***
— Ха? — мальчик горделиво рассматривает сидящего на траве Рена. Тень дерева прикрывает его от солнца. Неожиданный спутник немного улыбается. — Почему ты постоянно ходишь за мной? Они знакомы не так давно, но Рен любит Гакушу. Этот парень такой необычный. Пусть отец у него неприятный и скользкий, но Асано-младший кажется не более, чем пестрой птицей в золотой клетке с шипами. Рен протягивает руку вперед, будто бы желая достать Гакушу. Он так близко, но все же Сакакибара чувствует, что они все еще далеко друг от друга. Не потому, что у Шу есть кто-то ближе. Скорее, лучше сказать наоборот, из-за того, что кого-то, кто был ближе уже нет. Может, из-за матери он стал таким? В их знакомстве не было ничего необычного, это даже не был один из каких-то важных и хитроумных стратегических ходов Асано. Скорее случайность, которая не дала ему упасть в полнейшую депрессию после исчезновения Ши. Раньше они все делали вместе, а тут он остался один. Полностью. Лишь Мацуота иногда мог скрасить его дни чем-то, скрывая это от своего работодателя, но мальчик решил больше не привязываться к людям так сильно. Отец отдалился от него, отец его и за сына-то не считал. А Гакушу понимал, что чем больше знакомств у него будет, тем более крепкой станет его позиция в обществе. Чем чище будет его репутация, чем крепче будет авторитет, тем больше шансов без проблем и осуждения возвыситься над отцом. И этот парень, который, как говорят, родился в норковых пеленках, конечно же, будет неплох в качестве союзника. — А мне нельзя? — Рен улыбается, сплетая цветы в венок так, как, вроде бы, учила мама. Мачеха не умеет плести венки, так что остается только вспоминать игры с мамой, а их он почти что не помнит. Умеет ли это делать Момо-сан? Наверное, она приедет только через полтора месяца. Разочарованно смотрит на случайно оторванный цветок в своей руке. — У тебя же и причины толковой нет, — Шу пинает ногой камень. Сакакибара поджимает к себе колено, обнимая их и улыбаясь. На самом деле, есть. До дня знакомства с Шу, если честно, Момо-сан была его единственным другом. — Ты красивый. Эта причина подойдет? — Рен поднимает венок к своим глазам. Или лучше сказать, что это пародия на венок? Он даже не скреплен, цветы держатся лишь минутно, вскоре распадаясь и принимая мятый вид. Гакушу беззлобно фыркает. Сакакибара смотрит на него с интересом. Шу, может, тебе нужен младший брат или сестра? Говорят, это помогает в таких ситуациях. Первый ребенок проникается любовью ко второму, чувствуя родство даже с частичной кровной связью, смягчается и все в семье более-менее налаживается. — Ты бы хотел, чтобы твой отец заново женился? — Рен не видит, что губы Гакушу в омерзении искривляются. — Он не женится, — Гакушу просто говорит факт. Нет, не хотел бы. Даже не так, они бы не хотели. Ши будет очень больно, когда она вернется. Вернется же? Должна вернуться, они же всегда вместе были. Ему мерзко от самих мыслей, что какая-то женщина будет управлять их домом, что она посмеет тронуть принадлежащее маме и будет заставлять его есть приготовленное ее руками дерьмо. Да, сейчас, удачи в начинаниях, этот дом никогда не будет разделен с какой-то тварью, которая решила залезть на вдовца. Ее жизнь станет адом в истинном виде. Отец предатель, такое вполне может быть. Отец-то таковым уже давно перестал казаться Гакушу. Так что, если отцу нужна будет женщина, то пусть купит для нее другой дом. Свое Гакушу никогда не отдаст. Это их дом, только члены их «семьи» имеют и всегда будут иметь право здесь жить. Туда нельзя пускать хозяйничать какую-то шваль, не ясно как сумевшую заменить их мать. Что было законом всегда, к счастью, никогда не изменится из-за интрижки предателя. Это их дом, чужая тварь никогда не станет Асано, чтобы иметь право в нем находиться. В конце концов, Гакушу было омерзительно и тошнотворно на душе от этой мысли. А если у них появится новый ребенок? Тот, который будет любить баскетбол и шоколадное печенье, не любить математику, активный и не скрывающий свои эмоции. Тогда Гакушу второй раз станет ненужным чадом, отец отвергнет его во второй раз, выбросит еще раз. Может, отдаст в школу-интернат, чтобы уже в этот раз первенцы точно не помешали все время проводить с по-настоящему нужным и любимым ребенком? Это настолько мерзко, что злость на отца становится еще больше, хотя он, кажется, о женщине ни разу и не задумывался. И Ши, его милая Ши. Его вечно преданный друг, одна единая, кто точно никогда не предаст, верный товарищ, единственная сестра, человек, который всегда будет за него. Она его тихая гавань, которая всегда поддержит. Наверное, в будущем даже жена не сможет стать для него ближе Ши. Гакушу знает, что и для нее их связь всегда будет чем-то особенным. Она вернется, он знает. Асано никак не может даже представить ее местоположение, отец равнодушно молчит, но парень верит, что все обязательно будет. Они близнецы, судьба их никогда не разлучит навсегда. Она же даже об Икеде не знает, ее святая вера в отца была непоколебимой. Сестра велась на его редкие проявления хоть каких-то эмоций, думая, что все налаживается. А он уже вечером измерял ее холодным острым взглядом, как только Ши трепетно предлагала попробовать то, что она приготовила. Папа-папа, а он все равно в очередной раз резал по душе, резко поправляя ее, ведь он «не отец, а председатель». Гакуши была исключительно наивной по отношению к отцу, каждый раз вверяясь ему.***
Почему-то Гакушу очень часто вспоминает сестру. Она специально не попадается на глаза даже после школы, да? Скорее всего. Ему все еще горько во рту от ее лжи. Даже так, даже если Гакуши была тогда у Кармы, Асано не может тиранически контролировать ее личную жизнь. Но Ши не просто сделала это, она намеренно соврала. Зачем? Почему? Ведь он не подозревал ее даже сейчас, во время борьбы «Е» и «А» классов. Асано же ее брат, она всегда будет за его спиной, что бы не творила. Но это чувство похоже на самое жестокое предательство. Гакушу никогда не чувствовал какую-то эмоцию так ярко, особенно в последние года. Если бы его спросили о том, какое на вкус это состояние, то парень бы ответил одним словом — «кровь». Металлический такой привкус, от которого тошнит. Очень мерзкий и неприятный, хочется выплюнуть, но знаешь, что крови там нет и это тебя все равно не избавит от надоевшего вкуса. — А? Так вот где ты шляешься, — перед их столом останавливается Накамура. Со своей короткой теннисной юбкой, в майке с вырезом и накинутой наверх рубашкой, наверное, она еще больше была похожа на настоящую гяру. Светлые волосы начесаны в хвост, на губах розовый блеск, максимально сильно увеличенные за счет косметики глаза — видя это, Сакакибара мирно выдыхает. Гяру есть гяру, чего он ожидал? Это не дочь председателя. Другое дело, что это за тон и раздраженное лицо? И где Асано-чан? Накамура решила сама все решить или стать посредником? Благо, жевательную резинку где-то забыла, госпожа дипломат. И вот, уже стремительно тает та небольшая скрытая надежда на то, что ученик «Е» класса окажется хоть чем-то полезен. — Чего тебе, Накамура? Делать нечего или с ума сошла? Хотя, оно и ясно, кого можно научить манерам в «Е» классе? — Асано смотрит на нее буквально сверху вниз, пусть девушка и стоит над ним. Ее буквально окатывает равнодушным холодом и неким пассивным раздражением от его взгляда. — Да почти таким же, какие есть у твоей сестры, — Рио фыркает. Да, конечно, тут она соврала. Она даже не может точно оценить все количество и уровень умений Асано. Даже та половина, которой ее научили еще при председателе, кажется, была безупречной и достойной. — Я хочу поговорить о Гакуши. Давай, можешь высмеять меня потом, сейчас послушай о ней. — Асано-кун, — Рен обращает на себя его внимание, но тот останавливает парня рукой. Складывая руки в замок и опираясь на них головой, словно председатель, с ухмылкой наблюдает за Накамурой. Ты? Рассказать что-то ему? О Гакуши? Будешь радоваться тем, что его сестра настолько спит с ублюдком из твоего низшего класса? Тогда он сделает так, что ты голову поднять не сможешь, настолько дерьмово будешь себя чувствовать. Эмоции Гакушу обострились до непозволительности. — Удиви, — кивает. Рио чувствует, что в руках Асано сосредоточена вся власть над ситуацией. Рен встает, кивая и обещая написать Гакушу, но тот будто бы и не слушает. Ее напрягает то, что этот парень одним взмахом руки может изменить все, не скрывая свое превосходства и доминации. Возможно, у подруги это тоже есть, но вот он явно показывает, что бог здесь он. Это злит Рио. Серьезно, это будто бы ей очень нужно, а не тебе. Да пошла бы она решать его психические проблемы, если бы не Гакуши, которая от этого страдает не меньше. Будто бы нужен он ей особо. Такой крутой, а с сестрой поссорился и мириться даже не собирается, будто ему семь лет. Нет, ладно, ты явно крут, ты восхитителен во всем, но кто ты на самом деле? Что ты любишь? Кого ты любишь? Как сильно ты это любишь? Любишь ты вообще хоть кого-то в этом мире по-настоящему? Ты хочешь быть Асано Гакушу, который настоящий сын председателя, который всегда прав, который отвергнет всех, кто ему не нужен, который никогда не склонял голову? Или ты наконец-то поймешь, что быть вечно правым не значит быть счастливым? Да, хорошо, Накамура признает, что Асано похож на принца из сказки. Это правда, внешность у него на высшем уровне, улыбается он так же, к тому же всеобщий любимчик, мистер «вечное первое место», еще и до недавнего времени являлся единственным наследником огромного активно развивающегося состояния Асано. Суметь привязать его к себе еще в средней школе означало бы золотой билет в будущее. Жаль, они не осознают, что никто из них не сможет этого сделать. У Гакушу есть цели, ему не нужно, чтобы что-то этим целям мешало. У Гакушу есть семья, которая, возможно, пусть и не будет преграждать, но уж точно оценит не любую. И что там председатель, мнение сестры парень точно примет во внимание. А Ши на самом деле очень требовательна, когда это нужно. Более того, они весьма хорошо различают людей, буквально видя их насквозь, так что ясно поймут твои цели. А просто вынести настоящего Асано-куна? Того, что с насмешками, холодного, довольно жестокого, не принца, а вполне себе реального человека, который точно будет зависать сутками на работе. Все еще круто звучит? Да так себе, если честно. — Она плохо себя чувствует, — Рио падает на стул Рена, складывает руки на груди и недовольно кривит губы. — И? — парень выгибает бровь. Как врать ему в глаза, так все хорошо, а тут ей вдруг плохо. Какая бедолага, какой кошмар. Пора брать ответственность, а не просто плакаться. — Это не твое дело. — Верно. Это твое дело, ведь ты ее брат, а не я, — философски озвучивает самую банальную вещь, которую Гакушу слышал. Гяру, ты сюда пришла посветить своими банальными мыслями с пафосным лицом? То, что у тебя первый и последний раз получилось стать первой в английском не делает твой разум более развитым. — Ха, серьезно, недавно она чуть ли не раздавила ногой шоколадное печенье, хотя раньше относилась к нему равнодушно. Это может звучать глупо, но Гакуши такие всплески не присущи, как и порча чужого перекуса. Это для другого человека может быть нормально. Если бы это сделал, например, Терасака, то только получил бы по голове. Обычно она бы подняла эту упаковку и улыбнулась, но сейчас вместо этого подруга лишь надавила туфлей, — Ты считаешь, что меня это интересует? — хмыкает. Боже, Гакуши с собаками лучше обращается, чем он с ней. Накамура вскипает. О, да, конечно, давайте доведем ситуацию до чего-то очень плохого. Ведь гораздо лучше сделать так, чем усмирить свою гордость. Конечно, мир сестры упал. Раньше она любила шоколадное печенье, потом относилась более-менее нейтрально, а сейчас оно делает ей больно. Вскоре она возненавидит его. Вот и все, это такая себе ироничная пародия на их отношения с председателем, не более. Это взросление, умение встать лицом к неприятностям и умение брать на себя ответственность за свои поступки. Он скрывал это от нее, но зачем Гакушу продолжать это делать, если, как оказалось, сестра чувствует себя настолько важной, что готова врать ему прямо в глаза? Еще и ради кого? — Да ладно, а мне кажется, что проблемы с учебой у вас в семье показывают неплохие проблемы. А упадок сил у нее тоже неплохой, еще и рассеянность. И глаза вечно красные. Все хорошо, да? Ничего не напоминает? Гакуши примерно так описывала свое состояние после смерти мамы. Это неприятное для них воспоминание. Наверное, даже для Гакушу. Хотя, лучше сказать, что, скорее всего, оно болезненное и для Гакушу. Накамуре жаль, но он обязан это вспомнить. Она слишком легкомысленно на это намекает, так нельзя, но пусть Асано наконец-то поймет, что он по отношению к сестре повел себя не особо лучше, чем председатель. Что значит «оборвать все в один день»? Нормальные люди так не делают. И, возможно, из-за его молчания и всего лишь острого взгляда в ответ девушка совсем забылась. Настолько, что не заметила то, как злобно расширились его глаза и сцепились зубы, когда она перешла границу, заговорив о миссис Асано. — Кем ты себя возомнила, Накамура? Не забывайся, ты не более, чем чужой человек, не знающий ничего, — холодно ухмыляясь, парень немного склоняется над ней, сразу. Это из-за отображенного в глазах парня белого окна, наверное, радужка кажется холодной, а контраст создает еще более темные цвета, чем истинный цвет глаз, но Рио все равно становится страшно. — Что ты вообще знаешь о нас? Ничего. Ты не более, чем временный человек, считающий себя кем-то важным и особенным лишь из-за желания скрыть собственную неполноценность. Она решила задеть тему дней после смерти их матери? Что за наглая тварь. Думаешь, Асано не знает о твоей ущербности? Думаешь, если он не может выведать ваш основной секрет, то уже не может узнать о тебе ничего? Легкомысленная глупая гяру, ты для него настолько ясный человек, что даже пустой лист будет выглядеть сложнее. Не тебе ставить себя в роль переговорщика в чужих делах семейных. — Семья — это… — мышцы Рио напрягаются как-то инстинктивно, будто перед ней хищник, который сейчас раздерет ее на куски. Что это? Почему она не может пошутить и нагло хмыкнуть ему в лицо? Что за аура, которая даже хуже, чем аура Кармы? Это будто заставляет ее ущербно сжаться и склонить голову. Она не в силах успокоить свое сердце, не в силах отвести взгляд от яростных презрительных глаз. Рио страшно. Страшнее, чем когда ее отравили на острове. Ей очень страшно. Он ее сейчас раздавит. — Занятно, о семье мне говорит человек, который сбегал из дома? — девушка замирает. Откуда он знает? В миг ее сердце почти перестает стучать, а в животе скручивается тревога и паника. Что? Гакушу улыбается, будто в его руках ее судьба. — Ты хочешь помочь своей подруге? Себе помоги, Накамура. Ты думаешь, никто ничего не знает о тебе? Я знаю все. И мне будет не трудно сделать так, чтобы тебя отстранили. Ей кажется, что его фигура становится более темной. Откуда он знает? Девушка открывает рот, широко открывая глаза и вжимаясь в спинку кресла. Что скажут родители, если ее отстранят? Что делать? Почему? Как? Асано довольно скалится. Какого черта ты вообще ведешь себя так нагло? Кто ты вообще такая, чтобы так делать? Как посмела ты общаться с ним, будто с глупым младшим братом? На что ты надеялась, гяру? Похоже, она восприняла его в качестве немного более пафосной версии Гакуши. Вот только Гакуши куда добрее, наивнее и нежней, чем он. Асано-младшая всегда тянула к себе всякий мусор, а Гакушу всегда его выбрасывал. — Вон отсюда, — Гакушу шипит и суживает глаза, с победой смотря на дрожащую собеседницу. — Не сунь свой нос в чужие дела. Накамура прячет глаза, выбегая. Как только Рио заходит в переулок, она приседает, закрывая лицо руками. У нее не получилось. Это ужасно. Что делать? Как действовать? Она опять не увидела грань. Гакушу не врет просто так, она это знает. Он может передать все председателю, если ее исключат, то все будет кончено. Родители в конец разочаруются в ней. Они точно переедут и уже в Токио ей пережмут весь воздух. Уже не будет ни свободы, ни своих желаний, ни друзей и обязательно никаких социальных сетей. Но она же просто старалась помочь Гакуши. Прости, Ши. Накамура сжимает в руке телефон. Гакушу лишь откидывается на стуле после не ухода. Парень ненавидит тех, кто сравнивает его с директором. Он ненавидит тех, кто смеет так неуважительно говорить о его матери. Он ненавидит тех, кто смеет лезть между ними с Гакуши. Каждый должен знать свое место. Асано буквально пылает от ярости. Какой кошмар, Гакуши так сложно, что его выставили каким-то монстром. Да, что можно ей, нельзя ему. Верно, он в каждом деле крайний, он виноват во всем, ведь он просто «плохой». Ему можно и даже нужно врать. Чего там? Какое там уважение, какая еще любовь? Да зачем, стерпит и простит же. Нужно бежать к нему только в случае, если сложно, плохо и грустно. Ну, и, конечно же, если что-то нужно. Кто ведь, как не он, может быть такой верной собакой? А так, можно и с Акабанэ погулять. Боже, да плевать, пускай носится со своим ублюдком Акабанэ, ей же хуже будет, а не ему, но настолько сильно наплевать в душу? Стоять перед ним, смотреть ему в глаза и безбожно врать? Зачем? Почему? Боялась лишиться его поддержки или благосклонности? Он бы покричал, позлился, не принял бы такой убогий выбор, но никакой дыры между ними бы не было. Потому что она его сестра, он только ей доверял. В итоге, Гакуши его и обвела вокруг пальца. Пускай она сбежала, Гакушу не против. Если ей будет легче так, то парень готов выдержать все сам. Но не предавай его, он же всегда был за тебя. Разве стоила одна ночь с Акабанэ того, чтобы наплевать брату в самое сердце? С каких пор его милая сестра стала очередным врагом, которого нужно победить? Асано перегорает, равнодушно всматриваясь в принесенный официанткой десерт. Вот уж, похоже, в этой жизни не стоит делать исключений.