Покорившийся судьбе

      Лошадь резко остановилась, и Уилфред чудом удержался, чтобы не вылететь из седла. Он краем рукава вытер пот, горячими каплями стекавший с раскрасневшегося на морозе лица и затуманенным взглядом осмотрелся вокруг. Где-то рядом с собой он слышал тяжелое дыхание Генриха, но его сердце колотилось так быстро, что Уилфред решил выждать минуту, прежде чем заговорить с братом. Генрих с самым глупым выражением лица уставился на бело-рыжую собаку, вцепившуюся в глотку лисе, испускавшей дух.       Еще пара секунд — и оба брата оказались в самом центре бесновавшейся собачьей своры, выскочившей вдруг словно из ниоткуда. Лошади недовольно осаживали, испугавшись неугомонного лая и рыка, и Стюарты поспешили отступить. К ним навстречу неслись несколько охотников, не замечая ни каменных стен, которыми были обнесены поля, ни широких канав.       — Я надеюсь, тебе есть что сказать им в свое оправдание, — через силу подавив одышку, прошептал Генриху Уилфред. Генрих ничего не ответил и только резко подался в сторону от брата.       Один из подскакавших всадников дал отмашку остальным, и все они разом остановились.       — Так чья же пришла первой, Стюарт? — бесцеремонно спросил Норман* и с нескрываемой усмешкой посмотрел на Генриха.       — Твоя, — процедил сквозь зубы Генрих, вспомнил длинную квадратную морду собаки Нормана и сплюнул наземь.       — Не печальтесь, король, — рассмеялся Норман. — Бывало, я опережал даже мерзавца Плантега, а он-то, ишь, знал толк в охоте. Вам-то еще, конечно, поучиться…       — Ричард Плантег мертв! — вдруг вскричал Генрих.       — Конечно, мертв, — испуганно прошептал Уилфред, стараясь успокоить брата.       Вальданские гости лишь коротко переглянулись между собой.       — Ведь мертв же? — дрожа всем телом, переспросил Генрих, глядя прямо в глаза Норману. Его лицо странно перекосилось то ли в улыбке, то ли в болезненной гримасе; Генрих ждал ответа, но Норман лишь поклонился, не найдя, что сказать.

***

      — Кажется, брат Ваш в последнее время не совсем здоров-то?       — Все в порядке, — как можно спокойнее ответил охотнику Уилфред. — Знаете, при дворе такие порядки...Показывать свои чувства не приходится. Здесь он оказался свободнее, позволил себе лишнего. Простите ему это.       Уилфред, обыкновенно легкомысленный, иногда умел вовремя превратиться в дипломата: в детстве ему приходилось выдумывать бесконечные оправдания своим поступкам, и этот навык развился в нем как-то сам собой. Генрих, услышав издалека такое объяснение своей выходке, только покачал головой. При чем здесь двор? Его мучает Ричард. Проклятая вальданская собака первой пришла к дичи! Еще одно поражение! А еще этот ребенок… что он такое, если не напоминание о том, как сильно было тщеславие молодого детмольдского короля. Собственные мысли рассмешили Генриха. Он чувствовал, что снова теряется, но и запретить себе бесконечно думать о своей неудаче он не мог. В общем пьяном гуле он ощущал себя чужим, поэтому, притворившись сонным, откланялся с гостями и поднялся в свою спальню.       Охотничий домик довольно низкий, спрыгнуть на землю не составило труда, особенно когда красное вино подогревает разум. Ночи в Детмольде обыкновенно звездные, но эта не такая: невысокие слоистые облака застилают небо, где-то вдалеке враждебным желтым горит луна. Холодно. С дыханием вырываются клубы горячего пара, растворяются в ночной тишине. Генрих шепчет что-то о Невилле.       — Я так и знал, — раздался где-то рядом голос брата. Генрих обернулся: Уилфред слабо улыбался, глядя на него.       — А я тебя искал, — продолжил Уилфред, — потом увидел открытое окно… Ты снова..?       — Нет, Уил, все в порядке. Возвращайся к остальным, я скоро. Уилфред отрицательно покачал головой.       — Я тебя здесь не оставлю. Либо ты рассказываешь мне, что с тобой происходит, либо я насильно отведу тебя в постель.       Генрих только усмехнулся. Услышав это, Уилфред крепко схватил его за руку и потянул в сторону дома. Старший Стюарт засмеялся, попробовал упираться, но это оказалось тщетным.       — Да стой же ты, бес. Куда тянешь? Отпусти меня, говорю!       Остановились. Уилфред, смеясь, толкнул брата плечом, Генрих же слабо потянул его ухо, на этом и помирились.       — С Невиллом что-то? — осторожно начал разговор Уилфред.       — Как ты понял?       — Он мне жаловался на тебя. Чуть не плакал, приходил спрашивать, что с тобой сделалось. Я хотел даже за него тебе врезать, настолько ты его измучил своим поведением, но потом решил сначала разобраться. А потом и врезать, если придется.       — С каких это пор ты стал его защитником?       — С тех самых, когда стало понятно, что ты не откажешься от него, милый братец.       — Уилфред, я не знаю, как тебе это объяснить. Понимаешь, все развивается слишком быстро. Не подумай, я люблю его, больше себя люблю, но мне вдруг стало страшно. Это низкое, недостойное чувство, и я только усугубил положение тем, что так внезапно уехал на эту охоту, бросил его одного. Он, бедный, наверное, думает, что я изменяю ему. Я вижу, что мучаю его, но разве я могу посмотреть ему в глаза и сказать: “Мне кажется, Ричард жив и хочет с твоей помощью убить меня”?!       — Так ты думаешь, что Ричард жив… Ты для этого притащил сюда вальданцев? хочешь узнать у них подробности? — Генрих ожидал, что Уилфред посмеется над ним, но брат выглядел вполне серьезным.       — Ты тоже думал об этом? — сердце Генриха лихорадочно забилось, он вцепился в Уилфреда, его пальцы словно окаменели вокруг запястья брата. — Уилфред, я знаю, я чувствую, этот подонок жив! Он смеется надо мной, смотрит, как я все ближе к его ловушке и ждет, пока она захлопнется. Уилфред, помоги мне, я никому, кроме тебя не говорил этого, но мне так страшно…       — Чего ты боишься? — Уилфред пытался привести в чувства Генриха, который, очевидно, начинал терять рассудок.       — Того, что я оказался втянут в игру, правил которой не знаю... Ловушка скоро захлопнется, я чувствую… У них глаза одинаковые, смотрит он, а кажется, что сам Ричард…       — Ловушка это Невилл?       — Я думаю… Это так ужасно! Я люблю его, он любит меня, но мне кажется, эта сволочь управляет моим мальчиком. Он заставил его сделать… сделать что? Я не знаю…       — Пожалуйста, успокойся, Генри. Тебе нехорошо. Пойдем в дом.       — Уилфред, ляг со мной в комнате, я уступлю тебе постель. Он попытается убить меня сегодня ночью, я чувствую. Здесь много вальданцев. Они его сообщники, зачем я только позвал их… Если я умру, — Генрих вдруг схватил Уилфреда за подбородок, — королем будешь ты.       — Пусти меня, дурень! Помирать он собрался! Я останусь с тобой, если ты так этого просишь, но никакой Ричард сюда не придет, слышишь? Генрих почти не мог идти. Уилфред кое-как дотащил его до постели, прямо в верхнел одежде уложил его спать. Какое-то время Генрих еще бредил, говорил что-то про ребенка, про глаза Ричарда, про собаку Нормана.       Уилфред думал. Он метался по комнате, изредка поглядывая на неспокойно спящего Генриха. “Только бы не обострилось”, — промелькнуло в его голове. Чушь, минутная слабость, завтра Генрих проснется, разум прояснится и Уилфред решит эту загадку. Тем более, что самое главное он уже знает — Ричард жив.       — А ведь это хорошо, что Генрих позвал сюда этих лесорубов. Пожалуй, от них можно кое-что узнать. Говорят, с момента смерти Ричарда пропал и Патрик Плантег… А ведь это интересно. Пожалуй, что очень интересно. А Невилл...связующее звено? Должен был воткнуть нож в спину, а сам влюбился и решил выйти из игры? Да, так получается. Наверняка боится Ричарда, трясется, значит, будет сговорчивым. Пытать его, конечно, мне Генрих не даст, да и, признаться, не очень-то и хочется. А вот на разговор вызвать придется.       За окном ни звука. Охотничий домик заснул, только в комнате Генриха одиноко горит свеча. Уилфред продумывает план, он чувствует, что скоро случится та самая схватка. Он готов драться за брата, но самому Генриху нельзя ничего говорить. Нет, никак нельзя. Завтра утром он убедит брата, что все эти мысли о Ричарде — вздор. А сам… соберет лучших людей и хоть из-под земли достанет Плантега.       Спи спокойно, Генрих Стюарт, твой рыцарь Уилфред обнажает копье. *Норман — вальданский лесоруб и охотник, упоминался в 6 главе. Рассказал Стюартам историю жизни Невилла, поделился мнением о Ричраде и Патрике Плантегах