Солнце

— Хочешь сказать, тебя волнует Каяно? — девушка выслушивает его предположение, не перебивая. Она выглядит довольно задумчиво, будто перебирая все воспоминания. Удивительно то, как ее поза одновременна похожа на величественные позы ее отца, но все же сглажена пусть внимательным, но мягким взглядом. Акабанэ каждый раз с нескрываемым цинизмом думает о том, насколько глуп на самом деле оказался председатель Асано. Раньше он думал, что они с Гакушу только глупые капризные дети, уставшие от контроля, из-за чего и начинают кусать кормящую их руку, но столкнувшись с истинной причиной и откровенными последствиями, наверное, больше так не думает. И все же, стоит отдать этому отвратному мужчине должное, Асано невероятный партнер, а в этой ситуации и вовсе лучше всех подходит для обсуждения. Кусаясь с Гакушу, он так сосредоточился на злящих его сторонах и недостатках Асано, что только благодаря Гакуши их увидел. Например, они весьма собранные и не импульсивные, способны выведать информацию даже у самого скрытного человека. Неплохо. Он сделал правильный выбор, Гакуши оказалась весьма полезным человеком. Нагиса слишком близок к Каяно, да и есть еще у Кармы какой-то неприятный осадок от него, Терасака в умственных делах не полезнее Киссу, Рио было бы неинтересно, так что она не стала бы способствовать чему-то. Да и нет у последних двоих шпионской натуры, они вокруг себя мало что замечают, в отличии от Гакуши. По сути, говорит он довольно откровенно, не ходя вокруг. Она точно всецело на его стороне, достаточно спокойна, чтобы не рвануть куда-то решать что-то уже сразу после разговора, а также ее проницательности достаточно для более-менее реального описания человека. Благодаря этому он может оценить ситуацию с разных сторон. Уж если и доверять кому-то об этом деле, так только ей. В конце концов, нельзя вечно держать вокруг себя лишь белых овец. И все же, почему при ее виде спокойней, чем когда рядом те самые «белые овцы»? Наверное, это один из секретов Гакуши, которые ему стоит позволить себе не узнавать. Даже жаль, что он столько времени потратил на распри с ней. — Получается, ты тоже заметил. Я-то думала, что это мне кажется. Я не могу ничего уловить, но иногда при ней чувствую что-то, чего быть, наверное, не должно, — она задумчиво бродит по нему взглядом, оставляя чай остывать на столе. Карма буквально утащил ее из-под носа своей матери. Асано хмыкает. Боже, так нагло, что от этого прям веет духом Кармы. В последнее время он действительно много пропадал, а оказалось, что шпионил за Каяно? В целом, это палка с двумя концами. С одной стороны она сейчас не доверяет Каяно, ровно как большинство одноклассников не доверились ей, когда появилась Шарлотта. С другой стороны, игнорировать свое чутье сложно, а если к нему прибавить еще и мысли Кармы о странности некоторых моментов с Каяно, то и вовсе невозможно. Так-то, у каждого есть право на секреты, но безопасно ли это? Акабанэ смотрит на нее выжидающе, ожидая решения. По сути, он сейчас ждет, чтобы услышать о том, чью же сторону примет Асано. — Думаю, сейчас свои подозрения высказывать никому не стоит, как и следить за ней так настойчиво, как это делаешь ты. Если все так, как ты думаешь, она может это учуять, — Гакуши выдыхает, прижимая ладонь к груди и немного улыбаясь. Значит, она выбрала его. Акабанэ ухмыляется. Удивительно, он не был уверен, но ты все равно осталась на его стороне. — И будь осторожней. Любая слежка — риск, так почему ты решил рисковать, не рассказав никому ничего? Асано, ты буквально невероятна. Кажется, ты одновременно и поддержала, и в лоб ткнула. Он ухмыляется. А ты волнуешься? Забавно. Ты действительно та, которой и спину показать можно, он не ошибся. — В любом случае, я могу рассчитывать на твое содействие? — опираясь на столик, подает ей ладонь, подставляя вторую под подбородок. Девушка улыбается, неловко ставя свою ладонь поверх. Он немного сжимает ее. — Конечно, — не слишком ощутимо, но тоже сжимает его ладонь, закрепляя рукопожатие. Ей не неудобно, просто немного смущает. У нее так постоянно, когда по какой-либо причине Карма берет ее за руку, будь то прощая помощь ради того, чтобы она не скользила по болоту или же что-то вроде укрепления их решения. У нее небольшая теплая ладонь, пальцы которой лишь кажутся немного длиннее из-за ногтей, буквально миллиметра на три выходящих за подушечки. Но если перевернуть ее ладонь внутренней стороной, то становится ясно, что это лишь кажется. Даже по сравнению с руками Рио она проигрывает, что уж говорить о Карме. Он хмыкает, поднимая ладонь Гакуши так, что в итоге просто зажимает ее между своей ладонью и большим пальцем. Даже сейчас чувствует легкий запах ее духов. Карма не поднимает глаз, как-то заинтересовавшись ее кистью. Скользит пальцем к запястью, чувствую стучащий пульс на мягкой коже. Он четко видит голубые венки бегущие на бледных руках, ведь рукава рубашки и пиджака немного задрались. Проводит пальцем и по ним, не вслушиваясь в пульс, но чувствуя саму пульсацию. Ого, у Асано во всех незаметных местах есть родинки? А так же и не скажешь, раньше ему казалось, что у нее их вообще нет, настолько светлой он видел ее кожу. И все же, она такая же тонкая и нежная, как он и предполагал, ведь сейчас при ярком свете хорошо видно обычно с трудом заметные шрамы от каких-то царапин и порезов. Они совсем небольшие, тонкие и отличаются на коже только немного более темным цветом. Забавно, Гакуши даже не попыталась убрать руку. Похоже, ей так все равно. В последнее время она куда смелее. — Карма, — дрожащий голос выводит его из мыслей. Акабанэ поднимает глаза, а после немного поднимает и брови. Асано сидит с широко открытыми глазами, прикрывая рот рукой, немного подрагивая и, что самое главное, с красными щеками. — Это моя эрогенная зона. Она выглядит не просто смущённой, как раньше, а скорее пылающей. Даже ногу вытянула от напряжения. Но вместо джентльменских извинений и свободы запястья Асано слышит лишь дьявольский игривый смешок. Боже, нет, нет, не сейчас, не заводи свою игру сейчас, Кармы. — Ха? А если я сделаю так? — Акабанэ тянет руку на себя, делая вид, что собирается поцеловать ее в запястье. Он не тянет ее особо сильно, чтобы не напугать. Губы Гакуши тянутся вниз, а брови поднимаются, она упирается другой рукой в стол, всеми силами оттягивая себя назад, но ее запястье все еще в плену. Он улыбается уголком губ. Ты похожа на кролика, Асано, он клянется. — Ну же, хватит, не шути так, — она не дается, отводя взгляд. Для Гакуши ее запястья — зона, от прикосновений к которой все тело покрывается мурашками. Боже, Карма, и как ты так быстро переключаешься с обсуждения проблем и стратегии действий на нечто подобное? Она останавливается. Хорошо, если тебе нравится дразнить ее, то Гакуши готова подыграть. Давай блефовать до последнего, как вы умеете. Девушка сама протягивает запястье ближе. — Целуй. — Что? — в этот раз глаза суживает Акабанэ. Нет, ты определенно стала куда смелее рядом с ним, Гакуши. В любом случае, он не собирался этого делать. Невинные поцелуи не для Кармы, он никогда никого не целовал куда либо-кроме губ, а конкретно те поцелуи нежными никак не назвать. Да и не понимал, какой толк от поцелуя не в губы? Если с девушкой, которая нравится, то зачем другие? Если просто так, то зачем гадость ко рту тянуть? И все же, раз такое дело, то что ему стоит? — Целуй, ты же хотел, — она все еще пылает, но кажется такой собранной, будто ее и не волнует это. Он немного опешил, но, в конце концов, Гакуши просто блефует в надежде на то, что он отступит первый. Но Карма же не отступит. Обычно Акабанэ не любит, когда его лицо трогают, но это же Гакуши. Он ухмыляется еще шире, моментально притягивая ее к себе и немного касаясь губами запястья. Карма целует аккуратно и еле касаясь, слегка держа ее руку своей, не отводит взгляд от ошарашенного взгляда Асано. Парень действительно чувствует свежий запах цветов и цитрусов — ее духов. Какие стойкие. Ты любишь ароматы с цитрусами? Кажется, они всегда больше предлагались мужчинам. Может, тебя к этому тоже приучил председатель? Действительно, Карма не знает и двадцати процентов информации о тебе. — Мне казалось, ты себя принцессой никогда не считала, — улыбается ей в запястье, отпуская. Он намекает о том, что в руки раньше в Европе целовали только благородных дам. Она отворачивается краснея, закрывая тыльной стороной ладони глаза. Такое с Гакуши в первый раз. Все еще чувствует прикосновение его губ. Он широко ухмыляется. Карма явно доволен, и плевать ему на то, что некоторые люди косят на них взгляды. Ты совсем не та холодная Асано, которой была. — Я все еще не понимаю причину, по которой я постоянно проигрываю в твоих играх, — Гакуши не убирает руки от лица, но слабо улыбается, покачивая головой. Боже, Карма, ей кажется, что она сейчас умерла. Твое улыбающееся лицо и дыхание на ее руке, наверное, Асано надолго запомнит. *** Они провели вечер довольно неплохо. Пообсуждали стратегии, Карма подразнил ее. Понятно, что Асано хотела бы пройтись, но куда там? Последний день дождей, к вечеру туман, вокруг болото и, что самое главное, вода. У нее даже туфли не закрытые, так что воды набрать легче простого. Будет прискорбно, если она заболеет. Карма даже замер от своих мыслей. Ему действительно не все равно? И он всматривается в нее, но видит только улыбчивый вопросительный взгляд, а не ответы на свои вопросы. В любом случае, все равно. Асано поднимается со стула, застегивая верхнюю пуговицу. — Пока? — она слегка поднимает руку вверх, устало прощаясь. Он выгибает бровь. — Ты думаешь, лучше сейчас пойти пешком к станции метро? — Акабанэ хмурится. Что за странный романтизм? Вот от тебя уж не ожидал. Ты же никогда не была глупым романтиком, примитивной девочкой, бегающей по лужам, а после лежащей с воспалением. Конечно, дождь закончился, но к вечеру выйдет туман. Сегодня море туч, так что стемнеет быстрее. — У меня нет на него денег, — она улыбается, пожимая плечами. Его бровь выгибается еще сильнее. Девушка, кажется, не испытывает абсолютно никакой неловкости. Как ты говорила, Гакуши? Живешь по возможностям? И при этом абсолютно никакого возмущения. Он выдыхает. Твой отец такой ублюдок. Мама всегда говорила о том, что никакой девушке не пожелает ездить на метро одной в Японии. И, в принципе, Карма склонен слушать мамину болтовню, ведь она никогда не врала ему. Если твоему отцу так все равно, Гакуши, то Карме тошно от его напускного величия. Срубил деньги с правительства, а дочь пусть ездит так, как хочет. Боже, это так убого. Великий директор Асано оказался не больше, чем самовлюбленным представителем фальшивого искривленного патриархата. — Тогда давай я оплачу, — он поднимает руку в непонимающем жесте, откидываясь на стул. Хорошо, Карма не обделен деньгами, но ему откровенно плевать. Наверное, здесь он все же путает причинно-следственную связь, но, в любом случае, это так. Да, он не врет, Акабанэ уж никак не рыцарь на белом коне, но если его человек окружён дерьмом со всех сторон, то его злит смотреть на это, бездействуя. Почему-то с недавнего времени метро не вселяет в него доверия. Мама опять ворвалась в его жизнь и начала быстро колотить новые убеждения — в этом вся ее суть. — Деньги брать в долг нельзя. Это глупое решение, — она плавно машет головой в стороны. Грип научил этому. Грип говорит, кредиты — легальный способ убийства. И все же, Гакуши тоже не хочется ехать на метро. Это не брезгование, жить по средствам вполне нормально, но вагоны для женщин не в каждом поезде есть. Гакуши не придает этому значения, но глупо отказываться от выгодного предложения. Она полностью сдается под видом Кармы. К чему это притворство и упрашивание, жизнь вовсе не актерская игра. — Хорошо. И все же мне неудобно. Лучшее, что с ним случалось — разговоры без намеков. Это буквально невероятно. Они говорят вполне честно, без каких-либо выдумок, вроде героических речей. Зачем этот пафос? Акабанэ всегда раздражали лишние действия. Даже не так. Его злят идиоты и отсутствие здравого смысла. Ну зачем ты целую непрямую тираду намеков выдаешь, когда можно сказать все одним словом? Зачем ты драматически молчишь, если можно просто честно ответить? Это утомляет и злит. Открытость общения и разумность действий — это тоже очень сильно подкупает в характере Гакуши. Она не склонна к драматизации, романтизации и каким-либо другим действиям, запутывающим ее людей. Это хорошо экономит время и нервы, устраняя любые недопонимания, когда человек говорит с тобой прямо. С ней просто, а это так хорошо. Если Асано не нравится, то она ему скажет, а не будет намекать в ожидании на умение читать мысли. Если ей неудобно, то она расскажет, а не будет страдать. Когда человек уважает себя, в глазах Кармы он занимает высокое место. Это действительно хороший и, что самое главное, честный собеседник. — Тогда можешь сделать мне чай за это, — по сути, он будто бы напросился, но, если смотреть в общем, то Гакуши, наверное, единственная, кто, скорее всего, в большинстве возможных случаев пустит его к себе. А вообще, его и зовут довольно бессовестным за то, что ему было бы плевать, будь на месте этой девушки кто-то, кто не хотел бы пускать его в свой дом. Тем более, чай у Асано действительно хороший. Он уверен, она полностью знает чайную церемонию. — Я не против, — девушка мягко улыбается. Вообще, если сравнивать Гакуши с чем-то, то Карма сравнил бы ее с Ньютоновой жидкостью. Погладь, пройдись пальцами — она мягкая и приятная, ударь — будешь ныть от боли. Асано и правда довольно тихая, она не любительница шуток, розыгрышей, ссор или драк, но это только больше мылит ее образ в глазах других, что просто невероятно выгодно. И голос девушка не делает более тонким, что дико раздражает. Он у нее обволакивающий, убаюкивающий, вызывающий доверие. Акабанэ хмыкает. В будущем она явно возглавит «светское» общество Японии, хотя он не уверен, что это хорошо. Кажется, какую-то там подругу мамы это очень подкосило. Асано улыбается. Карма чудесный человек. Гакуши действительно чувствует себя довольно близкой к нему. Ей нравится, что он не игнорирует ее неудобства. Понятно же, что принципы человека за секунду не изменить, а вот уважать или, как минимум, понимать их нужно. Такси в Японии нельзя сравнивать с американским, ибо здесь такие пробки, что куда легче было бы доехать на метро. И все же, в нем так тепло, что Гакуши становится до одури спокойно. Впервые за кучу времени она чувствует себя в безопасности, в полном спокойствии. За окном мелькают здания, огни, небоскребы, шумная реклама, но это уже не так, как было в те вечера. Асано будто бы забывает о том, что вне границ этого такси есть такое невероятно дикое количество проблем, что легче умереть, чем решить все. Она так хорошо пригревается рядом с Кармой, что мурашки по телу проходят. Клонит в сон. Звезд не видно, но сейчас Гакуши и не нужны звезды. Она складывает руки на груди, склоняя голову в сторону, себе на плечо. Он сидит рядом, копаясь в телефоне от скуки. Асано кажется уставшей. Карма хмыкает в ответ на взгляд водителя. Чего ты ожидаешь, когда бросаешь такие длительные взгляды? Романтической комедии с головой спящей девушки на его плече? Или порно в лучших традициях вульгарного хентая, чего он описывать не будет? Серьезно, что то, что то вообще не о них. Ему кажется, они настолько кипят мозгами от попыток просчитать все возможности подловить Каяно, перебирая то холодные гуманности от Асано, то что-то менее спокойное от Кармы, из-за чего сейчас уже способны только на краткие фразы между собой, но никак не на сюжеты для таксиста. Это забавно. Обычно кажется, что в Японии всем плевать и никто в твою сторону даже не смотрит, но тебя захотят сожрать заживо, как только сделаешь что-то не так. Отдохни, дядя, Карме так плевать. — Не вертись так, — он выдает смешок, наблюдая за тем, как Асано борется со сном, с трудом удерживая в руках свой телефон. Он протягивает руку, предлагая взять его к себе на передержку, чтобы она наконец-то успокоилась. Гакуши ему похожа на кролика. — Мне подержать? — Если не сложно, — она улыбается, аккуратно ставя свой телефон ему в руку. Ладони Кармы не такие теплые, и уж явно не нежные, что, в принципе, понятно с учетом всех его драк, но вполне приятные. — Спасибо, Карма. Акабанэ снова видит блеск в ее глазах, ему это нравится. Это интересно, это забавно и так ему намного спокойнее. Все же, глаза Асано, похоже, весьма важны. Даже синяки, кажется, не так заметны, как раньше. Парень сунет ее телефон себе в карман, чувствуя там что-то. Опять какой-то мусор натаскал туда, когда ловушку для Коро готовил? Черт, эта привычка уже злит. Дом Гакуши кажется ему уже привычным местом. Закатывает глаза, когда Асано пускает его вперед, придерживая дверь. Да ладно, что за бред? Лифт, дверь квартира. И как она каждый раз открывает их? Ее телефон все еще у него в кармане. — Какой тебе чай? — Асано улыбается, проходя мимо вечных кучек все новых бумаг. Карма замечает Киссу на одной из них, смотрящего в окно. На самом деле, видов чая у нее уже значительно меньше, особенно очень хороших. Они сравнительно дорогие, и ей, конечно, хотелось бы их, но, может быть, потом, когда она снова выйдет на стабильное финансовое состояние. Жить нужно по возможностям, чтобы они могли расти, а не скупать все. Финансовая грамотность у нее от Грипа. Кто ещё знает о деньгах больше, чем он? Вот и получается, что почти ничего и нет толком. Жаль, конкретно те чайные листья так хорошо помогали при бессоннице и тревоге. — На твой выбор, Гакуши, — хмыкает. Поднимая Киссу на вытянутые руки. Животное осматривает его спокойным взглядом, даже не выпуская когтей. И это дворовой кот? Киссу уходит, цокая когтями. Он так хорошо оббегает все, что Карма узнает в нем Гакуши, которая всегда лучше всех уклонялась. И правда, животные похожи на своих владельцев. Не из-за этого ли отец хочет себе пучеглазого мопса? Посмеивается. Асано кивает. Она бросает листья в невероятной красоты прозрачный заварник, грея воду. — Не хочешь кушать? — спокойный взгляд скользит по нему. Такое чувство, будто для нее поздние гости являются обычным делом. Чай? Пускай. Поздний ужин? Хорошо, что хочешь? И главное, что без какого-либо беспокойства или неудобства. — Смотря что предложишь, — Карма хмыкает, опираясь на стену. Асано склоняет голову, хотя должна бы показать возмущение от таких запросов. — Не так много, но можешь подойти и выбрать что угодно, — она пожимает плечами, улыбаясь, указывая на свой кухонный «склад» всего, что у нее есть. Боже, ты такая любительница холодильников, Асано? Сразу видно отличие твоего менталитета. Он падает на диван, отмахиваясь. — Да ладно, забудь об этом, — Карме куда проще, когда особого выбора еды в доме нет. Тогда ты не стоишь пол часа и не думаешь о том, чего бы тебе хотелось больше. — Тебе настолько лень? — она немного улыбается, задает риторический вопрос, выдыхая и шутливо-осуждающе помахивая головой. И все же, не собирается ничего ему подносить. Карме это нравится. Это что-то новое. А Окуда бы принесла. Это усталостью всплывает в голове Кармы. Окуда бы и готовить ему стала, пылая смущением, как идеал покорности. Это скучно, это приелось и, в конце концов, это ненормально, когда ради тебя звезду с неба снимают, позабыв о собственном достоинстве. Отчасти, наверное, это из-за того, что сам он это бы не делал ради нее. Акабанэ бы не принял никого в гости, не стал бы предлагать Окуде ужин, а готовить ради нее уж точно тоже бы не стал. Она милая, но себя и свое удобство Карма, к сожалению или к счастью, любит больше. Парень уважает Гакуши за то, что она ценит свое достоинство. Это не тот человек, который будет целовать мужчине ноги просто за то, что он мужчина. Неплохо. Слышит, что Гакуши заливает листья в заварнике водой. — Гакуши, а что, если подослать к ней Нагису? — он хмыкает, расседаясь в кресле. — Я не одобряю игру на чувствах девушки, если ее сторона еще не ясна. Она может быть на нашей стороне, так что мне не нравится эта идея, — она мягко просит его отбросить эту идею. Не требует, но, похоже, настаивает. Асано подходит ближе, опираясь руками на спинку мягкого кресла, на котором сидит Карма. — Да и с чего ты решил, что ее любовь к Нагиса не является таким же притворством, если мы все же правы? Для создания более живого образа. — Спроси у Накамуры. Она уж точно отличит настоящую влюбленность от притворной, — Карма утаит, что это они использовали для хороших шуток над выбранной жертвой. Поднимает глаза на Асано, пожимая плечами. — Тогда стоит спросить у Рио о том, что еще Каяно любит искренне, — девушка резонно развивает мысль дальше, пытаясь достать максимум информации с минимальными распространениями об этом. — Справедливо, — Акабанэ согласился с ней, одним махом разблокировав свой телефон. Буквально в ту же секунду чувствует мягкое прикосновение рук к своим плечам чуть дальше шеи, будто при массаже. Вопросительно поднимает бровь, смотря на нее. — Стой, это глупо. Сейчас вечер, а ты резко звонишь Рио, чтобы выпытать что-то о вашей однокласснице, с которой и не дружишь толком, — она хмурится, немного нажимая на его плечи, будто руководя. Он ухмыляется. Ты действительно становишься куда более смелой. Мурашки проходят по коже. Ты, конечно, могла бы так совершить месть, но ты не знаешь о том, что плечи для него не менее, чем для тебя запястья. Асано немного поглаживает их, но это явно не из нежности, скорее она сильно задумалась. Акабанэ чувствует расслабление от ее поглаживающих движений, но какое-то напряжение в нем все же присутствует. Учащается дыхание. Не в бровь, а в глаз, Асано, он немного вздрагивает, слегка прикрывая глаза. Карма не хочет показывать ей то, что она не замечает. Асано о чем-то рассказывает, по инерции, наверное, немного массируя его плечи, но Акабанэ не слишком слушает, чувствуя приятное расслабление. Он закрывает глаза рукой, будто от усталости, когда Асано убирает свои руки, тихо всплескивая ладонями. Это от того, что он не знает есть ли на нем румянец. Какое же странное чувство. Черт, это так приятно. Откуда у нее вообще привычка массировать плечи, когда так спокойно рассуждает? — Да, так что я предлагаю, чтобы позвонила и спросила я. Это было бы еще более-менее нормально, да и нечего время терять. Только отдай мне мой телефон, пожалуйста, — кивает ему, спокойно улыбаясь, будто бы и не замечая своих действий. — Пускай, но включи на громкую связь, — он соглашается, пусть и прослушал все ее доводы. Его рука тянется в карман, быстро и оперативно вытягивая ее телефон. Вместе с ним выпадает и нечто другое. Гакуши замолкает. Он цокает языком. И что это, раз она замолчала? Медленно и лениво переводит взгляд на пол, вставая с кресла, чтобы подобрать выпавшую вещь. Замолкает и Карма. — Что? — он поднимает брови, смотря на выпавшую из кармана фольгу. Презервативы в его руке в вульгарно-розовой фольге кажутся наполовину детской игрушкой. Отец. Да, боже, это точно тот клоун, но как объяснить это Гакуши. Самое главное то, что Карма даже не заметил ничего. Как? Откуда? И черт, для чего? Он держит в руке три квадратика — маленькая упаковка. Переводит взгляд на Гакуши. Ее глаза непонимающе смотрят на Карму. Зачем ты взял их? Немного отходит от него. Акабанэ скривился. — Это отец пошутил, у него шутки не выше уровня Терасаки, — Карма начинает после недолгой паузы. Неловкость витает в воздухе. Карме кажется, что зубы сломаются, так он стиснул их от злости. Черт, отец. Кто еще, если не он? Конечно, он, только он мог бы такое сделать. Только этот черт мог засунуть ему в карман кучу презервативов, будто он кролик, которого на сношение готовят. Будь там просто девушка, которая ему нравится, то он бы посмеялся со своего отца. Та же Окуда, например, или даже Маи, так было бы легче. Разница между союзником и любовным интересом в том, что последнего легко заменить. За жизнь люди часто меняют в среднем до десяти партнеров, а вот с хорошим верным союзником заключают сделки и на десятилетия вперед. Это эмоции, Карма знает, что это неустойчиво и непостоянно, так что ему не особо удобно делать расчет на жизнь «по велению сердца». Это даже не дружба, это нож, который ты лично точишь, чтобы потом он случайно или намеренно воткнулся в тебя. Это не просто неустойчиво, но и может стать его слабостью, ошибись он с выбором. И да, это так невыгодно, что даже смешно сравнивать. Акабанэ огорчился бы меньше, если бы его любимый дырявый плот утонул, чем если бы на его месте оказался просто приятный, но, что самое главное, настоящий военный корабль. Гакуши это человек, который не является увлечением. Ее красота может увядать или расцветать, Карму это не оттолкнет, в отличии от любовного интереса. Есть люди временные, а есть постоянные. Девяносто пять процентов всех тех, к кому имеет отношение влюбленность является временными. Но Гакуши не временная, Гакуши — полноценный партнер, который всецело предан сотрудничеству. Она ему нравится своей надежностью. Это куда выше и стояще мимолетных изменчивых чувств, появляющихся исключительно из-за взрыва гормонов. Влюбленность может перерасти в любовь, а может и в ненависть, на нее нельзя полагаться. Это все может быть абсолютно не вовремя. Из-за этого объяснить ей такую странность куда сложнее, чем если бы на ее месте была девушка, которая ему интересна с любовной точки. Его отец идиот. Посей зерно недоверия, и завтра это дерьмо засосет тебя полностью. Неловкость не разрывает даже звонок на телефоне Гакуши. Она не смотрит на экран, все еще непонимающе хмыкая, но звонок принимает сразу. В ее глазах куча непонимания в его действиях. — Да? — голос в телефоне будто выедает ей мозг. — Да, Кевин. Все хорошо, я скоро буду. Асано сбрасывает, минуту все еще скользя по нему взглядом. Брови девушки немного изогнуты, а рот открыт. Отец? Это его отец сделал? Поджимает губы. — Прости, — она вздыхает. — Не оправдывайся, я все понимаю. Все хорошо. Извини, я не могу выпить с тобой чай. Мне нужно привезти еду Кевину. Она немного улыбается, но Карма почему-то не может уловить полную искренность в ней. Ты будто веришь, а будто тебе и неудобно. Он будто замирает от этого дерьма. Гакуши разворачивается, открывая дверь и поднимая доставая что-то с полочки. Девушка выглядит рассеянной. — Ты куда? — Акабанэ поднимает брови. Почему-то он чувствует себя оплеванным. Не из-за самой неловкости, а из-за этого ее взгляда с ноткой чего-то странного. Он оскорбил ее? — Нужно к Кевину, — она повторяет, протягивая ему руку для рукопожатия. Почему ты ничего не говоришь? Ты же всегда говорила. Акабанэ злится от этого чувства. Он нахмурился. — Не мог бы ты все же занять мне на такси? — Ночь на дворе будет, когда назад приедешь. Давай я отдам, — Карме кажется, что сейчас он просто убегает, поджав хвост. В нем странное чувство внутренней паники за маской обычного состояния. Даже ухмылка на лице. Она немного приобнимает его на прощание, но не улыбается ярко. Почему она вообще его обнимает? Она ему верит? Кто бы поверил? А она верит. И что-то в ней все же не так, а Карме странно до одури. Это американские горки в эмоциях. Он бросает взгляд на пакет. Пинает стену около лифта. Чертов Кевин, так не вовремя позвонил. Зачем ему вообще еду в больницу? После его ухода Гакуши приседает на локоть кресла. Акабанэ-сан ее ненавидит. Гакуши опускает голову. Отец Кармы считает ее какой-то подстилкой. Чай кажется горьким. Неловкость не ушла из воздуха. *** Кевин так ждет мяса. Жирное, сочное, ведь он так устал от риса. Да, конечно, он немного наврал Гакуши, надавив на ее чувство вины, чтобы это получить, но они манипулировали им и похуже. Но вместо Гакуши на пороге появляется ее любовник. Боже, плевать. От запаха текут слюни. Он открывает все, перекладывая в миску. Кевину даже плевать на то, как тот парень это пронес. И когда Кевин открывает глаза, перед собой он видит не мясо, а ложку с чем-то. — Держи рис, — сует ему в рот кашу, пока сам ест приготовленное мясо. — Давай-давай, какой умница. У тебя же болит рука, да? Странно, похоже, Гакуши не видела то, как хорошо ты играл в мобильную игру. Кевин глотает мерзкий рис. Кевин понял намек. Кевину хочется рыдать. Похоже, этот дьявол вымещает на нем всю злость.