***
Атмосфера с приходом Гакуши ничуть не изменилась. Зато изменилось внутреннее состояние самой Асано. Нерешительно замирает в дверях. Страх и вина опять заполняют душу, заставляя дрогнуть, видя злобный взгляд Терасаки, который, пусть и не был направлен именно на нее, но передавал все его эмоции по поводу ситуации. Карма подталкивает. Ненавязчиво, легко — без намека на грубость. Акабанэ знает, что от касаний со спины Гакуши всегда вздрагивает, пусть она и ни разу не запрещала так делать. — Вам нужно с достоинством принимать собственные поражения, иначе вы никогда не сможете победить. Вы никогда не сможете убить меня, если будете впадать в подобную апатию от каждой провальной попытки убийства. Всегда будет кто-то лучше вас. Превратите же это в свое оружие, учитесь на ошибках. Падая и вставая, вы становитесь сильнее. Главное — встать. — Вот, держи. — Карма с удивлением понимает, что она не бросает ему эту бутылочку, а сует прямо в руку, улыбаясь. — Ты же не думал, что я брошу в тебя бутылку? Она же тяжелая, вдруг я промажу. — Боишься навредить мне? — лукаво суживает глаза, приподнимая голову. Ее приятно дразнить. Девушка немного улыбается, отводя взгляд и переплетая внизу руки в замок. На ее щеках появляется легкий румянец. На самом деле, так и есть. Асано не самая меткая, Акабанэ сейчас слишком уставший, а бутылка совсем уж не легкая. Но разве она так просто признается? Конечно нет. Карма хмыкает. Гакуши довольно забавная. — Помнишь фотографию с девушкой, оказавшейся ненужным свидетелем, который мог бы тебе навредить? С ее документами. Ты показывал это фото, когда мы должны были ехать на экскурсию, — Гакуши улыбается уголком губ. Верно, она обо всем знает, но брат не покидает возможности напомнить ей о таких привычках Кармы, приправив все комплиментами в стиле «он чертов психопат». Не сказать, что Асано-младшая это одобряет, но разве имеет она право учить чему-то Акабанэ, пока сама же в себе не разобралась? — Так вот, у нее под глазом был синяк. А я авторитетно заявляю, что у меня и так довольно неплохие синяки под глазами, не стоит их еще больше выделять. Он бы ответил колко, но в словах Асано нет ни капли презрения, осуждения или же нравоучения. Такое чувство, будто ей было вообще все равно на этот его своеобразный способ сгонять стресс. Может ли быть, что она пытается смотреть на ситуацию его глазами? Хмыкает. Вполне возможно. Но Гакуши просто знает, что девушку, которая трясётся и теряет сознание от страха, как минимум, нынешний Карма никогда бы не ударил. Ведь совсем не в его стиле издеваться над слабыми. Это банально не его психотип. А вот если девушка искренне пытается навредить ему, прикрываясь своим полом, то есть ли смысл жалеть ее? Ведь она получила то, что хотела. — Кстати, откуда лишняя бутылка? Неужели опять заставила кого-то сбегать в магазин? — иронизируя, говорит «заставила» вместо реального «попросила», будто бы насмехаясь. И все же, Акабанэ осознает, что со «своими людьми» Гакуши ведет себя максимально мягко. Он банально не знает ее, как человека опасного. Именно эта неопределенность заставляет держать ее на расстоянии вытянутой руки от себя и своего сердца, чтобы не отталкивать, но и не подвергать себя возможной опасности, — Как мило. — О, это моя, но у меня не было времени попить, так что я ее все еще не открывала. — Гакуши приседает, сжимая коленки и упираясь в них руками. Выдыхает, прищуривая глаза от солнца. Юбки определенно не созданы для таких поз, но она немного боится садится рядом с ним. — Разве ты сама не хочешь? — девушка прикрывает глаза. Да, солнце бьет прямо ей в лицо. Ухмыляется, понимая, что так она точно ничего не увидит. Ему хочется не просто подразнить ее, но и смутить до чертиков. Карме сложно признать, что ему дико интересна ее реакция, а не просто наличие компромата на Гакуши. — Но ведь это ты занимался физической активностью, а не я. К тому же… — замолкает, когда понимает, что к ее губам оказывается приставлена та самая бутылка, из которой Карма только что пил воду. Замирает, слегка приоткрыв глаза. Легкий ступор накрывает с головой. «Боже, это ведь непрямой поцелуй» — эта мысль влетает в голову так же быстро, как и вода вливается в рот. Щелк. Поднимает на него взгляд, резко отрываясь от бутылки. Парень еще громче смеется от этого растерянно-смущенного выражения лица. Опускает вниз телефон. Он сфотографировал? — Ты бы видела свое лицо. — Карма хохочет слишком по-доброму, несвойственно ему. Девушка все больше смущается, вспыхивая еще сильнее. Приоткрытый рот, мокрые губы, густой румянец, растерянный взгляд — такой Гакуши Карма никогда не видел. Это настолько забавно, что даже мило. Конечно же, этого он ей не скажет, лишь посмеется, видя, что девушка прикрывает рот рукой, оглядываясь по сторонам. О, как же ей неловко. Для Кармы это не значит ничего особенного. Такое чувство, будто, если бы потребовалось, Акабанэ бы испробовал с ней не только непрямой поцелуй, но и вполне себе настоящий. Может быть, оно ошибочное, но менее смущающей ситуация от этого не становится. Он смеется совершенно искренне, будто от веселья сейчас заплачет, а Гакуши только все больше краснеет, пряча лицо в руках. Лишь где-то глубоко в разуме осознает, насколько же приятный у Кармы смех. Не такой, как всегда, не по-жуткому дьявольский, а будто бы бархатный, заседающий в самой душе. Чертов шутник. Асано знает, что он собирает компромат на всех. Нагиса, Рио, Окуда, Сугино — на всех его друзей он тоже имеет компрометирующие фото, что уж говорить о ней. Но Гакуши ничего ему не скажет. Почему? Это Карма. Он осторожен до ужаса, для него его собственная безопасность стоит на первом. Это восхищает Гакуши. Умение сочетать разумную адекватность и чувства, наверное, было именно тем, чего не хватало ей самой. Он близок с людьми, но не тонет в них, в отличии от Асано, что она сама чудесно знает. Ведь даже самый лучший друг завтра может стать врагом, верно? Акабанэ умен, а Гакуши всегда любила таких людей. Они интересные, будто слишком запутанный детектив, они не делают из себя героев и страдальцев. Им это попросту не нужно. У него нет этого лицемерного нездорового самопожертвования, от него веет прямолинейностью. Его можно назвать «настоящим». Гакуши любит таких. С ними дышать легче, с ними чувствуешь себя свободно. Он опасен, но, пусть Акабанэ не спешит сближаться, девушка больше не чувствует негатива по отношению к себе. А значит, раз ей ничего не грозит, и она не собирается подставлять его. — Ну вот, теперь я намочила рубашку… — печально машет головой, ослабляя галстук. На самом деле, это непозволительно, но Гакуши понимает одну занятную вещь — ей надоело. Официально-деловой стиль, привитый отцом, как ни странно, разлетается на куски, как и бывалая настороженность и боязнь людей. К тому же, перед кем осторожничать? Неужели перед Кармой, который, кажется, с первого учебного дня выкинул эту неудобную и сдавливающую горло дрянь? Хмыкает, вызывая удивление парня. Ему бы хотелось уметь читать ее мысли. Оба чувствуют колкий взгляд, заставляющий тут же в панике искать его владельца. Он будто бы обливает их холодной водой, впивается клыками в душу. Вся атмосфера слетает, будто ее и не было. Акабанэ ухмыляется, чувствуя сильное напряжение, Гакуши же сжимается, ощущая холодок, прошедший по телу. Девушка вздрагивает, склоняя голову, как только понимает, что предполагаемо встречается взглядом с отцом. Да, с этого расстояния сложно увидеть, смотрит ли председатель на них, но почему-то оба уверены в этом. Гакуши, привыкшая к этому взгляду, как и Карма, который несколько раз сталкивался с этим, затихают. Парень хмыкает. Это еще одна причина, по которой он не верит в святую невинность Асано. Не могла она с таким воспитанием остаться без внутренних заскоков. Директор совсем не похож на его отца, шляющегося по миру настолько долго и увлеченно, что они могли не видеться и по пол года, а при встрече обменятся кивками и презентами. Например, когда родители вручали Карме подарки, он вручал им штрафы и письма об отстранении. Все хорошо, это обычное дело для них. Но ведь Гакухо явно держал своих детей под контролем. Уж в его-то доме ничто не могло произойти ничего, о чем он не знал бы. Гакуши сжимается еще сильнее, втягивав голову в плечи. Папа. Ей страшно. Он смотрит слишком пристально, слишком насмешливо, слишком «не так». Господи, да не так страшно, сколько обидно. Почему все вот так? Почему она не может кинутся к нему в объятия, как обычно делают дочери и отцы? Она тоже так хочет. Хочет, хочет, хочет. Так почему? Уголки губ дергаются вниз. Карма заслоняет ее собой, отгораживая от директора. Протягивает ей ладонь, предлагая свою помощь. Он поворачивает голову назад, ухмыляясь. Да, господин председатель, сколько же интриг и тайн в вашей жизни? Представить страшно. И все же, он не оставит Гакуши одну. Карме попросту не весело, когда вместо забавного смущения он видит эти болезненные выражения лица и тусклый взгляд. Так что, простите, но не в этот раз. Подтягивает ее, помогая встать. Девушка с опаской рассматривает его, ожидая очередной шутки, но, на удивление, Акабанэ просто отворачивается, продолжая заслонять ее собой. — Спасибо. — Гакуши повторяет это уже какой раз. И, наверное, готова повторить еще с сотню. Прикрывает улыбку тыльной стороной ладони, с нескрываемой легкостью смотря на Акабанэ. Асано немного улыбается. Господи, какой красавец, прямо глазам больно. Не удивительно, что одноклассницы нахваливают внешность Акабанэ. Помнится, они говорили что-то о дьявольском характере. Да, Гакуши с ними полностью согласна, Карма совсем уж не сахар. Так почему сейчас он действует так по-геройски? Это мило. И забавно. На этот раз девушка забудет о том, что в этом жесте явно скрывается какое-то его эгоистичное желание. Да, сейчас она позволит себе искренне пожелать обнять Карму. Довольно приятно быть под чьей-то защитой.***
— Ты не доволен победой? — председатель ухмыляется, бросая на сына насмешливый взгляд. Какой же это капризный ребенок. И ведь с детства такой, с самого своего рождения. Может быть, Асано-старший и направил характер Шу в нужную ему сторону, но это не отменяет факта того, что сын всегда был таким. На самом деле, Гакухо иногда забавно наблюдать за ним. Пусть теперь чаще всего мужчина относится к сыну, будто к эксперименту, способному во всей красе доказать эффективность его метода преподавания, но эта скрытая капризность все еще веселит. Продолжает говорить с такой же насмешкой, — Хочешь получить похвалы от папочки? — Больно нужен ты мне, отец. — Гакушу фыркает, кривясь. Он всегда на вершине пищевой цепи — это правило. Нет, даже не так. Может быть, лучше сказать, это факт или же просто привычное дело? Асано-младший чувствует, что в душе всё полыхает. Но ведь рядом должна стоять она. Она всегда стояла рядом. Только она этого заслуживает. Ведь они вдвоем всегда были лучшими, пусть сестра предпочитала быть за его спиной, в тени, на дистанции от других, в призрачной безопасности. Так почему Гакуши где-то там, купается в лучах заката вместе с Акабанэ, совершенно не заботясь о том, что тот слишком опасен для нее? Выглядывает в окно. Верно, ну кто бы сомневался, она действительно с ним. Впервые победа отдает горечью, разжигающей внутри злость. Тогда, около ресторана, соврала ли она ему, пообещав не иметь с Кармой ничего особенного? А если соврала, то ради чего? Или, лучше сказать, кого? Если все ее обещания окажутся ложью, то это будет значить, что Ши променяла его на Акабанэ. Выдыхает, прикрывая лицо рукой. Абсурд, бред. Они одинаковые. Говорят, такими могут быть исключительно однояйцевые близнецы, но что понимают эти ученные, смотрящие на все только со стороны факторов, которые можно засечь специальной аппаратурой? Ничего. Совершенно. Это ведь не биология, не генетика, не анатомия, а душа. Когда сердца бьются в такт и ты чувствуешь человека даже без касаний, это не уловить никакой техникой. Близнецы Асано являются разнояйцевыми. У них разный пол, рост, характер, некоторые черты лица и взгляд, но насколько же сильно они прикипели друг к другу. Это человек, который всегда стоял и будет стоять с ним на одном уровне. Гакушу любит ее слишком сильно, так нельзя, это когда-нибудь вылезет против него. Но разве можно иначе? Председатель Асано сдерживает смешок, наблюдая за сыном. Вглядывается в фигуры учеников. Значит, Карма Акабанэ, верно? У него дурная слава. Тот самый ребенок, которого Гакухо уперто отказывается исключать из Кунугигаоки, ибо есть в нем что-то доминирующее. Он может стать победителем в этой жизни. Когда-то Гакухо думал, что Карма мог бы стать «хорошей партией» в «свиту» Гакушу, но у них как-то не срослось. Ум, сила, внешность, деньги — это было бы идеально, почти так же идеально, как и у его сына. Верно, Асано-старший подталкивал этих ребят из «Великой 5» к Шу, выбирая из сотен вступительных резюме. Его сыну нужны связи и союзники, которыми он сможет управлять в школьное время. Как жаль, похоже, Акабанэ не желал быть мальчиком на побегушках. Да, это определенно была «хорошая партия», как говорила это матушка. Кто бы мог подумать, что у мальчишки взрывной характер его отца? Тем ни менее, за мыслями о командной работе Шу и Кармы, конечно же, не стоит забывать и об его дочери. Как бы не старался Гакушу, его малышка Ши игнорировала любые намеки на хоть какие-то связи с тем же Сакакибарой, которого от Акабанэ, по сути, в общих характеристиках отличает лишь более сдержанный и мягкий характер. Гакухо ухмыляется. Да, занимательная вещь. Шу искренне раздражен этим парнем, но его малышка Ши привязала к себе Карму? Это видно по неумелым жестам защиты. Акабанэ явно неравнодушен к его девочке. Это дети не могут различить свои и чужие чувства, но Гакухо же уже далеко не пятнадцать. У него-то не просто были отношения, но и растут двое детей. Эти осторожные касания, чтобы не напугать, эти попытки защитить — судя по действиям сына Акабанэ, даже если не влюбленность, то заинтересованность у него явно есть. — Не сказать, что это радует, но пока что Асано-старший будет лишь наблюдать. Лично Гакухо предпочел бы для нее какую-то тихую и спокойную гавань, а не сына Нао. Уж слишком похожи они с его старым знакомым, так что, если судить по отцу Кармы, то проблем с этим парнем просто не огребешь. Определенно верно, эти желтые глаза такие же, как у его отца, пусть все остальное досталось парню от внешности матери. Гакухо не спутает их с другими. Этот мальчишка, сын Нао и Момо, как говорят о таких, явно стащил часы доктора, когда появился на свет. Чем больше Асано наблюдает за ним, тем больше видит в нем его отца. А это был не самый послушный человек. Мужчина прикрывает глаза. В целом, его дети — его гордость. Они не глупые, у них есть свои принципы и мораль. Если они не разберутся с такой мелочью сами, то что им делать во взрослой жизни? Здесь Гакухо предпочтет дать им иллюзорную свободу. Конечно же, если что-то пойдет не так, то он уберет препятствие, угрожающее счастью близнецов Асано.