Отойдем чуть дальше – упустим жрачку. Чуть ближе – сама понимаешь. – Подавимся или задохнемся? – Думаю, мне не очень хочется теоретизировать на эту тему, – задумчиво сказала Зульфар. Шаги настройщицы стихли в коридоре. Малик тяжело вздохнула и села в кресло. Им отчаянно не хватало людей. Обычных, нормальных техников, без подсадных уток в голове. Конечно, Зульфар била себя в грудь пяткой и всеми четырьмя кулаками, но этих рук все-таки не хватало. Ей одной нужно было снарядить "ласточку", расправиться с элементами стыковки, а потом еще и проследить снаружи, чтобы все встало правильно. Предполагалось, что чем-то подобным будет заниматься бригада иксар: отцепить "Туран" и поставить вместо него заполненную чушку автономного сборщика. Малик досадливо хмурилась. Все пошло не так. Всюду оказалась ложь – по нескольку ярусов этой лжи. А ведь если бы Ларри не сбрендил, все могло бы пройти по-другому. – Вот почему нужны дубли! – вслух сказала она. – Шайтан бы вас сожрал, раз у вас война на носу, то какого... какого черта вы все сделали на соплях?! Выкрик остался без ответа. Зульфар еще не подняла связь, а логикалик не умел общаться на отвлеченные темы. Малик схватилась за ультрабук, привычными жестами вызвала доступное для себя меню, уже почти раздраженно смахнула лицо акустика с экрана и погрузилась в изучение записей по злосчастным пассажирам. Всё, относившееся ко Второй Волне Освоения, было тщательно пересортировано и запихано на дальние полки архива человеческих неудач. Возможно, история получила бы межпланетный резонанс, если бы не целая череда неудобных обстоятельств. Во-первых, люди хапнули огромный участок астероидного поля, хотя условно он принадлежал к заповедным территориям. Списочники обнаружили вторжение, когда уникальная астероидная система уже была изрядно выпотрошена. Предъявить счет человечеству не вышло из-за того, что с галактическими нравами людей знакомили крайне неохотно. Про заповедники им никогда не рассказывали. И огромная станция, создающая жизненно-необходимый людям эффект присутствия на планете, осталась на своем месте. С людьми вообще не очень хотели дружить. Ревойцев чуть не выперли из Списка за то, что они угодили в объятия недоразвитой цивилизации и позволили той нагло вылезти на общую сцену. Во-вторых, следом за людьми на разработки полезли мелкие пираты. Малик подозревала, что на самом деле шушера имела отношение к корпорациям других миров, вынужденным соблюдать подписанные соглашения. А вот пираты действовали сами по себе: пытались воровать результаты чужого труда. Другие расы официально отказывались принимать участие в выселении каких-то неустановленных якобы грабителей с разрабатываемых территорий. В-третьих, в том самом поясе Замариду тестировались первые версии малых боевых кораблей. Всем было очевидно: повсюду действуют одинаковые законы, и если есть некое сообщество, то оно не может существовать без конфликтов. Проблемой людей оказалось, что предполагаемый враг ловко скачет по уровням погружения, недоступным хомо сапиенс. К этому моменту люди уже научились использовать огромные корабли Освоений, но все еще использовали анабиоз, едва-едва комбинируя его с первыми прототипами балансировщиков. Они смогли основать колонии только на двух планетах, но уже бросили все силы на построение станции-полигона, потому что готовились однажды защищать их. Малик прикрыла глаза. Тогда пилотесс еще не было. Только пилоты. Вбитая земная привычка отправлять мужчин на фронтир не отпускала – и их старательно калечили, превращая почти в киборгов, чтобы компенсировать побочные эффекты быстрых погружений. Малик даже помнила образцы вспомогательных интерфейсов, выставленные на витринах летного института. Вечное напоминание, что они не справились. Вытянув ноги и недовольно постучав копытом, напоминающим, какой ценой человечество все же выбралось в Большой Космос, Малик моргнула вторым глазом. Он почти полностью адаптировался к освещению, хотя периодически его заливало обильной слезой. Поставив ультрабук на подлокотник, Малик скользнула взглядом по экрану, куда они все-таки вытащили состояние "ласточки", и уставилась в потолок. Все эти сложные вещи и привели к тому, что на Узел и прилегающую исследовательскую станцию напали. Всю станцию, всех людей, всех летчиков разнесло по пространству. Ходили слухи, что это был всего один корабль. Дело не прогремело, осталось похоронено вместе с остатками истребителей и самой станции. Малик готова была поспорить: никто из обывателей не задумывался, почему вскоре после закрытия разработок в богатом поясе – кладбище, человечество оставило там целое гребаное кладбище – так резко наладились дипломатические отношения и торговля. И она никогда не задумывалась тоже. Крупнотоннажное кораблестроение двинулось семимильными шагами, балансир был взят за основу всего будущего расселения, и люди потянулись к следующим подходящим мирам. Можно было вообразить, что расам Списка сделалось стыдно, и они решили помочь младшим. Но на самом деле цена этого развития болталась у них в трюме: две тысячи донорских тел, подходящих арх-типам чуть ли не половины рас. Пригодных для установки моделей наложения. И сколько было таких тел за сто с лишним лет после Замариду – сложно вообразить. Разглядывая трещинки в потолке, Малик представляла, как благодаря торговле редким, бесценным товаром люди научились спорить со сжатием, заселили колонии, построили огромные и прекрасные города. Как тысячи чужаков сохраняли собственные жизни, свои гниющие туши – благодаря тому, что люди решили продать себя подороже. – Эй, на мостике. – А?! Малик чуть не подпрыгнула. Голос настройщицы выбил ее из мутных мыслей. Вселенная мигом сузилась до рубки, до сих пор пахнущей гарью, невзирая на регулярные впрыски освежителя. Логикалик медленно сформировал голограмму. Почему-то исключительно в оранжевых тонах. Видимо, таким образом протестовал против действий экипажа в целом. – Я загружаюсь, – доложила настройщица. – Разворачивай старушку, тут показывается вектор движения нашего кирпича. Проскочит мимо, тут-то я его и цапну. – А оно нас, кстати, не снесет? – выразила осторожные сомнения Малик. – Не с нашим дифферентом, – уверенно сказала Зульфар. – Слава "Турану" – жопа у нас весит ого-го. – Ладно, сейчас приступим. Точно знаешь, что делать? – Хватит трястись, – Зульфар на голограмме улыбнулась и начала завязывать лямку комбинезона в крепкий узел. – Я понимаю, что ты думаешь перед пенсионным фондом отчитываться, но, по-моему, уже несколько... слишком поздно. – Допустим, это паническая паранойя, – вздохнула Малик. – Вдруг ты улетишь, и как в кошмарном кино: я буду тебя вызывать, а в ответ сплошная тишина. – Я могу попробовать трындеть не затыкаясь. – Лучше лапками пристегнись. Зульфар невнятно заворчала что-то из одобряемых официальной религией проклятий. Малик не особо уделяла внимание священным языкам, но разобрала насчет излишних предосторожностей. – Так надежнее, – попыталась объяснить она. – Серьезно, Зуль. – Да знаю я, – оранжевая Зульфар вздохнула. – Просто не люблю их. Какой дурак додумался делать их такими тонкими? – Ну... минимизация соприкосновения и возможных травм? – На тараканьи лапки похоже, – передернулась Зульфар. – Мерзость. Ты как, прямо оттуда будешь руководить? – Спущусь, – Малик поднялась на ноги. – Этими наперстками можно откуда угодно рулить. А я хочу своими глазами убедиться, что ты пристегнулась как полагается. – Да, это важно, – с натянутым смешком согласилась Зульфар. – Спасение человечества не терпит идиотских оплошностей. Как бы в подтверждение, по переборкам "Хиджау" вновь прокатился тяжкий скрип. Логикалик включил обратный отсчет до всплытия и вытолкнул на передний план рассчитанные модели. Малик несколько мгновений смотрела на них, чувствуя, как губы сами собой расползаются в кривую ухмылку, потом щелкнула наперстками, развернулась и стремительно направилась к выходу. За спиной у нее остались парить над столом сложенные из линий и шариков девять орбитальных метакрепостей Дайсона. * * * Видимо, разборка наннийца на запчасти так впечатлила яутжа, что они решили больше не секретничать. Под невнятный бубнеж из скрытых динамиков, стены медленно сдвинулись и начали расходиться лепестками. Джино успел выдвинуть теорию, что сейчас их всех тут прихлопнет – и к этому моменту стены разошлись окончательно. – Вот это масштаб! Как хер у динозавра! – первым выразился оттаявший древний грек. – Нет, я сейчас второй раз блевать буду, – возмутился Джино. – Нельзя же без предупреждения! – Прозрачненько, – завистливо прохрипел Дорохов. Гордон был согласен одновременно со всем сказанным, а заодно восхищался собственной интуицией, заранее намекнувшей на подозрительный вид и допросной комнаты, и предбанника. Это действительно были какие-то временные постройки. В бригаде уже присвистывали, ворчали и топали, пробуя полы на прочность. Прямо под ногами проходила какая-то суровая машинерия, а над головой ярус за ярусом поднимались удивительно невесомые и прозрачные конструкции. И уже далеко-далеко за всем этим великолепием открывались безумные, сделанные под яутжевское зрение, виды космоса. Иксар оказались ни много ни мало, а в центре гигантского узла управления, сделанного в виде мультиуровневого кристалла. Гордон тоже потопал и убедился, что поверхность не реагирует. Но инстинкты все равно с готовностью подкидывали картинки: как в случае столкновения или какого-то серьезного сотрясения вся эта прозрачная красота сыпется к Иблису в зубастую пасть, попутно кроша операторов. Нанний остались под защитой отдельного купола. Судя по неподвижности, оба впали в кому или в защитный ступор. В их физиологии Гордон не разбирался, но неуловимая рептилоидность во внешности длинношеих наводила на мысли именно о попытке притвориться дохлятиной. А еще на узле было довольно шумно. – Прекрасно! – громко сказал Хогби. – Что дальше? – Придет верховный отряд, разберемся, – откликнулся Сет. – Эй, хуманк, отдай нож. – Иди на хер? – вежливо предложил Марис. – Это трофей, в конце концов! Пусть хозяин попросит! – Я и есть хозяин, – терпеливо прощелкал яутжа. – Не помню тебя, – категорично заявил Амон. – Конечно, с такой-то пустой головой, – фыркнул яутжа. – А ты с такой полной – и без ножичка теперь. Словно само собой разумеющееся спорящие оказались друг напротив друга. Хогби чуть отошел и уставился вверх, Марис, завладевший ножом, тоже слился в сторонку. Джино выдернул из рукава миникамеру на палочке и яростно все фиксировал. Чед с Троем, сверхъестественным образом не делая лишних движений, смещались к эстакаде, ведущей на первый уровень. Грегор с ногами влез в столб зеленого света и медленно воспарял, сделав одухотворенное лицо и управляя движением с помощью рук. Иксар неумолимо расползались. Амон перешел к оскорблениям. – Сеттайвар! – рявкнул один из яутжа, покидая свою позицию. – Опять! – Хуманк! – немедленно заревел клыкастый. – Куда?! Всем оставаться на местах! Амон легким движением отскочил в сторону, уклоняясь от движения растопыренной пятерни, издевательски сверкнув узором линий на "пленке". Сет хватанул воздух, поперхнулся от возмущения и утробно зарычал. Звук разнесся между стеклянных пластин и многократно усилился. Впрочем, ходящие сверху яутжа не среагировали. То ли для них это было привычно, то ли уровни все-таки изолировались. Гордон сделал несколько быстрых шагов назад, почти не отрывая ступни от пола. И почувствовал, что за спиной плотность воздуха изменилась. Стремительно обернувшись, он увидел еще одну клыкастую группу, точно вынырнувшую из погружения. И рожи клыкастых он узнал: Лаготорьи, Кихад, Нкосарна и даже – кто бы мог подумать – перебинтованный Оссурига собственной персоной. Без шорт. – Дохо! – гаркнул один из идущих во втором ряду. Пилот немедленно отдернул руки от консоли, с которой пытался вытворить что-то околохакерское. Консоль яростно светилась желтым. – Харэ орать, второй глаз отвалится! – изыскано поприветствовал Дорохов своего компаньона. На всякий случай Гордон срочно изменил траекторию перемещений и сдвинулся туда, где протестующего Грегора за ногу вытаскивали из блаженной невесомости. Техник метко пинал свободной ногой яутжа в голову, но поднятая защитная маска наглухо блокировала удары по массивной черепушке. Пару минут спустя иксар всей группой оказались возле купола с нанний. Дольше всего клыкастым пришлось гнаться за "рогаточниками". Гордон честно пытался понять, каким макаром тех занесло уже на самые верха за эти пару минут, но ничего, кроме телепортации, в голову не лезло. Яутжа тоже попытались допросить технарей, как можно было совершить такой невероятный марш-бросок, но лейтенанты тайну не раскрыли, вместо этого делая лошадиное выражение лиц и включив тумблер "идиот полковой, две штуки". – Сейчас сюда придет командование, – раздраженно прощелкал Кихад. – Они окончательно решат, что делать с ситуацией, сложившейся из-за вас, хуманксы. – На минутку, из-за них! – взвился Амон, тыкая в купол. – Запиши на черепок! Никого мы не трогали, это они поперли! Кихад поднес руку к голове и потрогал череп, будто и вправду размышлял, стоит ли нанести туда памятную гравировку. – И потом, что за командование? – поддержал Курт. – Тут уже неделю кое-кто пробирочниками представляется направо и налево, а? – Борода, вон, тоже представлялся любителем атмосферного давления, – заметил Грегор. – А на самом деле... – А! – неожиданно резко сказал Хогби. – Мать вашу! А здесь... есть кто-нибудь из семнадцатого? На несколько секунд воцарилась тишина. По толпе прошло плохо уловимое движение, а потом Йенс вытянул руку. – Ну... я... кажется. – Что-то тебя не помню, – после паузы сказал Хогби. Йенс пожал плечами. По лицу его было видно, что он тоже не особо погрузился в прошлое. – Эй! – Кравец помахал рукой. – Я, между прочим, не нанимался обратно лезть в эту клоаку и командовать. Это так, на всякий случай. Хогби пристально его осмотрел. Метеоролог зажал нос и сделал свободной рукой такой жест, будто ему предлагали подтухшее мясо кита в голубом сыре. В задних рядах кто-то захмыкал вполголоса. – О-очень жаль, – с показным разочарованием протянул Хогби. – Как было бы хорошо, чтобы часть идиотов оказалась не на мне... – Вы еще лычки друг другу на лбы лепить начните, – посоветовал Джино. – А вы, штурман Коалес... Кихад громогласно откашлялся, закончив предупреждающим рычанием. – Тихо всем, – добавил он. – Прибытие старшего командования. Смирно! Классическая военная команда из клыкастой пасти прозвучала так нелепо, что Гордон машинально застыл в указанном положении. Яутжа слегка перегруппировались. Волей случая канонир Ташлинд оказался в первых рядах, поэтому прибытие офицеров разглядел во весь рост. – Хрена себе старшие, – пробормотал Алекс у него за спиной. – Типа, чем дольше живешь, тем больше жрешь и растешь? Нкосарна неожиданно клекотнул-хихикнул, но не ответил. Гордон вне себя от изумления разглядывал спускавшихся по эстакаде. Эти твари были еще больше обычных яутжа. Если привычных уже гривастых по ночной темноте и по большой пьянке можно было спутать с людьми, прошедшими пару усилений, то помянутых старших перепутать нельзя было никак. Особенно Гордона потрясли ноги. Чудовищной ширины бедра и икры явно состояли из вдвое, а то и втрое большего количества мышц, чем у людей. Эти мышцы одновременно пугали и притягивали взгляд. Сам собой он поднимался на корпус, а оттуда перескакивал на плечи и руки – такие же огромные, уже почти уродливые по человеческим меркам. Гордон машинально рассортировал новоприбывших по цвету шнуров, которыми были заплетены неимоверно длинные дредды. Псевдо-волосы у всей троицы болтались почти до колен. – Да тут же никакая спека не поможет, – страшным шепотом сказал Йенс. – Пиздец! Одновременно Гордон почуял сладковатый душок и скосил взгляд. Технарь судорожно затягивался самокруткой. Судя по цвету, это было что-то местное. Глаза у него были такие, словно он состоял в родстве с морскими филинами. Старшие спустились и остановились. Один из них, с красными шнурами, неожиданно пошевелил клыками, словно принюхивался. Взгляд уперся в толпу иксар. Клыки еще раз шевельнулись, и в воздухе прозвучало басовитое рычание. – Будьте здоровы, – почти испуганно пожелал Амон. – Это хуманксы, у них есть разные вредные привычки, – словно отвечая на вопрос, пояснил Кихад. "Красный" чуть склонил голову и направился к бригаде. Вроде он едва-едва приподнял ногу, но внезапно, в один миг, оказался на пару метров ближе. Еще несколько таких неуловимых перемещений – и перед носом у Гордона оказалась широченная грудная клетка, бугрящаяся пластами странно сформированных мышц. Алекс и Курт разом шагнули к канониру, сбивая строй. Старшие воняли дико, одуряюще. Гордон почувствовал, как стремительно закладывает нос. Вонь поднялась до пика, а потом неожиданно исчезла, прежде чем он успел чихнуть. Вместо нее тонкой струйкой в ошалевшие ноздри просочился сладостный аромат, чем-то похожий на травку Йенса. Яутжа поднял руку, протянул у канонира над головой и что-то сделал. – Мама, – сказал Йенс. "Красный" так же быстро шагнул назад. Гордон моргнул и увидел сжатую в длинных кривых когтях цигарку. – Плохо, – пробасил яутжа. – Самоуродование отвратительно. Цигарка переломилась пополам, яутжа разжал когти, и сломанная трубочка полетела на пол. Яутжа двинул ногой, и трупик цигарки исчез под ступней. "Белый" с "синим" подошли ближе, и все трио двинуло вперед танковым строем. Иксар пришлось расступиться, чтобы не быть сбитыми с ног. Старших явно интересовал купол и нанний. Чуя надвигающиеся события, бригада оперативно перестроилась в полукруг за спинами прибывших. Обычные яутжа подтянулись ближе и встали вторым рядом. – Странно, – протянул "синий", прикладывая ладонь к куполу. – У них короткая память? – Жизнь короткая, – буркнул Кихад. В этот момент он ярко напомнил типичного иксар, разговаривающего с кем-нибудь из командирш. Гордон сочувственно покосился на него. – У кого короткая, у нас? – угрожающе поинтересовался Хогби. "Синий" обернулся и посмотрел на него сверху вниз ничего не выражающим взглядом. – А про хуманксов я уже пояснял, – добавил Кихад. – Слишком эгоистичные. Сочувствовать ему Гордон немедля перестал. Старший отвернулся, коснулся купола, и тот медленно раскрылся. Яутжа дружно шагнули вперед, и "лепестки" без промедления сложились обратно. Нанний тоже среагировали: шеи задергались, головы начали подниматься, а глаза – медленно выползать из костяных коробочек-глазниц. Потом купол сделался бело-матовым. Курт подошел ближе, постучал по преграде и приложился к ней ухом. – И как успехи? – осведомился Хогби. Механик пожал плечами и отлепился от стенки. Кравец между тем бочком двинулся к яутжа и остановился перед Лаготорьи. Тот посмотрел на него сверху вниз, явно копируя манеру старших. Кравец улыбнулся. Лаготорьи нахмурился и скрестил клыки. Улыбка метеоролога стала еще шире. Лаготорьи метнул взгляд по сторонам и сделал такое движение, будто хотел попятиться. Кравец чуть качнулся вперед. – Что? – взревел яутжа. – Научный интерес! – искренне сказал метеоролог. – Что это за подвид? Эти вот огромные парни? Они же от вас отличаются, а? А чем конкретно? Гормоны? Лаготорьи задрал голову, демонстрируя, что продолжения беседы не будет. Кравец улыбнулся еще ослепительнее, потянулся и резко схватил яутжа за дредды. Рванул, так что "пленка" прострелила бирюзой и взбугрилась отчетливым рисунком мышц, проступивших на руке. Башка Лаготорьи резко пошла вниз, и яутжа с метеорологом едва не столкнулись. По кристаллическим уровням прокатился очередной раздраженный рев. Ученый перехватил Кравеца за запястье и тоже рванул, оттаскивая от себя. Человеческие пальцы разжались, словно пружинный механизм. Кравец мигом перестал лыбиться, перекосившись от боли. – Эй! – громко сказал Курт. – Вы только гляньте! Гордон обернулся. Сдавленный матерный возглас вырвался у него сам собой. Теперь деталей под вернувшим прозрачность куполом стало намного больше. – Дорогой древний грек, все грехи тебе прощаются, – с чувством сказал Дорохов. – Вот это нихрена себе размах. Гордон плотнее застегнул комбез под самое горло. Страстно захотелось нащупать пальцами табельный ствол и проверить заряд. До сих пор и так все складывалось не самым сахарным образом, а теперь явно окончательно покатилось куда-то в помойные ямы. Клыкастые только что выпотрошили заложников. Купол раскрылся, и душная химическая вонь чужой крови хлынула потоком, аккомпанируя тяжелой поступи яутжа. Следить сразу за всеми было сложно, но Гордон старался: чтобы разглядеть и почтительные рожи обычных яутжа, и застывшие в изумлении лица иксар, и все оттенки выражений в глазах старших. – Грузомодуль с товаром и этих, – сказал "белый", небрежным движением пальца очертив группу людей, – сбросить согласно плану. По прибытии на Лиру сделать экономическую ставку. Кихад расширил глаза. Лаготорьи откинул дредды за спину, остальные яутжа зашевелились, обмениваясь взглядами. Гордон почувствовал, как по физиономии у него медленно начинает ползти злой жар. Он нихрена не понимал, что творится. Краем глаза он видел, что иксар тоже багровеют или вовсе идут пятнами. Хогби выпятил челюсть и сделал широченный шаг, перегораживая клыкастому дорогу. Ему пришлось задрать подбородок, и видно было, что командира это невероятно раздражает. – Что значит "согласно плану"? У нас есть пара вопросов к этому... сообществу мудаков! – А еще они нас консервами обзывали, – подсказал Йенс. – Может быть, вы свяжетесь с посольством Терры? – как бы в сторону предложил Кихад. – Думаю, они с удовольствием вернут вас... куда полагается. Злая тишина была ему ответом. "Белый" склонил голову набок и осмотрел иксар. – Кихад, добавь их в прогноз, – сказал он. На этот раз Кихад отчетливо поперхнулся. – Это слишком рискованно! – взвыл Лаготорьи, сорвавшись на злой рев в конце. – Мы... – Мы согласуем с парламентом каждую букву нашего прогноза, – почти мягко пророкотал "белый". Лаготорьи заворчал, опять откинул дредды и сложил руки на груди. – Какой еще прогноз? – Дорохов демонстративно помахал. – Эй, мы здесь, и мы вас слышим! Можно подробностей? Почему вы отказываете нам в полете на разборки? – А может, у вас есть корабль? – подал голос "красный". – В качестве оплаты можете снять что-нибудь со станции! – выпалил Гордон. – Опла-аты? – пророкотал "красный". – Да если б не мы, это ваше корыто было бы размазано тоненьким слоем по астероидам! – Не смей называть флагман горшком! – опять взвился Лаготорьи. – Корыто! Без оружия! Лаготорьи злобно заклекотал, ощутимо раздуваясь, но прежде чем он раскрыл пасть, "синий" положил руку ему на плечо. – Сосредоточимся на том, чтобы доставить их на Лиру. – Зубы не заговаривайте, – угрожающе сказал Гордон. – Гоните истребитель, как первую инвестицию в новых лирейских граждан. – Стойте! – страшным голосом сказал Кравец. – Я тут один момент не понял: отправить нас и груз? То есть совершенно отдельно? А сами вы куда? Вы же к Аннги собрались, а? В гнездо этих землероек? Скандал, да? – Без нас! – рявкнул Дорохов. – Смешно, – опять подал голос "красный". – Зачем вы пытаетесь повлиять на необсуждаемые решения? Это в вашей природе или вы обезумели окончательно? – Я ставлю на второе, – прощелкал Лаготорьи. – Нечестно! – объявил Кравец. "Красный" неожиданно присел на корточки и уставился на метеоролога в упор. Огромные клыки, прорезанные цветными узорами, шевелились в полуметре от воинственно торчащей щетины. Хогби молча достал нож. Никто из обычных яутжа даже не пошевелился. Видно было, что кусок металла они угрозой не считают. – Что-то хочешь предложить, хуманк? – Конечно, – Кравец упер руки в бедра. – Раз вы навострили туда румпель, то хотя бы передайте от нас привет со всем почтением и уважением. – Ебнулся на почве гуманизма, – определил Дорохов и постучал по переносице. Гордон промолчал. В отличие от пилота, он видел, как улыбается метеоролог. – Дальше, – пророкотал яутжа. – Скиньте на них парочку бомб, – сладострастно сказал Кравец. В тишине кто-то очень громко прокашлялся. Мозги у Гордона стопорнулись настолько, что он даже не смог определить – кто именно. Хотя чихи и храпы товарищей по бригаде давно уже наловчился сортировать по интонациям и особенностям художественного исполнения. – Ты нравишься мне, хуманк, – протянул старший. – Если это подкат, то я отказываюсь, – быстро сказал Кравец. – Не имею привычки спать с теми, кто тяжелее меня в четыре раза! Яутжа осклабился и басовито заухал. Кравец подался назад. Встрепанные волосы ворохнулись от порыва воздуха, вызванного яутжевским весельем. Среди иксар тоже послышались не совсем уверенные смешки. Гордон покосился на командира. Привычное выражение лица не менялось. Хогби словно изображал статую самому себе, однако если напрячь все чувства, то можно было угадать: командир опять пытается стянуть болтающиеся кругом крупицы информации, сложить их в одну чашку и слепить из них общую картину. И наверняка он уже что-то сообразил. Гордон завистливо вздохнул. "Синий" отчетливо скрипнул клыками. – Вылет через три часа, – сказал он. – Кихад Монолит, обновление по прогнозам будет выдано перед отправкой. Набираете полную команду. Кихад откинул панель микрокомма и быстро начал что-то там отмечать. – Удачи, хуманк, – совершенно неожиданно сказал "синий". Развернулся на месте и направился к эстакаде, уходящей на ярусы. "Красный" поднялся, и они с "белым" последовали за товарищем. Лаготорьи заворчал и тоже полез в микрокомм. – Ну что, когда пилить патенты начнем? – бодро поинтересовался Баль. – И когда выдадут паек? – уточнил Грегор. Один из пришедших ткнул пальцем в штурмана. – Стой, хуманк! Джино, уже намылившийся куда-то в сторону, тормознул и сделал чрезвычайно кислую рожу. – Ладно, парни, хорош мельтешить, все серьезно, – Хогби сделал два шага вперед и развернулся к бригаде. – Если я правильно понимаю, Лира хрен знает где. Вряд ли мы туда пойдем на обычной световой. Значит... – он пощелкал по ошейнику. – Готовьте ваши задницы. – Мои исследования не влияют на задницы! – возмутился Лаготорьи. – А где наш запас стабилизатора? – вежливо поинтересовался Кравец. – В лаборатории, – сквозь клыки сказал Лаготорьи. – Отлично, – строго сказал Хогби. – В сопровождение выдается три человека. Вопросы? – Паек! – возопил Грегор. Нкосарна заскрежетал. – Всех г-голода... дха... голодных! Я могу проводить в пищ...щеблок-к. К Грегору немедленно присоединились Трой с Чедом, и после недолгих раздумий туда же подался Алекс. Гордон призвал робко заурчавший желудок к порядку. Сначала нужно было решить мировые проблемы. – На меня долю возьмите, – напутствовал Амон. – Лично я хочу посмотреть, что за химическую баланду нам будут готовить. Вдруг он туда плюнет из мстительности? – Кто сказал, что я кого-то куда-то возьму? – осведомился у потолка Лаготорьи. – Ща я сбегаю и уточню у начальства, – тут же предложил Амон. – Э, борода, ты со мной? Походу, у них главный впечатлился твоей щетиной. Кравец схватился за бороду. – Никто никуда не побежит! – заревел Кихад, отрываясь от комма. – Идиоты! А мне вас еще по бортовым номерам расписывать! – Мы поможем, – примирительно щелкнул Каороге. – Уж с тобой-то я прописываться не буду, – пообещал Гордон, пялясь на Кихада в упор. – Удавись своими квадратными метрами. Яутжа поперхнулся так, словно уже начал давиться. – Троих, – явно поперек желания скрежетнул Лаготорьи. – Адекватных! – Я! – хором гаркнули Кравец с Йенсом. – Не знаю, куда бежать, – почти простонал Джино. – Всюду нужно проследить. – Третьим пойдет он, – Хогби ткнул в Гордона. – Этот хотя б не скурится, и бороды у него нет. Гордон погрозил ему кулаком. – А как же я? – изумился Амон. – А ты опасный психопат, и тебя мы будем нежно держать за ребрышки, – влез Дорохов. Амон нахмурился, но затем обреченно махнул рукой. Нкосарна заклекотал, развернулся и направился к выходу. Оголодавшие потянулись за ним. – Про меня не забудьте! – крикнул Амон. – Да будет тебе колбаса, – через плечо откликнулся Трой. – Полторы палки на нос, – поддержал Чед. Алекс глумливо захохотал в кулак. – Представляю, что тут за колбаса, – проворчал технарь. Лаготорьи, не говоря ни слова, круто развернулся на месте и проследовал в противоположном направлении. Гордон переглянулся с группой сопровождения, и все трое дружно поторопились за яростно топающим яутжа. Секундой позже за спиной Гордона раздалось короткое рявканье, а потом застучали шаги. Оглянувшись, он обнаружил, что Кихад нагоняет группу. – Ревность! – крикнул издалека Баль. – Зеленая ревность! – Я не зелен! – опять рявкнул Кихад. – По ревности вопросов нет, так и запишем! – отметил бортмеханик. Дорохов ухватил его за воротник и потянул на себя. Гордон ухмыльнулся и энергично взъерошил волосы. Кихад злобно сощурился. Оставшимся отрядом дирижировал перебинтованный по уши Оссурига, явно взбодрившийся после своей психической терапии. То ли у него была важная должность, то ли он решил поближе познакомиться с хуманксами, которые видят в чужих головах неположенное. Два шага спустя переводчик перестал распознавать речь, и все превратилось в сплошное рычание. Если отвлечься, могло показаться, что Оссурига готовится сожрать неполный экипаж вместе с командиром на десерт. Кихад догнал группу и потопал рядом, явно нарочно грохоча когтями по полу. – Итак, расставим все точки над "ё", – предложил Йенс в широкую черно-желтую спину Лаготорьи. – С кем банковать на Лире будете? Ученый покосился на него через плечо. – Ну взгрев-то какой толкаете? – перефразировал технарь. Лаготорьи повернулся еще больше, хотя шаг и не сбавил. Технарь плюнул себе под ноги. – Он говорит: чем торгуете, – ухмыляясь, "перевел" Кравец. – Странный жаргон. – Ты от вопросов-то не увиливай! Йенс попробовал ткнуть яутжа в спину, но тот внезапно оказался на полшага дальше, чем казалось. Технарь громко хмыкнул. До нужного места добираться пришлось добрых полчаса. По пути Кравец раздал припасенные кусочки пищебрикета, и это отчасти скрасило унылое путешествие. Но еда закончилась, а коридор – нет, и Гордон уже возненавидел Хогби с его манией контроля. Он дошел до фантазий об утоплении командира в местном сортире, когда Лаготорьи наконец остановился. Выбранная им дверь выглядела абсолютно стандартной. – Здесь, – неохотно сказал он. – Посмотрим, что может подойти. – Такое ощущение, будто ты не рад, – заметил Кравец. – Вы портите миг моего триумфа. – Бывает, – философски сказал метеоролог. – Только приосанишься, как тут же из зала начинают задавать неудобные вопросы. Кстати, с кем вы торгуете? Кихад непереводимо забулькал горлом. – Я тебя придушу, хуманк, – пообещал Лаготорьи. – И скажу, что так и было! Гордон поднял палец. – А я избавлюсь от свидетелей, – пообещал Кихад. – Сопли сначала подтяни, говно безносое! – взревел канонир. – Прекратите сраться, старые пердуны, – не выдержал Йенс. – Идите уже и задушите друг друга где-нибудь в стороне! – Я официально ненавижу хуманксов, – резюмировал Лаготорьи и нажал панель у двери. Дальнейшая склока утонула в шипении. Клубы пара хлынули в коридор, заставив иксар отскочить. Абсолютно синхронно все трое нахлобучили шлемы. Пар не унимался, по стенам коридора быстро поползли светлые следы инея. Комбезы автоматом перешли в режим нагрева. Кихад и Лаготорьи шагнули в помещение. Гордон поежился, обменялся взглядами с остальными – и сделал шаг следом. Отказываться теперь было глупо. – Джино здесь не хватает, – вздохнул Йенс и похлопал себя по поясу, явно ища цигарку. – Упаси Аллах, – Кравец передернул плечами. – Я его заскоки помню еще с... – он замолчал и чуть не споткнулся. – В общем, очень давно, – мрачно закончил он. – Не грусти, борода, – Гордон хлопнул его по плечу. – Да кому в жопу интересны эти осколки из прошлого? Сто лет прошло! Ща мы забуримся на Лиру, клыкастые засудят длинношеих за причиненный ущерб, и все будет прекрасно! – Я особый садик-огородик заведу, – предвкушающее сказал Йенс. – А я – массажный салон, – вздохнул Гордон. – Где вы возитесь, грехи слизня и панцирника? – заорали из тумана. – Но сначала хорошо бы еще и этим рыло начистить, – не меняя интонации, закончил канонир. Вопреки ожиданиям, на складе не было клеток с тварями-кайнде. Оказалось, что Лаготорьи притащил группу в криохранилище. Кравец с Йенсом бродили меж вертикальных пластин, усаженных ячейками-хранилищами, и периодически пытались что-нибудь ковырнуть пальцем, неминуемо порождая у Кихада злобное кудахтанье. Лаготорьи включил местную консоль и задумчиво шевелил пальцами, тасуя какие-то таблички. Гордон участия в безобразиях не принимал, поскольку занимался тем, что одновременно восхищался масштабом и ужасался. Он даже не пытался спрашивать, что тут хранится: кислотная маркировка пластин-держателей говорила сама за себя. Яутжа как бы между прочим припрятали в кармане хренову прорву биологического оружия. – Не трогать! – в сотый раз повторил Кихад. Кравец недовольно погладил себя по подбородку и пихнул руки в карманы. – А это что? – Йенс присел возле очередной стойки и ткнул в нижний ряд. Прозрачные контейнеры удивительно походили на бутылки. Материал даже с виду был хрупкий и тяжелый. Лаготорьи заворчал, отодвинул консоль и стремительно направился к пластине. Кравеца он тоже отодвинул, как элемент интерьера, а следом попробовал ногой оттеснить второго гостя подальше. Йенс поднял взгляд, следом задрал уже брови и сделал большие-пребольшие глаза. – Тебе что, жалко? Последнее слово было сказано с такой интонацией, будто Лаготорьи только что отнял последний кусочек мяса у голодающих танжерских котиков. – У тебя слишком хороший нюх, – сказал Лаготорьи. – Это моя личная разработка. Не трожь экземпляры, высокая концентрация. – Концентрация чего? – деловито уточнил Кравец, подбираясь ближе. – Кайнде, – выразительно ответил Лаготорьи. Кравец присел рядом с Йенсом и уставился на бутыли. А потом потянулся к ним пальцем. – Я говорил! – громко, как бы сам себе, сказал Лаготорьи. По полу заклацало. Подошедший Кихад взял метеоролога за воротник "пленки", поднял, отнес в сторону на добрый десяток метров и там поставил на пол. – Какое-то блядское неуважение, – громко пожаловался метеоролог, демонстративно отряхиваясь. – Каков стратегический план? – поинтересовался Йенс, предусмотрительно отходя сам. – Хуманк... – Для тебя – капитан Гастиль, – перебил Йенс. Лаготорьи нахмурился, щелкнул челюстями и отвернулся. Примерившись к пластине-блоку, он начал отщелкивать верхние фиксаторы. – Че там насчет планов? – Йенс приставил ладонь к уху. – Сначала мы дождемся решения нашего правительства, – откликнулся Кихад. – В любом случае, поверь мне, просто так мы этот акт безобразного нарушения всех правил не оставим. – Представьте себе, – сказал Лаготорьи, выкатывая блок-стойку с "личными разработками", и двинулся по криохранилищу дальше, – что у вас есть... соседи. Не слишком приятные в общении. Но не хочется тратить время, чтобы разобраться с ними. Я доступно объясняю? – Пока да, – сквозь зубы сказал Гордон. – Но, боюсь, это ненадолго. Лаготорьи опять щелкнул клыками и подтолкнул еще один блок. Тот покатился по полу, пластины негромко звякнули. Кравец спешно убрался с пути агрегата. – Однажды ты узнаешь, что соседи разводят противных существ, – Лаготорьи взмахнул рукой и выкатил еще один. – Но пока тебе нет до этого дела. – Хватит рожать по частям! Что за соседи? – Мэханд-ис, – протянул Кихад. "Конструкторы", – отрапортовал кафф. – Это кто? Нанний, что ли? Лаготорьи сдвинул блоки и покатил все блоки к консоли. Гордон почувствовал, что еще немного – и ему не понадобится дополнительный обогрев. Злости на Лаготорьи хватало, чтобы растопить все в хранилище к Иблисам. Сверяясь с консолью, Лаготорьи начал быстро тасовать контейнеры. Иксар подошли поближе. – Это те, кто создают, – внезапно продолжил Лаготорьи. – Потом ты узнаешь от дальних соседей, что мэхандис собрались напустить гадов в твой дом. Мэхандис надеются, что рано или поздно мерзкие, уродливые порождения заставят тебя удалиться. Судя по тому, как уверенно Лаготорьи собирал образцы, он точно знал, какую химическую болтушку следует использовать, чтобы сделать для иксар балансир. Наверное, записал как особый рецепт. – Естественно, это тебе не понравится, – завершил яутжа и поставил в стойку последний контейнер. – И ты объявляешь войну. – Нифига себе! – Гордон судорожно поправил кафф. – И что дальше? – Они опоздали, – невозмутимо сказал Кихад. – Че? Куда опоздали? Меньше пафоса можно? – Мы их убили. В тишине криохранилища, казалось, было слышно, как иней ползет по скафандрам. – Итак, я собрал нужное, – объявил Лаготорьи. – Взгонка займет пару часов, потом вы получите свое лекарство. Быть может, кто-то обладает достаточной квалификацией, чтобы проверить, не напутал ли я? К последнему слову-рычанию голос научного корифея просто сочился ядом. – Да ладно, – севшим голосом сказал Йенс. – Что, квалификация? – Как убили? – каркнул Йенс, отмахиваясь от Лаготорьи. – Совсем, – невозмутимо сказал Кихад. – И уж тем более мы не потерпим попыток давления от вышедших из пробирок мэхандис. Понимаешь, хуманк? Дело даже не в вас. Дело в том, что кто-то нарушает наши прогнозы... Лаготорьи зашипел, и Кихад умолк, хотя явно собирался что-то сказать. Ученый поволок стойки обратно. Контейнеры в них негромко звякали. Йенс прочистил горло. – Так кто из пробирок-то вышел? – уточнил он. – Одинаковые расы. На этот раз Гордону показалось, что он слышит, как его собственное сердце замирает от холода и испуга. Лаготорьи вернулся, подтолкнул к выходу оставшийся блок и махнул рукой. Хранилище начало погружаться в темноту. – Вот как, – почти бесцветно сказал Кравец. – Значит, мэхандис разводили гадов. – Мы считаем отвратительными их творения, – точно так же без эмоций пояснил Кихад. – Они уродливы и лишены духовного огня. Блок с неизвестной херней подкатился ко входу, и дверь открылась. Коридорное оранжевое сияние хлынуло внутрь, смешалось с рванувшими наружу клубами пара, и блок засиял как невероятный артефакт. Кихад сделал несколько шагов и, очевидно, не услышав движения за собой, обернулся. – Может, перетрем за особо противных и ядовитых? – напряженно предложил Йенс. – Некоторые из них определенно интересны, – высказался Лаготорьи. Блок выкатился в коридор, звякнув на комингсе. – А ты ничо не попутал? – осведомился Кравец подрагивающим от злости голосом. – Ничо, что ты сейчас типа как про нас заодно сказал? По фигурам обоих прокатывались предупреждающие бирюзовые блики. Иксар явно собирались подраться. Гордон попытался удержать себя в руках. – Хм-м? – искренне удивился Кихад. – Я же говорил про творения. – А мы кто?! – гаркнул метеоролог так, что пар колыхнулся. – Перевод неточный, – проронил Лаготорьи, выходя за порог. – Следуйте за мной, ядовитые твари, – сделал приглашающий жест Кихад. – Вот в чем отличие, Кра-аув'ц. Творения ограничены. Твари приспосабливаются к новым мирам. * * * Блок грохотал на стыках, плиты щелкали под тяжестью шагов, и иксар приходилось почти бежать следом за клыкастыми. – Охренеть, – на ходу бубнил Йенс. – Никогда меня столько не оскорбляли, как за последнюю неделю! – В масштабах... человечества! – поддержал Гордон. – А че ж вы только сейчас опомнились? – заорал Кравец в спину яутжа. – Проводили бы профилактические зачистки! Регу... кхх... регулярные! Глядишь, и нам бы легче дышалось! – Тихо! – зашипел Йенс. – Может, они бы и нас зачистить решили! – Если бы речь пошла об этом несколько дней назад – несомненно, – согласился Кихад. – Сейчас обстоятельства изменились. – Аллах! – Обычно нам все равно, – добавил яутжа, не оборачиваясь. – Пока некоторые не начинают зарываться. Поэтому то, что для вас вопрос личного оскорбления, для нас – вопрос сохранения исторически сложившегося баланса. Говорил он на редкость ровно, и Гордон успел позавидовать выносливости проклятого инопланетянина и мелочно пожелать ему пару астматических приступов. Лаготорьи свернул и притормозил у очередной двери. Хлопнул по панели и побарабанил пальцами по верхней кромке блока. Тот по-прежнему излучал мирное голубое сияние. Бутылки затаились в нижнем секторе черной каймой. – А что, – Кравец перевел дух и пригладил вставшие дыбом волосы, – ты прям от имени всех яутжа говоришь? – Почему мы должны учитывать в прогнозах таких дебилов? – явно риторически поинтересовался Лаготорьи. – Потому что времена меняются. Нужно быть динамичнее, семья Харакайц. – Эй вы, я еще здесь! – рявкнул Кравец. – На минуту, я задал вопрос! Дверь открылась, и за ней обнаружилась типичная кабина лифта. Лаготорьи впихнул туда блок и впихнулся сам. Невооруженным взглядом прекрасно было видно, что мест больше нет. – А мы? – всполошился Йенс. – Хочешь проверить, не плюну ли я в пробирку? – оскалился Лаготорьи. – Начальству нажалуюсь, – искренне пригрозил технарь. – Жалуйся, – щедро предложил Лаготорьи и осклабился еще шире. – Мои вопросы! – почти взвыл Кравец. Дверь захлопнулась. – Вот же мудак противный, – в сердцах сказал Йенс и начал откручивать шлем. Цигарка, как по волшебству явившаяся на свет, тут же задымилась. – Никаких нервов не хватит, – пожаловался метеоролог. – Дай и мне прикурить! – Какие еще истерические события нам следует знать? – осведомился Гордон. Кихад нахмурился. Кравец молча воздел руки. – Исторические, – поправился канонир. – Это очень, очень давняя история, – Кихад привалился к стенке. Желтые глаза следили за витками ароматного дыма. – Скажем так, вряд ли кто-то вообще помнит вещи, которые помнят расы с оригинальной кровью. И кое-что следует сохранять под покровами. – А у вас, небось, все записано, – не без яда уточнил Кравец. – Безусловно. Метеоролог подумал и плюнул на пол. Обратно они вновь шли пешком. Перешагивая разошедшиеся стыки плит, Гордон молча страдал, размышляя, что мог бы с большей пользой обустраивать персональную каюту на время перелета, а не таскаться по холодильникам. Разочарование одолевало его до тех пор, пока на очередном повороте, чуть приотстав, он не заметил, как Йенс вытряхивает что-то из рукава. Невольно прибавив шаг, Гордон оказался рядом. Йенс метнул в него предупреждающий взгляд. Гордон посмотрел, как ловко движутся пальцы технаря, и обалдел. Йенс аккуратно убрал стеклянную капсулу в поясной кармашек. – Че творишь, – шепотом сказал Гордон. – Это ж... Технарь прижал палец к губам. Гордон заткнулся, оборвав себя посредине пространной панической реплики. В действиях техника имелся резон, да еще какой. Сегодня яутжа утверждают, что им противны нанний, завтра решат, что им надоели люди. Кихад, к счастью, не обернулся. Видимо, считал, что перешептывания людей слишком незначительны. Гордон ухмыльнулся, сунул пальцы за пояс и принялся легкомысленно насвистывать. Двадцать минут спустя Кихад вывел их к знакомой стеклянной громаде управляющего центра. Гордон успел задуматься, куда яутжа подевал скутер, и тут Кравец усмотрел, что на ярусах по-прежнему болтается командный состав из цветного трио и Хогби в сопровождении главмехаников. Безумный энтузиазм, овладевший метеорологом, ничем, кроме умопомешательства, объяснить было нельзя. Игнорируя предупреждающий рык Кихада, Кравец ринулся делегации наперерез. Гордон предложил стрельнуть ему в спину снотворным, но явно рассвирепевший Кихад сквозь клыки отказался, сообщив, что с удовольствием посмотрит, как старшие растерзают нахальное насекомое самостоятельно. Йенс забеспокоился, всплеснул руками, вспомнил, что Кравец торчит ему пару фунтов, продутых в ставках на подэвкалиптовых козявок, и рванул следом, отчаянно призывая метеоролога не дохнуть просто так, без передачи финансовых прав. К явному разочарованию Кихада, метеоролога не расчленили и даже не обругали. Гордон, мысленно проклиная всех, подошел ближе, то и дело ловя на себе угрожающие взгляды командира. Словно Хогби подозревал его в насылании одержимости на Кравеца. Неугомонная борода вытряс у старших целый экран, потребовал дать ему карту Аннги и взялся расписывать планы с чудовищной кровожадностью. Йенс, поняв, что фунтов в ближайшие пару лет не дождется, подключился к беседе. Хогби без слов, одним выражением нижней челюсти показывал, что думает обо всех этих идеях. Механики верноподданнически помалкивали. – ...а выбирать следует стратегические объекты! – Что вы слушаете этого специалиста по осадкам, – Йенс пробился к экрану. – Начинать нужно с планетарной обороны! Первым делом – жахнуть по компенсаторам! Эй вы, у вас есть небольшой ударный флот? Яутжа переглянулись. – Нет, – почти насмешливо щелкнул "белый". Йенс открыл рот, закрыл и уставился на Кравеца. – Ну тогда я не понял, че мы тут вообще обсуждаем? – Теории, – надулся Кравец. – Вы меня угнетаете своими идиотскими затеями, – предупредил Хогби. – А я так, в рамках фантазии, – мгновенно сдал назад Йенс. – Я что? Я всего лишь могу копать, а могу не копать. Согласно штатному расписанию. – И гражданской дееспособности у нас пока нет, – поддержал Гордон. Прозвучало почему-то обиженно, словно канонир Ташлинд огорчался невозможности нести уголовную ответственность за свои слова и поступки. – Мышление в общем-то широкое, – наконец сказал "красный". – Кихад, дополнительно оформим им лист. На случай, если ставка окажется малоэффективной. Он сделал неопределенный жест пальцами. Взгляды иксар мгновенно оказались скрещены на Кихаде. – По форме пострадавших и незащищенных беженцев? – щелкнул тот. Старший кивнул. – Какие ставки? – поперхнулся Кравец. – Почему беженцы? – Молчать! – рявкнул Хогби.– Если бы вы, Кравец, не светили бы тут вечным сиянием чистого разума, я бы все расставил по местам еще пять минут моего драгоценного времени назад. А теперь я проведу общее собрание в неопределенном будущем! Кравец потянулся было к парящему в воздухе экрану, но "красный" ловко увел проекцию у него из-под носа. Кравец сделал презрительное лицо. Старший покосился на него и насмешливо клекотнул. – Я что-то упустил? – с сомнением протянул Йенс. – Дипломатические переговоры, – сказал Хогби как ни в чем не бывало. – Надеюсь, вы не успели привыкнуть к этому месту. Мы отбываем. – Я даже поссать не успел, – сказал Гордон. – Конечно же, я всегда готов куда-нибудь отбыть. – Ох, кажется, я знаю, кто особенно орать будет, – с чувством сказал Йенс, поглядывая на Мариса. Руководитель второго инженерного скривился и характерным жестом потер виски. Гордон тоже догадывался, что древний грек проест плешь всем, кто не успеет сбежать. Марису бегать от собственного подразделения было не по рангу, поэтому весь эпический размах Амонова возмущения должен был достаться ему. – Может, усыпить? – сочувственно предложил Гордон. – А может, помощь зала, – сказал Курт, поглядывая на Хогби. – Главное умение руководителя – грамотно делегировать, – поднял палец Хогби. – Я делегировал главмеханику Олбергсу обязанность утрясти вопросы с техником Ксенакисом, и даже не подходите ко мне. – Дедовщина и тирания, – вздохнул Марис, пихая кулаки в карманы. – У вас проблемы с субординацией? – осведомился "белый". – С головой у них проблемы, – сказал Кихад. – Миссией будет руководить Каороге в сопровождении... Выплюнутая череда щелчков и взревываний осталась без перевода. – Время подготовки – четыре часа, – закончил Кихад. – Как всегда безупречный стиль, – прокомментировал "синий". Йенс закатил глаза и поаплодировал кончиками пальцев. Переплетения стеклянных ярусов внезапно изменили цвет. Вместо привычных уже теплых красно-оранжевых оттенков сначала проступил желто-зеленый, потом зеленый начал густеть и склоняться в синеву, а следом вся конструкция неожиданно стала еще более прозрачной, словно в ней разболтали лазурные куски терранского неба. Старшие одновременно подняли головы, следом так же одновременно откинули панели наручей и что-то там поперещелкивали. – Можно комментарий? – уточнил Кравец. – Для истории. Это что? – Это обратный отсчет перед погружением, – любезно разъяснил Кихад. – Нам еще болтушку не сделали! – возмутился Йенс. Кихад тяжело вздохнул и двумя пальцами взялся за собственный микрокомм. Пошатал панель и неожиданно легко извлек блок полностью. Потыкал в экран пальцем и бросил блок в воздух. Марис, стоявший ближе, вскинул руку, но не достал. Хогби взметнул кисть одновременно с ним и благополучно сцапал прилетевшее чудо техники. – Карта, – сказал Кихад. – Ведет к остальным вашим товарищам. Старшие молчали, и Гордон озадаченно попробовал сообразить, кто здесь кто в табели о рангах. Вроде, Кихад не входил в число физически одуревших, но держался уверенно. – Топайте живее, – сказал клыкастый. – Гр-рдон, я слежу за твоими перемещениями. Нет, я вижу, что ты хочешь сказать, так вот – сам дурак. Гордон захлопнул разинутый было рот, нахмурился и все-таки не сдержался – зафыркал, давясь неожиданным приступом веселья. – Вот гондон штопаный, – сетовал Йенс пять минут спустя, огибая очередные следы недавней катастрофы. – Смотрите, даже не проводил, а? – Да тут из них половина таких гондонов, – буркнул Хогби. – Еще и связь не работает, чтоб ее. – Думаешь, глушат? – насторожился Гордон. Хогби выразительно промолчал. – Из вредности, – зловеще проронил Марис. Панели делались все краснее, а само по себе освещение падало, заливая весь коридор густым мрачным цветом. Гордон прикинул, что еще полтона – и настанет натуральный кровавый мрак в стилистике декампи. Придется двигаться наощупь. Главмеханики топали в ногу и умудрялись не хуже яутжа ставить своим весом на место плиты. Те яростно потрескивали. А два поворота спустя Гордон услышал новый звук. Сначала что-то вроде едва различимой пульсации воздуха. За третьим поворотом пульсация уже превратилась в низкую дрожь, бегущую по ногам. – Хог? – Слышу я, слышу, – командир остановился. – Предположения есть? – Нас держат у реактора, – озабочено сказал Кравец, дергая щетинки. – Чтобы не снаряжать никакой корабль. Сейчас мы тут быстренько передохнем. – Смотрите, его Джино покусал, – демонстративно испугался Гордон. – Метеорологи, – с презрением дополнил Йенс. – Какой дурак будет располагать горячие отсеки в двух метрах от жилых частей? Это вообще больше на музыку похоже. – Знаете, когда я последний раз в диско-зоне был? – протянул Гордон. – Лет сто пять назад? – предположил командир. – Сто несчитово, остается шесть! – возопил канонир. – Я уже старый хрен сейчас, я стану еще старше и умру, так и не побывав на чужом диско! – Вот я уже немало с кем летал, – медленно сказал Хогби, – но по-моему, канонир, вы самый большой дурак из встреченных. Гордон открыл рот, но командир взял его за воротник "пленки" и повел дальше под гмыканье механиков. Марис опять взялся зачесывать волосы на другую сторону. – Ты облысеешь, – заметил Курт. – На себя посмотри, арбузина. – Я должен быть уникален, - хмыкнул Курт и пощупал крошечный, на полмиллиметра ежик. – Вообще-то, неизвестно, где мы все были шесть лет назад, – заметил Йенс. – А был ли мальчик вообще? – Отстань, пораженец, – огрызнулся Гордон. – Если я что-то помню, значит, это было. – Это защитные реакции психики, – авторитетно сказал Кравец. – Вы невыносимы, – Хогби повернул в очередной раз, сверяясь с карт-блоком. – Интересно, когда я сто лет назад записывался в ВКС, я рассчитывал, что в итоге все закончится именно так? – В приятной компании? – смело предположил Гордон. – Сто пятнадцать, – педантично исправил метеоролог. – Сексом с яутжа? – бухнул Курт. Хогби то ли поперхнулся, то ли чихнул и задумчиво протянул "мда-а". Блок-карта завела их намного выше того уровня, где раньше было расселение. Гордон даже не удивился, когда выяснилось, что это очередной корабельный док. А когда расслышал вопли негодования, тут же почувствовал себя в уютной домашней обстановке. Люди и яутжа бурно дискутировали возле того, что выглядело как обещанный челнок-грузомодуль. Каждый отдавал ситуации все силы. Дорохов махал руками на яутжа, трущийся рядом Грегор явно выполнял роль ассистента и группы ножевой поддержки. Джино опять что-то фотографировал. Часть бригады шлындрала вокруг челнока, словно собиралась отковырять от него что-нибудь на память. Удивительно, но Амон молчал, хотя и сидел на ящике прямо возле пилота. Все его существо было занято пожиранием чего-то, действительно напоминающего колбасу. В желудке у Гордона мигом заурчало. Употребленный ранее брикет давно растворился до субатомарного уровня. – Хаванье колбасы в одну харю – дело, недостойное офицера, – пытались воззвать к совести древнего грека трущиеся там же "рогаточники". – Отвалите, это моя доля! – Мы брали на всех! – Идите на фиг! На фоне борьбы за еду пилот продолжал скандалить с клыкастым, в котором Гордон после некоторых умственных усилий – и после того как тот повернулся в фас – опознал Каороге. – Почему этот говночелнок прозрачный?! – наседал Дорохов. – Из чего вы его построили? – Хуманк, не пытайся казаться большим идиотом, чем вы есть! Дорохов задумчиво согнул-разогнул пальцы и наконец сложил их в увесистый кулак, подкрепленный сиянием бустеров. – Это проекционные особенности, – продолжил яутжа, даже не глянув на кулак. – Обеспечивают удобство работы со звездной картой и расстояниями. – На глазок летаете? – ядовито осведомился Джино, делая очередной снимок. Группы сблизились, и Амон салютовал недогрызенной колбасой пришедшим. – Хог! – возопил Дорохов, хватаясь за переносицу. – Я отказываюсь садиться на борт бабкиной люстры! – Такое ощущение, что вы намерены раздавать команды, – надменно произнес Каороге. – Еще бы! Пока что полезная деятельность здесь была только от нас! – А вы еще и нападение прохлопали, – вставил Чед, видимо, потеряв надежду отвоевать колбасу. – Как ты сказал? – взвился Каороге. Чед сложил руки на груди. Трой, в свою очередь, запихал кулаки в карманы, приподнял голову и одарил яутжа взглядом из-под полуопущенных век. В этой крошечной пантомиме было сразу столько выбешивающего, что даже у Гордона зачесались кулаки. Каороге раздулся, как морской филин. Казалось, даже дредды у него пытаются встать торчком от злости. Уцелевший глаз сделался оранжевым. Говночелнок неожиданно пошел радужной волной и потемнел. Секунду спустя он превратился в обычную рабочую лошадку, разве что все поверхности сияли идеальной гладкостью матового покрытия. Из люка шагнул очередной клыкастый. Гордон напряг память и разглядел в нем кого-то знакомого. – Хуманксы, радуйтесь, что хотя бы это вам дали, – прошепелявил яутжа, и тут же превратился в Амарисая Ботинком Поверженного. – В моем полетном плане на борту посторонних быть не должно, – металлическим голосом сказал Хогби. – Попрошу этих посторонних немедленно спуститься с трапа и кануть в Лету. Амарисай скрестил руки на груди. – И это еще не все, – немедленно наябедничал Грегор, ковыряясь кончиком ножа под ногтями. – Они сюда пихаются полным составом один к одному буквально! – Один к полутора, – поправил Джино. – Я уже посчитал. Их больше. – Но зачем? – тут же вышел из себя командир. – Охрана, что ли? Вам делать нечего, с нами до Лиры тащиться? Каороге закатил глаз и простер руку к Амарисаю. Йенс полез в карман и достал очередную цигарку. Гордон уже готов был поверить, что цигарка неразменная, восстанавливающаяся после каждого цикла выкуривания. – Вы идете лишь в довесок, – прошипел Амарисай. – Мы перевозим груз! Для него есть сопровождение! Гордон боком подобрался к Амону и начал сверлить его взглядом. Техник куснул колбасу еще пару раз, а затем посмотрел на канонира и с тяжким вздохом протянул огрызок. Гордон хлопнул собригадника по плечу и вгрызся в жесткое мясо. Специй яутжа не пожалели, а разило от куска так, что впору было постирать его в трех щелочах. Но при этом запах вызывал град слюней не хуже, чем у кайнде. Амон, поглядывая на канонира, вздыхал и облизывал пальцы. – Не вижу груза! – разорялся меж тем Дорохов. Курт с Марисом сосредоточенно считали свое поголовье, загибая пальцы и явно проверяя, нет ли отклонений в количестве техникопальцев, техниконог и техникорук. Словно за время дипломатических переговоров кто-то мог подло обчекрыжить оба инженерных подразделения. – Груз будет потом! – наконец, заорал Каороге. – Его только еще готовят, что тут непонятного?! Амарисай пространно ругнулся. Сразу же удовлетворенно заткнулся пилот, и в доке настала относительная тишина. – Горшок, – сказал Грегор. – На вашем модуле предусмотрен горшок?