Солнце

Асано поднимает голову к небу. Солнечно, тепло, но душно до ужаса. В Америке в это время ветер уже холодный, а здесь и пиджак можно не надевать. Она бы и не надевала, если бы не привычный деловой стиль. Небо почти что чистое, вырывает глаза своей яркостью. Деревья еще не такие желтые, как ей бы хотелось, да и вообще, наверное, японская осень представляет из себя не совсем ту осень, которую Гакуши полюбила. Ее осень — осень с дождями, лужами и ручейками, кучей листьев коричневых, красных и желтых цветов, колючие елки в определенных частях города и рассекающий все дождь, под который так хорошо спать. А это разве осень? Она и забыла о том, какого это, жить в Японии, когда вместо лета получаешь холодный дождь на голову, зато осенью этих самых дождей не дождешься. Вот же, а ведь именно из-за этого осенью ее синяки становились немного бледнее. Впрочем, не беда. — Собираешься готовиться к завтрашнему спортивному фестивалю? — Гакуши держит сумку двумя руками, опираясь спиной на перила, пока Рио сидит на них же, болтая ногами. Накамура поворачивается к Карме, ожидая от него ответа. — Кто знает, может, мой отец решит перевести меня из этой школы, — Акабанэ хмыкает. На самом деле, такой вариант нельзя исключать. Даже его старый клоун понимает, что еще одного ребенка им с женой уже не родить. Посмеивается. Видит, что уголки губ Гакуши немного падают вниз. — Ты слишком серьезно смотришь на него, Гакуши. А ты, Накамура, все ждешь, чтобы еще попускать слюни на моего отца? — Еще бы, я не по старикам, — Рио фыркает, отпивая воду. Карма, теряешь хватку, подкол заставил ее только отвернуть нос к Гакуши. Последняя открывает глаза, наконец-то поворачиваясь к ним. Накамура вздыхает. Это… Это хорошо, что ей лучше. Но Рио жаль, что она ничего не смогла сделать. Девушке очень стыдно, пусть она и не показывает. Вместо этого лишь шутливо выгибает брови. — Кстати, о том, чтобы пускать слюни. Почему это Итона-кун уже полчаса смотрит на нас издалека? Эй, Итона-кун, может, все же подойдешь ближе? — Я не хочу подходить к вам. Я хочу пойти с семпаем к ней, чтобы она меня накормила, — Хорибэ отвечает ей спокойно, складывая руки на груди, стоя в тени дерева за несколько метров от них. Парень поднимает верхний палец вверх, с абсолютно понимающим и спокойным лицом кивая обернувшейся Асано. — Семпай, Терасака носит зеленые трусы. Карма не сдерживает смех. Что за черт? Он даже не знает, если честно, что же в этой ситуации будет забавнее. Может, то, что этот парень постоянно вкидывает нечто мерзкое о Терасаке? Или то, что он вкидывает это специально для Гакуши? Или же то, что она каждый раз не знает чем нужно ответить Итоне, чтобы Терасака не упал на колени с серым лицом? Или то, что за день он узнал о жизни Терасаки больше, чем за все время знакомства с этой дубиной? Асано немного открывает рот, чтобы что-то сказать, но потом неуверенно закрывает его обратно, предпочитая вежливо улыбнуться, чтобы не обидеть Хорибэ. В основном, он похож на ее Киссу, но для чего Итона постоянно говорит нечто постыдное о Терасаке? — Эй, попроси его сделать фотографии. Я могу тебе за это принести тот индийский чай, на который ты так смотрела, — Карма выглядывает из-за Рио, настойчиво подталкивая Гакуши. Накамура ставит подруге руку на плечи, кивая с широкой улыбкой. — Согласна, давай, я хочу себе в выпускной альбом фотографию трусишек Терасаки, — их с Кармой смех кажется для Гакуши дуэтом дьяволов. Гакуши мягко отодвигается. Зато ей эти фото не сдались, Рио. Как же хорошо, что Накамура сидит дальше от них, иначе над Ремой подшучивали бы не только на переменах, но и на уроках. — На месте Терасаки-куна я бы не хотела, чтобы мое белье увидел весь класс, — немного осуждающе смотрит на насмехающегося Карму и подмигивающую ей Рио. Конечно, они плохого не хотят, но ей в этом фетишистском клубе состоять тоже не хотелось бы. — Весь класс тоже предпочел бы скорее увидеть твое белье, чем зеленые ночные трусы Терасаки, — Накамура взрывается смехом, даже не обращая внимание на то, что рядом есть еще и Карма. Вообще, Карму она воспринимает в качестве асексуала, пусть, скорее всего, это и не так. Да, наверное, это вообще не так, просто Акабанэ сильно уважает границы девушек в этом смысле. Это и одна из причин, по которой она все же доверяет чувства Ши Карме. Если выбирать из всего класса того человека, который менее всего заинтересован в нижнем белье Асано, то это, по мнению Рио, будет именно Акабанэ. Сколько раз он уже мог не просто посмотреть, но и облапать Ши? Да сотни раз, но девушка уверена, что если он что-то случайно и увидел, то никогда не предаст этому значение, ведь ему абсолютно плевать на то, что там у Асано под юбкой. Из-за этого девушка и изначально удивилась, узнав о ночевке Гакуши у Кармы, когда она и Нагиса ушли, ведь поняла все абсолютно неправильно. Да и ладно, сама Накамура не только хотела бы, но уже и видела, и трогала нижнее белье Ши. Вряд ли кто-то зашел дальше нее. Довольно ухмыляется в глаза непонимающей подруге и Карме, который даже не осознает то, что потерял на самом деле. — Гакуши, что за черт, я тебя уже часа два ищу? Почему ты не с Гакушу? — крепкая рука ложится Асано на плечи, а огромная фигура перекрывает солнце. *** Ей была более-менее интересна Америка, но еще больше ей нравились люди за окном. Они шумели, кричали, но казались не такими, как в Японии. Выглядывая из окна, девочка видит разноцветные точечки внизу, словно муравьи. В Японии у нее никогда не получалось выглядывать из окон, находясь на такой высоте. Запах фастфуда подкупает, где-то там продают газировки первых компаний, которые начали делать газировку. Папа запрещает часто пить газировку, ведь она приведет к ухудшению здоровья, а это скажется на учебе. Вздыхает. Ши знает, что если пить много вредного, то будет болеть живот. Если будет болеть живот, папа будет недоволен. Ши не хочет расстраивать папу, он почему-то почти никогда не выглядит по-настоящему веселым. Это странно, ей уже девять, а она все еще не понимает папу. Может, это из-за того, что мамы больше нет? Опускает голову, неловко рассматривая свои рукава. — Ты упадешь, — брат смотрит на нее спокойно. Он выглядит слишком взрослым в этой светлой рубашке и светлой жилетке. Его волосы зализаны, в принципе, как и ее. Их часто одевают в парную одежду, ведь многим взрослым это нравится. Только папа ничего не говорит на этот счет, но Гакуши верит, что когда-то он скажет свое мнение. Девочка садится, поджимая ноги в черных колготках под себя. Разглаживает складки на темной юбочке и поправляет ободок на волосах. — Все хорошо, я уже не маленькая, — кивает и улыбается брату. Тот пожимает плечами, с некой злостью отбрасывая учебник с математики. Верно, папа оставил их в номере, чтобы они не теряли время, шатаясь по отелю, пока он занят, но Асано-младшую уже буквально тошнит от математики. Гакуши с таким трудом получила второе место после брата, что сейчас ей бы больше хотелось спать, чем учиться. Тем более, что примеры от папы она уже все равно решила. Но куда тут спать, если вокруг так интересно? Сползает, на автомате поправляя юбку в очередной раз. — Тебе не надоело? — Математика? Я собираюсь решить еще двадцать дополнительных заданий, чтобы председатель заткнулся при виде этого, — мальчик самоуверенно хмыкает. В последнее время Гакушу перестал звать отца таковым даже при общении с сестрой. Это странно. Почему именно «председатель»? Председатель чего? Школы, в которой они пока что даже не состоят? Видя немного погрустневший вид Ши, он вскидывает брови, будто задавая вопрос. — Я хотела бы выйти на улицу, — Асано кратко отвечает, опять выглядывая в окно. Ей нравится лето, пусть и немного меньше за осень, но если осенью погода может вынуждать многих не хотеть выходить из дома, то летом ты встретишь тысячи людей, которые будут тебе мешать. Гакушу рассматривает ее светлую жилетку, идеальную белую рубашку, матовый черный ободок, но больше всего всматривается ей в глаза. Непонимающий, но смиренный взгляд становится ему ответом. Ши перестала стремится к людям. Кажется, теперь она даже ходит без каких-либо звуков, шатаясь по дому, будто призрак. Может, сестра еще не понимает, но жизнь возле отца ее угнетает настолько, что ее привычки деформируются под его влиянием, а эта безоговорочная любовь к председателю — нечто, что заставляет девочку страдать еще сильнее. Поднимает руку к ее лицу, поглаживая синяки под глазами. Ты даже сейчас хочешь спать, верно? Ты слишком устаешь. Председатель оценивает вас, будто один организм, но вы ведь не симбиоз, почему-то ты страдаешь вечной усталостью. Гакуши, наверное, может спать хоть сутки, если не будить ее. А если будить, то она проснется буквально сразу, но никакого желания вставать ты в ней не найдешь. Переводит глаза в окно. Наверное, если взглянуть вниз, то можно будет увидеть кучу зеленых деревьев, черную плитку ступенек на входе отеля, людей, проезжающих на велосипедах и скейтбордах спортсменов, которые приехали на те же соревнования, что и сам Гакушу, а сейчас осматривают территорию города. Асано-старший сейчас довольно занят тем, что беседует с какими-то бизнесменами, он не придет к ним еще часа два или даже больше, если поесть им принесет персонал отеля, так что они вполне могут успеть пройтись по ближайшим улицам и вернуться обратно. — Пожалуйста, пойдем, — девочка немного тянет его за руку, будто бы чисто символически, но Гакуши явно знает чего она хочет. Да, наверное, она просто не понимает того, что чувствует себя свободней не на территории отца. Будет довольно прискорбно, если их поймают. Отец не будет волноваться, но его будет раздражать их непослушание. Вздрагивает. Мамы больше нет. В случае чего, никто не кинется грудью защищать их от его сумасшествия, зато все понимают, что с каждым днем он все хуже и хуже. Гакушу вообще не может понять почти ничего из того, что Гакухо делает и, что самое главное, может сделать. Было бы неплохо, если бы мужчина поднял руку, чтобы его можно было бы шантажировать, но Гакушу не хочет, чтобы Гакуши было больно. Этот план не подходит для короткого пути к свержению отца. Асано-младшая смотрит на него выжидающе. Сама она никогда не могла выйти, а с отцом либо только под ноги смотреть, чтобы успевать за его походкой, либо улыбаться людям, создавая иллюзию семьи. — Не через окно же, — выдыхает. Хорошо, если кто-то и может склонить его к определенному выбору, то это Ши. Холл отеля был настолько же огромным, насколько и прекрасным. Лифты с красными коврами, высокие потолки, золотой блеск, бегающий персонал в красивой униформе — благодаря интерьеру и архитектуре отеля тебе покажется, что ты попал в шикарную сказку. Им, в целом, так и казалось. Выбежав из отеля, они ускользают в толпу. И все бы хорошо, если бы только рука Гакуши не выскользнула. Ей девять, она знает английский, но если ее доведут до отеля другие люди, то отец все узнает. Папа будет очень зол на то, что они решили своевольничать. Оглядывается. Здание отеля сливается с другими зданиями, они отошли уже довольно далеко, его просто так не увидеть. Где Шу? Она толком не смотрела куда идет, когда пыталась вылезти из толпы. Обнимает себя руками, закусывая губу. Мимо проезжает полицейская машина, но уж полицейские точно отдадут ее только в руки папе. Получается, нужно самой выбраться из этой ситуации. В попытках выйти к отелю она обходит столько одинаковых светофоров, что, кажется, ноги отвалятся. Слезы наворачиваются на глаза, но плакать нельзя. Если люди увидят твои слезы, ты никогда не победишь. А нужно ли победить? Или достаточно только вернуться в целостности и сохранности? Но папа будет очень зол, что она так упала в грязь лицом. Переживая, не замечает того, как врезается в что-то. Рядом падает рожок, скорее всего, фисташкового мороженого. — Вот черт, из-за тебя у меня упало мороженое. Не стыдно? — глыба перед ней больше напоминала молодого быка, а не мальчика. Высокий, крупный, с нахмуренным лицом — его внешность была довольно грубой, хоть лицо и явно было мальчишеским. Он поднимает руку, а Асано скользит вбок, зажмуриваясь, будто ожидая удара. — Что ты делаешь? Губы девочки начинают дрожать. Она огорчит и разозлит папу, если с ней что-то случится, а этот мальчик выглядит слишком агрессивно. Поворачиваясь, бросается вглубь парка, но видит, что блондин бежит за ней. Что за черт? Почему? Чего он хочет? Петляет, но преследователь оказался поразительно внимательный. Падая, немного раздирает руки благодаря жесткому асфальту. — От кого мы бежим-то, а, рыжая? — парень догоняет девушку, смотря на нее широко раскрытыми карими глазами. Девушка удивленно моргает, пока руки жжет от боли. Слезы непослушно выступают на ее глазах. — Чего ты плачешь? Ты так больно ударилась? — Отведи меня к Шу, — вытирает слезы тыльными сторонами ладоней, слегка протяжно испуганно оглашая свое желание растерянному громиле перед ней. *** Кевин оказался глуповатым, но очень хорошим парнем. Он даже был чем-то похож на Терасаку. Может, искренней дружбой и ростом? Кевин играл в регби, так что им с Гакушу тогда на соревнованиях сразиться не получилось, что, наверное, к лучшему, ведь иначе они бы никогда не сумели бы стать друзьями детства для друг друга. Она еще некоторое время общалась с Кевином, но все пришлось прекратить, как только ей пришлось стать псиной майора. И все же, Гакуши даже один раз видела его, когда сопровождала Дороти, которая являлась щитом для какого-то важного политика, который открывал соревнования. Жаль, он ее не видел. Спокойно рассматривает фигуру перед собой, под молчание друзей. Безусловно, это грозное выражение лица явно принадлежит Кевину, который на деле тот еще наивный добряк. К Шу ее в тот день все же отвели, но молча пускать слезы Асано не переставала до самих рук отца. Особо наказали тогда только ее, оставив в комнате абсолютно одну для того, чтобы девочка переосмыслила свое поведение, но настоящим наказанием для нее больше стали эмоциональные качели от отца, чем то уединение. Кажется, девочку тогда даже выпустили раньше, ведь открыл ее встревоженный старик Мацуота. Сказал это сделать отец или же он сам немного своевольничал? Но, что самое главное, могут ли у нее сейчас быть галлюцинации? Приоткрывает рот, немного хмурясь. Кеви, который обещал больше в жизни не приезжать в Японию, ведь это «страна кусков дерьма и угнетения всех желаний», если ей не изменяет зрение, сейчас стоит, заслоняет солнце, возмущается, оказавшись уже на две головы выше нее? — Ты так же груб, Кеви, — Гакуши радостно улыбается ему, заставляя парня удивлённо уставиться на нее. Снимая руку со своего плеча, девушка удивляется. Ужасно, его ладонь стала примерно как ее голова. Он всегда был выше Асано, но чтобы настолько? Он действительно больше Терасаки. Парень перед ней ростом с председателя. Его блондинистые волосы кое-как уложены, но это смотрится довольно забавно вместе с красным спортивным костюмом на нем. Похоже, он не переоделся с самого самолета. В любом случае, для чего он здесь? Похоже, ее опять обошли, оставив вне информации. Большой нос и губы, круглые карие глаза — Кевин остался почти таким же, только стал больше в размерах. — Это ты мне о грубости говоришь? Ты меня столько лет игнорировала и даже не пришла встретить, — голос Кевина отличается не только особой грубостью, но и тем, что кричит он на довольно жестком английском языке, привлекая внимание всех, наверное, всех, кто еще остался в школе. Теперь парень держит ее уже за два плеча, будто скоро начнет трясти. — Какого черта, Гакуши? Не говори ты, я бы даже не нашел тебя. — Эй, тебе бы стоило отпустить ее, — Накамура грозно кривится. Да у Ши голова слетит, если ты ее еще потрясешь. Только сейчас Кевин замечает, что давняя подруга стоит не одна. Осматривая блондинку перед собой парень понимает, что это явно одна из тех гяру, о которых он как-то говорил с Гакушу. — Что за сучка? Ее английский хуже испанского Леи, — выпаливает, недовольно смотря на нее. На самом деле, для Рио он напоминает скорее Халка, чем человека. Откуда Гакуши его знает? Не хочет ли он навредить ей? Девушка встревоженно смотрит на подругу, раздраженно кривясь в ответ на оскорбление со стороны парня. Это же явно оскорбление. — Кеви, тебе пора научиться следить за руками и словами, — Гакуши хмурится, а парень только отпускает ее в ответ, засовывая руки в карманы и отворачиваясь от Накамуры. Асано складывает руки на груди, с ожиданием смотря на парня. Да, ты явно не это имел ввиду, ты большинство девушек так называешь, вовсе не желая оскорбить их, но давай ты будешь менее грубым, когда играешь по чужим правилам? Немного устало, поворачиваясь к Рио. — Прости за него, он не это хотел сказать. Лея теперь хорошо знает испанский. — Да сколько ты можешь извиняться перед какими-то сучками? Я ничего не сказал, — снова неосознанно повышает голос, но умолкает, видя взгляд подруги. Да что с ней? И вообще, именно это Кевин и хотел сказать. Точнее, не то, что Лея теперь как испанка, а то, что в детстве она два слова связать не умела. Верно, именно это он и хотел сказать, сучка. — Гакуши, похоже, ты весьма жалостлива к больным людям. Сначала Терасака, потом этот, — Карма подходит ближе, становясь чуть ближе Рио. Он специально говорит на английском, понимая, что Кевин не знает японского. Последний несколько удивленно смотрит на него. — Это что за выскочка, будто наш перекрашенный Гакушу? — он продолжает осматривать Акабанэ, даже не смотря на Гакуши. Хмурится. Ухмылка этого ублюдка кажется жестокой, но Кевин знает, что он точно не только выше Кармы, но и сильнее. Как только сунется, так сразу и упадет. Карма кривится от сравнения с Гакушу. И только Гакуши все же не может сдержать смешок, посмеиваясь в ладонь, но тут же прекращая, как только на нее все смотрят. — Кевин, достаточно, — она опускает уголки губ, больше не улыбаясь. Парень стушевывается. Как дети могут быть так похожи на своего отца? Они точно не почкованием размножаются? Тогда почему ему каждый раз вспоминается этот страшный ублюдок Асано-старший? — Я удивлена, ты даже голос мой примерно помнишь. — А как тебя забыть? Ты же ревела, будто тебе пять, а еще постоянно просила отвести тебя к папочке, — Кевин грубо фыркает и громко смеется, снова забыв о том, что здесь есть и другие люди. Наверное, он первый, кто там наплевательски отнесся к присутствию Кармы. Ну, это же Кевин, ему море по колено. — Можно было бы и не упоминать это, Кеви, — девушка неловко складывает руки на груди, слыша смешок Кармы и видя шутливую ухмылку Рио, которая так и лезет ей на лицо, что вгоняет Гакуши в краску. Кевин все еще совершенно не умеет фильтровать информацию. Парень непонимающе осматривает ее, а после удивленно приподнимает брови, но понимающе кивает. Этот парень рядом — ее парень? Вот почему ей так неловко. У нее волосы немного длиннее, черты лица стали более четкими, фигура очень даже милая, стройные ноги — Гакуши довольно красивая. Можно сказать, даже очень милая. Конечно, Кевин бы с ней никогда не встречался, ведь это точно так же, как встречаться с каким-то игроком из своей команды, но для других парней она же просто умная милашка. Примерно как те черлидеры, каждую из которых Кевин уже успел бросить. Хотя, разве это нормально для нее? Осматривает Акабанэ. Нет, чем-то они с Гакушу явно похожи, у него точно есть пресс, но как же нахально он смотрит. Пусть и ростом ниже, но смотрит, будто на насекомое. — Это твой парень? Слушай, давай я тебе получше найду, хочешь? — переводит взгляд обратно на Гакуши. Рио взрывается смехом. Ну не знак ли это, что их все за пару воспринимает? Асано же от смущения даже не может посмотреть на реакцию Кармы. — Нет, Кеви, это мой друг, — отворачивается от них. — Пойдем прогуляемся. — Но от друга так не краснеют, — Кевин говорит громко и активно жестикулирует, разводя руками. Он опять даже глазом не смотрит на одноклассников Гакуши. — Кевин, — Асано останавливается, осуждающе смотря на старого друга. Ты ужасен, Кеви. Поворачивается к друзьям, кивая им. — Пока. Рио, я напишу тебе вечером. Накамура фыркает. Да уж, этот Кеви — карикатурный утрированный Терасака. Девушка кивает, активно размахивая ей и выкрикивая что-то, пока Акабанэ незаинтересованно осматривает их в последний раз и отходит. В основном, Асано нет дела к тому, над кем он потешается, иной раз девушка даже готова будет подыграть ему, но сейчас Гакуши ясно дала парню понять, что против его стычки с Кевином. Конечно, Карме не нравится то, что им откровенно управляют, но это вовсе не ее максимум. Ее максимум — уровень манипуляций и принуждений директора Асано. А сейчас Гакуши представляет из себя не более, чем желтую ленту, ограждающей аварийные места. Это довольно редкое зрелище, а еще, конечно, ты можешь очень легко пролезть под ней, ослушаться, ведь она предупреждает, не останавливая. И все же, не стоит забывать, что есть вероятность умереть глупой смертью, когда сверху на тебя упадет что-то, о чем тебе и говорила та самая проигнорированная желтая лента. Так что, наверное, лучше принимать во внимание проверенное мнение «желтой ленты». Скорее всего, этот парень не опасен, но стычка с ним им сейчас не только не нужна, но и сама Асано этому рада не будет. Так что он отыграется в другой раз. Гакуши ищет глазами скучающе наблюдающего за этим Итону, который все время тычет ей в спину своим взглядом. Ох, да, она приготовила слишком много, так что, наверное, было бы неплохо все же не расстраивать его. Асано не уверена в том, что Хорибэ будет расстроен, но проверять тоже не хотелось бы. Девушка кивает ему, улыбаясь, а Итона почти что мигом оказывается рядом, с таким же безразличием смотря на окружающих. — Ты можешь купить мне сок, — смотрит на Асано абсолютно серьезно. Рио приподнимает брови. Итона довольно странный. Это была не просьба, а скорее разрешение. Что? — А, я понял, — вдруг Кевин вскрикивает, еще больше приподнимает брови и медленно кивает. Склоняется к Гакуши, медленно идущей с Хорибэ, безразлично трущимся плечом о ее руку. Желая прошептать свою мысль на ухо подруге, склоняется к ней прямо над Итоной, будто его и не существует. — Ты встречаешься с той сучкой? Типа, лесбиянка? Итоне кажется, что этот парень тупее Терасаки. И он явно жил в совершенно другом мире. Хорибэ даже сложно настолько же быстро воспринимать все, что говорит Кевин, хотя у него нет особых сложностей с английским языком. Скорее, этот парень говорит настолько быстро и смешано, что даже мозг такого же американца отключился бы. Сколько они уже знакомы с Асано, если она понимает каждое его слово, как только он говорит? — Кеви, мне плакать хочется от твоих умозаключений, — пожимает плечами. Оно и не странно, что у него мысли только вокруг этого. Это же Кевин, он-то явно успел сунуть нос под юбку каждой черлидерши, а им все равно конца не видно. *** Кевин ходит по кухне, будто там настолько мало места. Девушка выдыхает. Главное, что ее комната закрыта, иначе он бы активно и громко пытался понять причину, по которой у нее там лежит флаг Америки, запонки и парик. Честно говоря, после его постыдного рассказа о лесбиянках, который они с Итоной и так слушали всю дорогу, наверное, Асано не хотелось бы еще что-то слушать. Все же, Кевин определенно не фильтрует то, что говорит. Она-то еще подруга детства, но Итона совершенно чужой человек. Хотя, эти двое даже парой слов не перекинулись. Все время, пока Итона кушал, а Кевин пытался заставить Киссу встать, на удивление, они ни разу не сказали что-то друг к другу, будто видели в квартире только Гакуши. Кевин садиться за стол только после того, как Хорибэ уходит, все так же безразлично рассказывая стыдные вещи о Терасаки. Спортсмен хмурит брови, переводя взгляд на Асано, стоящую у окна. И все же, атмосфера довольно странная. Она мягкая, но в ней парит какое-то выжидание. И, вроде бы, солнце светит в окно, падая лучами, и кот спокойно сопит во время сна, и еда стынет на столе, но что-то не так. У Кевина, как у спортсмена, хорошо развиты только физическая сила и внимательность, но не более. У него нет чутья, у него нет такого ума, Кевин это хорошо понимает, но, наверное, его внимательность сейчас и подсказывает ему, что что-то не так. — Ты сейчас хочешь под шум дать мне еду, которая собьет мою готовность к спортивным соревнованиям? — разворачивает омлет, где смешано все, что ему нельзя. И она это точно знала. Гакуши умная, это не случайность. Кевин возмущен. — Но ведь и ты пришел по наставлению Гакушу, Кеви, — Асано улыбается, садясь напротив. Ставит локти на стол. Кевин не знает, но по этикету это позволено только хозяину. Гакуши сплетает пальцы в замок, утыкаясь в них так, что видно только глаза, которые отливаются светлым. Кевин глупый, но внимательный, он знает, что это ей от Гакухо передалось. Девушка приподнимает брови, устало выдыхая. — Только идиот не поймет, что ты просто так в Японию никогда в жизни больше не приехал бы. Тем более, скоро соревнования, где физическая сила играет большую роль. Я ведь все понимаю, Кеви. — Гакушу попросил вынюхать то, как ты поживаешь. Почему вы живете раздельно? — Кевин отодвигает тарелку, а Гакуши встает и открывает окно, чтобы высунуться в него, не желая смотреть в лицо парня, когда они говорят о Гакушу. — Почему сам не спросишь у Гакушу? — отдельные пряди девушки немного летают от легкого ветра. Выглядит неплохо, если не брать в учет, что это Гакуши. Ему понятна причина, по которой у нее есть столько любовников. — Ты издеваешься? Что он мне скажет? Все, кроме правды. Даже я это понимаю, — закидывает руки за голову, поднимая одну ногу на стул. Кевин лохматит свои светлые волосы. — Дерьмо, вы все такие ублюдки, Асано. Кеви милый, он довольно добрый и, конечно, зла ей не желает. Гакуши верит ему, но с каких пор это причина подставлять других? Ей и так еще очень долго объяснять — Ты пришел последить за мной, еще и хотел, чтобы я тебе ужин приготовила, — Асано поворачивается и проходит мимо, ударив его щелчком в лоб скорее, чем Кевин успел перехватить ее руку. Гакуши оказалась быстрее него. — Я же действительно скучал, — парень поворачивается, случайно перекинув стул, который стоял рядом. Да, похоже, ему действительно недостаточно места. — А что насчет того красного с ужасным английским? Ты к нему что-то чувствуешь или как? *** Настроение хуже некуда. На ходу сбрасывает пиджак, отбрасывая его на пол, швыряя, будто какую-то последнюю мерзость. Стоит убрать его до прихода отца, но тот появится еще черт знает через сколько. Все тело как-то неприятно ноет, но Гакушу плевать. Идиоту ясно, что его иммунитет сильный настолько, что заболеть он не мог. Сует руку в сумку, но из нее вываливается что-то разноцветное. Кривится, приседая и собирая. Да что за дерьмо? Опять? Да сколько можно? Один, два, три — в его руке собираются все три электронные сигареты. Две использованы, вроде бы, а вот зеленая еще не открыта. Его сумку уже используют в качестве мусорки или как? Закрывает глаза второй рукой. Это Сакакибара сейчас втихую балуется своими электронками где попало, вот и разбросаны они везде, куда их только можно было засунуть, а особенно у Гакушу. А ведь почти по всей школе камеры расставлены, как поймают, так и влепят выговор и штраф в двадцать долларов. Хотя, черт знает, может, отец и закроет на это глаза из-за того, что Сакакибара все же заместитель президента студенческого совета, да и один из лучших в школе. В последних рейтингах по экзаменам в десятке лучших, как и всегда, закрепились члены «Великой Пятерки», рушащая все правила и устои мисс Асано, которая, похоже, сильно не старалась, но об учебе не забывала, сдавший позиции на последних экзаменах Акабанэ, а где-то рядом всегда вертелась Накамура, грозясь перейти порог десятки лучших. Но, в целом, суть в том, что пусть Рена на последних экзаменах почти что перегнала Гакуши, оставив между ними два балла разницы в его пользу, он все еще остается одним из лучших. Стыд-позор, если его придется заменять из-за каких-то безделушек с никотином. Кого же тогда взять на его место? Следующую по рейтингу Гакуши? Мерзко хмыкает, оставляя электронные сигареты прямо на столе. Да-да, так эта девчонка и согласилась. Она теперь никогда в жизни не будет воспринимать председателя за человека, не говоря уже о том, чтобы слушать его и его бредни. Убежит опять куда-то на время, затаится там и будет смотреть на тебя своими обиженными фиолетовыми глазами, ожидая неясно сколько лет, чтобы опять вылезти и начать трясти твою жизнь. В любом случае, она уже не его проблема, а председателя, Акабанэ или ее друзей-отбросов. Хотя сдалась она тому председателю. Не вспоминал о ней даже, фактически отдал одного ребенка, чтобы сконцентрировать свои силы на другом, а тут вдруг отцом заделался? Еще бы. А кроме нее и взять некого, все на удаче висят, постоянно меняясь местами в рейтинге. Не Акабанэ же брать, хотя и он уже кажется Гакушу человеком удачи. Так что, не стоит рушить систему, да? Хмыкает, заходя в душ. Бестолковщина ты, Рен. Как был бестолковым несколько лет назад, так и сейчас остался. И все же, полицейские глаза на это не закроют. Курение в Японии давно уж стало немодным, но вот электронные сигареты нового поколения чем-то привлекли Рена. У него будто какая-то подростковая дерзость опять проснулась, что он дымит везде, где только можно сесть. Хотя, и там, где нельзя сесть. Что у него за рецидивы преступлений? То агрессия такая, что почти в стиле Акабанэ Кармы, то примитивное проявление бунтарства. Парень подставляет лицо под теплую воду. Вот дерьмо, он говорит так, будто ему лет пятьдесят. С каких пор это вообще началось? Примерно с того же момента, когда Гакуши убежала? Или со смерти мамы? Кривиться при упоминании первой уже входит в привычку. Мама была бы этому не рада, но думала ли Асано-младшая об этом, когда перевела собственного брата в режим инструмента, а после еще и подослала свою подружку-гяру рассказать о том, какая она бедняга? Не думала, конечно же. Гакушу вообще кажется, что Гакуши сейчас мало думает, будто это уже и не она вовсе. Конечно, его Гакуши никогда в жизни бы не посмотрела на Акабанэ, ведь он совсем уж не принц. Но это, кажется, уже совсем не его Гакуши. Выходит, натягивая футболку. Взгляд падает на приставку, в которую он уже год не играл. Продать или выбросить, что ли? К черту ему эти детские игрушки, все равно времени нет. Хотя Гакуши бы, наверное, понравилось. Парень скривился. Сложно перенастроить мозг на то, что этот человек уже не твой. Это очень странно. Вертит в руках новую электронку Рена. Асано открывает ее, притягивая к себе и затягиваясь. Кашляет, выпуская дым. О черт, оно крепче, чем он думал. Резкий первый прием никотина ударил по голове, а вкус мяты остается на губах. Дым уже развеялся, оставив лишь слабый сладковатый запах. Парень затягивается еще раз, чувствуя, что тело расслабляется. Не так плохо, как он думал. В качестве единичного занятия пойдет. Осматривает улицу, на которую падает белый свет фонарей. Небо еще не слишком темное, но их уже включили. Гакушу хмыкает, когда видит свет фар, остро рассекающий улицу. Серебристая машина заезжает в гараж так ловко, как умеет только Мацуота. Да, за всю жизнь этот старик ни разу не подвергал его жизнь опасности, хотя аварийных ситуаций было очень много. Затягивается еще раз, чувствуя расслабление тела. Забавно, почему же Мацуота все еще работает с его отцом? Нао-сан говорил, что тот работал еще на бабушку, но какая же верность должна быть у человека, чтобы терпеть его отца тридцать лет? Наверное, бабушка была действительно выдающимся человеком. Будь она жива, может быть, ему было бы легче держать отца на привязи. Посмеивается. Так вот какой эффект от никотина, да? Неплохо. Гакушу все еще ждет подходящий момент, чтобы использовать все, что он узнал от Нао-сана. Отец, тебе не удалось подчинить себе все прошлое. В конце концов, ты проиграешь ему. Как славно, что тебя уже ненавидит даже собственная дочь. Пошел ты, пошел твой Икеда. Слышит, что отец заходит в дом, переговариваясь с Мацуотой. Асано даже не прячет электронную сигарету, только открывая окно, ведь ему становится душно. Когда звонит телефон, парень принимает почти сразу же. О, Кевин? Верно, Кевин. Он же подослал его к Гакуши. Конечно, что-то ему подсказывает, что этот идиот не смог обмануть Асано-младшую. Ладно, хорошо, это действительно было ожидаемо, но что-то же даже он может узнать. Гакуши нравится Кевин, на этом можно сыграть. И все же, выслушивая бред спортсмена, парень только раздраженно выдыхает. Гакухо, стоящий под окном, задумчиво рассматривает дерево, слушая разговор сына. Суживает глаза. Осечка сына могла бы стоить ему многого, если бы он обсуждал что-то важное. Например, как свергнуть председателя. Беззвучно хмыкает. Шу такой ребенок. Прислушивается. — Ты хочешь сказать, у моей сестры несколько любовников? — Гакушу нахмурился. — Кевин, если тебя отправлять на войну, то только пушечным мясом. Ши? Он прислоняется спиной к стене, слушая еще более внимательно. Широко раскрывает глаза, всматриваясь в тьму. Его дочь? Ему все еще очень сложно понять, что его дочь повзрослела. Несколько любовников? Что? — С какими девушками? Кевин, я глубоко сомневаюсь, что Гакуши лесбиянка, — голос Гакушу ухмыляется. Лесбиянка? С девушками? Гакухо нахмурился. Разве не рано? — А, не лесбиянка? Сразу с двумя? Хорошо, Акабанэ, но Накамура? Кевин, что она тебе дала? Иди проспись. Гакухо отходит, уходя в дом. Он не желает этого знать, это ему не интересно. Его милая смущенная дочь, его Ши, которая прижималась к его ноге, когда пряталась на похоронах матери. Мужчина понимал, что когда-то она войдет в период полового созревания, но почему настолько быстро? Он так же видел, что между Гакуши и отпрыском Нао довольно хорошие отношения, но «несколько любовников»? Девушка? Лесбиянка? Накамура Рио? Даже не отпрыск Акабанэ? Он не знал. Останавливается. Он не знал. Получается, Гакухо действительно теряет контроль над ситуацией. Что же, это не так важно. У Юко тоже было много подобий романов, некоторые из которых были с девушками, но сам факт состоит в том, что он не знал об этом. Оттягивает галстук, смотря на себя в зеркало. Конечно же, не видит абсолютно ничего нового или необычного. Мужчина нахмурился. Иногда он кажется себе потерянным, но этого допускать нельзя. И все же, рука тянется к ручке в бывшую комнату Гакуши. Сколько он там уже не был? Останавливает себя, уходя к себе в спальню.