Солнце

Ох, значит, он уснул. Голова даже не болит, что весьма удивительно. Но, конечно же, что более странно, так это знакомый запах персикового шампуня и нечто теплое под рукой. Он лежит на животе, засунув одну руку под подушку, а второй прижав к себе что-то. Ух ты, так ему не приснилось то, что Асано осталась с ним. Карма приоткрывает глаза. В комнате темно, до рассвета еще около часа. Акабанэ видит, что одеялом укрыт только он. Поднимает взгляд. Девушка действительно лежит рядом с весьма усталым видом. Гакуши, бледная и сдавлено зевающая, смирилась с его рукой, покоящейся чуть выше ее груди и обхватывающей небольшое плечо. Он не переступил грань? Конечно, Акабанэ весьма наглый, но ее страх Карма смог бы понять. И все же, сейчас Асано лишь положила одну руку на свой живот, а второй осторожно держит его чуть выше локтя. Вчера она и вовсе обняла его в ответ? Ухмыляется. Рио была права, Асано весьма хорошо успокаивает своими объятиями. Похоже, терморегуляции Гакуши позавидует любой. Или, может быть, аура у нее такая. В любом случае, стоит признать, что это было довольно неплохо. Сейчас взгляд, точно взгляд страдалицы, кажется, обползал уже каждый уголочек его комнаты. Рубашка смялась, да еще и запятнана чем-то желтоватым. На самом деле, Карма действительно не ожидал, что когда-то увидит ее. Боже, как звучит-то? Он проснулся, обнимая сонную Асано в смятой испачканной чем-то рубашке, смущенно лежащую на его кровати. Если связь между близнецами существует, то в эту ночь Гакушу злился и кривился просто так, так и не сумев уснуть. Жаль, что Акабанэ не сможет увидеть его лицо сегодня, дабы увидеть эту теорию. Карма лениво поднимает голову, убирая свою руку. — Доброе утро? — Гакуши смущенно отводит взгляд. О, да, ей же неудобно во всех смыслах. Девушка встает, откидывая спутавшиеся волосы. Синяки под глазами стали еще более заметными. Парень привстает. Действительно, довольно неловкая ситуация. Подтягивает к себе электронные часы. Яркие красные точки показывали, что до рассвета действительно чуть меньше, чем полтора часа. Сейчас без пяти четыре. Получается, он проспал примерно пять часов. Гакуши встает, не оставляя после себя ни тепла, ни приятного запаха персика. — Ты серьезно лежала так все пять часов? — приподнимает брови. На его лице снова играет ухмылка. Похоже, Карме уже лучше. По крайней мере, он уже не разделяет мятого вида Асано. — Ну… Я меняла позу в зависимости от того, как ты пытался навалится на меня, — девушка сплетает пальцы в замок, все еще не смотря ему в глаза. Стоит признать, Карма невероятно милый, когда спит. Как бы, он совсем не похож на знакомого ей садиста с ухмылкой. Во время сна у него растрепанные волосы, приоткрытый рот, а еще Акабанэ постоянно раскидывается на всю кровать так, что в любом случае как-то оказывается прижатым к Гакуши. Кровать у них примерно одинакового огромного размера, даже чуть больше, чем на две особы, хоть и спят они оба, наверное, в одиночку, но парню, похоже, совсем не одиноко на ней. Сначала Асано обнимала его в ответ, потом сложила руки на груди, когда головой парень навалился ей на живот, после держала ладонями его руку, которая все время тянулась обхватить ее шею, ведь девушка умерла бы прямо на этой кровати, окажись она прижата лицом к его лицу. И не ясно, от смущения или же парень просто случайно задушил бы одноклассницу во сне. Конечно, несколько раз Гакуши притрагивалась к его лбу, чтобы померить температуру, но это обычное дело, когда человеку рядом плохо. В любом случае, грубо говоря, Гакуши даже не дремала. Карма откидывается обратно на подушку и заливисто смеется. Она либо совсем глупая, либо это лучший человек, которого он встречал. Даже мать не сидела с ним всю ночь, когда Акабанэ в детстве болел, а здесь одноклассница не захотела оставлять его одного. Смеется чуть ли не до слез. Боже, это в семье Асано все такие милые на самом деле? Или специальные службы Америки готовят щенков вместо убийц? — Ты должна была просто скинуть меня с себя, Гакуши, — выдавливает это сквозь смех, закрыв ладонью глаза и широко раскинув руки. — Я бы тогда разбудила тебя, — пожимает плечами, неловко улыбаясь. — Это было бы прискорбно. Только сейчас он замечает, что девушка неловко разглядывает свою рубашку. Верно, те пятна. Асано не из тех, кто может спокойно ходить по улице с желтыми пятном на всю грудь. Хмыкает. Было бы неблагодарно отпустить ее так. — Спасибо, конечно, — переворачивается на бок. Его голос, наверное, звучит довольно иронично, но Карма действительно удивлен. Девушка даже не просит ничего взамен. — Дать тебе мою футболку? Вопрос застывает в воздухе. Гакуши смотрит на него шокировано. Безусловно, насмешливый, саркастичный и игривый Акабанэ вернулся. И все же, он сейчас шутит? — А? — она с трудом издает хоть какой-то звук. Еще Карма уверен, что Гакуши сейчас покраснела. Смешок. — Пускай, я понял, — отмахивается. Замечая то, как девушка поглядывает на дверь, Карма ухмыляется. — Гакуши, ты можешь открыть ее и выйти. Я не собираюсь тебя удерживать. Не проходит и минуты, как Гакуши выскальзывает из комнаты. Почему-то Акабанэ позволяет ей шататься по своему дому. Этого не удостоился ни Нагиса, ни Рио. А больше никто из посторонних в его доме и не был. Можно сказать, в этом он доверяет ей больше всего. Посмеивается. О да, логично, как можно не доверять девушке, с которой ты спишь на одной кровати? Ладно, это просто забавная двусмысленная шутка. Она явно может ранить Асано, так что в голос он ее не произнесет. Может, это из-за уверенности Кармы в том, что она даже случайно не зайдет туда, куда не нужно, а, может, из-за того, что за время его сна Гакуши могла бы обшарить все места, увиденные ее глазами. В этот момент в голове стреляет осознание. Парень хмурится. Она мерила ему температуру, а градусник в столе. А еще в столе фото, напечатанные для личных «подарков» запечатленным ему людям или же просто ради спокойствия души. Есть там и фото, которые могут расстроить Асано, если бы он захотел нанести по ней удар. И Гакуши явно это видела. Держа ручку, Карма чувствует себя открывающим ящик Пандоры. У него есть копии всех этих фотографий, он ведь не идиот. Более того, это лишь малая часть его коллекции. И все же, если хоть одна фотография пропадет, то Карма сделает для себя выводы. В ту же секунду парень позволит себе выставить ее на улицу. И выставить к черту из списка любых приятных ей взаимодействий. Почему? Ибо если Гакуши поддалась соблазну, забрала что-то, пожелала что-то отобрать у него, то она ему не доверяет. И не в смысле, что опасается. Там ведь нет чего-то больно ужасного. Это бы не разрушило ей жизнь. Гакуши было бы просто неприятно в случае, если бы она захотела его предать или подставить. Уж такой он, и Асано это точно знала. Акабанэ не простит того, кто осмелится как-то навредить ему. И да, она сама такая же в этом смысле. Гакуши не простила бы предателя, это ясно. Карма не нападет на нее, пока она первая не бросит в него камень. Так что, если здесь не хватало бы чего-то, то это уже вопрос доверия. И зачем же ему доверять ей, если она сама не готова по-настоящему открыться в ответ. Это первое. Во-вторых, это так же лишь доказало бы, что все ее слова, все действия, совершенные раньше — фарс, сродни улыбки Гакушу. И сама Асано не более, чем лицемерка, как он и подумал в первые минуты их знакомства. А еще, что она посмела водить его за нос. И да. Эту ситуацию он не отпустит. Если так и окажется, то данный год в «Е» классе станет для нее лучшим, как и полагается дочери председателя. Тянет ручку на себя, не отводя глаз. Фотографии слегка в другом порядке, но все так же сложены. Пересчитывает их, не веря себе. Еще раз. При повторном пересчете изначальное количество в точности совпадает с нынешним. Что же, это значит, что он зря уже настроился на жестокий ответ. Гакуши действительно не имела скрытых темных намерений, направленных на него. Взгляд падает на ее платок. Смешок. Господи, она и это видела. Его мать отстирала ткань от небольших капель крови, оставив у него на столе, когда они с отцом приезжали в последний раз, а он и забыл об этом. Получается, Асано действительно видела этот чудный набор. Она видела его, даже, судя по всему, перебрала некоторые фотографии, но не более. Девушка даже не заговорила об этом с ним. Здесь ничего не исчезло, кроме градусника, лежащего около кровати. Грубо говоря, Гакуши оставила все это ему, с головой доверившись. Ухмыляется. Она просто нечто. Подходит к шкафу, доставая футболку. Она новая, так что это не должно особо смутить Асано, верно?

***

Утро в Японии всегда отличалось от других. Здесь, как всегда, небоскребы, далекое небо, главные улицы с туристами, уходящими из клуба, искрящие рекламы, одинокие улицы чуть дальше, где даже машин нет. Вот и сейчас ничего не изменилось в приветствии родного города. Мужчина фыркает. Верно, и не меняется уже лет тридцать. И все же, эти тридцать лет, год за годом меняется он. На самом деле, сейчас Нао устал от отдыха. Зевает, постукивая пальцами по рулю. Мужчина посмеивается от абсурдности своей мысли. Тысячи японцев умирают от переутомления, а он, бедняга, устал от путешествий и возможности хорошо заработать, ничего толком не делая. Верно, владение ценными бумагами — лучший выбор, который когда-то сделала его любимая тетушка. От воспоминаний о этой женщине, заменившей ему родителей, теплеет на душе. Она приняла его за своего ребенка, пусть ее судьба не была радужной, обеспечила достойное будущее своему сыну и ему самому. Удивительный человек. Множество оставленных ему акций обеспечивают его с головой, а дополнительной подушкой является процесс прибыли бизнес родителей жены. Нао выдыхает, все так же смотря на город сквозь окно. Он как-то слегка устал от осуществления своих мечт. Например, на соседнем сидении, обхватив руками какую-то из своих сумочек, сидит женщина, которая стала его душой. Сложно поверить, что они вместе уже девятнадцать лет, что она мать его ребенка, что теперь перед ним Акабанэ Момо, а не девочка в школьной форме, в которую Нао влюбился с первого взгляда. Да и сам он уже не мальчишка, которого спасли от темного будущего, желающий стать певцом, играющий на гитаре, не раздолбай, дерущийся со всеми, а мистер Акабанэ Нао, ставший примером беззаботной, но все еще безбедной жизни. Он сделал то, что хотел. Ох, даже так, за девятнадцать лет брака он увидел пятьдесят три страны, серьезно. Черт, да Нао мечтал об этом все свое детство. Кажется, как человек и бизнесмен, Нао состоялся. А что насчет мужчины? Ну, вот эта поговорка о «построить дом, вырастить дерево, воспитать сына»? В целом, Нао это все сделал. Устало ухмыляется. Какое дерево вырастил-то, у любого глаза выпучатся. Да этот клен растет уже девятнадцать лет. Сколько времени он с женой, братом и будущей невесткой мучались с ним, будучи полными нулями в том гребаном садоводстве? А потом, как их уже супружеская пара еще несколько лет бежала укрывать это несчастное деревце, когда ставало холоднее, чтобы оно не загнулось? Этот клен — одно из его лучших творений в этой жизни. Даже не так, деревце в этом списке «творений» определенно занимает твердое второе место. А вот на первом, конечно же, его ребенок. Ох, этот несносный мальчишка — самая большая гордость в жизни Нао. Конечно, он хотел девочку, но не ему уже выбирать. Честно, то, что сына назвали Кармой должно было быть чем-то символическим, но вот этого всего Нао уже и не помнит толком. Иногда такое бывает, смотришь на человека, а его имя буквально выписывается в голове. И вот в момент, когда этот малыш впервые взглянул на Акабанэ-старшего своими глазками, как у отца, наверное, Нао понял, что это то, ради чего он делал все это время старался. Это результат всех его действий и выборов. И этот мальчик, такой милый, родной, с янтарными глазами, ставший центром жизни для Нао в первые же минуты после того, как он его увидел, наверное, являлся для Акабанэ-старшего лучшим из результатов всех его трудов. Это Карма. Момо, конечно, не сразу поняла такой своеобразный выбор имени, но позволила счастливому мужу самому записать все в свидетельство о рождении. А еще, Карма-кун был дико похож на свою мать, это вызывало у Нао восторг. Его радовало то, насколько умным, сильным и самостоятельным рос его первенец. Он никогда не ожидал, что быть родителем настолько невероятно. И, если признаться самому себе, мужчина хотел бы поделится им с кем-то близким, но, увы, все эти люди пропали из его жизни. И это все еще единственное, что портит весь его жизненный успех. Фыркает, немного сбавляя скорость. Это, может быть, кризис среднего возраста? Грусть из-за усталости, скука? Или фантомная депрессия? Такое вообще может быть? Вообще, друзей у него было мало. Врагов хватало, скверный характер все же. Последователей, подлиз, подчиненных, коллег, приятелей тоже было достаточно. А вот из друзей отметить можно лишь нескольких людей. Можно было бы сказать, что он социофоб, но черт там. Нао Акабанэ, да социофоб? Солнце на Землю упадет скорее, чем это случится. Просто он, как ребенок из неблагополучной семьи, где за ошибку получишь презент в виде избиения, конечно же, не сможет доверять всем, а в этом лицемерном мире уж тем более. И насколько же странно жить, когда эти доверенные люди исчезают? Конечно, осталась еще Момо, но жена, как бы он ни крутил ситуацию, остается женой. А ведь раньше солнце светило ярче, в некотором роде, они жили счастливее. Тогда они, вчерашние подростки, даже подумать не могли о том, как сложно все будет в будущем, пусть все окончили свои школы с лучшими оценками, поступив в известнейшие университеты. Тетушка стала первым человеком, который смог увидеть в нем потенциал, когда даже сам Нао не видел этого в себе. Удивительно, верно? Он, ребенок алкоголиков, мальчишка с ссадинами, разбитой губой и синяками, известный своим откровенно дерьмовым отношением к учебе и школе в целом, как ни странно, привлек внимание дамы, имеющей все, жены блестящего военного. И ведь вытащила она его из драк, из этой безвыходности, и образование дала, еду, дом, и свадьбу с Момо устроила, а уж о завещании, где тетушка отдала ему точную половину своего имущества, наверное, и говорить не стоит. Фактически, она приняла его за своего ребенка, пусть и никак не могла его усыновить. А потом исчезла. Просто так, без никаких предвестников, без предупреждений или чего-то еще. Правда, это было уже тогда, когда они с Момо женились и встали на ноги, но как бы Нао хотелось увидеть ее снова. Эта женщина, как настоящее Божество, подарившая ему все, чего он только желал, исчезла без какого-либо следа, не дождавшись всего немного до момента, когда они с женой подарят ей первого внука. Да и почему только они? Ведь у ее настоящего сына, которого Нао считал не менее, чем братом, тоже в скором времени родился первенец. Удивительно, даже в этом они сошлись. У них двоих родились сыновья, и то с разницей всего около неделю. И ведь правда, с ним братом тоже жизнь развела. Из-за чего они поссорились? Да он уже не помнит, но какие же они оба гордые ублюдки, не сумевшие признать свою вину первыми. Юными были, глупыми, каждый считал себя полностью самодостаточным, пусть только окунулся во взрослую жизнь, даже не осознавая, что там все настолько враждебно. И, в целом, это правда. Когда вокруг тебя шакалы, желающие сгрызть с тебя как можно больше пользы лично для себя, человек, которому можно доверять, к которому можно без страха встать спиной, наверное, будет одним из лучших способов не сойти с ума. Нао выдыхает. Мужчина все равно злиться на брата. Нет, правда, он полнейший идиот. После их ссоры, вроде бы, Момо еще общалась с его женой, но после и это прекратилось. Невестка Акабанэ была человеком солнечным и ясным, ей нельзя было не доверять, но постепенно их общение сошло на «нет». Нет, конечно, муж это важно, но разве можно слепо следовать его желаниям? Боги, это ли не предательство? Может быть, этот идиот, братец, просто сказал ей остановить это? Кривится, передразнивая какую-то из реплик лучшего друга. Да пошел ты, слышишь, Гакухо? Пошел ты. Чертов кретин, когда-то Нао еще надерет ему его эгоистичный зад. Поднимает глаза к небу буквально на секунду, уже наизусть зная дорогу к дому. Тетушка Асэми, он не знает ничего о твоем нынешнем местонахождении и занятии, но ты всегда была сродни Богини, верно? Так, пожалуйста, если им с Гакухо действительно стоит помириться, если ему самому нужно сделать первый шаг, если сейчас еще не поздно, подай хоть какой-то знак, а? Он построил дом, вырастил дерево, воспитал сына, а в добавок ко всему объездил столько стран, как и мечтал в молодости, а все еще так нуждается в ее совете. Зевая, сжимает руль, хотя хочется только упасть в него головой. Поворот, прямая дорога. И здесь ничего не изменилось, соседи спят, лишь кое-где мелькают светлые окошка. Спит ли Карма? Если он действительно болеет, а не в очередной раз получил отстранение, то, наверное, да. Еще не так уж и светло, но фигуру на тротуаре он видит сразу благодаря фарам. Ой, да ну, эти скучноватые идиоты, которые живут здесь с таким видом, будто они аристократы, похоже, начали отпускать своих детей гулять под рассвет? Вау, это настоящий прогресс. Хмурится, всматриваясь, дабы распознать примерную личность девушки, но пока что видно лишь силуэт. И да, одежда такая странная. Школьная юбка, что ли? Взгляд Акабанэ-старшего поднимается выше. — Момо, проснись, — свободной рукой расталкивает жену. Она всю улицу знает получше него, благо, гостеприимный вид у нее в крови. Женщина сонно моргаете, смотря на Нао. И вот, силуэт уже превращается в более четкую фигуру. Мужчина тормозит машину слишком резко. Настолько, что окончательно будит этим свою жену. Скорость небольшая, но, казалось, Нао буквально вдавил педаль тормоза в землю. Вот только, переводя взгляд на фигуру, которая явно недовольно отпрянула к забору очередного дома, Момо даже сказать ничего не может. У нее глаза фиолетовые, с красными от света фар зрачками. Они лишь на несколько секунд заблестели негодованием и непонимание. Такие знакомые, главное. Нао рос, смотря в такие глаза. А еще волосы такие же прямые и необычные, рассыпанные по плечам, карамельно-рыжие. Лицо в спешке рассмотреть сложно, но даже оно кажется знакомым. Девушка удаляется, даже не оглядываясь, а Нао открывает рот, издавая смешок. Что за подарок судьбы? — Ты тоже это видел, верно? — Момо откидывается на спинку, сосредоточено всматриваясь в кожаную обивку салона. Мысли разлетаются в голове женщины, сон ушел, будто она увидела перед собой мертвеца. Акабанэ-старший спешит вылезти, побежать за этим чудом света, но жена четко сдерживает его, положив ладонь на плечо. Она хмурится, поворачиваясь на сиденье, вставая на него коленями. Всматривается в задние окна, глядя в спину девушки. Вау, что же. Это либо дочь Гакухо, либо тетушки Асано. Либо они с мужем вместе сходят с ума. Смешок вырывается из груди. Нао дергается, она лишь сильнее опирается на него. — Нет, — Момо знает своего мужа. Даже если это дочь Гакухо, которая появилась здесь не ясно откуда в футболке Карме, побежать за ней в тьме — ужасная идея. А вообще, откуда у Асано-семпая дочь, если родился один мальчик? А футболка Кармы? Нет, стоп, они точно с ума не сходят? Может, ей это снится? — Девочка испугается. Потом. Мужчина ухмыляется, надавливая на педаль газа. Тетушка, ты… Да как ты это делаешь, серьезно?