Бригада с того света

Баль стоял на пороге, заложив руки за спину. Довольный, как крокодиловый удав, сожравший пару особо крупных рыбин. Под полурасстегнутой "пленкой" влажно светилась кожа, волосы явно требовали хорошего цирюльного ухода, а глаза бортмеханик щурил так, что от азиатского эффекта спасала только подводка, щедро растекшаяся в подобие маскарадного грима. – Я кому-нибудь помешал? – масляно осведомился капитан Альрави. – Крупно опоздал, – вернул ухмылочку Гордон. Силы стремительно восстанавливались. – Надо было раньше слезать с хрена. – Бескультурщина, – поцокал языком Баль, проходя в рубку. – Эй ты там, в кресле, как здоровье? – Даже не надейся, – пророкотал Кихад. Баль прошел еще дальше, оглядываясь, и остановился в двух шагах от Гордона. После знатной встряски и двух оргазмов новое "выпуклое" зрение отчетливо различало колышущийся удовлетворением воздух вокруг бортмеханика. Словно испарения. – Ты аж дымишься, – заметил Баль. Гордон вскинул брови и демонстративно протянул руку в сторону. – Сколько пальцев? – Три, – не двигая зрачками, ответил Баль. – Эй! Серьезно, блин? Я что, не уникален? – Нисколько, – Гордон опять ухмыльнулся. – Линза в глазу образовалась? – Ну, – буркнул бортмеханик. – Что вы там обсуждаете, глупые хуманксы? – Глупые дела, тебе неинтересные, – парировал Гордон. – Ты там не отвлекайся, жми на педали, чтоб мы с астероидом каким не чпокнулись с разгону и взасос. – А то потом соскребай фарш с клычьем отовсюду, – поддакнул Баль. – Это категорически невозможно, – высокомерно объявил Кихад. Баль прошествовал к свободному креслу, обеими руками подняв копну волос. Шлейф густого приторного запаха тянулся за ним прозрачными волнами. Гордон на миг ужаснулся, представив, что всю свою жизнь он теперь будет определять, чем занимались люди, по запаху. Потом сообразил, что в основном одуряющий мускусный шлейф принадлежит яутжа. Первый же душ должен был существенно помочь. Баль запрыгнул в кресло и поболтал ногами. Гордон развернулся и пошел за ним. Оставить бортмеханика в рубке наедине с Кихадом он не мог. Как сказал сам яутжа: категорически. На случай, если Баль решит, что своей "страховки" ему мало, Гордон собирался стать воодушевленным зрителем. В конце концов, он до сих пор не видел никого из своей бригады в эротическом спарринге с яутжа. Подобравшись ближе, Гордон пару секунд маячил возле кресла, а потом со вздохом уцепился за спинку и затащил себя на подлокотник. Баль подвинулся, Гордон развернулся и поставил обе ноги на сиденье, запихнув носки ботинок под задницу бортмеханику. Тот опять поднял волосы, поболтал, явно остужая загривок, и отпустил. – Полет нормальный? – осведомился он, пялясь на Кихада. Консоль предательски поблескивала мокрыми следами, но Баль не обращал на них внимания или же умело делал вид. Яутжа потянулся, зевнул и поскреб подбородок, демонстрируя, что тупые вопросы он игнорирует. Гордон тоже почесал подбородок и машинально потянулся к спутанной шевелюре товарища. Ничего подозрительно клейкого в ней не виднелось. Видно, капитана Альрави просто изрядно повозили башкой по подушкам, стащив все резинки до единой. – Кстати, подушки там есть? – Ничего там нет, – сказал Баль. – Уй! Че ж так драть? Голая койка... О! И одеялко... Да чтоб тебя! – Простите, не цирюльник, – хмыкнул Гордон. – Аккуратнее, – проворчал Баль. – Что ж вы все криворукие такие. – Хуманский мех тонок и беззащитен, – не преминул влезть Кихад. – Да уж, не ваши шланги, – легко согласился Баль. Гордон пошевелил лопатками и немедленно покраснел. Упоминание шлангов наводило только на одну мысль. Оставалось радоваться, что Баль целиком развернулся к Кихаду, подставляя голову собригаднику. – Ты там распутывай, распутывай, – скомандовал бортмеханик. – А то нутром чую, сейчас остальные набегут... Нутро бортмеханика сработало не хуже логикалика высокой мощности. Гордон едва-едва успел разобраться с особо ядреными колтунами, как в дверь опять заколотили. Баль откровенно всхрапнул, подскочил на месте, дернул головой, взвыл и наконец выматерился. – Целый театр, – сказал Гордон, успевший предусмотрительно спрятать руки за спиной. – Пусть идут в задницу, – сказал со своего места Кихад. Пока Гордон упражнялся в мелкой моторике, Кихад успел достать откуда-то салфетку и тщательно затереть разводы и потеки на консоли, и теперь методично чистил подлокотники. Помедлив еще пару секунд, Баль фыркнул; Гордон подхватил, и оба радостно загоготали. Кихад высокомерно свел клыки, однако прекрасно было видно, что его чуть ли не распирает от осознания собственного остроумия. – Идею я поддерживаю, – сказал Баль, утирая глаз и заодно поправляя подводку, – но, боюсь, мы не сможем просидеть тут взаперти весь полет. – Я смогу, – заверил Кихад. – Ну а мы начнем гадить по углам, – Баль помахал пальцами. – Давай, открывай. Не то они начнут вскрывать эту банку консервным ножом. – Бронеплита, – многозначительно отметил Кихад. – Груз ядовитых тварей, – с такой же интонацией произнес Гордон. – Достанут ведь парочку. Сделают выжимку и... Кихад очень по-человечески потер лоб и со вздохом хлопнул по подлокотнику. – Обман! – возвестили от порога. Гордон вытянул шею. Теперь в рубку решил наведаться Амон. – Меня обманули! – продолжил он. – Джино! Иди сюда, я раскрыл твой любимый заговор! Штурман возник в дверном проеме и осоловело огляделся. Гордон облокотился на подголовник кресла и даванул лыбу от уха до уха. Выглядел Джино так, словно его ошарашили той же подушкой, по которой проехалась голова Баля. Спутанные кудри стояли дыбом, глаза затянуло поволокой. Вечного планшета, камеры или иных фиксирующих устройств при штурмане не имелось, даже пояс остался где-то в каюте. За спиной у Джино маячила черно-желтая громада. – Мы, значит, всего лишь груз? – продолжил Амон, стремительно направляясь к экранам. – Где маршрут?! Я думал, Хогби договорился наведаться к Аннги и плюнуть им в рожи! Баль закинул обе руки за голову, нащупал бок Гордона, вслепую потянулся выше, схватил канонира за запястье и водрузил чужую длань себе на макушку. Гордон вернулся к чрезвычайно важному для бортмеханика занятию. – Ты все пропустил, пожирая колбасу, – сказал Баль. – Полная колбасная атрофия мозга. Мы летим напрямую на Лиру, оставив право дипломатического скандала другим. Лично я намерен открыть там собственный бизнес. – А как же моя речь? Амон пнул кресло Кихада. Яутжа покосился на него и демонстративно отгородился экраном на кронштейне. Технарь прицелился, чтобы пнуть снова, но к креслу уже подошел второй яутжа и грозно кашлянул. – Что за речь? – заторможено поинтересовался Джино, тоже вливаясь в коллектив. – Я речь приготовил! Чтобы они накрылись крышкой с соответствующим сопровождением! – Зачем сопровождение? – уточнил второй яутжа. Гордон прищурился. Узор на морде выглядел смутно знакомым. – Пусть знают, в чью честь им свалится эмбарго на сто лет вперед, – мстительно сказал Амон и огляделся. – Отсюда можно вести трансляцию? Джино привалился к креслу, оккупированному иксар, и попытался уснуть стоя. Гордон судорожно соображал, почему Амон уверен, что яутжа собираются действовать экономическими методами, хотя Лаготорьи сильно намекал на какие-то военные действия. Возможно, канонир Ташлинд упустил что-то важное. – Нет, это наше личное дело, – сказал яутжа. – А вы здесь – только повод. – И как же они поймут, что это еще и наша священная месть?! – Какая месть? – прорычал Кихад. – Хуманксы, заберите агрессивного идиота! – Сам дурак! Привычный ответ, грянувший на три голоса, заставил Кихада изумленно клекотнуть. Второй клыкастый поднял кулак и вежливо в него заперхал, явно скрывая смех. – Это невыносимо, – продолжил Амон. – Я еще расскажу бороде, что вы сперли его идею и не заплатили за патент на экономическое уничтожение народов. – Кихад, может быть, стоит пойти на компромисс? – все так же сквозь кулак и зубовную ухмылку предложил яутжа. – О, Рехова, вижу, тебя сразили хуманские особенности? – ядовито откликнулся Кихад. – И чего вы достигли на этом поле битвы? – Трех консенсусов, – сказал Джино, не открывая глаз. – И я еще не считаю переговоры в душевой. – Все-таки душ есть? Жмот! Чтоб ты лопнул! – мигом запсиховал Гордон. – Патент! – еще громче сказал Амон. – Древнюю благородную расу – и так низко обворовать по части интеллих... лкх... тьфу, не важно какой, но собственности? Обретший имя Рехова, оказавшийся знакомцем из "лаборантов", подавился клекотом, отвернулся и судорожно вздрогнул спиной пару раз. Кихад поднялся из кресла, развернул плечи во всю ширь и выкатил грудь. – Да я плевал... – А я-я иду, шагаю на войну! – загорланили в коридоре на три голоса. – Врага сотрем мы в порошок! Клекот Реховы превратился в стонущие задыхающиеся звуки. В желтых глазах Кихада мелькнула паника существа, привыкшего все контролировать и внезапно столкнувшегося с иксар, которых ничто не удерживает – ни балансир, ни акустик, ни обещанная амнистия. – Натя-янем глаз на жопу мы ему! – уверенно взял соло приятный баритон. – И бу-удет хорошо! – грянул явно прибавивший численность хор. – Самогон, – определил Джино, все так же не открывая глаз. – Из чего гнал, интересно? – Говно кайнде, – уверенно сказал Баль. Кихад почти судорожно хлопнул по подлокотнику. Дверь опустилась со скоростью лопасти вентилятора. Рехова прекратил ржать и обернулся, все еще горбясь от сдерживаемых эмоций. – Допустим, я разрешил бы, – почти выдавил Кихад. – Что ты хотел бы сказать? – Прекрасно! – Амон вскочил на нечто кубическое, торчащее из пола, и вытянул вперед одну руку, картинно приложив ко лбу другую. Гордый профиль сделался особенно древнегреческим. – Это будет речь, которая останется в поколениях! Достойная лучших образцов древнегреческой трагедии! – Мне кажется, он нас опозорит. В поколениях, – вздохнул Баль. – Хуманк, слезь со стабилизатора немедленно, – страдальчески сказал Рехова. * * * Обычно работа настройщицы сопровождалась вздохами, жалобами и присказками про нелегкую долю хрупкого цветочка, которому следовало идти в манекенщицы. Далее Зульфар минут пять упивалась тем, как прекрасно могла бы работать манекенщицей, демонстрируя новейшие голографические модели бестканевого белья. Потом следовал катарсис, матюги, достойные маслопупых техников, но не модели, и громкие клятвы прямо после рейса уйти в лепщицы чебуреков. Но сейчас Зульфар скрылась на уровне платформы и даже не стала включать фоновую трансляцию. Малик в свою очередь страстно желала испытать катарсис путем долгого целительного сна. Но в кровь словно впрыснули эфедрина, и глаза не то что не закрывались – даже моргать не хотели: приходилось заставлять себя, то и дело помогая пальцами. В поле зрения плавали молочные завихрения, явственно свидетельствующие о предельной нагрузке на балансир. И все-таки в какой-то момент она вырубилась. Только что пялилась на экраны, как вдруг ухнуло и оборвалось что-то под ложечкой. Малик вскинулась, бессвязно вскрикнула, бухнула копытами об пол и чуть не сверзилась из кресла – переутомленное тело само собой сползло совсем низко. – Зуль? – первым делом позвала Малик. Настройщица не откликнулась, и пилотесса сверилась с часами. На мгновение ей стало стыдно: Зульфар убивалась о чужую платформу, а капитан Ансария дрыхла в кресле... Потом заболела голова, и все лишние чувства улетучились. Малик покривилась. На смотровом экране логикалик тщетно пытался отрисовать забортный космос, оперируя привычными человеческому глазу понятиями, но та самая логика, в честь которой именовались мощные искины, бездарно пасовала. В итоге Малик созерцала безумную толкотню звездных систем. Казалось, весь космос ужался до размеров площадки с местной ярмаркой. Отдельные звезды и целые звездные системы терлись друг об друга локтями комет, пихались коленками астероидов и всячески норовили поставить подножку пробиравшейся сквозь толкотню "Хиджау" с ее прицепами. Корпус держал нагрузку, но то и дело давал знать о творящемся кругом безобразии вкрадчивыми щелчками компенсирующих систем. Боязно было даже думать, что происходит за пределами закапсулированного в этом корпусе трехмерного пространства. Здесь даже чихать было опасно, не то что активно принимать участие в картографировании. Малик потирала гудящий затылок и машинально вспоминала остатки академических знаний. Формулы, описывающие законы сохранения на глубине от семи бар и ниже, она уже не могла воспроизвести в памяти. Сдала их на последнем курсе и благополучно забыла после первого же стакана Особого Эмирского на прощальной вечеринке. На экране появился черный кружок, и "Хиджау" поползла в обход. Малик вздохнула. В толчее космических объектов особое место занимали черные дыры, а также квазары-пульсары и прочая троюродная братия. Лезть туда категорически запрещалось: хоть поверху, хоть из глубин погружений. Но в погружениях хотя бы можно было пройти близко-близко и при этом не быть сожранными. А так, у ныряльщиков и без того хватало проблем, чтобы еще соваться в астрономические абстракции. Малик покосилась на счетчик уровней и вздохнула еще тяжелее. Она до сих пор слабо представляла, как они будут воевать с инопланетянами. Тут выскользнуть невредимыми на поверхность – и то целая задача. Всё всплывающее выскакивало в обычный космос со страшной скоростью. Можно было промахнуться и усвистать так далеко, что никакие спасатели осколков не соберут. Не из-за скорости удаления, а из-за того, что корпус не выдержит и рванет к шайтановой бабке. Проще всего было мелким корабликам – их почти без проблем ловили компенсаторы. Терру, Вегу, Бон, прочие колонии – любую обитаемую планету в Списке окружала сеть компенсаторов, чтобы любители погонять тяжелые корабли на пятерке-шестерке не вляпались в обитаемые территории с разгону. Семь бар и дифферент выше пятиста компенсаторы еле держали. Восемь и девять даже не рассматривались. Что там происходило на восьми барах – того в учебниках не описывали. Но на девятом уровне, согласно общей теории нырка, объекты материального мира получали возможность совмещаться друг с другом без последствий. Можно было проходить даже сквозь звезды. Если, конечно, не попытаться очень резко вынырнуть. Всех пилотов вывозили на экскурсию к Дзаганте. Огромная область открытого космоса сохранялась пустой, словно метелкой выметена. На границе зоны опасливо толпился привычный космический мусор, а дальше наступала пустота. Та самая, которую на Терре воображали до того, как узнали, что космос битком набит разными вещами. Дзаганта сохраняла абсолютную стерильность. Возможно, никого бы это не беспокоило, но все попадающее туда размазывалось в кашу из неопределенных частиц. Поэтому мертвую зону обходили двадцатой дорогой даже в погружениях. Не было даже известно, кто стал экспериментатором, загнавшим корабль на те самые девять бар. Просто сказано – одна из рас Списка. Но зато имелись архивные записи, что Дзаганта раньше была типовым астер-конгломератом и по общей массе достигала двух третей стандартной солнечной системы. И, как официально утверждалось, всем расам страшно повезло, что образовавшаяся зона катастрофы сохранила четкие границы, а не поползла заглатывать окружающее пространство. Малик очень не хотелось, чтобы вторую зону отчуждения назвали, например, Ансария. "Хиджау" успешно обогнула черное пятнышко, вернулась на курс и поперла дальше, неумолимо приближаясь к точке столкновения с потенциальным врагом. Малик все еще не бралась подсчитывать, сколько времени займет у них всплытие. Но с каждой ступенью ухода вниз оно увеличивалось в геометрической прогрессии. Она поднялась и почти судорожно потянулась. В боку, ближе к спине, противно кольнуло под нижним ребром. Пилотесса скривилась, потянулась еще старательнее, но боль не унималась. Обреченно вздохнув, Малик опустила руки. Время, отведенное Зульфар на изучение платформы, так же неумолимо шло к концу. Можно было уже задавать наводящие вопросы вслух, но выглядело такое несколько подло, будто Малик заранее злорадствует над неудачей настройщицы. Поэтому пилотесса почетного старого корыта – "Готтхаммера", напомнила она сама себе – молча начала готовиться к спуску в дальние трюмы. С установленным справочником и выданными наперстками она могла получить доступ практически к чему угодно. Расконсервировать служебные ходы, активировать подъемники, убрать многослойную защиту. Могла даже потребовать от логикалика выдать картинку с места хранения спящего груза. Но Малик только уточнила температурную сводку. В хранилище предсказуемо было прохладно, а, пожалуй, и совсем холодно – всего пять стандартных градусов выше стандартного же нуля. Пора было перестать цепляться за форменный китель и бесповоротно перелезть в скафандр. Продвинутых военных технологий, как у Гюзель, экипаж не имел. Тем не менее скафандры были строго индивидуальными: их выплавляли под особенности измененных. И при переходе с корабля на корабль каждая брала с собой не только багаж знаний и пачку наработанных полетных карт, но еще и высокопрочную искусственную шкуру. Для Малик сделали почти стандартную модель, разве что с поправкой на строение ног. Для каждого копыта предусматривался индивидуальный ботинок, не только охраняющий кость, но и придающий дополнительную ударную силу. Будь на Малик такой скафандр, ей не пришлось бы расшибать ноги, пытаясь выбить дверь в оружейку. Но она по привычке хранила скафандр в рубке. Там, где происходит все самое важное. Кто же знал, что бесноватый иксар... Малик нахмурилась, оборвала мысли и полезла в пенал-хранилище. Какой-то шутник из ательеров снабдил скафандр неубиваемой наклейкой "невеста шайтана", явно намекая на копытца. Дурацкая наклейка красовалась прямиком над левой грудью. Капитан Ансария мрачно подумала, что теперь до груди дело дойдет нескоро. Если вообще дойдет. Костяная пластина, образовавшаяся вместо ребер, явно не подразумевала, что на ней будут крепиться жировые капсулы. Спуск на десятый ярус происходил вполне буднично. Малик покинула рубку, прошлась по видоизмененным коридорам, нашла нужную лифтовую шахту и отдала самую обычную команду на спуск. Разве что наперстки все это время кусались, намекая, что пилотесса пытается влезть не в свое дело. Малик кривилась, морщилась, но терпела. На ярусе наперстки сработали также безупречно. Почти беззвучно отворилась массивная дверь, и в коридор хлынули клубы пара. Малик быстро шагнула внутрь и щелкнула пальцами, закрывая дверь. Хотя они и сожрали весь энергозапас чужого корабля, но въевшаяся привычка экономить не оставляла. Ресурс – дело такое: сейчас он есть, а секунду спустя на пути попадается еще один пиратский корабль, и вот ресурса уже нет. Камеры хранения стояли такими плотными рядами, что их даже сложно было назвать отдельными камерами. Скорее, конгломерат, поделенный на многоярусные соты. Придерживая локтем ультрабук, Малик прошлась между двумя рядами, стараясь заглянуть внутрь капсул. Поверхность сохраняла строгую матовость тонирования. Как раз от таких любопытных. Малик прошла чуть дальше, остановилась и решительно ткнула актив-жестом в одну из камер наугад. В хранилище было полутемно, и выбранная камера засияла, словно драгоценный минерал. Тут же засветился сопроводительный экран, предлагавший установить прямую связь логикалика с местной базой данных. Вздыхая и кляня себя за жадность, толкнувшую ее в этот вылет, Малик согласилась с предложенным. "Группа модели наложения: отсутствует". Малик нахмурилась. Она отлично помнила, что у иксар, сгинувших на станции декампи, были свои группы и модели. С вероятностью сто процентов эти модели как-то взаимодействовали с ревойскими паразитами, предоставляя иксар возможность управлять платформой. А заодно позволяя жить. Зульфар сказала совершенно верно: нельзя просто так вложить чужую память в голову, даже если голова пуста изначально. Разность тела и личности убивала получившийся результат. Но если ревойские технологии могли удержать гибрид... – Только не сходить с ума прямо тут, – негромко пробормотала Малик. Ее только что начала накрывать потрясающая мысль, что пятнадцать контейнеров, стоящих на оружейной платформе, должны были законсервировать команду стрелков, если с ними случится что-нибудь... смертельно неприятное. Высоко над головой что-то зашуршало. Малик вскинула голову. – Але, мостик? Голос Зульфар прозвучал так громко, что Малик на мгновение почувствовала испуганный спазм в кишках. – Здесь, – сквозь зубы сказала она, прижимая ладонь к животу. Не хватало только обосраться. Хотя перед перспективой повоевать от имени человечества можно было и до такого докатиться. – Я закончила, – Зульфар говорила сухо и четко. – Нам не нужно пятнадцать человек. Платформа еле пашет, насколько я вижу, достаточно всего одного. Малик помолчала. Невысказанное "Так же, как Гюзель?" висело на линии связи, продавливая ее камнем. – Переводчик у нас отвратительный, – продолжила Зульфар. – Но вроде бы речь о том, что в аварийном режиме мы можем позволить себе только один выстрел. – Слушай. А как вообще этим управляют? Не может быть, чтобы каждый выстрел или даже целый бой сопровождался гибелью пачки народу? – Да, здесь кое-что другое, – Зульфар по-прежнему говорила сухо и напряженно, точно каждое слово давалось ей через стиснутые от боли зубы. – Видела шрамы? Вот так оно подключается. Я не совсем разобралась, тут какие-то органические ужасы наверчены. Очень похоже на... ну ты понимаешь... Зульфар замолчала. Малик выждала пару дипломатических секунд. Настройщица явно ждала от нее какой-то реакции. – Не очень. Громкая связь молчала, но неожиданно пискнула рация на ухе. Малик коснулась ее и погрузилась в мир помех коротковолновой связи. – Я посмотрела в кое-каких архивах, если ты меня понимаешь, что еще известно о Замариду, – голос настройщицы пробивался еле-еле. – Это же страшно старая история. С ревойских кораблей скопирован сам принцип. – Зульфар опять помолчала под яростный треск и шипение, а потом вздохнула. – То есть они со своими кораблями находятся в органической связи. А наши сделали механическую. Я видела схему, это почти эндоскелетная модель. Штук шестьдесят имплантов и для них еще узловые контроллеры– их то ли пятнадцать, то ли двадцать. – Я помню, тоже такие видела. Но ведь у иксар... – Малик потерла лоб и заговорила в ладонь почти шепотом. – В смысле, у нас эта механика больше не используется! А наши управляющие импланты, наоборот, вырезают! – А ты обращала внимание, что у них шрамов больше, чем у нас железок ставят? – Не очень, – прохрипела Малик. – Я тоже не присматривалась особо, но в качалке видно было. Гораздо больше. Я думала, это что-то другое, но теперь... ты помнишь схему? Малик прикрыла глаза и постаралась вспомнить выставленное в витрине. Если шагнуть за грань реального мира и погрузиться в сумасшедшие предположения, то набор столетней давности и нынешние отметины на шкурах иксар выглядели ужасающе похоже. Вновь затрещало, добавился высокочастотный писк, а затем Зульфар выдохнула ей в ухо: – Значит, их попробовали сделать, как ревойцев. В голосе настройщицы тонко-тонко звучала вопросительная нотка, пробившись сквозь треск и прорезавшееся подвывание сигнала. Словно настройщице хотелось, чтобы ее переубедили. – Ужас, – механически сказала Малик, чтобы не молчать. Мысли в голове толкались, как безумные покупатели на распродаже. Она попыталась выстроить цепочку: ревойский корабль у Сатурна – ревойские органические технологии – провальные людские разработки-копии – развитие имплантов-дополнителей – невозможность летать с железной начинкой – появление людей второй... нет, третьей волны: уже не совсем людей, уже, возможно, в чем-то чужих. – Аллах, кажется, когда я вернусь, то перейду в луддиты! – В одном экипаже мыслят одинаково, – хмыкнула Зульфар уже с потолка. – Что-то и мне больше не хочется улучшайзинг среди себя устраивать. – Хер знает, что в них зашито! – поддержала Малик. И снова повисла напряженная пауза. – Все, нашу совесть не отмыть, – Зульфар вновь заговорила сухо и неприязненно. – Буди первого. – Вас поняла, – машинально отчеканила Малик. – Начинаю. – Ты там, что ли? – изумилась Зульфар, съехав с казенных интонаций. – Уже полчаса, как морожусь, – Малик подышала на наперстки. – Поехали. Она щелкнула наперстками, и на экране сопровождения мгновенно вспыхнул спиннер. Помигал насечками и остановился. "Не выбрана модель наложения". – Что? – Малик почти зашипела. – Твою мать! – Я вся внимание, – откликнулась Зульфар. – Твою мать еще раз! Эта халабуда требует от меня модель! – Чью? – Ну, видимо, его! То есть... в смысле, кхм! – пришлось опять съезжать на шепот по рации, и в ухе вновь началась свистопляска: – Я же говорила, то есть, ты же видела, что у наших парней было на шкафчиках написано? – Мда, было там что-то такое, – процедила настройщица. – Вот это от меня и просят! Здесь, походу, готовых спецов нет! – Местная база есть? Ты подцепилась? Не могли ж их пустыми тащить через пол-Вселенной! – Блядские технологии, – опять прошипела Малик. – Нет, это выше моего понимания! Какого хрена я должна в этом разбираться? Меня не для этого нанимали! Я просто гоняю грузовозы, а не воюю с инопланетянами! – Помолчи уж! Ты хотя бы сразу на рейсе стояла, а я вообще по замене вляпалась! Малик еще пару раз выругалась, вспомнив даже религиозные проклятья, и в ярости попрыгала по полу, вынуждая эхо бешено заметаться по доку. – Что у тебя? – рявкнул Зульфар. – Гробы валятся?! – Нет! Я в бешенстве! Только и всего! Зульфар тоже ругнулась. Эхо стихло, громкая связь лупила вхолостую, и в отсеке повисло сопение на две полных ярости носоглотки. Наконец, Малик глубоко вздохнула и уставилась в ультрабук, подмигивающий иконкой открытой связи. – Ну, если здесь ничего не окажется, то мы влипли по самые гланды. – Только если ты там найдешь список, то ради всех святых, не выгружай оттуда никого из... – настройщица кашлянула. – Ну, ты поняла. Не надо ребят вытаскивать. Это слишком. – Ясное дело, – буркнула Малик. – Скорее всего их здесь и нет, все-таки их попытались сделать похожими на оригиналы, помнишь же фото? Иначе развалится... – Что развалится? – связь заскрипела. – Ревойская технология, – отстраненно сказала Малик. – Неважно. Только вот как мне найти нужного спеца? – Посмотри, там наверняка шнурок какой болтается или роутер стоит. Малик тоже откашлялась, породив этим серию бурных завываний в рации, и молча принялась за поиски. Только разжижением мозга после незапланированных погружений можно было объяснить, что блестящие пилотские мозги упустили такой очевидный вариант. – Хорошо, что ты не рядом, – сказала она, ковыряя панель под экраном. – Это почему? – Мне не приходится мучительно делать вид, что все в порядке, – усмехнулась капитан Ансария. – Можно вдосталь краснеть, пыжиться и корчить рожи от злости. Зульфар засмеялась. Под эти звуки Малик и открыла искомую панель. Значок связи приглашающе мигал рядом с нелепой квадратной кнопкой. Подняв ультрабук, Малик осторожно поставила его на планку крепления и нажала кнопку. "Подбор модели, – мгновенно отозвался экран. – Функции?" Малик сосредоточенно изучила предложенные функции и ткнула в боевые расчеты. Список, напечатанный мелким шрифтом, заскользил в режиме прокрутки. Малик вытаращила глаза, боясь сморгнуть. Навскидку один экран содержал полсотни имен. И скролл не останавливался. В тончайших платах ультрабука хранились тысячи записей. Сотни тысяч людей, исчезнувших с момента запуска первого корабля человечества. До боли всматриваясь в череду буковок, Малик даже вспомнила название этого первопроходца: "Эбола". Лектор объяснял, что корабль, который должен был стать флагманом неудержимого расселения человечества по Вселенной, носил имя болезни, распространяющейся с такой же чудовищной скоростью. Кто-то в высоких кругах оказался не лишен чувства юмора. "Теренс Лемуин", – высветилась надпись. – "Группа модели наложения: бригада специального назначения военно-космических сил генштаба Веги. Модель наложения: специалист по сопровождению и конвою, класс "Стрелок-1". Ячейка хранения 241". На борту капсулы вспыхнул номер – 146. Только сейчас Малик поняла, что не дышит. Удача позволила схватить ее за самый кончик хвоста. С первого раза капитан Ансария вышла на того, кто должен уметь стрелять. – Ну что? – осведомилась невидимая Зульфар. – Все по плану, – сквозь зубы сказала Малик. – Сейчас капсулу поменяю, мне сказали, куда идти и кого брать. Решительно шагая в сторону нужной капсулы, Малик пыталась не думать, что сейчас ей придется выдернуть на возможную смерть обычного человека. Имя, предложенное логикаликом, не давало покоя. Нахмурившись, она перехватила ультрабук и вызвала справочник архивных записей. Список не подвел и на этот раз. Капитан Теренс Лемуин был "помоложе", чем призраки эпохи Второй Волны. "Испытания технологий в энергопромышленном секторе, – обтекаемо гласила скупая статья. – Дата смерти: 13.08.130; причина смерти: авария на заводе «Дахаб»". Первым же порывом Малик было тут же отыскать "Дахаб" и, возможно, нырнуть в еще более глубокую помойную яму. Пилотесса пару секунд перебирала пальцами над поисковой строкой, но затем решительно захлопнула ультрабук. Во многих знаниях – многие печали. – Ладно, Теренс, – снова вслух проговорила она. – Ты меня прости, но, похоже, вскоре придется познакомиться. Остановившись перед капсулой с нужным номером, она водрузила ультрабук на место, повторила всю последовательность действий, и на этот раз логикалик проглотил предложенную связку из тела и памяти без проблем. "Верхнеуровневая модель перекрытия: лейтенант Теренс Лемуин, исследовательская группа прииска Самбург, завод ВПК «Страйт»". – Ах вот как вы делаете, чтобы они не сошли с ума, – пробормотала Малик себе под нос, криво улыбаясь. – Сшиваете слой над слоем... Сукины дети. Настойчиво мигающий пикт подтверждения бил в глаза как лазерный целеуказатель. Малик прикусила губу, потянулась к нему и легко-легко коснулась наперстком. Пикт свернулся в точку. Спиннер отщелкнул первое деление. Человек, закрытый в камере, начал... Малик нахмурилась еще сильнее, но отогнать первым делом всплывшую мысль не удалось. Он начал воскресать из мертвых. – Малик? Голос Зульфар донесся глухо, словно на передачу логикалика наложили мощный фильтр. – Все в порядке, – разлепила губы Малик. – Два часа. – Ох и долго же. Там что-нибудь экстренно-пробуждающее есть? – Есть. Только это тоже технологии, изжившие себя. Кусок курицы вместо живого человека мне не нужен. Зульфар угукнула. Малик потерла начавший замерзать кончик носа. Сколько уже люди перепробовали всего – не сосчитать. Анабиозные технологии сами по себе сказывались на живых организмах плохо, а уж если выдергивать оттуда экстренно, то за сохранность здоровья выдернутого никто бы не поручился. – Два часа я еще поковыряюсь, – преувеличено бодро сказала Зульфар. – Так сказать, постараюсь гарантировать, что количество потенциально оживляемых не увеличится. Малик обхватила себя за плечи, потерла холодные рукава. И вновь покосилась на таймер. Выставленное время показывало неумолимо бегущие секунды. Нервировала такая "бомба" ужасно. Малик постучала копытами по решеткам. Полы здесь сделали дырявыми явно нарочно: выходящие из капсул люди должны были породить выливание кучи жидкостей. Похоже, в трюме "Хиджау" собрались две тысячи бойцов со всех концов Союза. Она еще раз провела ладонью по пластику, но по-прежнему ничего не увидела. Внутри должен был плавать обычный человек, погруженный в инертную заливку, напичканную всем необходимым, чтобы пролежать сколько угодно времени. Ну, где-то год точно. Дальше уже пошло бы загрязнение фильтров, деформации организма и прочие неприятности, завязанные на то, что люди вообще-то должны ходить посуху. Будь они хоть иксар-адаптантами, хоть экипажами-мутантами. Малик криво ухмыльнулась над случайной рифмой и решительно потопала к выходу. – Ты чего там грохочешь? – Да холодно тут ужасно. Пойду в более теплые места, там посижу. * * * На второй заход к капсулам спустились обе. Предварительно Зульфар тщательно обшарила каюты иксар и раздобыла "пленку" из запасов. Малик косилась на комбез и пыталась отделаться от мыслей, что они собираются одевать мертвеца в форму других мертвецов. Сама капитан Ансария предпочла взять гарон. – Ну не голым же ему ходить, – сказала Зульфар. И, тоже покосившись на Малик, добавила: – У тебя на лбу все метания написаны. – А, я и так чувствую себя живодером, – вздохнула пилотесса. – Там одна личность на другую накладывается, и мне уже кажется, что мы хотим угробить не одного человека, а десяток сразу. А если у него, как у Ларри, еще и предохранитель в башке взбунтуется... Зульфар покривилась и поправила промышленный пистолет, заткнутый сзади за пояс. Малик погладила ремень гарона и пошевелила лопатками, прислушиваясь к молчаливой успокаивающей тяжести оружия. Ее все время передергивало, в носу скопилась сырость, а веки казались набрякшими и отяжелевшими. Малик яростно шмыгала, потом не выдержала и сморканулась прямо на пол. – Чем глубже ныряем, тем ниже мораль, – пофилософствовала Зульфар. – Отстань! У меня, может, аллергия на такие глубины! В отсеке по-прежнему царил холод и тишина. Капсула все также светилась отдельным кристаллом в общей грозди. – Полный свет, – скомандовала Малик. Логикалик медлил пару секунд, но затем начали зажигаться осветительные панели. Свет был удивительно теплым – желтым. Видно, чтобы просыпающимся не было совсем жутко. Хотя покойникам в морге, как ни крути, лучше не сделаешь... Малик опять тряхнула головой и обнаружила, что отстала от Зульфар на добрых несколько шагов. Настройщица остановилась у капсулы и тщетно пыталась заглянуть внутрь. Спиннер прокрутился полностью. Теперь на экране отсчитывалось время до распаковки. Всего три минуты. Сто восемьдесят секунд – и Теренс откроет глаза. Проснется больше чем полвека спустя. И опять окажется в аду. – Что мы ему скажем? – Малик постучала копытом, и гарон стукнул ее по заднице. – Привет, Теренс, пора воевать за родину? – Что-то вроде того, – невозмутимо ответила Зульфар и развернула к ней малюсенький экранчик. – Я тут пошаманила, так что вслух можно говорить спокойно. Зачем нам лишние архивные записи? – Как бы за это шаманство не того... Малик чиркнула себя по горлу. Зульфар махнула рукой. – Думаю, для начала надо будет просто поздороваться. К кораблям он явно привычен, эта твоя верхнеуровневая модель у него есть, а там посмотрим по ситуации. – Если б я тебя совсем плохо знала, решила бы, что тебе все равно. – Мне почти все равно, – Зульфар покачала "пленкой". – Знаешь, словно в игрушку решила резануться. Только иногда становится непонятно, почему я не могу из нее выгрузиться? Снять шлем, отключить "червяков" – и пойти наконец на балкон, посмотреть, что там нынче в атмосфере крутят... Она бросила взгляд на пилотессу, и Малик опять увидела это – темную бездонную жуть, в которой плясали голубые отблески обратного отсчета. – Только почему-то я все никак не могу выгрузиться, – повторила Зульфар и повернулась обратно к капсуле. Малик попробовала открыть рот, но суставы возле ушей словно защелкнуло намертво. И она промолчала. Капсула закончила отсчет до нуля и тихонько пиликнула. Зульфар подалась назад. Крышка поднялась, и вся нижняя половина капсулы медленно поехала вперед. Хлынул резкий горький запах, напоминавший какую-то траву. То ли ядовитую, то ли пряную. Запах невыносимо щекотал ноздри, и Малик не удержалась: судорожно потерла переносицу. "Поднос" выдвинулся полностью. – Блядь, – с чувством сказала Зульфар. "Пленку" она повесила на плечо. Малик еще раз потерла нос и с силой хлопнула себя по ушам. Челюстные суставы со щелчком расклинило. – Блядь! – согласилась пилотесса. Тонкие, розово-серые усики тянулись из ноздрей Теренса вверх и вниз, едва заметной сеткой покрывая лицо. Малик поспешно отвела взгляд, но ей показалось, что эти усики уходили даже под закрытые веки. Это совершенно точно были не донорские тела. Если бы кто-то из Списка увидел такую химеру, то... – Бля! – опять сказала Зульфар, на этот раз сдавлено. Малик метнула взгляд обратно. Ей немедленно подурнело. Усики шевелились, втягиваясь в ноздри человека. И один из них действительно выскользнул из-под века. Малик поняла, что до конца жизни будет помнить этот выскользнувший усик: с прозрачным круглым лепестком на конце, явно повторяющим форму глазницы. – Зачем они это делают с ними? – прошипела Зульфар. – Это... это подло! Пальцы на руке человека дернулись и сжались в кулак. Потом приподнялась грудная клетка. Качнулась голова. И, наконец, открылись оба глаза. – Привет, – сказала Малик и попробовала улыбнуться. – Как самочувствие? Добрых десять минут Теренс клацал зубами, мычал и норовил свалиться с ложемента. Удерживать его приходилось в шесть рук, а потом Малик еще и уперлась ему в бок коленом. – Аллах, зря походу будили, – сквозь зубы рычала Зульфар, пытаясь отвернуться от дергающегося солдата. – Как-то явно не так их поднимать надо было! – Инструкций на этот счет мне не оставили! – почти рявкнула Малик. – М-м! – Теренс выгнулся, закатил глаза и обмяк полностью. – О-оу... Голова... Экипаж переглянулся и обменялся совершенно идиотскими улыбками. – Теренс? – Малик легонько потрясла его. – Ты как? Тебя можно отпускать? – Н-нушно! – хрюкнул Теренс. – Мать... о-о... мы уфе прил'тели? – Не особо, – Малик осторожно разжала руки. – Ну-ка, простой вопрос: куда летим? – Иш-шлед'вательский центр Шамбург, – еле ворочая языком, откликнулся Теренс. – Год какой? – Д'вносто пятый... за м'сяц не скажу... Фу-у, тошнит как. Экипаж переглянулся еще раз, и Малик неожиданно поняла, что у нее вот-вот подломятся от облегчения колени. Верхняя модель сработала: не только бригада охраны оказалась с прикрученной памятью, чтобы не свихнуться. Наверное, по-настоящему возвращать людей из прошлого все же постыдились. Или побоялись. – Отлично, – преувеличенно бодро сказала Зульфар. – Рядовой Лемуин... – Лейтен'нт, – поправил ее солдат и поморщился. – Ну и руки... Пушти, больно ш! Зульфар мгновенно разжала хватку. Теренс приподнялся на локтях, откашлялся, пошмыгал носом и сел. – Ух и холодно! – он огляделся и тут же нахмурился. – Случилось что-то? – Именно, – Зульфар протянула ему "пленку". – Платформой управлять можешь? – Чем? На секунду Малик почувствовала ужас: разбуженный человек мог оказаться совершенно бесполезен. – Не знаю, – спокойно сказала Зульфар. – Ревойская платформа и все. Теренс на секунду застыл, серые глаза закатились, но сразу же опустились обратно. – Тип какой? – деловито уточнил он, принимая комбез. – Тоже не знаю. – В смысле не знаешь? – Теренс бросил едва начатую штанину и с подозрением оглядел обеих. – Кто из вас акустик? – Нет здесь больше акустика, – взяла инициативу в свои руки Малик. – Была, но героически погибла. Понятно? Теренс опять оглянулся и сплюнул на пол. – Че ж тут непонятного. А мы где? – Курс на Ечхон, – Малик сняла с пояса заготовленную фляжку и протянула. – У нас двенадцать часов до всплытия. – Понадобится... В общем... Теренс натянул штанины, сполз с ложемента и чуть не кувыркнулся носом вперед. Зульфар успела поймать его за плечо. Лейтенант кивнул и продолжил втискиваться в "пленку". Вкладки недовольно посверкивали зеленым, но постепенно скатывались в бирюзовый: комбез подстраивался под нового хозяина. Докрутив его до пояса, Теренс забрал у Малик фляжку и опустошил в три длинных глотка. Потер бритый затылок. – Что понадобится? – Воевать, – спокойно сказала Малик. Это спокойствие стоило ей невероятных усилий. Теренс осоловело поморгал, потряс фляжку и с огорчением заглянул в горлышко. – Че-т я не думал, что натурально с инопланетяшками сраться придется, – заключил он. Переглянувшись с Зульфар в третий раз, Малик уже начала чувствовать себя слегка идиоткой. – Короче, ты не удивлен, что придется в кого-то стрелять? – уточнила она. – Не знаю, – сказал Теренс. – В башке туман сплошной, наверное, от анабиоза не отошел. Спать хочется. Куда идти? Зульфар сделала движение челюстью, но Малик опять поймала ее взгляд и качнула головой. Никто из них понятия не имел, каким образом работают чужие мозги с подсаженными паразитами и субличностями. Сойдет Теренс с ума, внезапно помрет или доведет дело до конца – Малик не взялась бы ставить даже рваные трусы. Оставалось полагаться на висящий за спиной гарон и на помощь настройщицы. – Башка трещит, – повторил Теренс. – Мы глубоко, что ли? – Очень, – подтвердила Малик. – Идем. Сразу покажем, что с платформой стало. Может, тебе напарник понадобится. Теренс в десятый раз огляделся и принялся запихиваться в рукава комбеза. Зульфар между делом одной из рук поправила болтающийся на бедре пистолетик. Ко времени подхода к платформе Теренс взбодрился, но рта особо не раскрывал. В отличие от иксар, его словно не мучило любопытство. Он только смотрел по сторонам и периодически хмыкал. Малик старалась держать себя в руках, а вот Зульфар ладонь с рукояти так и не убирала. В пыльных узких коридорчиках платформы им пришлось вытянуться в линию, и само собой получилось, что Малик пошла вперед, Теренс потопал за ней, а Зульфар замкнула процессию. На первом же перекрестке Малик чуть притормозила. – Направо, – сказал Теренс. – Откуда знаешь? – вежливо поинтересовалась Зульфар. – Макеты изучали, – Теренс прокашлялся и, судя по звуку, опять сплюнул. – Столько шкуры ободрал в таких закоулках – не счесть. Ревойцы, жопы тощие, вечно на пространстве экономят, ор-ружейники хреновы. Налево теперь. Под его руководством процессия прошла все червячные извивы и остановилась перед открытой дверью. Малик сразу заметила заклинивший створ ломик. – Тут вообще свой замок имеется, – заметил Теренс у нее из-за спины. – Извини, нас не учили, – буркнула Зульфар. Теренс сунулся вперед, но Малик поймала его за плечо. Лейтенант Лемуин, как и все иксар, был крепким и высоким парнем, но у Малик сил было поболее. Поэтому порыв Теренса угас в зародыше. – Там стремное зрелище, – предупредила Малик. – Акустик умерла, когда пыталась управлять этой штукой в одиночку. – Плохо, – вздохнул Теренс. – Нельзя в одиночку, если будет большая заварушка. Группа нужна. Вы остальных-то будить когда собираетесь? – Возможно, никого больше не будем, – Зульфар тоже протиснулась вперед и взяла иксар за другое плечо. Малик отметила, что инстинкт подчинения у солдата не исчез. Она хорошо помнила, что обычные люди – обычные мужчины – страшно возмущались, пытаясь вырваться, когда она инстинктивно зажимала их по привычке главного. В иксар заколачивали совсем другие шаблоны поведения. – Это сломанная платформа, – сказала Зульфар. – В ней заряд есть, но все перекорежено. Сможем сделать выстрел – не больше. Нечем там управлять. – Тогда посмотреть дайте, – нетерпеливо сказал Теренс. – Чего жмете, злюки? Шарахался он по платформе недолго. Гмыканье и хмыканье постепенно меняли тональность, а затем превратилась в сдавленные матюги. Закончил Теренс пространной тирадой о неких идиотах, о руках, растущих из странных мест, и еще немного добавил о сношениях идиотов с другими идиотами. Должностей и полов он предусмотрительно не озвучивал, поэтому экипаж сделал вид, что речь к ним отношения не имеет. – А это акустик, да? – наконец закончил лейтенант, останавливаясь возле кресла. Малик передернула плечами. Зульфар накинула на кресло плотную ткань, но та уже успела облежаться и четко обрисовывала силуэт Гюзель. – Не трогай ее, – велела Зульфар. – Я из нее вытащила все. Просто не трогай, понял? Теренс поднял брови, огляделся и поцокал языком, глядя на развороченный пульт. Малик смутно узнавала конструкции, которые показывала ей прямая трансляция... сколько? Сутки назад? Казалось, миновала уже пара геологических эпох. – Один раз выстрелит, – уверено сказал Теренс. – Только не внизу. Ну, чтоб внизу, это бригаду надо. Корректировка, поправки и все такое. А вы тут изрядно все испохабили. Поэтому надо обязательно всплыть. И еще нужны... – он пощелкал пальцами. – Во, переходники. – Какие? – Ну... – лейтенант опять огляделся и тоже нахмурился. В лейтенантской голове явно происходила могучая мыслительная деятельность. – Синие такие. – Шайтан, – с чувством сказала Зульфар. – Хранятся в блоках восемь Д и восемь Б, – неожиданно безэмоционально сказал Теренс. – Специальный доступ не требуется. Зульфар опять взялась за рукоятку оружия. Теренс тряхнул головой и поскреб в затылке. – Короче, без них эту платформу никто не расшевелит, – обычным тоном заключил он. – Я пойду принесу, – прохладно сказала Зульфар. – Малик, присмотришь за новичком? Пилотесса легко отдала честь двумя пальцами. – А еще пожрать можно? – встрепенулся Теренс. – Конфеты есть? – Переходники или жрать? – почти грозно сказала Зульфар. Лейтенант хрипло засмеялся. – Концентраты стандартные, – отрезала настройщица. – Чего? – обижено протянул Теренс. – А конфеты? – Поверь, эта дрянь куда слаще всяких конфет. – Поосторожнее, а то жопа слипнется, – поддакнула Малик. – Слипнется – это не очень хорошо, – протянул Теренс. – Я ею намерен развлекаться! Непосредственность и прямолинейность, граничащие с идиотской пошлостью, заставили Малик невольно улыбнуться. Теренс самим своим существованием словно отвергал мысль о смерти. Зульфар отвернулась и направилась к выходу, но Малик успела заметить, как по губам у нее тоже мелькнула тень улыбки. * * * Иксар праздно шатались по коридорам челнока, невзирая на очевидное недовольство яутжа. Гордон и был бы рад осесть в каюте и впасть в анабиоз, но химический коктейль, то и дело кусавший его за шею, не давал расслабиться. Высидеть в темном помещении, где то и дело одолевала клаустрофобия, удалось часов шесть. Еще четыре часа Гордон вертелся с боку на бок, пытаясь представить мирные занятия на Лире. Прикидывая к носу то одно, то другое, он неожиданно понял: канонир Ташлинд совершенно не представляет, что можно делать, оказавшись на свободе. Всего пару недель назад он жил ради того, чтобы получить эту самую свободу. Но ни разу не задумывался, как ею распорядиться. Теперь-то было понятно, почему: не предполагалось вообще, что Гордон и еще четырнадцать человек получат эту самую обещанную амнистию и вернутся туда, где никогда даже не жили. Легче от понимания не становилось. Гордон жмурился, тщетно пытаясь воссоздать образы будущей трудовой деятельности. Но раз за разом на внутреннем экране появлялось лишь пятнадцать человек, стоящих бок о бок. Крутился Гордон до тех пор, пока мозги окончательно не спрессовались и решительно пошли в отказ. Гордон даже не отобразил, когда именно оказался на перекрестке общих коридоров. Чувство легкой эйфории подталкивало к невероятным свершениям. Например, пробраться в "фундамент" челнока и попробовать выяснить, можно ли из него перебраться в модуль с прикрепленным грузом. Компанию в этом безумном предприятии ему составил встреченный в переходах Грегор, так же мучимый бездельем. Оба были недалеки от того, чтобы начать вскрывать очевидно запломбированные люки, когда челнок бултыхнулся, и Грегор с размаху приложился физиономией как раз о пломбировку. Расквашенный нос вкупе со щедрым потоком крови мигом вернул обоих на рельсы здравого смысла. – Лучше б мы занялись чем-то натурально полезным, – мрачно сказал Грегор, размазывая кровь по роже. – Твою мать, не останавливается. Где я возьму денег на пластику?! – Это всего лишь нос! – Это у тебя всего лишь нос! А у меня... – На миллион, – обреченно подхватил Гордон. Взял технаря за волосы и потянул назад, одновременно подставляя ладонь. Нажал на шею сзади и вынудил Грегора остаться в перекособоченном положении. И, несмотря на серьезность, опять отвлекся на форму губ товарища. В ней было что-то почти гипнотическое. – Давление у тебя высокое, – механически сказал он. – Все из-за их присадок. Мало того что этот... забыл в общем, короче, гормон какой-то кипит вовсю. Вот еще и давление поднимается. – А из меня этим давлением всю кровь не вытолкает? – опасливо прогундосил Грегор. – Ради твоей красоты я, если что, пожертвую кровью соседа. Грегор фыркнул, и кровь тут же брызнула в стороны. Технарь негодующе замычал, заткнул ноздри и всем весом навалился на ладонь Гордона. Одновременно с этим качнулся пол. – Так, – сказал Гордон. – Жопой чую, что-то нехорошее происходит. – Держи свою жопу в руках, – посоветовал Грегор. – Не надо нам вещих задниц. Может, просто на кочку какую наскочили. На этот раз фыркнул канонир. Грегор осторожно разжал пальцы и аккуратно пошмыгал носом. Гордон перестал хватать его за волосы. Призрак постороннего движения повторился. На этот раз померещилось, будто качнулся не пол и даже не челнок, а на секунду изменились векторы всего пространства. – Походу, лучше нам отсюда вежливо удалиться, – Грегор осторожно поднял голову и уперся руками в пол. – Не дай Аллах выяснится, что к нам с той стороны ход уже прогрызть пытаются. Возразить было сложно. Поспешное отступление сопровождалось отчаянными порывами Грегора чихнуть, которые тот старательно давил в зародыше, всякий раз шепотом матерясь. Гордон на всякий случай заранее зажимал нос пальцами – его посетила восхитительная идея: что если на уровнях погружения не просто текут мозги, а происходит что-нибудь интересное с составом воздуха? Никто из иксар не знал, как работает балансир, но запросто можно было вообразить какие-нибудь важные ионизирующие свойства, без которых воздух мог стать ядовитым. Они без проблем поднялись на основной уровень, однако на этом везение закончилось. Гордон едва успел уловить своим новым восприятием какое-то подозрительное движение воздуха, струящегося у пола мирным прозрачным потоком, а потом из-за угла вынырнул яутжа. – Ага, – хрюкнул он. – Нашлась пропажа. Грегор все-таки чихнул, испугано замер, глядя в ладонь, а потом вздохнул с облегчением. Кровь остановилась. – Что, почетные бронетрусы пропали? – быстро спросил Гордон. – Мы не брали, ищи сам. Желательно, в другом месте! – Нет, хуманк, я говорю именно о вас. Что не дает вам покоя и вынуждает бродить тенями? – Следим? – зловеще уточнил Гордон. – Присматриваем, – отрезал клыкастый. – Например, я чрезвычайно озадачен, почему маркер моего... – переводчик захрипел и умолк, но потом все-таки продолжил: – …добросердечно сопровождаемого хуманка болтается на подходе к территориям, куда не следует лезть без вооружения. – Добросердечно? – переспросил Гордон. – Отстань от него, – гнусаво посоветовал Грегор, откашлялся и сплюнул. – А ты, – он уставил палец на яутжа, – не таскайся за мной повсюду, иначе однажды это плохо кончится. – Чем же? Грегор подумал. – Обижусь нахер, – пригрозил он. Яутжа насмешливо защелкал, чуть откинул голову и выставил ладони. – Я сражен в оба сердца, Грие-его. Что с твоим носом? – Пиздец! Не смей подавать комментарии! – Не переживай, хуманк, твое совершенство не пострадало. – Вы двое тошнотворны, – заметил Гордон. – Что, здесь только я не целуюсь в десны с потенциальным противником человечества? Яутжа удивленно шевельнул щетиной. – Кто противник, я? – Вы все, – Гордон сложил руки на груди. – Кто не человек – тот потенциально против остальных человеков! – Паранойя, – сказал Грегор и снова плюнул. – Ксенофобия, а может, и ксеноненавистничество. – Вот именно! – возопил Гордон. – Одни такие на нас уже напали! – Я более не удивлен, что вы с Кихадом Монолитом так близко сошлись, – сообщил яутжа. – У вас одинаково отвратительные характеры. Кипя от негодования, Гордон тащился за разнорасовым дуэтом. Яутжа, представившийся Вайкаром, то и дело оглядывался, всем видом давая понять, что удрать в боковой коридор не удастся. – В какой каюте ты проживаешь? – поинтересовался он, едва микроотряд оказался в жилом секторе. Гордон уже навострился различать пиктограммы и даже разобрал смысл странного знака, косо подвешенного на свернутом кольце самого обычного шланга. На желтом фоне гривастая фигурка делала сложное сальто над схематично нарисованной лужицей. Глядя на каплю, повисшую на носике шланга, Гордон определил, что это предупреждение: мокрый пол, опасайся хлопнуться на свою яутжевскую задницу. – Понятия не имею, – сказал он. – Поскольку саид Монолит безвылазно заседает в рубке, и я даже не представляю, куда он там ходит посрать, то с убранством личных апартаментов я еще не знакомился. Яутжа поскреб подбородок. – А почему? Гордон открыл рот, Грегор тоже, явно торопясь тормознуть его, прежде чем канонир Ташлинд в который уже раз нахамит представителю другой расы, и одновременно с этим громкая связь разразилась знакомым шипением. – Хуманксы, модуль "Зингар" совершает подъем на уровень ноль бар через пять…"минут", – сдублировал переводчик. – Займите места согласно полетному расписанию. Я имею в виду ваши каюты. – Че-то быстро, – с подозрением сказал Грегор. – Суток еще не прошло! – А я предупреждал насчет врагов человечества, – зловеще сказал Гордон и уставился на Вайкара. Грегор сложил руки на груди, сделал шаг к канониру, и оказалось, что они вдвоем стоят напротив яутжа. Тот пошевелил клыками. – Ничего подобного. Это явно незапланированное всплытие. – Во избежание травм, хуманк Гр-рдон, прибудь в рубку, – буркнули с потолка. – Че он меня позорит? – вскинулся Гордон. Грегор перестал откровенно бычить и с усмешкой покосился на собригадника. Гордон почувствовал, что физиономия у него начинает пылать как термоядерный заряд. Технарь прижал два пальца к губам и пару раз хлопнул ресницами. Гордону показалось, будто сейчас ему только что показали порнографию, прокрученную на огромной скорости. – Шайтан знает, что творится, – сказал он, пытаясь не терять лица. – Пожалуйста, – добавили по громкой связи. – Отвратительный характер, значит? – радостно сказал Грегор. – Редкое проявление чувств, – паскудно шевеля клыками, согласился Вайкар. – Я вас всех ненавижу! Мир вокруг поплыл голубоватыми искажениями. Грегор схватился за голову. Гордон взмахнул руками, пытаясь устоять. Вайкар протянул руку, но канонир отшатнулся еще дальше и врезался плечом в стену. – Помочь? – осведомился яутжа. – Да идите на хрен! Сам справлюсь! Гордон развернулся и рванул по коридору, игнорируя плывущий под ногами пол. Технарь громко пожелал ему вслед не споткнуться о собственные ноги, а потом Гордон свернул за угол и больше не слышал возмутительных комментариев. Полупьяное путешествие закончилось тем, что у входа в рубку Гордон лоб в лоб столкнулся с командиром. – Ага, – весомо сказал Хогби и тут же мучительно скривился. – Сам такой, – на всякий случай ответил Гордон и пнул дверь. И, к огромному удивлению, промахнулся. Дверь оказалась на полметра дальше. – Они стереометризируют челнок! – возмутился канонир. Хогби сделал два шага вперед, потрогал дверь раскрытой ладонью, а потом решительно пнул ее сам. Толстая плита скользнула вверх. – Я первый, – сказал Гордон и шагнул с места, отпихивая командира плечом. – Если этот челнок выдержит твое раздутое эго, то выдержит и прочие бедствия, – прокомментировал тот. – Зависть, черная за... кха... Мгновенная тошнота, подкатившая к горлу, заставила Гордона согнуться и упереться в колени. Краем глаза он увидел светлую шевелюру командира, согнувшегося точно так же. Волосы у Хогби тоже подросли на пару сантиметров и возмутительно неуставно превышали стандартную длину, которую Хогби определил для себя раз и навсегда. Лет так сто с лишним назад. Потом между ними неожиданно оказались длинные яутжевские ноги. Гордона кто-то взял за загривок, вынудил разогнуться, а потом шагнул вперед, уволакивая канонира за собой. – А-ма-ри-сай... – Хогби сорвался на мучительный стон. – Кто ж так хватает, гад... Гордон скосился и увидел, что командира Амарисай держит второй рукой. – Как славно, что сейчас ты еле способен говорить, – издевательски прошепелявил яутжа. – Кихад! В наших полетных листах есть что-нибудь о компенсации за психотравмы? – Чьи? – поинтересовался невидимый Кихад. – Мои! На этот раз Амарисай рявкнул без всякой шепелявости. Голубизна воздуха резко сместилась в зеленый. Гордон рванулся, высвободился из хватки, запутался в собственных ногах и рухнул вперед. Падение закончилось ударом обо что-то твердое, но недостаточно, чтобы расквасить рожу. Твердое сцапало его поперек корпуса. – Командировочные и отпускные, – пробурчал Кихад. – Возможно, санаторные рекомендации. – Это хорошо-о, – с присвистом выдал Амарисай. Судя по шарканью и клацанью когтей, яутжа тащил командира в сторонку. – Если так будет каждый раз, – простонал Гордон, утыкаясь лбом в шкуру Кихада, – то хрен нам вместо полетов! Мать моя! За пределами закрытых век мигнуло, зелень колыхнулась желтым и стала оранжевой. Гордон открыл один глаз. – Уже всплыли, – сказал Кихад. – По-моему, значительно лучше, чем было при погружении, не так ли? Выждав десять контрольных секунд, Гордон собрался с духом и обеими руками уперся в корпус яутжа. Разобрался с ногами и твердо на них встал. Кихад разжал объятие. Гордон помедлил секунду, ощущая двойное биение под ладонями, и все-таки сделал шаг назад. – Ладно, вроде, и правда неплохо. – А всплывали зачем? – строго спросил Хогби. Гордон оглянулся и увидел, что командир занял второе кресло. Судя по кислой роже Амарисая, клыкастый метил туда сам. Но с иксар дела легко не делались. – Некоторые обстоятельства, – туманно сказал Кихад. – Все, все запротоколировать, – зловеще произнес Хогби вполголоса. – Это что? Гордон обернулся, следуя за кивком, которым командир указал направление. На экранах, вновь высветлившихся до прозрачности, болталось что-то... Странное. Кихад сделал движение, будто тянулся к управлению, но потом отчетливо махнул рукой. – Декампи, – просто сказал он. Гордон застыл. Мозг лихорадочно вспыхнул, пытаясь обработать кучу смутных образов, тут же родившихся вокруг просто слова. – Это ж не Лира! – наконец смог разродиться он. – Не Лира, – согласился Кихад. – Это космос. Мы не планировали с ними встречаться. – Если и они начнут в вас стрелять, я не знаю, что сделаю, – подал голос Хогби. – Действительно, какие предложения могут быть от хуманка, – прошипел Амарисай. Хогби, не глядя, ткнул кулаком и попал. Однако то ли бил не в полную силу, то ли Амарисай уклонился с помощью секретных техник – но выражение клыкастой рожи не изменилось вообще. Кихад булькнул-откашлялся. – Гр-рдон, я убедился, что ты не погиб и не сошел с ума, поэтому можешь уходить. – Еще чего, – сказал Гордон, огляделся и прошествовал к креслу первого пилота. – Опа! Запрыгнуть в него оказалось легче, чем в кресло дублера. Каждая мышца позванивала от удивительной легкости, и Гордон опять чувствовал себя готовым раскрутить циклотронку в обратном направлении голыми руками. Кихад подошел к креслу и взял канонира за воротник "пленки". Гордон ухватился за оба подлокотника. Кихад потянул. Канонирский зад оторвался от сиденья. Кихад потянул чуть сильнее, но дальше дело не пошло. – Разожми пальцы, – потребовал яутжа. – Уходи, мы разберемся сами. – Мне, конечно, неловко прерывать ваши разборки, – сказал Хогби, – но, по-моему, вас вызывают на связь. Кихад мгновенно разжал руку и стремительно повернулся, полностью загораживая собой кресло. Взмахнул ладонью, и экран на кронштейне скользнул вперед, попутно разворачивая дополнительные панели. В темном провале быстро формировалось изображение. – Приветствие, хишкутен, – пророкотал декампи. Гордон поморщился: перевод явно шел уже на яутжевском, поэтому кафф получал адаптированную версию, а потом еще и перепахивал ее на унитерранский. – Приветствую, рейде, – отозвался Кихад. – В чем причина вашего вызова? – Наша станция пострадала. Там метки вашего ковчега и терранского корабля. Гордон напрягся и покосился на командира. Хогби напоминал собственное изваяние. Воздух вокруг него подрагивал от сдерживаемых эмоций, только что не стреляя электричеством. – Нанний распоясались, – медленно сказал Кихад. – Но этот вопрос закрыт. – Доказательства? – Имаджезаписи. Инопланетчики перекидывались рублеными фразами, не тратя времени на вежливые приседания. Гордон представил, как долго и муторно ходили бы вокруг да около их собственные дипломаты, и ухмыльнулся. – Вы лично разделали судьбы нарушителей? Гордон открыл рот и тут же сжал челюсти. Инстинкт самосохранения наконец-то проснулся и велел помолчать хоть немного. Две уродливых рожи явно могли договориться самостоятельно. – Нет, – проворчал Кихад. – Хуманксы помогли. – Терранско? Декампи изумился так, что брюхо на экране колыхнулось. За спиной у всех присутствующих внезапно пронзительно вскрикнула сигнализация и тут же умолкла. Гордон услышал дикий неестественный скрежет поднимающейся пластины. – Во! – довольно сказал знакомый голос. – Я ж говорил, тут дел на полпинка! То ли дело пароли от порносервера... – Хуманк, это называется взлом! – Это называется проигрыш в пари! – присоединился второй голос. – Гони валюту! Негодование вокруг фигуры Кихада вспыхнуло жгучим облаком. – Так, что тут у вас без нас? – продолжили от двери. По полу загрохотали две пары ботинок, а следом раздалось клацанье когтей. – Ага! – Алекс ступил между креслами и оглянулся. – Здарова, Хог, а че... Кинув взгляд на экран, технарь заткнулся. Хогби заложил ногу на ногу, оперся локтем на подлокотник и, не меняя выражения лица, подпер скулу кулаком. Курт, вставший было рядом с технарем, попытался резво сдать назад, но наткнулся на конвоиров. Оба яутжа тоже остолбенели. Гордон увидел, как растерянно подергиваются длинные нижние клыки у Чишиммы. Брюхо на экране колыхнулось. – Вот эти терранско? – уточнил декампи. Кихад медленно провел по дреддам, откинул их назад и шагнул в сторону. Восемь глаз декампи мигом распределили векторы взгляда на всех присутствующих. Гордон внезапно сообразил, почему станция выглядела так странно, и почему там были канавки в полу. Декампи строили для всех, но все же не смогли уйти от мировоззрения улиток, пусть и гигантских. – Практически, – сказал Кихад. – Что такое? – Алекс тоже попробовал податься назад. Из-под бронзовой кожи явственно проступила краснота. – Вы нас кому-то продать пытаетесь, что ли? – Я бы с удовольствием продал, – прошипел себе под нос Амарисай. – Всего лишь представление, – холодно сказал Кихад. – Рейде, представляю: пассажиры хуманского корабля, подвергшегося нападению нанний. Алекс сделал движение, будто собирался протянуть руку для пожатия и даже заученно улыбнулся, но резко оборвал сам себя. Курт сохранял каменную неподвижность. Пришедшие яутжа тем более превратились в статуи работы неизвестного, но талантливого скульптора. Можно было ощутить, как от них волнами исходят эмоции, свойственные младшему офицерскому составу, вляпавшемуся в дела более высоких чинов. – Несвойственная хишкутен забота, – заметил декампи. В исполнении огромной туши каждое слово звучало как трубный глас пророка. Гордон подумал, что, наверное, даже обычный пук декампи будет звучать тщательно срежиссированным оперным представлением. – Особые дипломатические договоренности, – все-таки не сдержался Алекс. Гордон покосился на командира. Хогби молчал, пристально разглядывая инопланетчика. Немедленно захотелось возмутиться: почему, шайтан его сожри, Хогби не принимает никакого участия, он же командир... А потом стало страшно: возможно, Хогби приучал их всех к тому, что больше нет ни командира, ни акустиков, ни привычной жизни. И все надо делать самостоятельно. Гордон тряхнул головой. – Тяжелогруженый борт, – пророкотал декампи. – Нестандартная весовка для малого челнока. Кихад вытянул руку, явно собираясь прервать связь. – Вы что-нибудь извлекали со станции? – быстро сказал декампи. – Ничего, – зашипел Кихад. – Вы ради подозрений выдернули нас с маршрута? – Совершенно верно, хишку. – А по усикам желаете получить, рей? Гордону показалось, что он видит, как дредды Кихада раздуваются от злости. Может, они просто вставали дыбом, но грива точно стала в полтора раза объемнее. Амарисай негромко, но злобно защелкал. Декампи колыхнул брюхом. – Мы желаем быть уверены, что наше имущество не растаскивают по углам, хишку! – Это наше имущество! – внезапно рявкнул Курт. Кихад оглянулся, все еще скалясь. – Что ты говоришь, терранско? – изумился декампи. – Наше имущество, говорю! – продолжил механик. Бычья шея пошла жилами, кулаки стиснулись. – Все, что осталось от корабля, мать вашу! Хогби медленно поднялся, и Гордон тоже соскочил с кресла. – Мы еще посмотрим, кто кому платить будет! – с неожиданной красноречивостью продолжил Курт и сделал два шага вперед. – Хреновая у вас станция, если от одного дохлого конфликта все по швам треснуло! Вы радуйтесь, что мы страховку не поднимаем! Из уважения к межрасовым отношениям! Кихад метнул на него взгляд, в котором наловчившийся мог бы различить недоумение. – А вы ваще жмотье! – Курт ткнул в него пальцем. – Могли бы и побольше взять! Полкораблика всего лишь принайтовали! Можно было и еще половину прикрутить! Теперь в глазах яутжа мелькнуло понимание. Кихад сделал глубокий вдох. – Радуйся, что хоть что-то взяли! – взревел он. – Не мы вас сбили, и не нам ваше барахло таскать! – А что насчет конвенций о помощи? – едва не подпрыгнул главмеханик. – Жаба жадная! Кто за мотокосилки ущерб возмещать будет?! – Уж точно не мы! Не в силах вернуть себе дар речи, Гордон с медленно разгорающимся восторгом наблюдал за сварой. Алекс первые пять секунд хлопал глазами, но на мотокосилках взвился точно укушенный и тоже вступил в перепалку. Следом подтянулся Амарисай. В ход пошли обвинения в попытках удушить сельскохозяйственную деятельность отдельно взятых рас, встречные нападки насчет неоткалиброванных циклотронников, обещания вкатить иски с обеих сторон, клятвы донести скандал до прессы и прочая, прочая. Ор стоял такой, что, казалось, даже надежные экраны вибрируют. Декампи хранил мертвое молчание, пялясь на происходящее глазами, собравшимися в кучку. Гордону показалось, что они даже слегка выпучились. Когда скандал докатился до грязных ругательств в адрес предков, Хогби наконец пошевелился. Аккуратно обогнул орущих космических дельцов, проигнорировал дернувшихся было к нему Чишимму и второго яутжа, и подошел вплотную к экрану. Гордон на всякий случай затаил дыхание. Хогби взялся за скобу и стянул экран вниз, чтобы декампи смотрел прямо на него. – Здравствуйте, – вкрадчиво сказал он. – Может быть вы, как владельцы станции, окажете бесплатную помощь по розыску остатков корабля согласно... восьмому, если не ошибаюсь, пункту этического кодекса звездоплавателя? Декампи моргнул. – У нас нет вразумительного оборудования, – прогудел он. – Но вы, конечно же, можете вызвать подмогу? Заодно остатки нашего груза могут быть переданы вам на ответственное хранение по нулевому тарифу, как владельцу последней точки парковки и... – Боюсь, что наш экипаж не владеет полномочиями, – осторожно пробубнил декампи. – Мы считаем, что уважаемые хишкутен прекрасно сопровождают долг этики. Со своей стороны, мы всячески ликуем на этот благородный поступок. – Минуточку, – Хогби поднял ладонь. – Давайте обсудим перспективы? – Более не смеем вас удерживать, – решительно пророкотал декампи. – Однако обстоятельства... – Всего хорошего, терранско, – с нажимом сказал декампи. – Прошу нас извинить, однако мы спешны на ремонтные работы. Однако, если мы обнаружим что-либо, прилагаемое к вашей собственности, то непременно сообщим. – Спасибо, рейде, – еще более вежливо сказал Хогби. – Всего хорошего. Экран погас. Гордон чуть не взвыл от верноподданнического восхищения. – ...на своем горбу астероидные тележки таскать буду?! – Курт перевел дух. – Э! Стоп, а где эта рожа усатая? – Я еще не все претензии озвучил! – поддержал Алекс. Хогби обернулся. Кихад застыл с раскрытой пастью, а затем резко встряхнулся. – Куда вы лезете, хуманксы? – яростно поинтересовался он. – Усатая рожа летит дальше, – невозмутимо сказал Хогби. – Усатая рожа настолько торопилась сбежать от бесплатных работ, что даже не спросила, по каким контактам связаться с нами, если они найдут обломки. – Обалдеть, – простонал Гордон. Хогби приподнял козырек невидимого кепи и хмыкнул. Кихад страшно засипел. Алекс огорченно махнул рукой. – А че это за этический кодекс был? – Гордон обеими руками зарылся себе в волосы и подергал за них от переизбытка чувств. – Ты откуда вообще знаешь? Это как? – Это быть командиром, – Хогби усмехнулся. – И не дрыхнуть днями напролет перед развлекательными экранами. – Я в восхищении, – каркнул Амарисай. – Приходится отметить, что несовершенный хуманский разум в минуты опасности... Он смешался и умолк под взглядом командира. Курт заухмылялся. – Продолжай-продолжай, – угрожающе сказал Хогби. – Я с-с... хс-с... Амарисай окончательно погряз в шипении, махнул рукой и величественно сложил руки на груди. Кихад упер обе ладони в бедра и оглядывал присутствующих с нечитаемым выражением физиономии. Тем не менее Гордон не мог отделаться от мысли, что яутжа взъерошен и страшно недоумевает. Как воробьиный сыч, словивший плевка в клюв. Хогби исподлобья глянул на Амарисая и очень ласково улыбнулся. Комбинация получилась такой, что Гордон как бы между делом отодвинулся на полметра в сторонку. – Ну, вы тоже ничего, – сказал он в сторону спорщиков. – Срач на десять баллов. – Я до сих пор не понял, – медленно сказал яутжа, стоявший за спиной Алекса. – Какие мотокосилки? Курт бросил на него почти сочувствующий взгляд и тяжело вздохнул. – Это была тактическая хитрость, – разъяснил Алекс, потягиваясь. – Введение противника в заблуждение путем засирания ему мозгов мелкими склоками. Что, не изучал такого? – Это не в нашей природе, – Кихад тоже потянулся и тряхнул гривой. Дредды медленно опадали. – Только тем из нас, кто вынуждено взаимодействует с другими расами, подвластны эти... Он пощелкал пальцами и уставился в потолок. – Тактические хитрости, – прохладно сказал Хогби. В его голосе слышалось предупреждение, что за следующее пренебрежительное высказывание кто-то получит в голову ботинком. – Пусть так, – согласился Кихад и покосился на Гордона. – А ты, Гр-рд'н, почему молчал, а? – Я думал, – надменно сказал канонир. Алекс с Куртом радостно заржали на два голоса. Гордон выпятил челюсть и запрыгнул обратно в кресло. Чишимма закатил глаза и взялся перебирать дредды. – Пока вы тактически орали, – громко сказал Гордон, – я размышлял, как эта улитка нас вынюхала в погружении! И как определила, что именно этот челнок отошел от их станции! А еще, – смех прекратился, и Гордон обличительно продолжил в полной тишине, – они явно не подозревали, что кое-кто развозит в трюме ядовитых гадов! – Что, самый умный? – зашипел Кихад. Хогби шагнул ближе к канониру и заложил руки за спину. – Это преимущество работы в команде, – строго сказал он. – Каждый думает о деталях, и в итоге получается картина. А теперь живо выкладывай ответы на все прозвучавшие вопросы. Кихад подошел ближе и, глядя Хогби в глаза, наощупь вызвал один из экранов. А потом ткнул пальцем в пиктограмму на нем. Угловатые символы замельтешили на экране. – Погружение через восемь йин, – с удовольствием сказал он. – Постарайся не рухнуть в обморок. – Вот сученыш! – выпалил Алекс. – Падла! – поддержал Курт. Гордон успел схватиться за кресло. Хогби оскалился, Амарисай в три то ли прыжка, то ли шага оказался рядом и ухватил его за воротник "пленки". Гордон почувствовал, как в шею впиваются острые жвальцы. Желтый-зеленый-синий-фиолетовый... Цветовой пузырь лопнул. Гордон осторожно перевел дух. Фиолетово-красный космос за стенами челнока бурлил и перемешивался. Но при взгляде на него внутри уже ничего не бултыхалось. Легкое головокружение, не больше. Запах яутжа дико обострился, и Гордон все-таки чихнул. Хогби пару раз сглотнул, подвигал кадыком и выпятил челюсть. Потом, не глядя, нашел руку Амарисая и стукнул того по пальцам. – Ну, не упал, – сказал он. – Дальше что? Кихад что-то перетасовал на экранах. – Хуманксы, отстаньте. Это совершенно точно не ваше дело. – Нашим оно станет, когда кто-нибудь опять начнет в нас стрелять! – возмутился Алекс. – Но будет поздно, – добавил Курт. – Скорее бы вас уже высадить, – протянул Чишимма, предупреждающе кладя ладонь механику на плечо. – И прекратить это мучение. Общее раздражение, витающее в рубке, стало ощутимым почти как чесотка. Людям и яутжа было тесно и неудобно в замкнутом пространстве корабля. И те, и другие по разным причинам хотели отделаться друг от друга как можно скорее. Гордон в который раз порадовался, что относится к иксар, и ему плевать на дипломатические отношения. Даже секс с яутжа не перекрывал быстро растущего градуса взаимной нелюбви, от которой уже вот-вот должны были начать потрескивать переборки. – Неблагодарные создания, – напыщенно изрек компаньон Алекса. Технарь демонстративно размахнулся и со всей дури заехал локтем назад. Яутжа отскочил. – Зачем вы вообще их спасали, напомни? – возопил технарь, явно обращаясь к Гордону. – Мы вас спасали, а не их! – Надо было избирательнее спасать! В секундной паузе, пока Гордон подбирал нужный ответ, зловеще прозвучало громкое ворчание. Взгляды присутствующих переметнулись на Курта. Механик поднял обе руки, и тут у него в животе опять забурчало. Чишимма убрал руку, с подозрением поглядывая на Курта, точно тот мог лопнуть и разбрызгать споры. – Все ясно, – первым сказал Хогби. – Голодуха и нервы. Где наш паек? – Я правильно понимаю, что если вы набьете животы, то проблем станет меньше? – уточнил Амарисай. – Смотря чем кормить будут, – с подозрением откликнулся главмеханик. Спустя два часа количество злых и голодных космолетчиков снизилось до нуля. Паек, выбитый пищегруппой имени древнего грека, был хорош почти как пение гурий в садах Аллаха. Гордон обожрался так, что "пленку" пришлось расстегнуть. А самого себя – уложить прямо на пол. Холодильников яутжа не потребовалось: весь паек хранился в опечатанных контейнерах. Столовых же в архитектуре по-прежнему не наблюдалось, поэтому иксар самовольно превратили склад жратвы в место, где жратву заодно и потребляют. Рассеяно ковыряясь жутковатым подобием вилки в зубах, Гордон пошевелил головой и сполз чуть пониже. Жесткое бедро, покрытое толстенной шкурой, плохо подходило на роль подушки, но состояние человека голодного разительно отличалось от человека желудочно удовлетворенного. Поэтому Гордон сложил на яутжа голову, на боевого товарища – ноги и балдел по всем правилам здорового образа жизни. Кихад, наконец-то решившийся покинуть рубку, тоже обожрался и без возражений выполнял функцию, самовольно назначенную ему канониром. Боевой товарищ в лице Йенса дымил цигаркой и рассеяно пытался лягать Гордона с промежутком в пару минут, но его слишком поглотило содержимое кондового планшета, явно выбитого из яутжа страшными угрозами и физическим насилием. Гордон чуть повернулся набок, уставился на группу старшего командования, перетиравшую о чем-то в дальнем углу, и почувствовал, как веки тяжелеют, опускаясь сами собой. Вместе с голодом ушло не только раздражение, но и беспокойство насчет будущего. Раз Хогби не спит, а планирует, то можно считать, что все на мази, и канонир Ташлинд может поспать. Гордон повернулся еще сильнее, поерзал, находя нужный угол, повозил головой, выгоняя из уха лишний воздух – и позволил гравитации победить мускулатуру.