***
В некоторых штатах Америки зима бывает нещадная, в отличии от Японии. Например, Северная Дакота была именно такой, снега там было действительно много. Им хотелось показать эти заснеженные пейзажи их милым близнецам Асано. Юко, привыкшая к похожим зимам из-за частых путешествий в Северную Дакоту с родителями, да и сам Гакухо, чье здоровье и умение приспосабливаться к любому климату, конечно же, сыграло огромную роль, когда он приехал в Америку для учебы, допустили один промах, а именно передержали детей на холоде. И если к вечеру Гакушу просто начал чихать, то у Гакуши поднялась чертовски высокая температура. Асано-старший меняется местами с женой, отправляя ее к сыну, дабы та хоть немного поспала. Юко выглядит уставшей и обеспокоенной, будто сейчас заплачет. Она сама педагог, как и Гакухо, она понимает, что дети болеют, но факт того, что малышка Ши так плохо чувствует себя из-за нее, из-за матери, которая не смогла уберечь ее от самый банальной опасности, наверное, тревожит настолько, что охота плакать. Юко судорожно выдыхает. Ее малышка, ее дочь, ее маленькая и милая девочка. Как психологам, им говорят, что если родители ребенка чувствуют себя виноватыми за болезнь ребенка, их стоит переубедить. Но как это, сохранять в голове слова преподавателя, не терять адекватности, когда ты следишь за ситуацией не с места психолога, а со стороны родителя? Он поджимает губы, чувствуя, насколько ему самому плохо от вида дочери. Матушка говорила, что первая серьезная болячка его детей будет для него более болезненной, чем если бы он сам ее подхватил. В юношестве Гакухо думал, что умнее всех, что такого не будет, ведь он педагог, он психолог, он знает способы бороться с этим всем внутри себя. «Я буду подготовлен, мне будет нестрашно» — повторял парень матери раз за разом, как только она говорила что-то в этом роде. Глупец. Это не помогает. Видит, насколько крепко Юко держит Ши за руку, сидя рядом с ней, дабы держать одеяло, в которое девочка все время старается завернуться. Да, это абсолютно не помогает. Гакухо целует жену в лоб, успокаивая. Обнимает, аккуратно обхватывая талию руками, тяжело выдыхая. Ему тоже тревожно, он тоже понимает, что чувство вины сжирает и его изнутри. Садится рядом с дочерью, когда женщина выскальзывает из его рук, уходя к сыну, и приспускает одеяло, осторожно отставляя градусник подальше. Юко дала ей жаропонижающее, но все равно, как можно оставить больного ребенка? Гакуши сонно открывает глаза. Почему ей так плохо? Детское сонное сознание еще не может найти объяснение туману перед глазами. Горло болит. Осматривается, останавливаясь взглядом на Гакухо, осторожно поглаживающем ее. Асано-младшая кашляет, дрожит и, сжимая коленки, чтобы согреться, пытается позвать отца, но из груди вылетает лишь хрип и кашель. Плохо, плохо, так плохо. Раньше такого не было. Она чувствует тяжесть во всем теле, но все равно хлопает по кровати рядом, молча прося лечь с ней. — Мне лечь рядом с тобой? — в ответ на его вопрос девочка слабо кивает, прикрывая глаза. Мужчина чувствует, как внутри что-то дрожит от волнения. Так вот, похоже, какого это, когда твоему ребенку плохо, а ты ровным счетом ничего не можешь сделать, кроме как кормить ее таблетками, да сидеть рядом? Осторожно залезает под одеялом, поддаваясь на просьбу Гакуши. Гакуши поворачивается к нему, залезая под одеяло по самый носик. Ощущение нереальности душит, как и боль в горле. Она еще никогда такого не чувствовала. Она дышит тяжело, температура только спадает. Гакухо чувствует, как дочь утыкается ему в шею. Маленькая, уставшая — по виду Гакуши можно было точно оценить ее состояние. Его бедная девочка. Мужчина поджимает губы. Потерпи, пожалуйста, скоро все пройдет. Он пролежит с ней до самого утра. Асано-младшая через силу приоткрывает один глаз, кашляя так, что срывает горло. Чувствует, что несколько слезинок все же срывается с глаз. Отец излучает особенное тепло, от которого к нему хочется тянутся все сильнее. Зевает, морщась от боли в горле. Да, ее папочка такой сильный, с ним она всегда будет под защитой. Он никогда ее не бросит, Гакуши в этом уверена. Ее чувства к нему не передать никакими словами. То ли она еще просто не знает этих слов, то ли он действительно такой удивительный. Отец занимает особенное место в ее жизни. У него сильные руки, он высокий и просто до неприличия красивым. У него завораживающие глаза, мягкие волосы и теплые ладони. А еще папа всегда помнит о ней. Ей не так нужны игрушки, лишь бы кинуться к нему в объятия, почувствовать, что он рядом с ней. Девочка чувствует то, насколько же это яркий и родной для нее человек. Казалось, лучше мужчины быть просто не может. Одеколон отца был, наверное, одним из наиболее родных и приятных запахов для нее и, Гакуши уверена, ее брата. Ведь ты чувствуешь такую безопасность, когда вдыхаешь его. Это был будто бы инстинкт, заставляющий желать быть ближе к нему, оказаться под его защитой и опекой. Отец был, есть и будет самым лучшим. Обнимает его настолько сильно, насколько это сейчас возможно. — Ты меня не оставишь, да, пап? — хватает Гакуху за руку, как только тот пытается принять более удобную позу. От недосыпа тело ноет, но он не собирается никуда уходить от нее, пусть лежать так чертовски неудобно. Улыбается уголком губ, замирая, чтобы случайно не навалиться на девочку. Глупая, он ведь знает, что она, как и Шу, боится темноты. — Конечно, — Асано-старший улыбается ласково, вызывая ненормальное доверие к себе. Видя, что Ши немного улыбается, проводит ладонью по ее волосам, продолжая фразу, — я защищу тебя от любых кошмаров. Обещаю. Гакухо гладит ее по спине, зарываясь носом в волосы дочери. Чувствует, что она закидывает на него ногу, не давая уйти от нее. Немного посмеивается. Глупая, его маленькая глупышка Ши. Все обязательно будет хорошо.***
Кажется, с годами отец становился только привлекательнее. Самодостаточный, сильный, высокий, с невероятно красивым лицом и выразительным взглядом — все это в паре с дорогим костюмом сразу показывало, насколько успешный человек стоит перед ней. Когда-то Гакуши обожала надевать его пиджаки, будто бы примеряя на себя. Она не осознавала ни то, сколько стоили эта одежда, ни то, что отец устал после работы. «Я хочу быть, как папа» — повторяя это, девочка смеялась и цеплялась за руку отца. Да, действительно, если вспомнить, то с того времени Гакуши полюбила деловой стиль одежды. Ей нравился этот запах одеколона и мягкость тканей. Интересно, этот костюм того же производителя? Хочется потрогать, узнать, вцепится в руку Асано-старшего так же, как тогда, почувствовать, как ее гладят по голове, мягко посмеиваясь. Он явно работал весь день, но это не мешает ему выглядеть все так же чертовски идеально. Восхищение. Он восхитителен до остановки сердца, до визга. Девушка резко встает, чувствуя, что ноги дрожат. Папа, папа, папа. Отец всегда был действительно сильным, сколько она себя помнит. В детстве Гакуши всегда знала, что никто не причинит ей никакой вред, пока он рядом. «Я защищу тебя от любых кошмаров» — произнесенное им в глубоком детстве обещание всплывает в памяти. Гакуши даже не понимает, дышит она или нет. Председатель, отец, папа, папочка. Осознание опасности последствий заставляет ее задрожать. Спас. И правда, отогнал кошмары. Задыхается в эмоциях, сдерживает слезы. Он поступил бы так с каждым своим учеником, он не сумасшедший, чтобы все так оставлять, а это не показатель особенной любви или же заботы по отношению к ней, к Гакуши. Так почему тогда она так рада? Хочется кинутся ему на шею, вжаться в грудь, сказать, что она испугалась, чтобы он защитил ее. Ведь кто, как не он? Мысленно дает себе пощечину и потупивает взгляд. Да, верно, нужно держать себя в руках. Тонкая игла обиды бьет в сердце. — Терасака-кун, я думаю, тебе стоит лучше оценивать траекторию полета мяча, если ты действительно не хотел навредить Асано-чан. — Гакухо улыбается так же спокойно, как и всегда. Карма суживает глаза, напрягаясь. Никто не знал, что за ними наблюдает директор. Даже со всеми этими тренировками от учителей «3-Е» не почувствовал его наблюдение ни один из них, включая сверхчувствительных Нагису с Гакуши. Парень ухмыляется, оценивающе смотря на Асано-старшего. Даже в этой, казалось, неожиданной ситуации он держит все под своим контролем. Какой… Устрашающий человек. Его доминирование над всеми нельзя не признать. Рядом с Акабанэ фыркает Гакушу. Ух ты, появление папочки не радует и его? Директор ухмыляется спокойно, но по одному выражению его лица видно, что он осознает свою доминацию над всеми. На самом деле, он бы просто не позволил себе не успеть, как тогда, с тем военным Такаокой, возомнившим себя учителем. Ему не нравится, когда его учеников запугивают физической силой. А почему-то особенно сильно Гакухо не нравится то, что это задело и его дочь. Он поклялся себе, близнецы Асано станут для него обычными учениками, с разницей лишь в том, что их можно будет смело назвать теми, на ком он ставит эксперименты, дабы сделать свою систему еще лучше. Это поможет и им, и ему. Тем ни менее, давно забытый отцовский инстинкт, в котором Гакушу банально не нуждался, активно пытается взять верх, если дело касается Гакуши. Если ей грозит такого рода опасность, Гакухо обязательно вмешается, ведь она еще банально не сможет защититься. А для того, чтобы помогать детям делать то, что для них не под силу, по мнению Гакухо, учителя и должны следить за ними. А сейчас председатель даже представлять не собирается, какой вред этот мяч мог бы нанести его ученице, если бы он не успел его поймать. — Д-да… — Рёма кривится и кивает, чувствуя, что от взгляда председателя по сердцу пополз холод. Горящий, насмешливый, внимательный — он не упрекал за то, что Терасака подставил сохранность его дочери под угрозу, а скорее насмехался. Как директор, черт возьми, вообще поймал этот молниеносный удар, одной рукой? Да, конечно, парень знал, что отец Гакуши был тем еще монстром, но это уже как-то слишком. Переводит взгляд на одноклассницу. Видя, насколько восхищенно она смотрит на отца, парень меняется в лице. — Чудесно, — Гакухо бросает мяч сыну, который тут же ловит его. Мужчина ухмыляется уголком губ, плавно оборачиваясь к Асано-младшей, — Асано-чан, надеюсь, ты не сильно испугалась и сможешь назвать нам официальный конечный счет? Он пробегает по ней взглядом, осматривая быстро, совершенно без каких-либо эмоций. Не видя никакой заинтересованности в его взгляде, девушка опускает глаза, стараясь скрыть разочарование. Да, на что же она надеялась? Это ведь все тот же председатель Асано. — Конечно. Благодарю за помощь, — девушка медленно кивает, сглатывая, чтобы банально выдавить из себя следующие слова, — господин председатель. Пять против трех. Победителем сегодняшней игры является команда футбольного клуба. — Поздравляю. — Гакухо кивает сыну, буквально чувствуя, что тот вскипает. Да, ведь Шу явно хотел сказать «Смотри, отец, я разбил их, а ты все пропустил»? Ухмыляется. Какой капризный ребенок. Гакушу был таким буквально от самого рождения. Теперь сын не сможет упрекнуть Гакухо в невнимательности, язвительно заявить хоть что-то о том, что он показал свою доминацию над всеми, пока «сам великий господин директор» даже не знал о матче, проходящем прямо под его носом, а значит, начал медленно терять свое влияние. От такой святой наивности хочется расхохотаться. Боже, ну что за чудесные дети? Да, взрослые, конечно, близнецы Асано, вы именно такие. Как Гакушу вообще смог предположить, что он, Гакухо, может не знать хоть что-то о происходящем в этой школе. Подступается ближе к Гакуши, желая выйти с трибун. Девушка от неожиданности чуть ли не выпрыгивает на сиденья. Почему он решил пройти именно этим путем, а не так, как зашел? Поднимает на отца глаза. Она ничего не потеряет, если попробует. Тот стоит невозмутимо, но Асано-младшая все упорнее старается выцепить с его лица хоть что-то, кроме уверенности и чертовой самодостаточности. Гакушу фыркает. О да, отец, Ши знает, что ты, как она выразилась, самый уверенный, надежный, сильный, успешный, да и просто лучший мужчина во всей вселенной, не нужно в очередной раз показывать это. Рио выгибает бровь, стоя за ними. Эти ребята собираются говорить? Директор и ее подруга будто бы играют в «Кто кого переглядит». Это совсем не похоже на отношения отца и дочери. Гакуши вздрагивает. Не получается. «Молчи» — основное правило, верно? Опускает глаза, послушно отступаясь. Накамура приоткрывает рот. Как быстро Ши отступилась. Насколько же хорош ее отец, что одним взглядом заставил ее задрожать? Асано-старший не ожидал большего. Он знает ее возможности. После того, как Гакухо изменил свою философию из-за смерти Икеды, Гакуши начала говорить меньше. Намного меньше. Лучше сказать, Гакуши почти перестала с ним говорить. Изначальные робкие попытки получить его похвалу или же просто дать ему попробовать свои первые эксперименты в готовке свелись к кивкам и дрожи. Что же, он сам ее отвергал. Без туфель на каблуке она еще ниже, еще больше похожа на его маленькую дочь, а не девушку, на которую все больше засматриваются окружающие. За эти годы она выросла лишь немного, сохранив хрупкое и аккуратное телосложение, как у Юко. Почему-то на душе теплеет, когда он замечает эту схожесть. Это так забавно. Если поставить Гакуши спиной и забыть о цвете и длине волос, то девушку совсем не отличишь от ее матери, когда та была примерно этого возраста. Знает ли дочь об этом? Скорее всего, нет. Что же, вот это действительно прискорбно. Проходит мимо, не оставляя за собой ничего. Конечно же, кроме пустоты в сердце Асано-младшей. Но он ведь об этом все равно ничего не узнает? Девушка криво улыбается, пытаясь казаться все такой же дружелюбной. Не время для чувств. Поворачивается, спеша к Рио, послушно ожидающей чуть дальше. Садясь в машину, Гакухо задумывается. Под глазами дочери все те же знакомые синяки от недосыпа. Неужели она все так же не спит достаточно времени? Мужчина сдерживает недовольство. Нужно будет это как-то исправить. Гакухо, он сам, спит всего три часа, но ему абсолютно достаточно и этого времени, а вот у Ши и вид лица слишком бледный, и темные синяки под глазами. Глупая. Весь вид ее лица, вся напускная невозмутимость, ровная осанка — она всеми способами пытается казаться перед ним взрослой. Довольно похвально. В этом его близнецы Асано так похожи. Смешок. Да-да, играйте во взрослых, капризные малыши. Когда дочь склоняется, прихватывая сборник правил, чтобы отдать участникам футбольного клуба, рукава ее рубашки слегка задираются, оголяя руки в синих отметинах. Ушибы мягких тканей? Похоже на это. Совершенно не женственно, не гоже девушке ходить в синяках. Конечно, Гакухо понимает чему сейчас учат детей в «3-Е» классе, но это не отменяет того, что такого быть не должно. Ни в целом, ни по школьным правилам. Похоже, в этом месяце Коро-сенсей получит штраф к зарплате. Расчётливая, умеющая держать нейтралитет, смотрящая насквозь — наблюдая это, Асано-старший делает вывод, что Гакуши стала менее робкой. Где-то в душе дергается часть, отвечающая за гордость. Пока еще не так хорошо, как у него, но дочь по одному лишь наблюдению пытается овладеть методом его гипноза. И, можно сказать, у нее неплохо получается, пусть еще есть куда расти. Ему нравится наблюдать за этим подражанием ему, пока где-то под боком Гакушу сгорает от попыток делать все иначе, не так, как отец. Ухмыляется. Гакухо действительно любит ее. Все же, это один из ярчайших образцов действенности его метода обучения. Может быть, даже самый яркий.