Солнце

Блестит храм золотом, переливается. Рисунки святых на внутренних частях высоких куполов, искусно выполненные самыми великими художниками разных времен. Высокие окна, будто разноцветная мозаика, на главном из которых изображена сама Богиня. В окне рядом таким же разноцветным стеклом выложена и Святая Дева — величайшее творение Богини. Святая Дева была подарком людям от Богини — матери царства живых и мертвых. Спустившаяся с небес, она несла за собой любовь творца. Она появилась из ниоткуда, принесла за собой свет. Белое платье, венок, крест на сердце и ангельский голос, очищающий души — собой дитя господнее покорило весь континент. И локоны золотистые, и глаза цвета туч небесных — дитя, несущее в себе частичку Богини. *** Карма с интересом заглядывает в церковь. Ухмыляется холодно. Ох, люди голодают, а обитель господний искрит богатством. И это ваша любовь к ближнему? Люди думают, что нечисть не может входить в храм, но это такой убогий стереотип. Вы даже никогда не узнаете, что рядом с вами бесовское дитя, пока он того не захочет. Или они все еще представляют их с некрытыми рогами, красной кожей и выгнутыми козьими ногами? Какая наивность. Родители Кармы, конечно же, дворяне. Они посещают светские мероприятия, у них есть особняк, в воскресенье ходят в церковь, но Акабанэ забавно смотреть на это все. Его родители — те, кого здесь зовут «бесами». Не Сатана, конечно, но чертами их семью назвать можно легко. Их жизнь такая спокойная, что Акабанэ странно за этим наблюдать. Дьявольские существа жертвуют деньги храму, слушают молитвы, а никто об этом и не подозревает. Сколько же еще дворян являются такими? Молодой герцог суживает желтые глаза. Ему душно жить в этих идиотских правилах. Вторая сила по империи — церковь, символом которой раньше была Святая Дева. Госпожа Юко — существо, как говорят, божественное. У нее были такие светлые волосы и глаза, такой голос, что, говорят, было невозможно не верить в ее принадлежность к Богине. Она появилась неожиданно, оракулы объявили ее Ребенком Богини, который слышит глас и волю ее. Дабы связать себя с ней, империя одобрила брак Святой и молодого герцога Асано. Он не из правящей семьи, но при этом его статус ровне принцу — идеальный вариант. Вот только госпожа Святая оказалась совсем не бессмертной. Она увяла быстрее лилии, а после ее смерти к рукам все прибрал герцог Асано. Ставший архиепископом, он улыбается так светло, но Карма чувствует гнильцу. Чтобы жить свободнее, ему нужно ослабить этого «святого». Перед его взглядом появляется архиепископ. Он читает молитву, на его груди крест, но Акабанэ видит в нем гниль. Ты весь в шелковых одеяниях и в золоте, а за дверью явно пинаешь слабых. Акабанэ проходит внутрь, показательно перекрестившись, подобно самому Гакухо. Что же это за божественная сила, если чертов сын так искусно перекрестился? Не бесполезна ли она? Парень в белом церковном одеянии выглядит почти идентично архиепископу. Ах, Гакушу Асано, сынок архиепископа и Святой Девы. Так ли она свята, если у нее двое детей? Да, они встречались в академии. Карма падает на неудобную лавку, испепеляя глазами искрящее святостью лицо господина Асано. Когда очередь освящения присутствующих доходит до Кармы, Гакушу с омерзением бросает на него несколько капель святой воды. Акабанэ ухмыляется ему. Какое вранье. Святая вода, а даже не разъела его. Монотонная молитва сильным голосом убаюкивает. Карма хмыкает, складывая руки в замок, будто молясь, но его взгляд рыскает по залу, пока не натыкается глазами на девушку в монашеской рясе, стоящую на коленях совсем рядом к архиепископу. Она стоит, сложив руку в замок и повторяя молитву за Асано. А ещё ее рыжие локоны все же спадают к лицу. Ах, кто это? Неужели та самая тайная монашка — первый ребенок семьи Асано? Карма узнал о ней совсем недавно, когда на весь континент огласили о верной поданной Богини — дочери Святой Девы. И почему-то Акабанэ кажется, что разгадка его желания состоит в ней. Что-то здесь не так, раз ее скрывают. *** — Молитесь же во имя Богини, — девушка перекрестилась, сидя на коленях перед алтарем. Гакуши ведет службу в одежде монашки. Это уже пятый час. Отец… Нет, архиепископ. Архиепископ приказал ей делать все безупречно. Вверх, вниз, право, лево. Статуя Богини перед ней сверкает золотом. Народ тихо шепчет что-то, но Гакуши рассказывает заученные молитвы. Люди надеятся, что ей перешел дар ее матери, поэтому внимание сейчас особенно повышенное. Никто и не вспомнит, что она — молодая герцогиня. Достаточно статуса верной слуги Богини. Только существует ли она вообще или это плод манипуляций овцами? Девушка сжимает в руках крестик, повешенный ей на шею. Голос у нее далеко не такой, как у матери. — Благословите меня, сестра, — Карма падает перед ней на колени после службы, дабы лучше рассмотреть девушку. Она не похожа на ангельское дитя. Глаза уставшие, скрыто-цепкие, мистического фиолетового цвета, словно у самого архиепископа. И волосы рыжие. А все будто забыли, что такая внешность далеко не Богине принадлежит. Но руки тёплые, скользят по его лбу, оставляя на нем точку из ароматического масла. Она крестит его, слабо улыбаясь. И Карма еще больше понимает, что что-то здесь мутно, ведь его это расслабляет. — Молюсь за ваше здоровье, молодой герцог, — она кланяется ему, уходя внутрь. Акабанэ суживает глаза. И кожа у нее довольно бледная. Карма открывает дневник, замаскированный под маленькую церковную книгу. Он записывает туда все свои нынешние мысли насчет этой девушки. Ведь если прячут, то явно не просто так. Засовывает эту маленькую книжечку во внутренний карман одежды. Значит, ему нужно сблизиться с этой девушкой. Дьявол ухмыляется, облизываясь. Он станет причиной падения церковной притворной силы. *** Гакуши не верит в Богиню. Гакуши не верит в церковь. Гакуши знает, что ее мать никогда не была Святой Девой. Мать была не более, чем простым человеком — крестьянской дочерью с глухой деревни другой империи, которая один раз попалась на глаза господину архиепископу. Путешествуя, отец просто набрел на деревню. И влюбился в прислужницу. Но где это видано, чтобы молодой герцог взял в жены простую некрещёную девушку? Их бы вместе казнили, раскрой они свои чувства. Но дело сделано, а любовь неверующей прислужницы и молодого герцога не таяла. И не испугало ее ничто, даже то, что связалась она, по сути, с потусторонней силой. Бабушка была ведьмой. Кто бы мог подумать, что ведьмой является неблагородная герцогиня Асэми, которая первая в столице решилась доказать, что женщина без мужа может удержать в руках такой великий титул? Многие. Да, несомненно, многие бы заинтересовались в ней, но в этом и суть ведьмы — пустить морок в головы овец господних. Сила передается первому прямому наследнику, из-за чего в возрасте четырнадцати лет будущий архиепископ понял, что написанные им слова на стене сбываются. И шепот его чарует людей. И колени перед ним преклоняют все. Благодаря силе молодого герцога все и решается. Мать приводят в храм в качестве Дитя Богини, а отец свидетельствует с рукой на церковной книге, что нашел ее около озера в белом одеянии и с крестом из чистого золота в руке. И люди верят, ведь эта женщина чиста и без единого изъяна. Или, возможно, из-за того, что вкрадчивый голос ведьмака нашептывает им на ухо правильные ответы на свои вопросы. Кто знает? И решение женить Святую Деву на себе, а не на отпрыске императорской семьи тоже принимает он. И появляются в ее чреве две души. Это бы уже принять за нечто странное, но разве в силах овцы принять ненужное ее отцу решение? Так или иначе, заканчивается все из-за этой же силы. В конце концов, мать была обычным человеком, а два ребенка от нечисти еще больше измотали ее изнутри. Надев на голову капюшон тусклой накидки, Асано сливается с толпой на ярмарок. Ей нужны травы. В последнее время у брата в академии напряженная обстановка, из-за чего он решил не рисковать, высовываясь за книгами по заговорам. Черные книги — рискованное занятие, как для дитя архиепископа. Так что они идут другим путем — зельями. Петляя подземными проходами, девушка выходит к толпе. Показывает пальцем на нужные травы, ре говоря продавцу нелегального магазинчика ни слова. Ей бы самой пойти в лес, да слишком большое внимание к резко показавшей себя дочери архиепископа. Получив их, она достает из внутреннего кармана мешок золотых монет — это плата за молчание. Пряча травы, девушка уходит, не говоря ни слова. Вот только на пути к входу, ведущему в церковь, Гакуши в кого-то врезается. Но как? Девушка же чувствует людей. Поднимая голову, видит молодого герцога. — Как вы? — он, кажется, даже не спрашивает о ее внешнем виде. А ведь явно видел лицо и волосы. У ведьмы внутри все сжимается. И все же, расслабляясь, Асано устанавливает зрительный контакт. Пустить морок, чтобы он запутался и забылся? Да, было бы неплохо. — Прошу меня простить, молодой герцог, — девушка мягко говорит к нему. Это тот, которого она «благословила»? Сжимает протянутую ей руку. Карма чувствует, что от ее прикосновения и взгляда на секунду выпадает из реальности. Но это не более, чем секунда. Карма помогает ей встать, заинтересованно рассматривая сужеными желтыми глазами, в которые уже невольно засматривается сама Гакуши. Акабанэ ухмыляется. Монахиня, а голова сейчас не прикрыта. Он уверен, у нее под одеждой и креста нет. И что же она делает в таком виде в переулке? — Как вы здесь оказались, сестра? — его вопрос озадачивает Асано. Ее глаза становятся шире. Он помнит? У нее не получилось? Уже через секунду ее лицо принимает обычный спокойный вид. — Тяжело больным при храме нужны были травы для снятия температуры, — ведьма улыбается. Разница между лечебными травами и травами ведьм состоит в том, что последние, во-первых, запрещены церковью, а во-вторых, имеют куда более разнообразный эффект, особенно в руках обладающей магией нечисти. И все же, именно они могли вылечить человека куда быстрее, чем какая-то ромашка, лишь бы желание у ведьмы было. Но желания нет. — Сестра, ваше сердце такое доброе, — Карма улыбается в ответ. Какое вранье. Чтобы самая почетная монахиня, буквально наследница Святой, да бегала за какими-то цветочками? Тем более, за храмом есть специальный сад, в котором этот примитивизм и растят. — Могу я провести вас, дабы на вас не напали бандиты? Конечно же, это просто предлог для того, чтобы больше ее изучить. Гакуши сужает глаза. Ей нужно больше узнать об этом человеке. Почему на него единственного не сработал морок? — Да, конечно, — Асано плавно кивает. Это рискованно. Когда она идет вперед, чувствует на себе заинтересованный взгляд желтых глаз. Карма проверяет, есть ли книжечка в нагрудном кармане. *** Следующая их встреча произойдет в саду. Когда распускаются цветы, кажется, жить становится легче. Проходя мимо них, девушка равнодушно сжимает цветок. Отец сильно злился, когда узнал, что у нее не получилось окутать мороком человека. Увидев знакомую фигуру в форме академии, девушка подходит ближе. Почему Гакуши не чувствует его? Это странно. Будто и нет человека рядом. — Здравствуйте, молодой герцог, — с интересом осматривает его. Асано действительно так интересно. — Ох, сестра, — он поворачивается, ухмыляясь. Он даже не слышал не шагов. — Кажется, вас отпустили раньше? Девушка кивает, рассматривая его. Красивый. Очень. Невероятно. Почему-то ее тянет к этому человеку, хотя раньше она такого никогда не наблюдала за собой. И пока цветут церковные деревья, Карма идет в наступление, предлагая ей пройтись. А она соглашается. В конце концов, он странный, а странных нужно держать рядом, чтобы вовремя закрыть им рот. И Гакуши понравилось. Герцогский сын каждый вечер приезжал в храм, а после проводил время за общением с юной монахиней. Гакуши сама не замечает того, как подпускает этого дворянина ближе к себе. А Карма записывает все в тот самый замаскированный под книгу блокнот. Там модно найти какие-то мелочи с каждой их встречи — предпочтения, вкусы, привычки. Сначала Акабанэ делал это с конкретной целью, а после просто по привычке. Интерес уже был не столько в ее семье, сколько в ней. На самом деле, монахиня оказалась получше своего брата, пусть и весьма похожей. И ему уже казалось, что он ошибся, как Гакуши все же доверилась ему. *** День был теплым. Уж несколько дней лето идет. Они с Гакуши знакомы три месяца. Блокнот Кармы заполнен больше, чем наполовину, но он его уже и не читает. Птицы летали мирно и высоко, а почти все цветы наконец-то распустились. Акабанэ ухмыльнулся, увидев мелькнувшее на горизонте монашеское одеяние. Он уже привык. Карма никогда не видел ее в чем-либо другом. — Вы были в лесу, сестра? — он смотрит на лес, где, скорее всего, Гакуши уже была. Но она, конечно же, соврет. — Нет, что делать мне там одной? Это брат ездит на охоту, — Асано пожимает плечами. Конечно же, была. Там ее любимое озеро — единственное место, куда никто никогда не заходит, а трав там сколько? В записках бабушки Асано читала, что раньше ведьмы там проводили шабаши. А сейчас это в большинстве своем безлюдное место, только охотники иногда проезжают, но их легко отвадить от себя. Да и красиво там, тихо. Самое то, чтобы скрыться от отца. Она ходила в академию редко, ведь отец предпочел прогнать их с Гакушу через программу экстернами, из-за чего куда легче встретить ее именно в дочерней церкви главного храма, где сидит ее отец. — Давайте прогуляемся туда? Если вы, конечно, не боитесь, — Акабанэ лукав и не признаётся себе, что зовет ее уже не просто ради новой записи в блокноте. Просто почему-то к ней тянет, да так, что чуть ли рога на голове не появляются. А глаза ее чаруют. — Если такое желание молодого герцога, — она пожимает плечами. Не берет его под руку, ведь Гакуши не может вести себя, как светская леди. Чем больше недовольство людей и чем их больше, тем сложнее пускать на них морок. И поддерживать его будет в особенности. И он что-то нахально рассказывает, нагло беря ее за руку, чтобы не потерять, от чего Акабанэ опять кажется, что у него рассеивается иллюзия, скрывающая хвост и массивные черные рога. Девушка все еще не понимает причину, по которой она никак не может повлиять магией на Карму. И почему ей так нравится быть с Кармой? С ним так удобно. И он наконец-то выводит ее на обрыв, усаживаясь под дерево. Он прикрывает глаза, сидя под деревом. — Как вам? — кивает на вид, улыбаясь. Гакуши заинтересованно рассматривает. Она раньше никогда не бродила этими тропинками, похоже, в отличии от Кармы. — Весьма неплохо, — девушка разглядывает красивый вид. — Не сядете рядом? Или Богиня не позволяет такое? — какой-то скептицизм все же можно проследить в его словах, но Асано только приседает рядом, прикрывая глаза. Они сидят молча, но Карма рассматривает ее, слегка ухмыляясь. Не жарко ли ей во всем этом? И все бы ничего, если бы тучи не решили изменить погоду в один миг. Гром разрывает уже серое небо собой. Они встают, переглядываясь. Вот черт. Дождь пускается почти сразу, как только затихают все птицы. Он недовольно скривился, беря Гакуши за руку еще раз, петляя тропинками. — Накинь, — сбрасывает свой верх, отдавая ей, когда понимает, что ее уже одежда промокла насквозь и прилипла к телу, полностью облегая его. Девушка принимает, говоря что-то, но от шума Карма не слышит. Если бы знал, то остался бы на территории сада. Асано поскальзывается и они едут по болоту вниз. Акабанэ с трудом держит монахиню, съезжая ногой почти что в реку. Она сбрасывает с волос покрытие, мешающее смотреть вниз и заставляющее голову мокнуть еще быстрее, после чего обхватывает его руку, потянув за собой. Срывает рукой крестик, мешающий Карме подтянуться к ней. Какое богохульство, какие правила, когда он падает в бурную дождевую реку? Почему дождь разыгрался за несколько минут? — Давай, — впервые кричит, с трудом вытягивая его. Упираясь коленом, кое-как вылазит. В суматохе ветра, срывающего листья и режущего лицо, сложно найти путь домой. Гакуши не лесная ведьма, так что это выше ее сил, а Карма не из того типа нечисти, которые путают неугодных охотников в лесах. Идет напролом, а ноги полностью в воде. Ему кажется, что он может стать фонтаном, если сейчас откроет рот. Из-за дождя почти ничего не видно. Чихает. Твою мать, если он заболеет, то значит, что настоящий человек бы уже был на грани жизни и смерти. Гакуши осознает, что он не идет быстрее банально из-за нее. — Стой, — они общаются криком. Монахиня обрывает и так уже порванный и грязный подол так, что кривая оборванная линия подола с трудом закрывает колени. И так значительно быстрее, ведь они могут бежать. Акабанэ использует свои силы просто ради того, чтобы на них не свалилось какое-то дерево из-за разыгравшейся бури. Асано сильнее закрывает цепочкой накидку Кармы. Она из твердой ткани, так что еще кое-как остается сухой. — Пойдем сюда, — девушка тащит его к своему тайному проходу. Ветви бьют по лицу. Акабанэ поднимает брови. Что это? Асано хаотично нажимает на все камни, не видя нужный, но каменная стена, сделанная под гору, на удивление, все же отодвигается. — Заходи. Он кашляет. Карма бросает внимательный и несколько недоверчивый взгляд на Гакуши, отводящую глаза. Асано понимает, что там было слишком мокро и сыро. Она ведьма, ее тело не болеет из-за защищенности заговором, но Акабанэ же обычный человек, который больше тридцати минут бежал полностью мокрый, особенно нижней частью тела, побывавшей в реке. С учетом того, что ветер пронизывает, вероятность горячки будет невероятно велика. Она ведет его коридорами, понимая, что сейчас они выйдут в ее комнату, где среди всего богатства лежат запрещенные травы и черные книги. Вход туда без ее разрешения сулит моментальной смертью от сердечного приступа, так что ведьма не боится других. Но сейчас она добровольно ведет туда Карму. И на него не действует морок. Они устало идут вверх, пройдя в тишине достаточно долго. Сейчас Карма отдаленно понимает, что она действительно не монахиня. Не существует настолько богохульных и скрытых монахинь. Она рычагом открывает стену внутрь своей комнаты, запуская его внутрь с замершим сердцем. Он входит и замирает. Гакуши жестом просит присесть в бархатное красное кресло. Акабанэ приседает, кашляя. Парень видит запрещенные травы, висящие на стене, рушащие вид большой богатой комнаты типичной аристократки. Парень видит котелок, черные книги в оборванных кожаных обложках с темными камнями. Он прикрывает лицо. Так она ведьма. Ему смешно. Он так искал, а все под носом. Лесные травы, всегда закрытый район ключиц, на которых и расположена метка ведьм. И эта связь между ними. Он закрывает глаза. Ведьмы всегда были любимыми любовницами бесов, из-за чего они так и тянулись друг к другу. Это и причина, по которой они быстро прикипели друг к другу. То, что он сейчас видит, наверное, способно с головой дискредитировать храм и семью епископа, как он изначально и хотел. Девушка молча поднимает магией котелок, бурлящий и без огня. Бросает туда какие-то травы и вливает настойки. Она молча отправляет чашечку и котелок к нему за маленький столик. На него нападает такая сонливость, что дьявол осознает упадок сил. Еще немного посидит и рога покажутся. — Это беладонна, — он отворачивается от чашечки. Он знает эти цветы. — Выпейте. Клянусь, она поможет вам, — девушка смотрит обеспокоенными фиолетовыми глазами в его душу. Парень сонно соглашается. Плевать. Либо так, либо не так. Асано молча уходит в душ. Это душ? Наверное, он. Пусть и странно, что такая комната вообще есть в храме. Выпив плохого вкуса напиток, Карма откидывается на кресло, пока истекает дождевой водой прямо на пол. Под шум воды он засыпает, дыша ртом. Ведьма. Гакуши оказалась ведьмой. Асано закрывает лицо руками, стоя под теплой водой. Боже, что же делать? Но Карма же не расскажет, верно? Он не такой. Опускает взгляд, обнимая себя. Единственное, что ее волнует — блок, который так яростно стоял на нем. Только сейчас она чувствует его. Выключая воду, ведьма надевает на себя ночное платье. Выходя из комнаты, Асано подходит к Карме. Девушка сушит его одежду буквально щелчком пальца — базовая магия. И все же, тело у него холодное. Она поднимает его, таща к кровати, но шипит, когда рука случайно задевает что-то горячее. Уложив Акабанэ, девушка все де не может сдержать себя, из-за чего расстегивает рубашку к тому горячему месту. Она открывает рот. Дьявольская метка. В отличии от метки ведьмы, она становится видима только в весьма редких случаях истощения хозяина. А здесь даже горит… Гакуши ставит осторожно ладонь ему на грудь, накрывая метку рукой. Здесь явно видно вмешательство сил ведьмы. Гакуши нахмурилась. Или, может быть, лучше сказать «ведьмака»? Похоже, сегодня отец все же увидел их с Кармой, из-за чего и выел из него силы. Гакуши вздрагивает, когда к ним на кровать прыгает черный кот. Девушка вливает в Акабанэ немного своих сил в качестве платы. — Киссу, посиди с ним, — приказывает фамильяру. Сама Асано вздрагивает, немного краснея. Поднимает его накидку, высушивая и ее. В процессе из его кармана вылетает церковная книга, которую она ставит на столик. Хорошо скрылись. Как говорят, когда прячешься, прячься на видном месте. Так он дьявол. Закрывает руками лицо. Вот почему на него не действовал морок, ведь Карма был банально сильнее. Все же, ведьма — это будто сила, помещенная в человеческий сосуд. Ее можно сжечь и сила без души не будет стоить ничего, из-за чего и рассосется. А дьявол — существо полностью потустороннее, способное принимать любой вид и существовать вечно. Его не убить обычными способами, ведь его тело почти что лишено возможности умирать или стареть без желания владельца. В него выстрелишь пулей, а он встанет и уйдет. И, что самое главное, именно поэтому она так хорошо чувствовала себя, касаясь его. Ведьмы же всегда были любимицами и спутницами бесов. Когда он просыпается ночью, Акабанэ кажется, будто мир перед глазами плывет. Широко раскрывает глаза, глядя на свою грудь, где была видна метка. Она знает. Карма грязно выругался, со злости сжимая кулаки. Он помнит, что она зачем-то склонялась над ним, помнит ее волосы и метку ведьмы на ее груди. Осматривая комнату, идеально видит сидящую в лунном свете Гакуши. Ее ночное платье оголяет острые ключицы, посередине которых хитросплетением лежит метка ведьм. И сейчас Карма в неком роде понимает причину, по которой кто-то верит в ее святость. Сейчас Асано выглядит так невинно и спокойно. В голову бьет мысль о блокноте. Она же не видела его блокнот? Со спокойствием выдыхает, замечая его на столе. Подходя к Гакуши, гладит ее лицо. — Господин дьявол, — Гакуши открывает глаза, смотря на него. — Вам стоит прилечь. Я не могу вливать в вас много своих сил. — А мне они нужны, сестра? Или лучше звать вас госпожой ведьмой? — он с насмешкой смотрит на нее. Карма смотрит на нее и понимает, что не сдаст ее. Прячет блокнот во внутренний карман. *** Чем дальше, тем ближе. Он знал, что его будет автоматически тянуть к ней, но было как-то поздно. Асано захватывала его с каждым днем все больше. Во-первых, чем больше связь между чертом и ведьмой, тем легче им сохранять свои силы, ведь тело последней похоже на некое хранилище энергии. Во-вторых, Карма, похоже, действительно чувствует очень нежные чувства по отношению к ней. Им двадцать, она совершеннолетняя уже четыре года, а он — два. Но никто из них не хочет искать себе пару. — Пойдемте, юный герцог, — она улыбается, держа его за руку. Они пошли в лес, как в тот день почти три месяца назад, вот только теперь его ведет она. И не странно, зачарованную при помощи ее способностей часть леса, наверное, может разобрать только ведьма, которых благодаря охоте, к сожалению, осталось не так много. Она наконец-то целует его в щеку, немного краснея, когда они приходят на место. Это ее любимое озеро. — Как вы там когда-то о моем месте говорили? Неплохо? — он хмыкает, осматриваясь. Вода здесь чистая. Понятно, что сюда не могут ходить все, кто пожелает. Гакуши сбрасывает одеяние, оставляя лишь оголенное тело. Богохульствует, но Богини не существует. Это озеро в абсолютной глуши, именно рядом с ним проходили шабаши, так что здесь Асано чувствует себя весьма спокойно. Карма раскрывает рот, когда наконец-то оборачивается к ней. Девушка перед ним манит к себе. Она прекрасна. — Пойдемте, — она смущена, но уверена. Стройная фигура проходит к озеру, без каких-либо мыслей заходя в прохладную воду. Он хорошо видит то, как ее тело реагирует на прохладную воду. Это заставляет его почувствовать напряжение. Девушка вытягивает к нему руку, опираясь на бортики, будто у бассейна купальни. Она настоящая ведьма, он уверен. — Вы уверены? — Акабанэ суживает глаза. Безусловно, понятно, что их связь друг с другом хочет расти. Так было всегда, из-за чего ведьм и прозвали любовницами бесов. И все же, инстинкты это не сердце и разум. Сердцем и разумом он желает искренней связи, а не животной. Гакуши молчит секунду, а после все же кивает. Карма сбрасывает рубашку, расстегивает ремень и сбрасывает накидку, а на остальное и времени тратить не хочет, так что снимает по пути. Вода расслабляет. Он подплывает к ней, наконец-то чувствуя под собой землю. Вот так, да, правильно. Она уверенно обвивает парня ногами, прижимая к себе и целуя. Акабанэ понимает, что у него на шее блестит метка. Переплетает свои пальцы с ее, сжимая ладонь. Девушка сильнее прижимается, чувствуя его напряжение. Он ласкает ее тело, а Гакуши только тихо шепчет ему о любви на ухо. Здесь явно есть доля инстинктов, но инстинкты не отвечают за любовь. Он входит, кусая ее шею, оставляя метки самого дьявола. Вода в озере колышется, ее звуки почти закрывают их тихие сдержанные стоны. Асано немного царапает ему спину второй рукой. Да, Карма, еще. В конце концов, ведьмы всегда влекли к себе дьяволов, являясь их любовницами. Но Гакуши для него больше, чем просто сосуд для сил. Гакуши, он хочет твое сердце. *** Через несколько дней Гакуши присваивают титул новой Святой. Вранье, конечно же. Просто отец решил повысить ее статус еще сильнее. — Кстати, вы не помните о том, где моя накидка? — он ухмыляется, крепко держа ее руку. В церковной библиотеке их никто не должен увидеть. Парень игриво целует ее в висок. — В тот день я забрала ее к себе в комнату, — она немного краснеет. «Тот день» в том озере они оба помнят очень хорошо. Девушка отводит глаза, вставая. — Сейчас принесу. Он хмыкает, раскидываясь на стуле. Сбежала. Тогда Карма не ожидал такого поворота событий, но ему дико понравилось. Гакуши прекрасна во всех смыслах. Парень закидывает голову, постукивая пальцем по книге. По сути, если она Святая, то уже имеет право выходить замуж? Он немного улыбается. Если прежняя Святая Дева вышла замуж за герцога, то почему Гакуши не может? Может. Почему-то ее нет по-странному много времени. Он бросает взгляд на часы. Больше десяти минут, хотя она ходит тайными ходами? Суживает глаза. Когда проходит еще семь минут, Акабанэ вздрагивает. Внутренний карман той накидки был довольно большим, из-за чего все вылетало в случае, если перевернуть накидку. А сейчас там лежал только блокнот, замаскированный под церковную книгу. Он давно в него ничего не записывает, но перекладывает из накидки в накидку просто по привычке. Влетая в ее комнату, парень застает то, что и боялся увидеть — Ши, держащую в руках эти записи. Карма проклинает себя. — Сдадите меня и мою семью, чтобы навредить репутации храма? — она бледнее смерти. Она доверила ему все, что у нее было, но он просто ждал момента, чтобы отправить ее на эшафот ради своих желаний? Рот пересыхает. И он любит ее очень. Так сильно. Сейчас Акабанэ полностью понимает ее ценность для себя, когда слезы уже начинают течь по ее щекам. Солнце в окне играет лучами сквозь занавески. — Нет. Я не хочу этого, — Карма не может дышать, настолько плохо она сейчас выглядит. Она не поверит. В один момент парень осознает это так четко, что хочется, дабы Асано просто наслала на него проклятие. Они сидят в тишине, пока Асано сухо смотрит в окно и держит в руках блокнот. Ее губы подрагивают. — Покиньте мою комнату, пожалуйста, юный герцог, — ему кажется, Гакуши сейчас разрыдается. Карма резко подходит ближе, желая обнять, но она поднимает руки вверх, уходя к окну. — И не приходите больше на исповедь. Я уж несколько дней, как не монахиня. Уходите. *** После этого Акабанэ видел ее лишь на проповедях. Как Святая, она была не обязана жить при храме, так что вернулась в отчий дом. Карму почти что сажали за стражу от того, как яростно он пробирался, дабы поговорить с ней. Слухи о сумасшествии юного герцога пошли, а ему и плевать. Год прошел, а Карма не бросает свою идею поговорить с ней. Асано, он вернет тебя себе. Если существует Богиня, то он готов убить ее ради того, чтобы ты заняла ее место. На фестиваль дружбы народов в соседней империи его отправили в качестве дипломатического посла. Пускай. Вечерний дворец его не интересуют, как и городские танцы. Черная маска скорее для приличия, чем для реального маскарада. Дамы в пышных платьях проплывают мимо, оборачиваясь на него. Поспать бы перед официальным приемом, раз уже сбежал из первого дня празднования. Фонари цвета осени ярко освещают ярмарку. Музыка уносит всех в танцы, но Акабанэ открывает рот, увидев за всеми парами девушку в золотой маске. Белое легкое платье с золотыми вставками, закрывающее шею, чтобы не было видно метки ведьмы, рыжие волосы и грустная улыбка. Парень протягивает к ней руку, но Гакуши не рассеивается, будто ночной сон, а лишь мягко накрывает его ладонь своей. Асано прибыла сюда в качестве признанной Святой, но на душе тошно. Здесь их никто не знает. Он кружит ее в танце, люди вокруг сливаются в декорации. Акабанэ сжимает ее талию, кружась в танце под музыку костра и бродячих музыкантов, вглядываясь ей в глаза. Это она. Карма не спутает Гакуши. — Я люблю тебя, — вылетает из него. Платье девушки взлетает кругом, когда парень поднимает ее. — И я тебя, — глаза Гакуши почему-то в слезах, будто бы под маской феникса уже собрались слезы. Она целует его сама. Карма, Карма, Карма. Акабанэ быстро забирает главенство под аплодисменты жителей, не знающих их настоящих личностей. Гакуши смущается. Уходя из танца, они заходят в переулок. Дьявол прижимает ее к стене, горячо шепча слова любви. Этой ночью Асано позволит себе утонуть в нем от собственной любви и горя. *** По возвращению Карма встречает ее уже в качестве будущей императрицы. Гакухо с радостью благословляет дочь и принца Рена. Что-то обрывается в нем, когда он видит Гакуши с грустными глазами. Архиепископ всегда желал сделать своих детей самыми сильными, из-за чего Гакуши и выходит замуж за будущего императора. Ему бы остановить это все. Разгромить весь дворец, превратить его в огромный костер, не заботясь о скрытых рогах, показывая дьявольскую натуру, но в фиолетовых глазах, что направлены только на него, наверное, он видит попытки отговорить его от этого. И горечь захлестывает его вместе с яростью. Он уходит, кривясь. Даже в из особняке уже герцог Акабанэ все еще слышит громкие звуки празднования помолвки. Но Карма все же приходит на свадьбу. Белое пышное платье и величественная золотая корона на голове сразу показывает статус самой великой женщины в империи. Акабанэ отталкивает Гакушу, протягивая ей свою руку для того, чтобы помочь сойти с кареты. Ведьма сжимает его руку чуть дольше положенного, незаметно погладив его пальцем в белой перчатке. Герцог не видит ее лица из-за фаты, но готов поклясться, что она только что дрожащими губами шепнула ему слова любви. Карма на их свадьбе хлопает громче всех. Ты так прекрасна, как жаль, что не для него. Ты так красива в этом белом платье, но не с ним. Ему хочется разгромить весь этот несчастный дворец, хочется украсть тебя. Единственный способ сорвать свадьбу — рассказать о том, что Гакуши ведьма, но это приведет лишь к ее казни. Акабанэ сжимает кулаки. Он не хочет забрать себе ее жизнь и тело, он желает ее счастья. Может быть, она сможет. Девушка оглядывается на Карму, со слезами улыбаясь. Может, он поверит в Богиню, если она даст им еще один шанс. Рен надевает кольцо на палец Гакуши. Карме кажется, будто он теряет Гакуши уже в четвертый раз.