Солнце

Этот убогий домик не выглядел так, как должен выглядеть жилой дом. И Гакухо готов поклясться, что Кёко жила в неплохой квартире, расположенной в неплохом районе, когда устраивалась работать в Кунугигаоку. — Нет, ты не пойдешь, — строго и холодно говорит председатель. Председатель никогда не выглядел для Кармы искренне добрым, но сейчас это обострилось. Карму злит, что ему что-то запрещает такой недостойный человек. Ты? Суживает свои глаза, приняв стойку, будто готов защищаться от Гакухо. Да как тебе можно доверять? Ты сейчас не позволяешь ввязать в это дело полицию, рискуя жизнью старого друга и даже своей дочери, ведь тебе так жаль, что акции могут упасть. Прикрыл собой их с мамой, когда их обстреляли? Какое благородство, браво, председатель. Вот только, если бы не ты, этого бы не было. Карма презирает Гакухо. — Вы готовы проверить свою силу, поставив на кон жизнь моего отца и Гакуши? — Карма раздраженно отмахивается. Подумать только, рисковать своей дочерью. Тебя все устраивает, председатель? А Карма этого не понимает. Гакухо злится. Ты не более, чем щенок, кусающий всех на своем пути, ты геройствуешь и мешаешь ему думать. Чем ты поможешь? Ничем. Смотря на этого еще невысокого по взрослым меркам парня, с немного детскими чертами лица и бунтарским характером, Гакухо не воспринимает его в качестве зрелого напарника. Это ребенок, а Асано всегда будет ответственен за ребенка рядом. Ты ребенок, ты просто не можешь знать лучше. Если он возьмет тебя с собой, то будет рисковать не только своей дочерью и Нао, но и тобой. Это проблемно. Гакухо суживает глаза. Если бы он мог, он бы действительно сейчас привязал тебя к машине за веревку. Это не является преувеличением, Карма слишком ненадежный ребенок. И все же, что гарантирует его безопасность здесь? Брови Асано немного опускаются, когда он в полной мере понимает, что подверг Акабанэ опасности, еще когда банально взял его сюда. Оставить здесь? Убежит куда-то, это их натура. Оставить в машине? Если рассматривать лучший случай, то это несносное дитя разобьет ему окно и, опять же, придумает свой полностью неправильный план, из-за чего его убьют, в худшем случае — он не сможет выбраться и его убьют. Любой план заканчивается тем, что его могут убить. Гакухо не дает ему вырваться из хватки и подтягивает ближе к себе, будто настоящего щенка. Если он будет вертеться где-то рядом, то, возможно, Асано сможет не дать ему умереть. — Если что-то случится, ты должен будешь немедленно уйти. Неважно будет ли с тобой Нао или Гакуши. Ты обязан будешь послушаться меня, — сухой и серьезный голос заставляет Карму немного почувствовать себя победителем. Они оба понимают, что, скорее всего, Акабанэ ослушается этого «приказа», но из двух зол Гакухо выбирает меньшее. А еще Гакухо понимает, что может быть вариант, что кого-то из них спасти не удастся, ведь мужчина полностью осознает неизвестность обстановки внутри. Несколько людей? Одна Кёко? Заказчик? Если там так просто оказалась Гакуши, то это значит, что никто не будет договариваться. Будь все так просто, не было бы столь дикого снайпера, который бы действовал посреди белого дня на улице. Значит, тряпичная кукла Кёко имеет куда более сильного покровителя, чем Гакухо думал. И Асано клянется, будь у него больше времени, он бы обязательно сделал все более умно, не бросаясь в очаг, так сказать, с ребенком на руках, но этого времени нет. Либо он идет ва-банк, либо проигрывает. Это еще одна жуткая часть, которая раздражает председателя до сжатых зубов — он не может это контролировать. Да что ты понимаешь, щенок Акабанэ? Что ты будешь делать, оказавшись перед выбором из подруги и отца? Оставить кого-то умирать не так уж и легко. Асано не может ничего толком организовать, не может получить гарантию, что спасет каждого, он не может чувствовать уверенность. Взамен этому есть лишь холодная рациональность. Он, как в молодости, входит в игру, храня до конца только один туз — козырный. — Встань за стену, — мужчина отправляет парня за хоть какое-то ограждение. В голове Гакухо буквально миллионы расчетов, чтобы Карма выжил в любом из этих случаев. Это его долг. Карма суживает глаза, но слушается. Его интересует то, что председатель прятаться не собирается, будто собственная смерть его не волнует. Асано поднимает небольшой камень и бросает его в стену. Он не собирается открывать эту дверь сам, чтобы дать врагам сигнал о вторжении. Это банально, но Гакухо лучше всех знает, что слово «сложно» не значит «хорошо». Стоит поступить иначе. И действительно, Карма слышит шаги за дверью — не тихие, а обычные. Но это не папа и не Гакуши. Председатель достает платок. Как только из дверного проема высовывается фигура, Асано закрывает ей дыхательные пути. Всовывает это тело с платком Карме в руки. Акабанэ наконец-то уверяется в том, что это Кёко. Конечно, женщина-копирка, тряпичная кукла, ты вышла первая. — Держи ее, — властным шепотом приказывает Гакухо. Так его не смогут застрелить, ведь он будет использовать их сообщника в качестве щита. В любом случае, как минимум, его застрелят не сразу. Уже хорошо, ведь есть чем прикрыть Карму. Он по-юношески импульсивный — именно это его грех. Но, в конце концов, не такой уж и глупый, чтобы умереть, даже когда ему буквально дали щит в руки. Ты, наверно, был бы лучшим, если бы тебя правильно учили жить, щенок Акабанэ. Но действительно плохим является то, что прямо перед ним Оно держит его дочь за горло. Его малышку, из глаз которой идут слезы и чьи хрипы он слышит еще стоя в проходе. Его девочку. Его ребенка. Асано кажется, что в эти первые секунды он просто прекращает дышать. То ли воздуха нет, то ли сердце или легкие перестали работать, но ему это не интересно. Это неприятное, это ужасное чувство, для Гакухо будто мир обрушился. Это произошло не только из-за того, что его ребенок, кажется, такой несчастный, будто ему осталось несколько часов. Горло сжимается в ярости и ненависти. Вот только к кому? Гакухо точно знает ответ на этот вопрос — он злится на себя. Все было у него под носом, но он так занялся Коро, деньгами и «Е» классом, что прямо перед ним вырисовывалась обочина для всех детей, которых ему доверили. Это был Оно, этот обиженный жизнью идиот, для чьей забитой неполноценности Нао стал самым жестоким катализатором. И пазлы почти складываются в голове Гакухо, который не мог даже припустить такого поворота событий, что калека обретет такую силу. Это слишком странно, но Гакухо сейчас так плевать. — Ты? — Оно вскрикивает, поворачивая к нему свою голову с узкими зрачками. Это удивительно, почему он, сумев нанять дикого снайпера, сумев провернуть все так быстро и ловко, сумев сыграть на минутной невнимательности Гакухо и Нао, найдя себе сообщницу среди коллектива, не смог организовать достаточно охраны? И почему позволил Кёко так просто выйти? Гакуши же даже не поворачивает в сторону свои поднятые вверх глаза. Тошнота. Дрожащие зрачки, кажется, скоро перестанет быть видно. — Что, тебе грустно? Смотри, тебе нравится? Ты ведь всегда только наблюдал. Гакухо не хочет делать резких движений, чтобы не навредить дочери, которая, кажется, только сейчас смогла вдохнуть немного воздуха, но Оно этого, кажется, уже и не нужно. Низкий, убогий, униженный и, что самое главное, пойманный на горячем, он верит в себя, как никогда. Злость ли? Или что-то большее? Он с легкостью отбрасывает, кажется, с трудом живое тело Гакуши. Громкий звук удара тела девушки только заставляет появится пелену в глазах ее отца. Карма оставляет Кёко, пусть и понимает причину, по которой ему ее отдали. Карма не из тех, кто спасает только себя — он не балласт. Он не бросает товарищей, а Гакуши, кажется, помощь нужна значительно больше. Гакухо ровно подступает к Оно, который между старыми пыльными шкафами, кажется, оказался зажатым в угол. Плохим положение Асано делало окно, расположенное рядом, ведь это первый этаж, отсюда выпрыгнуть легче просто. И, как и думал Гакухо, Оно делает именно это. Удачи. Асано бросается на него в секунду, ловя, как только тот разбивает окно. Убожество, он даже не может ничего толком сделать. От страха Оно пытался прыгнуть в окно, будто в бассейн, просто прикрыв лицо руками. Кровавое тело — страшное зрелище, но не для Гакухо. С размаха бьет в грудь, заставляя Оно сильнее влететь в шкаф. Ему кажется, он сейчас свернет ему шею своими руками. И он готов это сделать. Его девочка, его бедный ребенок, подожди немного. Оно далеко не сильнее Гакухо. Он впервые в жизни смотрит ему в глаза, но Гакухо только заносит руку для удара. Удар. Еще удар. Оно будто не чувствует боли, продолжает стоять на ногах, пусть и опираясь на шкафы? Асано одной рукой запросто хватает его две, держа их, а второй сжимает его горло. Стоит Гакухо надавить на кадык, как ты умрешь. Поднимает за рубашку, холодным огнем смотрит в глаза. Его Ши, его несчастное дитя, как ты посмел? Асано уладит все проблемы, связанные с твоей пропажей. Возможно, ты не умрешь, но как же сильно ты будешь страдать, весь изломанный и изрезанный? Толчок. Асано только пошатнулся, но этого хватает, чтобы мимо него пролетела пуля. В секунду приседает, а Оно падает на пол, укрывая голову от раскрошившегося стекла от зеркала в другом конце комнаты, куда прилетает еще две пули. Асано видит Нао, прислонившегося спиной к стене. Изрезанного, в засохшей бурой крови, в гематомах, с напрочь разбитыми губами и, кажется, с одной неработающей толком рукой, которую он почти сразу же придерживает второй. Фиолетовые следы линий на запястьях и шее от связанных рук, а более бурые пятна на шее — это следы от рук. Сильно порезанная кожа на руках осталась от гвоздей, о которые мужчина тер веревку. В некоторых местах темная водолазка Акабанэ пропитана кровью. Нао выглядит так, будто для этих движений и удара он собрал все силы, которые у него есть внутри. — Снайпер, — слышится его хриплый голос. — Соседний дом. Поймай. Важно. Его брат говорит обрывками, ведь сухое горло не слушается. А, может быть, залитые кровью губы не двигаются? Гакухо не медлит и в секунде поворачивается. Время, время, время. Нао бы не говорил это просто так. Карма замирает сначала от выстрелов, а после от вида отца, коим оказалась пронесшаяся перед ним тень. Нет, не время. Почему-то у него дико дрожат руки, впервые в жизни. Гакуши упала удачно, осколки не смогут задеть ее. Он хочет подползти к ней, чтобы убрать в коридор, под оконную «мертвую зову», как краем глаза замечает шевеление. Это Кёко, которая должна была провалятся еще пару часов. Дерьмо. Женщина поднимается и, запинаясь, двигается за Гакухо. Присесть и несколько секунд двигаться ползком Карму заставляет еще один выстрел, но уже в другое окно. Кёко бежит к кухонному столу, хватая нож, но Карма не собирается упускать какую-то сумасшедшую. Хватая ее со спины, удерживает руки и предплечья, но задачу выхватить нож усложняют ее бешеные движения, будто бы в конвульсиях. Карма не хочет толкать ее вперед, обрекая на смерть, напоровшись на свой же нож. Кёко явно нездорова. Их руки сплетаются, а женщина в истерике пытается отдавить ему все ноги. Черт, какая же ты бешеная. Копна светлых волос, а также тесак, которым она двигает в хаотичном порядке перед его глазами не дают ему ударить ее по шее. Есть легкий способ — толкнуть ее. Тогда она, скорее всего, не выживет. Второй вариант более сложный — попытаться обезвредить бешеную псину. И пока Карма пытается не упасть вместе с ней, Нао только бьет Оно, который пытается подняться. Дерьмо, двигаться сложно. Он чувствует ноющую боль в руке. В этой ситуации именно он является балластом, ведь даже смотрит через силу. Когда он шел за этой женщиной, то даже не подозревал, что следующие три дня проведет в подвале. Бросает взгляд туда, где сейчас должна лежать Гакуши. Как ты мог приволочь сюда эту девочку? Верно, ты же никогда не мог сражаться с сильными. Кажется, тело Нао на пределе своих возможностей. Объективно, самый дееспособный из них только Гакухо, а вот Акабанэ сейчас где-то внизу шкалы полезности. Он почти не питался и не спал эти три дня. В глазах темнеет, дышать чертовски тяжело. Кажется, заново несколько порезов на теле. И Гакухо бы легко поймал этих двоих, это секундное дело для взрослого решительного мужчины, но именно снайпер был наиболее важен. Так что, Акабанэ просто должен заняться той сумасшедшей подделкой Ю и, конечно же, этим ублюдком. Что является самым сложным для Нао в этой задачи? То, что как она, так и Оно действуют, будто бешеные животные. В прямом смысле. У них нет инстинкта самосохранения, они абсолютно алогичны. Они будто в пьяном угаре. Оно даже не чувствует боли, когда своей рукой хватает осколок, режа свои же пальцы и целясь куда-то в шею Нао. Он что-то кричит, будто в бреду. По-хорошему, его сейчас стоило бы ударить его ногой, но реально мужчина не может это сделать, ведь сейчас мир в его глазах кружится. На секунду опирается о стену, как Оно бросает ему в лицо мелкие стеклянные крошки. — Ты думал, я ничтожество? Ты так думал, да? — Оно бьет мужчину в колено и то подгибается. — Нет, у меня есть сила. Я же говорил, ты почувствуешь все. Нао падает и в глазах темнеет. Ему дышать так тяжело, будто воздуха нет. Тело измотано. Оно встает на Нао и тянет свои руки к его шее. На кухне Карма тоже слышит этот крик. Нет, он не собирается играться с ней так долго. Там папа, там Гакуши — ему стоит позаботиться о них, а не о тебе. В конце концов, он просто заламывает ей руки, выдирая нож. Держит это тело и толкает ее вперед. Ему не хочется излишне бить Кёко. Это просто сумасшедшая женщина. Карма открывает подсобку, почти вырывает ее слабую дверь и подталкивает ее туда, закрывая висящим рядом ключом. А Гакуши везет лишь в том, что на ней нет никакого внимания: Оно занят Нао, Карма держит Кёко, председатель сконцентрирован на снайпере. Относительно, это очень хорошо, что её все быстро и четко списали со счетов. То ли ее внешняя слабость сыграла роль, то ли еще что, но о ней буквально забыли, коллективно решив спасать и оставив за своими спинами. А еще ей повезло в том, что она может закрыть глаза, досчитать до десяти и выдохнуть, чтобы ее рука осторожно, тихо и четко скользнула вперед, обвивая тонкими пальцами ножку того металлического раскладного стула. Наверное, ее вообще спасать не стоило, ведь здесь нет ничего страшного, кроме снайпера в соседнем доме, который, судя по его действиям, вообще не с этой компании. И, конечно же, импровизированной пыточной в подвале. Но Гакуши тоже знала на что идет, верно? Верно. Когда она встретила Кёко, которая пыталась ударить ее голову, наивно делая лишить этим сознания, то сразу уловила запах одеколона отца Кармы, хотя было бы логичнее, если бы от нее несло председателем. А еще Карма упоминал, что в последнее время он не видит своего отца. В паре с агрессивным и даже сумасшедшим поведением Кёко, всё было ясно. И Гакуши сделала шаг вперед, кинувшись в это дело и поддавшись женщине, чтобы зайти дальше. Она с вероятностью девяносто пять процентов была готова увидеть здесь отца Кармы, что и случилось, а вот Оно явно не ожидал увидеть Асано-младшую. И, следуя своему плану, она могла бы все выяснить очень быстро. Это бы не было проблемой. Когда ее бросили в подвал, чтобы уже через несколько минут решить достать и убить, чтобы она точно никак не помогла их пленнику, которого Оно действительно боялся, ей даже не связали руки. Действительно, она в платье, она точно не носит с собой нож, который мог бы помочь разрезать узы Акабанэ-старшему. Но Гакуши остается лишь холодно поджать губы и быстро снять свое украшение — золотую брошь-скрепку. Каково же было ее удивление, когда она увидела почти полностью перепиленные веревки, пропитанные кровью мужчины. Он сделал все сам, используя гвозди на старом стуле. Асано ставит ему на бедро эту брошку, понимая, что сейчас он может не чувствовать рук. Благодаря ей отец Кармы сможет запросто вскрыть этот хлипкий замок, чтобы не выламывать дверь. В конце концов, он сейчас точно не сможет это сделать. Акабанэ-сан действительно освободился куда быстрее и тише, чем она рассчитывала. Это все было сделано, чтобы не спровоцировать панику, учащенное сердцебиение и, что самое главное, слишком активную циркуляцию крови, дабы никакой препарат не разносился по организму с особенной скоростью. И Гакуши кажется, что какой-то препарат действительно есть. Даже не так. Гакуши кажется, она подозревает какой, но его просто так не достать, даже на черном рынке. И когда он ее душил, паника была, но только на физическом уровне. Гакуши знала, что все идет по плану. Если Акабанэ-сан сейчас подойдет со спины, то они очень аккуратно устранят Оно, как и Кёко. Это все не просто так. Такие препараты нельзя достать просто так, они вообще не распространены в Японии. План начал рушится, когда в дверях появился председатель. Кажется, и Карму, и председателя связывает уверенность в себе и своих силах. Что сказать? Гакуши цепко смотрит на спину Оно, а после плавно и тихо привстает, словно хищник, который выждал момент. Ее волосы грязные от пыли, а платье слегка разодрано, это противно. Как и предполагалось, никто не замечает ее движения, Асано выдыхает, как-то по-звериному блестят ее глаза. А сказать-то и нечего, сейчас Гакуши тоже вполне уверена в себе. Она может не только быть спасенной, но и быть самим спасителем. Замахивается, удобнее перехватывает метал в своих руках. Нао замечает только блеск фиолетовых глаз перед тем, как Оно с него сносит одним ударом. Он падает на пол и, кажется, это выше его сил. Мужчина ноет, держась за голову, а Акабанэ только переводит взгляд вперед. В дверном проеме замирает Карма. Перед ними стоит девочка, которую они так настойчиво решили спасать. Босая, с порванным платьем, с дрожащими руками и подгибающимися от адреналина коленями, но твердо смотрящая на мир. На секунду в доме становится тихо, только Оно стонет, держась за голову. В воздухе на солнце среди блестящего стекла лениво летает пыль. Акабанэ поднимается и с трудом склоняется над Оно, хватая его работающей рукой за волосы, почти не видя ничего от боли. Эй, ублюдок, он бы тебя убил, но для тебя это слишком мало. Гакуши шумно дышит, опуская руки. Кажется, она порезалась. Карма смотрит на них, наконец-то выпрямляясь. Оно дергается, будто пытаясь подорваться. А потом выбивается дверь, мужчины в форме заваливают их всех на пол окончательно, все плывет так сильно. Нао стонет. Твою мать, как же больно, он будто умер уже сотый раз за эти три дня. Лежа лицом в пол, Гакуши даже не видит взгляд своего отца. Получается, козырным тузом Гакухо оказалась именно ты.