***
Со сбитым дыханием Алек колотит в дверь, и после она лишь немного приоткрывается, но за ней никого не находится. Он в спешке проходит вглубь лофта, а его сердце так сильно бьется, что создается ощущение, будто с каждым ударом оно болью вжимается в ребра. Не обнаружив никого в гостиной, мигом направляется в их спальню, где посреди кровати сидит его маг, опустив голову вниз и закрывая лицо руками. Тело резко обдает неслабым холодом, будто отпуская страшные мысли, но лишь вторую их часть. — Дорогой, что такое? Магнус поднимает покрасневшие от слез глаза на Алека, когда тот садится рядом, и сразу же прижимает его к себе со всей возможной силой. Он утыкается в крепкое плечо, а Алек немного покачивает их, поглаживая ладонью спину. — Я же просил… — говорит с перерывами на вдохи, — чтобы ты остался в Институте, почему ты не остался? — Это глупый вопрос, Магнус, — продолжает тихонько укачивать, — сможешь сейчас все рассказать? Он едва заметно кивает, постепенно выпуская из своих объятий, но почти тут же берет руки Алека в свои, сжимая ничуть не меньше. — Ты знаешь, какой сегодня день? — Тридцать первое октября? — Ночь Хэллоуина, Александр. Он немного сводит брови, потому что так и не понимает, куда ведет его парень. — Я не думаю, что кто-то открывался охотникам до меня, хотя бы по той причине, что вы все еще об этом не знаете. Алек продолжает молчать, боясь как-то перебить, а просто коротко кивает, внимательно слушая. — Все легенды ведь правдивы, да? И это одна из них, только воспринимать её нужно немного иначе, — глубоко вдыхает, — говорят, что в эту ночь на землю спускаются разные темные духи и им подобные существа, но правда в том, что спускаться некому и неоткуда, верно? Люди восприняли это иначе, подстроив под свой уровень понимания. Но на самом деле правда, что темные стороны становятся более активны. Вот только они не берутся из воздуха, понимаешь? — Я почти уловил твою мысль, но не до конца. — В нежити. Они все просыпаются внутри нас, почти до конца забирая человеческие чувства, вольные делать то, что хотят. Магнус опускает голову, но Алек плавным движением касается его подбородка, обращая внимание назад к себе. — Поэтому ты не хотел, чтобы я приходил? Магнус, я не должен быть где-то еще, когда происходит нечто подобное, хорошо? Потому что в этом нет ничего страшного, это все части тебя, и я принимаю это. Меня не пугают трудности, с которыми придется столкнуться, чтобы быть с тобой. Он едва заметно кивает в сторону подушек и начинает ложиться, утягивая за собой Магнуса. Тот осторожно устраивается на его груди, сплетая их пальцы между собой. — И что может произойти? — Я не могу знать точно, — он трется щекой, устраиваясь удобнее, — раньше я творил много разного, и почти всегда помнил, какие ужасные вещи делал. Но так же я слышал от других, что бывают редкие случаи, когда вся эта активность уходит совершенно в другое русло. — То есть? — Они просто усиливали их чувства до максимума. По сути, это так и происходит, но в некоторых из нас пробуждались чувства хорошие, если можно так сказать. У меня еще ни разу так не случалось... — У нас есть еще пару часов, может хочешь подремать? — Да, — он выдыхает, но уже более облегченно, — наверное, да. Через три часа и пять минут начнет происходить то, что, к сожалению, эти двое никогда не смогут забыть.***
(5:00) from: Magnus; to: Alec (unread) Александр, что я делаю в супермаркете в мучном отделе с фартуком вместо рубашки?! Откуда здесь все ценники на казахском языке?! Почему у меня вся шея в синяках?! (5:00) from: Magnus; to: Alec (unread) Ладно, со последним я разобрался (5:01) from: Magnus; to: Alec (unread) Почему ты не берешь трубку?***
— В следующий раз, когда в порыве своей страсти приковываешь меня, твоего самого любимого нефилима, магическими наручниками к кровати, а потом резко переключаешься на выпечку мне каких-то шоколадных вафель с клубникой, упоминая магазин где-то в Средней Азии, и уносишься в рассвет, можешь оставлять телефон хотя бы в паре метров от меня? — Я, кажется, понимаю… У меня получилось. — Что? — Я по-настоящему влюбился в тебя, Александр. Я влюбился, и внутри все повернулось так, что я хотел сделать абсолютно идеальную ночь для тебя, а не разрушать все на своем пути до катастрофы. Я влюбился… Он медленно, словно дымка, оседает на кровать. — Ты можешь убрать наручники, чтобы я смог поцеловать тебя?