***
Генрих теперь не сидел на месте, постоянно куда-то рвался, попадая во все новые и новые неприятности. Его уже находили в самых злачных местах города, причем всегда в нетрезвом состоянии. Он спускал все деньги на карты, какие-то дорогие безделушки, раньше никогда его не интересовавшие. Первым неладное почувствовал Джеймс. Уже после первого случая, когда Генрих исчез из дворца, а на следующий день под вечер вернулся домой не только без лошади, но и почему-то босой, омега ринулся к Этану за помощью. Он ожидал, что тот сможет как-то повлиять на брата или хотя бы просто запретит его гулянки, но, к удивлению Джеймса, Этан лишь пожал плечами. — Прости, но что я могу сделать? Запереть его? А смысл? Джеймс, миленький, оставь его в покое, ему нужно сейчас почувствовать свободу. Уверяю тебя, еще неделя, и эта дурь сама выйдет из его головы, еще сам извиняться прибежит. — Неделя?! Что ты такое говоришь! Да ему голову расшибут, пока пройдет твоя неделя. Да хоть даже запри, ничего, что дома посидит, полезно ему будет! Этан лишь покачал головой. В тот самый момент Джеймс осознал, что никто в семье на Генриха больше не имеет влияния. С Джеймсом он даже говорить не хотел, к Уилфреду стал относиться снисходительно, будто тот ничего не понимал в жизни, а Этан и сам не проявлял инициативу. Тогда Джеймс решил действовать самостоятельно. Был найден Лоуренс Боссе, чья семья посчитала предложение Джеймса знаком свыше. Еще несколько месяцев, и их стране была бы объявлена война, такой же союз обеспечивал мир хотя бы на время правление Генриха. И вот Боссе прибыл в Детмольд. Это был довольно юный омега, но уже знавший о жизни и своем в ней положении достаточно, чтобы в ней разочароваться. С детства он понимал, что станет разменной монетой, и был готов к такой роли. Такова была участь принца бедного королевства, и он ее принял. С первого дня Джеймс дал понять Лоуренсу, что теплого отношения он может к себе не ждать. Иногда казалось, что к слугам относились лучше, чем к нему, но омегу это не заботило. Он привык смотреть только вперед, не обращая внимания на все, что происходит вокруг. А впереди было лишь замужество, а о большем он не то что бы боялся подумать... Просто не думал. Генриху его представили на третий день приезда. Лоуренса особо не заботило, как будет выглядеть его будущий супруг, но, узнав, что он еще молод и даже красив, омега слегка обрадовался. Генрих встретил его откровенно оценивающим взглядом, хотя Боссе другого и не ожидал. Он поклонился, альфа ответил тем же . Лоуренс смотрел Генриху прямо в глаза, но его взгляд не говорил ничего. Он был абсолютно пустой, и, если и был направлен на Генриха, то все равно нельзя было точно сказать, смотрел он на него или сквозь. — Значит, вот ты какой. Однако, я не думал, что ты будешь так молод. Сколько тебе лет, Лоуренс? — Месяц назад исполнилось семнадцать. — Неужели твоим родителям совсем не жаль отдавать тебя в руки совсем незнакомого человека в столь юном возрасте? Взгляд Лоуренса изменился. Он наполнился презрением, но Генриха это лишь позабавило. — Вы знаете, почему я здесь, знаете, что это значит для моей страны. Ни у меня, ни у моих родителей нет выбора. К чему говорить о чувствах? — Тут ты не прав. Выбор, знаешь ли, есть всегда. Генрих нашел его слабую сторону. Все же Лоуренс был человеком, и, хоть и понимал свое предназначение, все равно чувствовал несправедливость. К тому же, он прекрасно знал, что родителям совершенно не было до него дела, а это мучило его еще больше. — Легко, однако, рассуждать о таких вещах, будучи наследником богатой династии. Генрих лишь пожал плечами. — Ты можешь и не выходить за меня. Скажу тебе по секрету, я ни разу не слышал, чтобы Этан собирался нападать на вас. — Что, не понравился Вам, да? Волосы короткие или, наоборот, длинные слишком? Может, похудеть, поправиться? Что я должен сделать, чтобы угодить? Понимаете ли, от того, насколько я Вам понравлюсь, зависят жизни жителей моей страны. Этот вопрос сбил Генриха с линии разговора, которую он собирался вести. Оказалось, этот мальчик умел выпустить когти. Что ж, его план получить послушного муженька, кажется, оказался несбыточным. Лоуренс уже ненавидел Генриха, хотя альфа понимал, что это совершенно ничего не меняло. Боссе находился полностью в его власти. — Ты знаешь, как меня зовут? — Генрих Стюарт, — сквозь зубы ответил Лоуренс. — Генрих Уолтер Стюарт-Коллинз, если быть точным. Можешь называть меня просто Генрих, в конце концов, нужно же тебе ко мне как-то обращаться. — Означает ли это, что договор заключен? — Это означает, что я не хочу с тобой враждовать. Лоуренс ничего не ответил, лишь снова поклонился.***
— Мне кажется, он просто несчастен, —заключил Уилфред. — А кто бы на его месте был счастлив? Когда мне в шестнадцать лет сказали, что у меня будет муж, я тоже не был особо рад. — Ты его жалеешь? — Отчасти. Понимаешь, по нему сразу было видно, что он нелегкий человек, но мне почему-то кажется, что он лишь защищается. Его привели на свидание к какому-то Генриху Стюарту, до которого ему изначально не было дела. Что бы ты стал делать на его месте, если учесть, что твоего мнения никто не спрашивает, и просто уйти ты не можешь? — Не знаю. Набил бы тебе морду, наверное. Генрих слабо засмеялся. — Не забывай, что ты омега, да еще и в чужой стране... Я бы хотел посмотреть в глаза его родителям. — Я бы тоже,если честно. Генрих удивился этому ответу, но не сказал ни слова, лишь бросил на Уилфреда предупреждающий взгляд.