Пробуждение принца

      Сновидец нервно сглотнул, ошалело переводя взгляд с Джораха на кувшин, полный отравленного вина. Спокойнее, убеждал он себя, будь спокойнее. Думай, как поступить. Тебе дали второй шанс, так что не проеби его. Натянуто улыбнувшись, принц подвинулся, жестом приглашая рыцаря сесть. Джорах нахмурился, словно заподозрив неладное, — он хочет меня убить, хочет убить, один из моих любимых персонажей собирается меня убить! — но опустился на лавку и с неловкой улыбкой приподнял кувшин.       — Ваша сестра сказала, что плохо не поделиться таким прекрасным вином с вами, — сказал он, бросив взгляд на железнорожденного. Принц неосознанно пододвинулся ближе к Эурону, бешено прикидывая варианты, в которых пират рубится с рыцарем на пиру у кхала. Так нельзя, подумал он. Я себе этого не прощу. Во рту внезапно пересохло, а в горле что-то адски зачесалось, и сновидец быстро осушил свой кубок. Жажда стала лишь хуже. Заметив его метания, Мормонт настороженно спросил: — Ваше высочество, что-то не так?       Так и не решив, какого Визериса стоит отыгрывать, молодой человек рискнул вновь обратиться к книгам.       — Сегодня во сне я видел отца, Джорах, — начал он, сжимая пустой кубок. — До сих пор в ушах я слышу отзвуки его голоса. Он повторял то, что я слышал тысячи раз — «вокруг одни предатели, сын мой», говорил он мне, «у нас осталась лишь горстка верных людей». С тех пор я мучаюсь вопросом — а остались ли у нас с сестрой люди, готовые положить жизнь на борьбу за нас?       Мужчина нахмурился пуще прежнего, и принц неуютно поежился. Не слишком ли напрямик это было сказано? Может, стоило придумать более простую ложь? Однако же рыцарь лишь склонил голову и тихо ответил:       — Я присягнул вам на верность, мой принц. Вы всегда можете рассчитывать на меня.       От его слов рот сновидца наполнился горечью. Все в теле принца напряглось и запылало от болезненного желания схватить Джораха за плечи и трясти, трясти, трясти его, пока не сознается, зачем решил убить своего господина. Нелепо же так бездумно рисковать! Собравшись с духом, он спросил, хоть голос его и срывался на сиплый хрип:       — Тогда зачем ты собираешься отравить меня?       Мормонт так и замер; глаза его слегка расширились, а взгляд случайно метнулся к злополучному кувшину, расписываясь в своей вине. Раздумьям не осталось места — если ранее у сновидца еще оставались крохи сомнений, что мужчина не знал о яде, то теперь все его худшие предположения оправдались: да, его планировали убить. Причем тот, на кого он и думать не смел.       По канону же Джорах… Не настолько плохо относился к Визерису. Да, отдал предпочтение его сестре, да, грозился отсечь руку, если принц еще раз попробует украсть драконьи яйца, и, да, часто не слушался приказов — но надо быть Григором Клиганом, чтобы хотеть их выполнить. Подобное же убийство… Больше в духе Вариса или Петира, но никак не далекого от хитрых интриг рыцаря. Что-то не складывалось. Он упускал из виду то, что должен был понять еще давно…       — Ваше высочество, — смиренно говорил мужчина, стоя вне шатра на коленях и удерживаемый Эуроном за плечи. — Я признаю свою вину и готов понести любое наказание, которое вы сочтете нужным.       Да к черту лысому наказание, если он ни слова не сказал о своих мотивах! Почему, почему, почему? Что дает эта смерть? Кто от нее выиграет? Допустим, Роберт, если этот момент еще остался неизменным; да, точно, король-олень пытался избавиться от Дени, несмотря на протесты Неда. Но Визерис Таргариен знает это лишь потому, что в нем сидит начитавшийся книг сновидец; как бы на его месте поступил обычный человек, всю жизнь проживший в этом мире?       — Я допустил ошибку и именно мне за это отвечать, — продолжал Мормонт таким сухим тоном, будто бы сам не верил, во что говорил.       — Джорах, пойми, меня сейчас от убийства сдерживает лишь то, что мой меч у сира Эртура, — раздраженно прошипел принц, потирая пальцами глаза. Вот ведь заладил заевшей пластинкой… — Скажи, откуда у тебя взялось отравленное вино, а уж только потом я решу, одному тебе выносить приговор или нет.       — Я носил с собой пузырек с ядом еще с тех пор, как подался в наемники в Лисе, — опустив взгляд, отвечал рыцарь. — Не хотел долго умирать, если буду смертельно ранен.       Сука, не подкопаться, думал молодой человек. Внутри него бурлило отвращение — больше к себе, чем к мужчине. Слепой и наивный — вот, что чаще всего всплывало у него в мозгу. Слепой и наивный. Решил, что можно довериться человеку, откровенно шпионящему на врага. Самый натуральный осел.       — Зачем ты пошел на убийство, нарушая данную мне клятву? — сердито спросил он, мысленно пиная себя за неосторожность.       — Я увидел в вас безумие вашего отца, — не поднимая взгляда ответил Мормонт. — Вы резко изменили все свои привычки, решили окружить себя опасными людьми, метались по лагерю, как в забытьи, и били себя по лицу… Я рискнул прекратить это, пока не случилось трагедии.       — Но, на твою беду, одно безумие предупредило другое, — мрачно заметил принц и велел Эурону свернуть рыцарю шею. Сам он не нашел в себе сил даже подойти к трупу.       Мир в одночасье стал серым, лишенным ощущения времени. Сновидец бродил поросшими травой дорогами священного города дотракийцев, шныряя между поставленными без намека на порядок зданиями. Порой он натыкался на древние статуи, но во тьме видел в каждой лишь испуганное и опечаленное лицо новой сестры. Принц так и не посмел сказать ей о произошедшем. Слов не находил. Это убийство, пусть и совершенное чужими руками, тяготило его, звало остановиться и задуматься, так ли прав он был в своем поспешном решении. Может, при Дени бы Джорах охотнее рассказал о своих истинных мотивах? А вдруг бы ей удалось воззвать к его совести?       Сновидец корил себя за злость и страх, вызванный смертью. Неужто он отвык? Неужели общий праздник и грандиозные планы на будущее так затуманили ему разум? Парню остро захотелось увидеть рядом друга — настоящего, из реального мира, всегда способного ухватить суть даже в наборе откровенного бреда. В пустынном Ваэс Дотраке выслушать его могли лишь статуи забытых божеств и страшных чудовищ, неприветливые и холодные, бросавшие длинные тени на сухую землю.       Он чувствовал себя предателем. Снейпом, убивающим Дамблдора, Фриск, сражающейся с Асгором. Черная ненависть проедала дыру в его груди, заставляя глаза гореть, а виски — ныть, будто бы к ним приставили два мучительно медленных бура. Запрокинув голову, он смотрел в темноту, не ощущая себя ни на йоту правым. Уговоры, что все, что ни делается, к лучшему вызывали лишь новые приливы вины и мерзкие воспоминания о всех его ошибках.       В сознание его вернули крики, доносящиеся откуда-то снизу. Сновидец обнаружил, что сидит на хлипком полу одной из шатких деревянных башен и слепо смотрит на белое пятно света, проникшего сквозь маленькое окошко. С усилием повернувшись — похоже, он не менял позы по меньшей мере пару часов — принц поднялся на ноги и, опершись на узкий подоконник, выглянул наружу. У здания не напротив, а рядом с ним, виднелась небольшая толпа; дотракийцы галдели, но слов было не разобрать — слишком далеко и шумно. Заинтригованный, молодой человек потянулся, хрустнул спиной и бегом спустился к сборищу.       Мимо него пробежала зареванная Дореа; заподозрив неладное, сновидец нахмурился и начал пробираться сквозь толпу. В груди не кололо, никакое дурное предчувствие не посещало его голову — что же могло приключиться в городе, где нельзя проливать кровь? Он вновь слышал плач и возмущенный говор; впереди принц видел одного из кровных всадников кхала Дрого, держащего локтем за горло какого-то мужичка, и что-то у них под ногами что-то лежит…       С упавшим сердцем он увидел мертвую Дейнерис Таргариен.       «Джорах постоянно находился рядом с кхалиси, — вспомнилось принцу, — он спас ей жизнь, защитив от убийцы-отравителя в Ваэс Дотрак». Колени сами собой подкосились; едва сдерживая крик, он притянул к себе сестру. Тело ее еще не успело остыть — сновидец мог бы поклясться, что оно слегка трепещется в его руках.       — Она отпила всего глоток, — рыдала рядом Ирри, прижимая ладони к лицу. — А потом вдруг упала и больше не поднялась…       Голова Дени лежала на его плече, такая неестественно податливая, смотрящая ему в шею стеклянными глазами. Молодой человек гладил ее по волосам, сжимая и вновь отпуская. Тяжело вздохнув, он осторожно опустил тело сестры на землю, схватил упавшую из ее пальцев чарку и крикнул пойманному убийце:       — Который из чанов отравлен? — мужичок помотал было головой, сжимая зубы, но дотракиец сильнее надавил ему на горлу, и он прохрипел:       — Верх-хний!       Не думая ни секунды, принц наполнил чарку до краев и осушил ее единым глотком. Когда же его свело кровавым кашлем, сновидцу было абсолютно плевать, что случится дальше.       Что-то быстро сверкнуло, и он словно с размаху ударился лбом о столешницу.       — Ваше высочество, не помешаю? — раздался над ухом знакомый хрипловатый голос. Визерис повернул голову и увидел Джораха, склонившегося в небольшом, но вежливом поклоне и державшего кувшин с вином.       Господи, блядь, ты жив, — кричала одна часть его разума и имела в виду совершенно не сновидца.       Теперь я вообще нихера не знаю, что делать, — мантрой бормотала вторая, и он был с ней более чем согласен. Вскочив с лавки и схватив опешившего рыцаря за плечи, принц затараторил:       — Джорах, не надо — я знаю, оно отравлено, не надо, не играй в героя, прошу, просто скажи, кто надоумил тебя! Это Роберт, да? Роберт приказал убить всех оставшихся Таргариенов, меня и Дени? Тебе не обязательно его слушаться: ты уже сбежал от королевского правосудия — так скройся от него еще раз, тебе это не будет ничего стоить, могу дать слово! Ты присягнул мне на верность, и я имею право освободить тебя от…       В лицо брызнула кровь. Ошалело распахнув рот, сновидец во все глаза смотрел на пронзенное клинком горло Джораха Мормонта.       — Он посягнул на жизнь кхалиси и ее достойнейшего брата? — сказала Дореа, выходя из-за спины оседающего на пол рыцарь. Повернувшись к Дрого и испуганно прикрывшей ладонями рот Дени, служанка низко поклонилась и спросила: — Велите вынести тело этого мерзавца за пределы священного города, чтобы вороны выклевали ему глаза?       Может, и тебя вместе с ним, блядина, злобно подумал принц, до хруста сжимая кулаки. Или забыла, что в Ваэс Дотрак нельзя проливать кровь? Краем глаза он заметил маленькую фигурку Ирри, уносящую из-под ног кувшин с вином. Осознание пронзило его, как меч, отданный Эртуру Дейну. Служанки, совершающие странные, не похожие на них поступки. Дореа, внезапно сменяющая гнев на милость и перевирающая слова кхалиси. Ирри, пришедшая с вином, о котором не просили. Выхватив у наложницы кувшин, сновидец с отвращением и какой-то жалостью к себе в третий раз выпил отраву.       Что-то быстро сверкнуло, и он словно с размаху ударился лбом о столешницу.       — Ваше высочество, не помешаю? — раздался над ухом знакомый хрипловатый голос. Визерис повернул голову и увидел Джораха, склонившегося в небольшом, но вежливом поклоне и державшего кувшин с вином. Как можно шире улыбнувшись, принц подвинулся и жестом пригласил рыцаря присесть.       — Нисколько, — говорил он при этом, до сих пор ощущая во рту вкус собственной крови. — Но только если вы пригласите к себе Ирри, — добавил он, подмигнув. Повернувшись к железнорожденному, молодой человек заговорщически предложил, указывая на Дорею: — Эурон, как думаешь, твоего обаяния хватит, чтобы та милашка согласилась сесть мне на колени?       Мужчина расплылся в улыбке, обнажая молочно-белые на фоне синих губ зубы, и в этом было что-то злое, что-то хищное, отчего у сновидца слегка зашевелились волосы на затылке. Но впечатление прошло так же мимолетно, как и появилось, и Грейджой, довольный, счастливый и одноглазый, быстро привел к лавке немного смущенную наложницу. Посадив девушку на свое место, принц поднял кубок и, повернувшись к Мормонту, радостно произнес:       — Ну, теперь-то можно и отведать, что ты принес, Джорах! Налей себе и нашим очаровательным гостьям вина и поднимем тост — за мою славную сестру и сына, которого мы все так ждем!       Со смесью злорадства и предвкушения он наблюдал, как трое заговорщиков обменялись взглядами, но рыцарь не посмел ослушаться. Эурона и Визериса ему пришлось обойти — кубки обоих были еще полны — поэтому мужчине оставалось лишь посмотреть на отравленное вино и поднести его к губам.       — Почему же вы не пьете? — наигранно обиженно спросил сновидец, намеренно напоказ отпивая из своего кубка. — Не счастливы за вашу кхалиси?       Повисла неловкая тишина. Казалось, все трое сейчас молили кого угодно, лишь бы кто-то другой первым пошел на самоубийственный поступок. Никто не хотел раскрываться или умирать — что же, молодой человек мог понять их чувства: ощущения от отравления были не то что гадкими — он не знал слов, способных точно описать их.       Наконец, после долгих мгновений колебаний, растянувшихся для принца вечностью, Ирри не выдержала и отбросила кубок.       — Я не могу! — всхлипнула она, закрывая ладонями лицо. — Там яд!       — Как интересно, — протянул Визерис, присаживаясь на корточки и обнимая рукой ее плечи. — Откуда же взялся яд в вине, которое Джорах намеревался выпить с одним мной?       Дореа было рыпнулась, но Эурон среагировал быстрее — схватил за предплечья и насильно удержал на скамье. Когда Грейджой успел полностью повернуться, сбросить с колен девушку и понять, что произойдет, принц решил даже не думать. Ирри, бессильно рыдая, выдавила:       — Магистр Иллирио велел нам это сделать. Вы мешали осуществлению его плана.       — Ого, — удивился сновидец, и на этот раз даже не притворно. Иллирио плел интриги вместе с Варисом — это он помнил. Но то, что Визерису в них места не было… Впечатляет. — Стало быть, и ты действовал по его приказу, Джорах? А, может, это была воля узурпатора, сидящего на Железном Троне?       Рыцарь молча кивнул головой, не рискуя встречаться с ним взглядом. Тяжко вздохнув, принц тихо произнес:       — Окружен одними убийцами, — повернувшись к Эурону, он добавил: — Судя по всему, ты и то более верен мне, чем они все.       — И что же ты намерен делать, вашество? — в тон ему спросил железнорожденный, сверкая ярко-синим глазом.       С деланной беспечностью молодой человек пожал плечами.       — Если хотят пощады, я могу устроить суд поединком, — ответил он, не обращая внимания на искренне ошарашенные взгляды агентов магистра. — Бойцом от меня выступит это вино. Чтобы доказать свою невиновность, им нужно лишь… — он мило улыбнулся, гладя плачущую Ирри по голове. — Не отравиться.       Эурон расхохотался, вскидывая руки Дореи и вкладывая в них кубок; наложница с ненавистью посмотрела на принца и плюнула ему в ноги.       — Катись в пекло, — процедила она и в один глоток выпила яд, не спуская взгляда с Визериса. Вскоре ее скрутило; Дореа закашлялась, сплевывая на землю кровь, схватилась за горло, пыталась отхаркнуть камень, мешающийся в груди, но исход уже был предрешен — служанка упала, и смерть погасила ее взгляд.       Принц забрал из рук Мормонта все еще полный кубок и отдал его Ирри.       — Пей, — приказал он. — Докажи, что достойна служить моей сестре.       — Господин, прошу… — начала она, но сновидец резко прервал ее.       — Пей, — повторил он, скривив лицо от жалости к ней и отвращения к себе. Девушка, плача, поднесла к губам кубок и свалилась почти сразу же: задохнулась, пока пила.       Визерис повернулся к рыцарю, держа перед собой кувшин. Прошу, Джорах, это же так просто, мысленно молил он. Ты должен понять, что делать. Пожалуйста, ты же не так глуп…       Мужчина поднял на него взгляд; в нем читалось глубокое раскаяние. Взяв в руки кувшин, Мормонт посмотрел на остатки вина и потянулся было за кубком, но потом вдруг замахнулся и разбил кувшин о землю. Бордовое разлилось повсюду, смешиваясь с кровью и темными волосами двух бездыханных служанок. Встав со скамьи, Джорах со всей серьезностью заявил:       — Ваш боец пал, ваше высочество.       — Тогда больше никогда не приводите его ко мне, сир Джорах, — ответил принц и, закатив глаза, выдохнул. — Мне нужен свежий воздух. И придумать, как объяснить случившееся сестре, — он посмотрел на обоих мужчин. — Господа, вы пока… Подождите меня здесь. Поговорите… О восстании Бейлона Грейджоя, например. Вы оба на нем отличились, — не дожидаясь ответа, сновидец поковылял к выходу, проклиная себя за самую дурную из всех возможных тем.       Ваэс Дотрака он так и не увидел — время остановилось, а вокруг, словно тысяча крыльев, захлопали полы желтовато-серого плаща. Парень не видел ни луны, ни неба — лишь тьму, тьму под капюшоном, из которой двумя синими огоньками угрожающе выплывали обжигающие холодом глаза. Невидимка летучей мышью набросился на него, не давая увести от него взгляда — в какую бы сторону сновидец не поворачивал головы, везде была лишь темнота и край капюшона, поверх которого ничего не существовало.       — Ты что это творишь? — злобно прошипел бесцветный голос, морозным ветром вливаясь ему в уши. — Забыл, о чем мы в последний раз говорили?       Парень хотел бы ответить, что все это сон, а в них не может быть правил, или что он просто хотел, как лучше, и совсем-совсем не собирался трижды умирать, но слова не шли, и он лишь устало смотрел в окружавшую его черноту.       Необратимое последствие истолковало его молчание по-своему. Внезапно откуда-то из бесконечных складок плаща выбросилась смуглая рука и, перекрыв ему рот, с нажимом прижалась черными пальцами к щеке сновидца. Парень сдавленно застонал, ощущая, как лед прожигает его кожу насквозь; краем уха он слышал тихое шипение, но боль перекрывала все — нюх, слух, зрение, оставляя один на один с ней, такой неотвратимой и пугающей.       Когда невидимка отпустил его, сновидец даже выдохнуть не посмел.       — Тебе в напоминание, — прошелестел бесцветный голос без тени ярости или гнева, а после тьма развеялась, оставив принца смотреть на звездное небо над Ваэс Дотраком.