Покорившийся судьбе

      Это была пора поздней осени, когда разгулявшиеся ветра гнали на Вальдек северную стужу, возвещая о скором приходе зимы. Стоя у решетчатого окна, он еле заметно дрожал: то ли от того, что в комнате стало внезапно холоднее, то ли из-за слёз, заблестевших в уголках глаз.       Невилл впервые за всю свою жизнь должен был принять решение самостоятельно. Как долго он этого ждал и как теперь трясётся от страха, осознавая, что одно его слово может убить, а может и спасти сотни людей. Единственное, что его останавливало – цена вопроса. Как глуп тот, кто говорит, что отдать собственную жизнь просто! Особенно, если носишь под сердцем еще одну, самую дорогую на свете…       Но здесь нельзя спрятаться за подол папиной юбки от незнакомого дяди, который хочет тебя куда-то увезти из дома. Теперь он – король, и должен сделать выбор. Нет, его не спросили, хочет ли он вступить на престол, но Невилл привык принимать условия чужой игры и, соглашаясь с правилами, собирается взять инициативу в свои руки.

***

      Ворота со скрипом отворились, и перед воинами, уже вставшими в боевые позиции, открылся путь в город.       С минуту они стояли в растерянности, удивлённые таким поворотом событий. Генрих безмолвно обернулся к Уилфреду, но тот лишь слегка пожал плечами и выехал чуть вперёд, поравнявшись с королём. — Что будем делать?— неслышно спросил он. — Исполнять мой приказ, — сухо ответил Генрих. Он хотел добавить « раз вам всем так это нравится», но сдержался. Король развернулся к войску и громко, но как всегда спокойно обратился к рыцарям: — Мы все ехали сюда, ожидая борьбы и боёв, но наши противники покорно открывают нам двери. Что ж, мы примем их приглашение, если они так хотят видеть нас своими гостями, — в толпе послышался одобряющий ропот.— Но нужно помнить, что мы воюем не с кем попало, а с вальданцами, народом, который кормится нападениями на другие страны. К тому же, не исключено, что в городе еще осталась армия, и мы встретим сопротивление. Так что слушай мой приказ: половина из вас отправится со мной и моим братом, принцем Уилфредом, в город, половина же останется здесь и организует полную осаду Дорфа, так, чтобы без моего ведома столицу никто ни покинуть, ни посетить не мог. Вы останетесь здесь под предводительством командующего Гибси, показавшего себя отменным храбрецом в войне против Вальдека. Сейчас же я назову имена тех, кто поедет со мной в город.       Он без промедления назвал нужных людей, и Уилфред удивился тому, как Генрих смог запомнить столько имён. Он хотел было спросить его, как ему это удаётся, когда король снова развернул к нему лошадь, но Генрих его опередил: — Я должен знать по именам тех, в чьей смерти буду повинен. Генрих холодно посмотрел на брата, а затем прибавил: — Надеюсь, ты будешь беречь свою жизнь.       И снова замолчал.       Признаться, Генрих ожидал засады, когда они медленно въезжали в город, но на деле Дорф оказался пустынным, словно все его жители вдруг куда-то исчезли. Им даже показалось, что они бежали из города еще до их приезда, настолько в столице было тихо.       Но стоило только раздаться фанфарам и поднять знамёна Детмольда и династии Стюартов, как тут же отовсюду стали появляться люди, внешность которых полностью соответствовала рассказам, которые ходили об этой земле в Детмольде: все они имели светлую кожу - земля Вальдека была обделена солнечным светом -, у большинства были черные жесткие волосы и глаза с узким, но изящным разрезом. К тому же, вальдских омег можно всегда было отличить по длинным волосам, неизменно собранными, что поощрялось их суровыми нормами приличия.       Жизнь вальданского омеги имела только один смысл – оставить своему мужу здоровое потомство, желательно из альф, на крайний случай бет. Такое предпочтение пола ребёнка обуславливалось хотя бы тем, что никакой выгоды из омеги, кроме удачного замужества, родители вынести не могли. Если альфы и беты могли найти себе работу, то омежке лишь оставалось ждать, пока найдётся тот, кто согласится его обеспечивать в обмен на постель и продолжение рода. Хуже всего приходилось омегам, которые не могли иметь детей – ими обычно и полнились вальдские монастыри.       Со стороны эта картина казалось жуткой: жители Дорфа сохраняли абсолютное молчание и кланялись Генриху с Уилфредом в пол, когда они проезжали мимо. Трубная музыка звучала теперь как-то фальшиво, гимн Детмольда, которые рыцари затянули по традиции, – дёшево, и Генрих никак не мог понять, что мешает ему насладиться мигом своего триумфа. Эта процессия означала, что Вальдек без боя признаёт своё поражение, и остаётся лишь принять корону у сдавшегося второго короля. И на этом всё. Вальдек, от имени которого веками содрогались ближние государства, теперь повержен и бьёт поклоны молодому королю Детмольда. Но как такое возможно? Как этот гордый народ может так просто впустить в свою столицу убийцу своего короля? Почему они встречают их с немой, рабской покорностью?       А может они просто ждут? Ждут команды от своего правителя, чтобы наброситься на доверчивых детмольдцев, ослеплённых собственным эгом. Ведь кто знает, на ком был замужем этот кровавый тиран? Быть может, ему суждено встретиться с еще более страшным человеком, чем сам Ричард?       И Генрих вспомнил как хладнокровно старый вальданец рвал глотки, протыкал животы, вырезал сердца, а потом ужаснулся той неизвестности, в которую они идут.       За крышами низеньких домов высился старинный королевский замок Боденштайн, ставший могилой для многих врагов Вальдека.