***
Джеймс встретил их строгим взглядом. Он манерно протянул им свою руку, и каждый из братьев покорно поцеловал ее как можно нежнее, чтобы задобрить омегу. Но Джеймс оставался все так же холоден, и лишь один Этан знал, как мужу на самом деле хотелось быть нежным с ними. — Никто из вас не хочет извиниться? — Джеймс впервые заговорил с ними, когда они оказались одни в тронном зале. Отчитывать командующего перед войском было бы не самым лучшим решением, и Джеймс это понимал, — Вы хоть знаете, что я здесь места себе не находил, чуть Этана на ваши поиски не отправил. А ну быстро признавайтесь, где вы там были! — Джеймс, миленький, ну не злись, пожалуйста. Мы и сами хотели как можно раньше приехать, но никак нельзя было. Пусть тебе Генрих сам расскажет, — лукаво сказал Уилфред. — Я?! Вот уж спасибо, братец! А что мне рассказывать-то? Ну задержались там… по делам. Ничего особенного, Джеймс, правда. — Это по каким таким делам, а? — не унимался омега. — По важным,— сказал Генрих и отвернулся. Джеймс уже давно понял, в чем здесь было дело. Он лишь пытался вытянуть признание из самого Генриха, но, кажется, безуспешно. Тогда он велел всем оставить их наедине и вытворил за дверь даже смеющегося Уилфреда, который так хотел остаться, чтобы посмотреть, как брат будет краснеть, рассказывая Джеймсу о своих важных делах. — Ну и кто он, Генрих? Видишь, кроме нас здесь никого нет. Тебе нечего бояться, я ведь все понимаю. Тебе уже давно было пора найти себе кого-нибудь, миленький. Или ты чего-то боишься? Он не омега, да? А я-то думаю, чего этот дурень Уилфред так смеётся… Поверь, даже если это так, ты не бойся, мы с тобой что-нибудь придумаем. Такое бывает, это от природы зависит. Я ведь тебя все равно любить буду! Ну не молчи же! Генрих слегка помялся, но все же заговорил: — Нет-нет, он омега, самый обычный. — И как же его зовут? Сколько ему лет? Кто родители? Что он о тебе думает? Слушай, а он случайно не вальданец? А он вышивает? Может, поет или танцует? Семью хочет, деток? — Джеймс бы и дальше продолжил засыпать его вопросами, если бы Генрих сам не заговорил. — Его зовут Невилл, он вальданец. Ему девятнадцать, он… Это было так волнительно. Генрих не решился рассказать Джеймсу о том, что Невилл был замужем за Ричардом, да еще и ждет от него ребенка. Рано или поздно ему придется это сделать, но только не сейчас. Джеймс никогда бы не благословил их, зная всю правду. А Генрих не хотел терять своего возлюбленного. Он расскажет им, когда Невилл уже будет рядом, когда они познакомятся с ним, когда увидят, какой он. Тогда они уже не смогут расстаться с ним, иначе и быть не может. Джеймс же, слушая сбивчивый от волнения рассказ Генриха, про себя отметил, что мальчик, который, казалось, еще недавно бегал за ним, теперь вырос и уже более походит на альфу. Уилфред тоже изменился. Он стал серьезнее, хоть все так же любит дурачиться и подкалывать Генриха. У него остался только маленький Стивен, который уже через несколько лет найдет себе какого-нибудь миловидного альфу и так же выпорхнет из их семейного гнезда. Джеймсу было тяжело осознавать это. С самого первого дня, он поставил себя в доме так, что Стюарты знали: они должны были любить и помнить своего настоящего папу, но к нему они всегда могли обратиться за помощью или советом, и потому Джеймс всегда оставался для них родным и любимым. А Стюарты были для него словно собственные дети. Вот он секрет его счастья. Любить их всех, несмотря ни на что. Пусть он ворчит, хмурится и даже злиться, но он любит своих мальчиков больше жизни. И потому Джеймс мягко гладит Генриха по голове, по-доброму смотрит ему в глаза и говорит, чтобы он привозил сюда своего Невилла. А Генрих обрадованно кивает и улыбается. А что еще нужно для счастья родителю, кроме улыбки его ребенка?Часть 17
11 февраля 2018 г. в 09:33
Джеймс нервно ходил из угла в угол, недовольно поджимая губы, Этан же был абсолютно спокоен, что раздражало омегу еще больше. А когда муж и вовсе умильно улыбнулся, Джеймс не выдержал и накинулся на Этана с упреками.
— Да как ты… как ты вообще так можешь! Стоит здесь, ухмыляется. Весело тебе, да, весело?! Посмотрим, как ты у меня повеселишься, когда сам потащишься искать их. И дойдешь хоть до этого проклятого Вальдека! — Джеймсу словно бы не хватило воздуха. Он остановился на секунду, а потом, подготовившись, выкрикнул, —Пешком!
Внезапно Этан изменился в лице. Он стал серьезным, во взгляде на секунду блеснул холодный огонек. И когда он сжал плечи Джеймса, омега присмирел, хотя и знал, что бояться ему ровным счетом нечего, ведь муж никогда не позволял себе ни поднять на него руку, ни даже грубых слов.
— Успокойся, —он сказал это так уверенно, что Джеймсу ничего не оставалось, кроме как жалобно прижаться к Этану, в надежде на его ласку. И альфа снова стал нежен с ним, поглаживая своего омегу по узенькой спинке. — Милый, наверняка они задержались где-нибудь в пути. Знаешь, как это бывает… Не дети ведь уже, ты это понимать должен.
— Ты вот никогда не задерживался, ни в одном походе, — все не унимался Джеймс, хотя даже он сам понимал, что больше не может злиться на братьев.
— Просто меня всегда кое-кто здесь дожидался, — Этан мягко поцеловал мужа, пользуясь возможностью. В иную минуту Джеймс бы брезгливо отскочил или недовольно затопал ногами. Он всегда отличался от других, особенно для Этана. — Ведь для воина всегда важно знать, что ему есть, куда вернуться. Генри и Уилли сейчас едут домой к нам с тобой, своим воспитателям, которые будут донимать их расспросами и замечаниями. Я же ехал к своему милому мужу, своему омеге, который ждал меня с поцелуями и объятиями.
— Но ведь я тоже буду целовать их!
— Джеймс, прекращай свои попытки ненавидеть их. Ты ведь и сам понимаешь, что это будут другие поцелуи.
И омега, тяжело вздохнув, кивнул.
— Ты прав. Мне лучше успокоиться и…
В этот момент дверь спальни с шумом отворилась, и в комнату вбежал мальчик, еще одетый в свое ночное платье. Он со звонким смехом кинулся прямо на Джеймса с Этаном, и омега, тут же позабыв о муже, поймал ребенка в свои объятия.
— Стивен, зайчонок, ты почему так рано проснулся? И почему бегаешь в ночном? Я тебе уже много раз говорил, что…
— Что омега всегда должен следить за тем, как он выглядит, — смеясь, продолжил Стивен.
— И даже если ему десять лет! Ты посмотри на себя, не расчесался, не умылся..! Ох, и что мне с вами делать, а? Один Этан меня слушается, и то через раз. Иди быстренько одевайся и приведи себя в порядок, а то крестьянские дети лучше тебя смотрятся!
Этан всегда любил наблюдать, как Джеймс нянчится с братьями. Он полюбил их всех с первого дня, заботился, переживал и даже плакал по ночам, если они ссорились. У них не получались свои дети, сколько раз они бы не пытались. И Джеймс говорил, что судьба сделала им подарок.
Стивен кивнул и уже бросился к выходу, как вдруг резко затормозил и задумчиво посмотрел куда-то в сторону. Несколько секунд он оставался недвижим, как вдруг закричал:
— Вспомнил! Меня же просили передать! Они, это, ну, приехали!
— Кто приехал? — в один голос спросили Этан и Джеймс.
— Ну как кто? Генрих и Уилфред конечно!
И Джеймс вперед всех бросился на площадь перед замком, а Этан, подхватив на руки Стивена, побежал за ним вдогонку, причитая о том, что уже стал староват для таких забегов.