Солнце

Дом был огромным, но таким холодным. Этот высокий забор, темные травы, закрывающие солце, темная мебель и не по-японски большое здание с высокими потолками. Это так похоже на клетку. Клетка закрылась, как только Mrs.A пришла с роддома, держа на руках маленький конвертик с ребенком. Он постоянно кричит и плачет. Он смотрит ее глазами, но он всего лишь перевертыш. Он тоже зверь. Если она сейчас убьет его, то поможет другой девушке в будущем — той девушке, которую он потом тоже затащит в заброшенное здание на своей черной машине. Ее губы дрожат, как и тонкие руки. Mrs.A совсем уж исхудала, ест только для того, чтобы кормить сына. Молоко пропадает… Без молока сын умрет. Сын? Этот маленький зверь на руках так похож на своего отца. Эти фиолетовые глаза и рыжие волосы на лице точь-в-точь повторяющем лицо старшего зверя, казались насмешкой, плевком вселенной в ее лицо. Она ненавидит их всей душой. Ночью хочется удушить маленькое отродье, просто задушить и умереть там же. Он грязный, он всегда плачет, он плачет — он издевается над своей матерью, как и его отец. Она не хотела тебя, слышишь? Она бы убила тебя, но вы все убили ее раньше, понимаешь? Кажется, Mrs.A сходит с ума. Зажмурив глаза, просто прижимает дитя к груди, молясь, чтобы молоко не пропало. Она ужасна, она отвратительна, она грязная. Как же можно желать убить тебя? Как можно быть такой жестокой к тебе? Ночью плачет сын, плачет и она. Прости, что у тебя такая никудышняя мать, ты не можешь познать всей любви, да? Прости, прости, ей так жаль. Она правда так старается, чтобы ты не чувствовал себя плохо. Весь быт на ее плечах. Тело болит, но она драит этот дворец, не имея и маленького шанса на отдых и восстановление здоровья. А зачем? В какой-то момент становится страшно смотреть на себя. Не помогает ничего. Похожа на забытую куклу, с постоянными синяками по телу. Иногда кажется, что она уже давно не имеет души. Mrs.A все чаще смотрит на кухонный нож, все чаще замирает с ним около шеи. Один раз девушка почти решилась: села перед зеркалом, поднесла нож к шее. Он был острым — одно резкое движение и все бы закончилось. Не было бы этого мира, этого мужчины с темными глазами, не было бы побоев и маленького уродливого… Сын заплакал. Выдыхает, утыкаясь лицом в руки. Какая же жалкая. Муж не изменился. Зверь есть зверь. Глаза теперь постоянно красные из-за слез. Mrs.A кажется, что она попала в ад. Жизнь прячется от нее, она уж и не вспомнит себя до этого всего. *** Он пришел весь в помаде с друзьями. Еле стоял на ногах, его тащили эти мерзкие мужчины. Mrs.A кланяется им. Уж лучше бы он сел в машину и разбился. Как только дверь закрывается, в нее летит стакан. Он разбивается об стенку, разлетаясь на море осколков. — Как ты разговариваешь с моими друзьями? Шлюха, — не успевает девушка развернутся, как ей прилетает пощечина. Иногда он пьет и бьет, а иногда бьет просто так. И все же, первое хуже. Он жестокий, ему все равно на кровь и ребенка. Муж ударил ее по голове, бросив на пол. — Ты кому, блять, глазки строишь, сука, — приговаривает муж. Зажимает ее лицо в пол так, что будет синяк. Он облизывается. С каждым днем боль все меньше. Боится только того, что в один день муж просто случайно убьет ее и закопает во дворе. Хотя, возможно, так будет легче? Иногда она молится, чтобы это случилось. Но кто тогда будет растить сына? Ведь ему все еще нужно молоко. Mr.А задирает ее платье, рвет белье, а за ним свою жену. В любом случае, мужу ничего не будет. Mrs.A знает, что Mr.A уже генерал, ведь убивать и мучать людей — это для него. Запугивать, унижать… Так больно. Рыдает навзрыд уже в какой раз, закатывает глаза. Затыкает рот, чтобы сын не проснулся. Сколько лет прошло? Ему уже год. А Mrs.A за этот год постарела лет на десять. Муж унижает за растяжки на коже, говорит, что она уродливая и отвратительная. Завтра снова нужно будет зарисовывать синяки, чтобы предстать перед обществом молодой генеральской женой с ребеночком на руках. Кричит, кричит, бьет. Она скулит, стирает пальцы, ёрзая на полу от боли. Ребенок кричит на втором этаже, просыпаясь от громких звуков. Он заканчивает, наконец-то отпуская волосы девушки. Встает, пиная ее острым носком и шатаясь бредет в ванную. Больно… В глазах все красное, на губах снова вкус крови. Тело синее. Видно отпечатки пальцев и рук. Между ног все ноет настолько, что в какой раз Mrs.A не может встать. Генерал смеется и хлопает дверью, выходя покурить. Помада на губах размазана, словно кровь. Или это и есть кровь? Дышать тяжело, но ребенок все кричит. Это не дает потерять сознание. «Испугался», — мелькает в голове. Девушка чувствует, что тело опухает. Она ползет понемногу, хватаясь пальцами за ступеньки и ограждение. Это тяжело, внутри все болит, а лицо горит с одной стороны. Mrs.A с большим трудом поднимается, опираясь на ограждение детской кроватки. Сдувает свои тусклые спутанные волосы, поднимая дергающегося ребенка. От этого еще более тяжело и больно, но девушка с трудом держится. Качает сына на руках, пока живот ноет. — Тише, тише, маленький, — она с трудом дышит, скрывая лицо в волосах, чтобы не испугать ребенка. Ей жаль, очень жаль. *** У нее не было подруг. Старых не осталось (а, возможно, изначально не было), а новые не появились. Генеральская жена всегда держалась особняком. Красивая, с манерами, с дорогим макияжем, украшениями, элегантной одеждой… А еще с телом, истерзанным зверем и временем. Сын маленький, ему всего три. Он почти не плачет, но легче не стало. Наоборот, теперь следовало быть тише, чтобы ребенок не слышал криков и не увидел их причину. Худшими были дни, когда Mr.A приводил друзей. Тогда следовало быть вместо прислуги, которую муж полностью уволил, как только Mrs.A стала его заложницей. Со временем она охладела к этому позору, привыкла к унижениями, но видя схожесть ребенка и его отца все еще хотелось его убить. Ей тяжело убрать эти мысли. Ей стыдно растить этого ребенка, одновременно и проклиная, и продолжая жить только ради него. Старая часть ее личности во всю боролась с новой, ненавидящий все вокруг себя. Девушка поднимает глаза, поднося еще виски для мужа. К сожалению, встречается взглядом с его черными глазами, напоминая о своем существовании не только как прислуги. — На колени, — он прерывает громкие пьяные разговоры друзей, наводя палец, словно курок, на девушку. — Покажи какой должна быть жена. Палец опускается себе между ног, а душа Mrs.A стынет, пусть это и отражается только в мокрых глазах. Она знает, что лучше быть послушной. Эти люди… Они не просто военные или что-то вроде того. Она слушает их разговоры, понимает каждое слово, но эта информация только пугает. Mr.A приводит домой бандитов. Домой, к собственному ребенку. Помимо ненависти к сыну, она одновременно благодарит все на свете за то, что не родила девочку. А еще за то, что больше не может забеременеть. Ему нравится показывать ее знания. Нравится, что она красивая. Нравится, что она знает языки и много чего понимает. Еще больше ему нравится показывать то, как он обладает таким человеком. — Ты должна благодарить меня за то, что я принял тебя такую, — генерал смеется, смотря сверху вниз на нее, как только девушка встает на колени. Он не даст другим изнасиловать ее, но… Но что он хочет? Руки подрагивают от недосыпа, изнеможения и волнения. Имитация жизни при сыне забирает все силы. Они смеются, с интересом наблюдают за его доминацией. Ведь он такой сильный и влиятельный мужчина. Синяки на теле так болят. На голову льется что-то холодное, заставляя боль в голове усилится. Кубики льда немного больно падают на голову, а вонючая алкогольная жидкость капает с волос. Mr.A вылил на нее стакан с виски. — Ха? — всеобщий одобрительный гул прерывает чье-то прибытие. Mrs.A уже знает, что это Mr.S. Все эти мужчины ходят в большинстве своем тихо, если не учитывать гула и смеха, а говорить только о шагах. И все же, тяжелая обувь или туфли добавляли звук. Шаги этого человека были абсолютно тихими. Он единственный, кто снимал обувь и не мусорил, не требовал принести ему что-либо и почти никогда не смотрел на Mrs.A. За ним почти никогда не нужно было убирать, а если и нужно, то всегда по минимуму. Этот мужчина пугал ее больше всего. И, скорее всего, не только ее. У него были короткие темные волосы и обычные карие глаза, высокий рост. Он не выделялся почти ничем, кроме своего поведения. Он редко появлялся здесь, но никогда не для того, чтобы выпить, покурить или посмеяться. Mr.S всегда сидел тихо и редко что-то говорил без надобности. Казалось, его заинтересованности во всех этих людях почти что нет. И снова же, было ясно, что именно этот мужчина влиятельнее всех здесь. Никто не говорил что-то вопреки ему, даже сам хозяин дома. Когда он открывал рот, рты закрывали другие. Сидел Mr.S не выпячивая свою силу, как это делал Mr.A, но все равно легко давил каждого из них. Она уже знала, что он здесь не просто бандит, военный или высокопоставленный сотрудник полиции. Он кто-то выше — тот, чья благосклонность очень важна. И это еще одна из причин, по которой Mrs.A никогда не сможет сдать их всех. Помимо связей, помимо финансовой зависимости, девушка чувствует, что этот человек не даст разрушать его планы. — О, вы пришли, — растягивается в лице Mr.A, будто и забыл про жену. Mr.S смотрит на девушку, облитую виски, со своим вечным хмурым видом. Тишина звенит. Mrs.A чувствует, что в животе тянет. — Цирк, — только и говорит он, игнорируя слова генерала. Беззвучными шагами мужчина подходит к ним, осматривая. — Иди спать к ребенку. А мы пойдем. В его глазах не то, что жалость, а скорее ожидание. Mr.S не смеется над ней, но сейчас этот мужчина спас ее не только от позора, но и от очередных повреждений. Знает ли он? — Иди скорее, — шипит муж, мигом понимая его и подстраиваясь. Хочет толкнуть ее, но замирает под взглядом гостя. — Иди, сказал. Не появляйся до завтра. Она поднимается, кланяется мужу, а после и Mr.S. Тот в ответ не реагирует, проходя мимо. Муж с друзьями ушли, а пришел он только поздно вечером, не имея сил и заснув прямо на диване. В ту ночь она впервые за месяцы спокойно поспала, не просыпаясь от любых шорохов и страха, что сейчас пьяное животное ввалится к ней и ее сыну. Ее никто не пинал под утро, отправляя готовить завтрак и не лапал все тело. *** Сын уж давно пошел в школу. Mrs.A была счастлива, но панически боялась его отпускать, а забирала с облегчением. Ее малыш, ее мальчик, ты покидаешь ее? Ты оставляешь ее одну дома с этим зверем? Ты бросаешь ее? Почему у тебя есть право на учебу? Почему ты не страдаешь, как она? Ты предатель, предатель, предатель, маленький грязный зве… Задыхается, закрывая лицо руками. Да что она несет? Какое еще предательство… Ее это пугает. Mrs.A боится, что в один день не сможет оборвать эти мысли вовремя. — Матушка, — фиолетовые глаза хлопают так быстро. С нескрываемой любовью и волнением мальчик смотрит на нее, указывая на синяки на запястье руки, которая гладит его. — Что это? Косметика, малыш. Девушка одергивает рукава элегантного платья. — Тени для глаз, — врет она сыну. — Хотела купить новую, попробовала на коже, а цвет слишком темный для меня. Приступы ненависти все чаще, но Mrs.A сдерживает их все с большим холодом. Она уже давно осознала, что нужно сделать все, дабы сын сумел в будущем выжить сам. Чтобы она в один день исчезла из его жизни, как только поймет, что эта ненависть сожрала ее почти полностью. Она должна сделать все так, чтобы ее малыш никогда ничего не узнал, чтобы умел бороться. Должна вымолить у мужа все для сына, ползать в ногах и целовать туфли. Ей так хочется побыть рядом побольше. — Отец сегодня будет дома с сотрудницами? Ты знаешь, вчерашняя его сотрудница угостила меня конфетой, но я не ел ее, как ты и говорила. Я выбросил. Mrs.A изменяет жене уже в открытую. Он приводит женщин домой, а она врет сыну, что это его сотрудницы. Лишь бы никто не навредил ее мальчику… Они все оскорбляют ее. Она уже не дает той реакции, которая ему нравится. День за днем она стирает рубашки с чужой помадой. Это так унизительно. Теперь ей совсем не страшно. Она смирилась с тем, что ей нужно прожить до момента, когда сын перестанет зависеть от нее. Имитировать жизнь сложно, но иногда на душе становится лучше, когда сын счастлив. Ведь он не такой, как она. Он должен прожить лучшую, самую-самую счастливую жизнь. Муж нанял сыну телохранителя, который по совместительству работает их водителем. Из машины на них теперь постоянно смотрит молодой парень. Как бы его лучше назвать… Mr.M? Совсем уж молодой. Светлые волосы и светлые глаза… И это японец? Удивительно. Ни на каплю не заинтересованный в чем-то, кроме работы, молодой и энергичный, он явно не смыслил в том, что происходит вокруг. Кажется, он даже не был толком связан с ее мужем. Нет, он вообще не связан с ним. Работал механиком, но вовремя сумел прикрыть ее ребенка, когда муж оставил его одного с головорезами. Боже, она так волнуется… Mr.M вовсе и не мистер, скорее подросток. Она не испытывает к нему страха лишь из-за того, что он больше ребенок, нежели мужчина. Еще, возможно, из-за того, что парень действительно воспринимает ее за хозяйку. Не было и намека на непослушание. Но все же, правильно ли это?.. — Мой мальчик, все возможно, — Mrs.A гладит его по голове. — Лучше расскажи как дела в классе? — Ты знаешь, — он отводит глаза. Сын машет Mr.M и задумывается. — Знаешь, у нас в классе теперь есть такой злой мальчик. Говорят, он своровал карандаши у нашего одноклассника. — Милый, слухи не всегда являются правдой, ты сам это знаешь. Почему он злой? — она выдыхает. Лишь бы малыш не влез в проблемы… — Ты пробовал с ним дружить? Ее малыш такой обаятельный. Он притягивает взгляды всех. Такой умный, любознательный и хороший ребенок. Ты такой молодец, малыш. Ты, наверное, многое понимаешь, пусть она и старается скрыть от тебя все. Ты справедливый. И даже черная кровь в тебе не портит тебя? — Он дерется, — серьезно говорит мальчик. — С одноклассниками и старшими. Говорят, даже из столовой ворует хлеб. Он грубый. Знаешь, он часто ходит в синяках даже темнее, чем эти твои тени. Говорят, его родители зависимы. Его никто в классе не любит. И семья у него такая же. — Не делай поспешных выводов. Пойдем скорее, Mr.M ждет нас, — Mrs.A прикрывает глаза. Маленький агрессивный ребенок, который ворует хлеб… Их прерывает звук, словно мусорные баки падают. Девушка сразу отводит сына в сторону, прикрывая рукой, но уже довольно быстро понимает, что это действительно мусорные баки. А еще крики. — А? — она приоткрывает рот, смотря на то, как группа подростков взяла кого-то, как говорят, в окружение. Всмотревшись, понимает, что это ребенок. — Матушка, матушка, — сын показывает пальцем сквозь группу парней. — Они бьют этого мальчика! Это тот мальчик? Парни разворачиваются на звук и ухмыляются. — Девушка-сан, идите-ка отсюда. Вам же не нужны проблемы, да? — один из них ехидно присвистывает. Дети такие жестокие, а Mr.М уже идет к ним, дабы узнать причину, по которой хозяйка и молодой хозяин остановились. — И братика своего заберите, лучше будет. Наконец-то Mrs.A видит ребенка, которого пинают ногами. Мальчик, похожий на ворона, но с красивыми золотыми глазами. Они контрастно выглядят на фоне его синяков, которых было достаточно много. Исхудалый, почти без сил, с такой злостью в этих золотых глазах, словно ненавидит весь этот мир. Его руки в порезах, он одет слишком легко, как для холода. Кожа бледная, видно все царапины. Мальчик тяжело дышит, волком смотря на всех здесь. — Мадам, видимо, хочет нашей компании, — старший из них ухмыляется, пока они подходят ближе к ней. — Малый, иди к чернышу, а мы пока поговорим с сестренкой. Mr.М подходит вовремя, большой фигурой появляясь за спиной девушки и ее ребенка. Он возмутительно поднимает брови, сразу смотря на побитого мальчика. — Поговорите лучше с братиком, — с невероятным дружелюбием говорит он, улыбнувшись. Натура у него была такая, спокойная и дружелюбная. Даже слишком, судя по тому, что он сейчас подвесит мальцов за шиворот на стену, чтобы не слезли и думали над поведением. Он сделал это довольно быстро и, что самое главное, без особой жестокости. Столкнул лбами, как баранов, но даже ноги не поднял. «Не бить же мне малолетних идиотов», — сказал он потом, вспоминая ситуацию. — Ты… — Mrs.A не может смотреть на это дитя. — Как тебя зовут? — А вам какое дело? — черноволосый мальчик смотрит с отторжением и враждебностью, то и дело поглядывая то на телохранителя, то на ее ребенка. Ей его так жаль. — Что, расскажете, что я дрался за школой, чтобы меня точно выгнали? — То, что тебя били не значит, что ты дрался, — справедливо подмечает она, в ответ на что мальчик сжимает кулаки и гневается, наводя на нее взгляд, будто дуло. — Это вообще не ваше дело, — он подтирает кровь из царапины грязными руками. Похож очень на бродячего щенка, не нужного никому. Девушка выдыхает. — Забери его, пожалуйста, — Mrs.A кивает на сына. Все трое смотрят с непониманием. — Но ма… — сын затыкается перед ее взглядом. Нет, малыш, иди посиди в машине. — Почему эти парни с тобой дрались? — девушка ждет, пока сын и телохранитель исчезнут за углом, чтобы этот ребенок почувствовал себя хоть немного комфортнее. — Я сам пришел, ведь они пообещали, что если я одержу победу, то они больше не будут меня высмеивать, — он не отводит глаз. Это так самоуверенно. Даже странно. Сам пришел? — Но разве не было очевидно, что они победят? Они старше, их больше. — Это не важно. Я хватаюсь за каждый шанс, вам этого никогда не понять, — раздраженно фыркает черноволосый одноклассник сына. — Что вы от меня хотите? Я не приставал к вашему сыну, мне он вообще не сдался. — А кто сказал, что я хочу сказать что-то за него? — А, — он криво улыбается, очевидно видя нападение в чем-угодно. — Тогда вы хотите отправить меня к директору, чтобы он наконец-то меня исключил? Ведь я мозолю вам всем глаза, это ясно. Честно, слухи могут быть неверными и преувеличенными, но ребенок перед ней определенно был беспризорником, если говорить прямо. Он грязный и худой, вест побитый, с глазами, готовыми рвать водку. Судя по поведению, очень агрессивный. В каком-то смысла она даже догадывается кто его родители. Это просто такая проблема государственных школ, когда одни могут быть из лучших семей, а другие из низов общества. Ни первых, ни вторых детей толком не учат вести правильно, так что если сам не дойдешь, то всем будет плевать. Первых, конечно, могут вытащить родители, а других? Под эгидой равноправия они прячут бездействие и безразличие. А его, что еще более очевидно за все остальное, никто нигде не ждет. Ребенок сам за себя. Будь он обычным самоуверенным ребенком, который делает это все только для показательной «крутости», то никогда бы не пришел к этим парням сам. А так он просто сам по-детски сражается с не детскими вещами. Девушка выдыхает, приседая перед ним. — Нет, я хочу, чтобы ты поужинал с нами. Ребенок даже прекращает хмуриться от неожиданности. — Я, да с вами? — малыш закатывает глаза. Мальчик смотрит на девушку, выискивая подвох. А ей его жаль. Умный ребенок, которому прострелили колени еще на старте. Ребенок, которого никто не ждет и на которого никто никогда не поставит в этой жизни. Ребенок, который ворует хлеб со столовой, чтобы покушать. Ребенок, видящий во всех врагов. Дитя, не наученное понимать эмоции, сдерживающее слезы. — Ты же говорил, что хватаешься за каждый шанс? — Mrs.A протягивает ему руку. — Хватайся. Он мнется с ноги на ногу. Желтые глаза мотаются со стороны в сторону. Mrs.A, честно говоря, мало что может сделать в этом мире, но она очень постарается помочь хотя бы тебе. И он хватается. *** Гакуши действительно не понимает причину, по которой она видит эти сны. Секрет дневника становится все более странным для понимания. Ее тревожит, что она видит эти сюжеты, будто приняв на себя роль главной героини, разделив остальные роли между внешностью других знакомых ей людей. Это, наверное, совсем уж ненормально. Руки берут дневник, не удержавшись, когда девушка падает на кровать. Даже самую плохую историю она всегда дочитывала до конца. *** Она кормит его почти каждый день. Когда точно знает, что мужа не будет, то оставляет черноволосого мальчика на ночь, чтобы он спал в тепле и удобстве. Она наливает ему суп, гладит по голове также, как и своего сына, когда тот рассказывает о чем-то хорошем из школы. Теперь они с ее сыном, кажется, друзья? Ни один это пока что толком это не признает. Его оценки поднялись. Он так старается. Девушка видит то, как черноволосый мальчик впервые о чем-то попросил ее сына. Еще и не просто о чем-то, а об объяснении новой темы с математики. Они тогда еще много времени сидели, разбираясь во всем. А потом он в один день написал контрольную даже лучше за ее сына. Тогда они купили торт, поздравив его. Торт оказался первым в жизни ее черноволосого мальчика. Черноволосый мальчик не стал идеальным. Он все еще иногда грубит, у него длинный язык, но больше он не ворует хлеб в столовой. Она правда старается поддержать его, показав свое сердце. Когда он приходит побитым родителями, Mrs.A хочется вырвать им глотки. Мальчик говорит, что все будет хорошо, если он просто немного больше погуляет, придя только тогда, когда все уснут. Говорит, ненавидит свою фамилию. Она обещает себе, что спасет его от этого. Кажется, Mrs.A видела то, как он плачет. — Зачем вы это делаете? — в одну ночь спрашивает он, когда ее сын — теперь уже его непризнанный приятель — засыпает. — Зачем я вам? — Но ты же заслуживаешь этого, — девушка улыбается. — Ты же ничем не хуже. Он обнимает ее, впервые в жизни не стыдясь эмоций, но все равно прячет слезы. Mrs.A гладит черноволосого мальчика по спине, покачивается с ним, словно бы заменяя то, как давно его должна была качать его мать. Мужу не нравится ее черноволосый мальчик. Mr.M спрашивает о том, все ли хорошо, когда уходит с работы. Все ли нормально? Сегодня ночью ее ждет очередной ад. Она не жалеет, продолжая опекать не только своего ребенка. Теперь дом холодный только ночью. *** Еще мужу больше не интересна я. Я хотела этого больше всего на свете, но это все упало на голову так неожиданно, что я ничего не понимаю. Прямо сейчас, пока я пишу это, он уходит, с насмешкой бросая в меня ключи от дома. Сказал, подарок. Сказал, я скучная. Сказал выживать так, как хочу. Сказал, не даст ничего даже сыну. Сказал, сомневается даже в том, что это его ребенок. В голове крутится только понимание того, что скоро зима, а я даже не смогу заплатить за отопление. Как сказать все детям? Я отправила их в поездку с классом, но это же не навсегда. Что им сказать? Как объяснить? Что я больше не могу купить им торт, что я совсем бесполезная, что даже телом не могу заработать им на будущее. Я не спасла их, а лишь дала надежду, быстро ее отобрав. Я не отправлю их в нужные старшие школы, не подарю обучением в лучшим университетах и не дам светлого будущего. Словно выпотрошенная кукла, сижу здесь, словно и не понимаю ничего. Даже независимые от мужа счета заморозили. Он сказал, что я надоела. Сказал, я слишком счастливая. Это все моя вина. Я должна была страдать, а не просто терять себя в боли, да? Я должна была, но чувствую все меньше. Я раскидала украшения, но их не хватит на долгое время. Мне кажется, комната уже холодная и темная. Я не знаю что мне делать. Пойти к друзьям мужа? Стать любовницей? Я не смогу делать ничего. Ничего не умею, даже образования нет, ничего нет. Нет даже людей, которые были со мной. Все работники, иногда появляющиеся здесь, просто ушли. У моих детей не будет ни учителей, ни охранников от опасностей, которые навлекает муж. Получается, бывший муж. Я же знаю, знаю, что он сделал это, чтобы терзать меня уже другим. Ему не жаль никого, ему просто весело. Я ненавижу себя, ненавижу эти глаза и волосы. И сына ненавижу, что родился, что живет. Я могла бы умереть, уже давно вскрыла бы вены или повесилась бы, но не могу. Мне так стыдно, мне ужасно стыдно, до дрожи. Мне уже не больно, мне просто так плохо, я такая эгоистка. Мне нужно было даже не рождаться, не знать этого мира и этих людей. Я не знаю что мне делать. Правда, я хочу всего лишь спокойствия. Он убил меня уже в который раз. *** Гакуши остановилась, переворачивая страницу то в одну сторону, то в другую. Записи меняются с книжного формата на формат полноценного личного дневника. Почерк не изменился, но это явно писала та самая Mrs.A, пусть «я» теперь заменяет обычное обращение «она». Mrs.A… Автор этого дневника? Она не просто написала тяжелую дискомфортную история, а была ее главной героиней? Гакуши наконец-то в полной мере осознает, что в ее руках не просто блокнот с рукописями, а история жизни настоящего человека. История человека, который писал о своей судьбе. Mrs.A не была гением прозы — она была игрушкой в руках Бога. Это ее лишили возможности «стать человеком», это ее насиловали в заброшенном здании, это она с чистого золота стала блеклой молью. Она писала о себе, об осуждении общества, о насильной свадьбе и терзаниях души юной матери, которая вовсе не по своей воле стала такой. Асано поджимает губы, на душе холодно. Девушка сглатывает слюну. Что такой жестокий дневник делает в доме Акабанэ? Чье это? Кто эта Mrs.A? Что с ней сейчас? Почему Гакуши проживает это все за нее? Почему это все… Девушка вчитывается в строки, где с каждым словом грязь все больше заливает сердце. Ненависть заливает ее. Это… К черту, это так жестоко и неправильно. Но только прочитав слово на следующей странице, к девушке приходит полное осознание. *** Мацуота пришел ко мне сегодня утром. Стучал и звал, все еще звал госпожой Асано. Какая из меня госпожа? Какая вообще Асано? Не ела уже несколько дней, пить тоже не хочу. Смотреть на себя в зеркало отвратительно. Кажется, я даже не вставала с этого угла. В конце концов, он выломал дверь, после чего неловко топтался там, боясь зайти в комнату. Мне кажется, мне лучше было бы сделать вид, что меня нет, хотя я и так не говорила ничего. Правда, не знаю для чего он пришел. — Ты пришел меня ограбить? У меня ничего нет. — Я с вами буду, — уверенно сказал он, пусть и топтался там очень неуверенно. Я тогда подняла на него мутный взгляд, ничего не понимая. Он даже не подходил, будто спугнуть боялся. Я не боялась. Уж лучше бы он убил меня на месте. — Вы были моей хозяйкой. Вы и Гакухо. Я догадалась, что его уведомили об увольнении. Но Акихико же точно отсыпал немало, может, даже предложил работать на него. Мацуота молодой совсем, самое то, чтобы отдать якудзам на растерзание в случае чего. — Мне нечем тебе платить, — я старалась сказать это твердо, но сомневаюсь, что получилось. Я много кричала. У меня охрип голос. — Я займу вам, — он смотрел собачьими глазами. Жалеет меня? Я злюсь. Нет, меня не нужно жалеть, просто убей меня с этой жалостью. — Ты сам-то понял смысл сказанного? Что ты мне займешь? Я… — я хватала воздух, задыхаясь в агонии. — Я даже сыну приготовить есть не смогу. А Нао? Что с ним? Я никак не помогу Нао. Я обещала им, понимаешь? Обещала Нао, что он будет учиться в Токио. Гакухо обещала, что помогу во всем. Как я помогу? У меня ничего нет, кроме этого дома, который я даже отопить зимой не смогу. Скоро холодно будет, а я даже не имею денег на куртку Нао? Ты понимаешь это? Что ты мне говоришь? Зачем ты сюда пришел? Я хочу кинуть в него что-то, но только падаю на пол. Мне уже все равно на свой вид. Это понимание убивает меня изнутри. Мацуота молчит. — Я умоляла его остаться и дальше насиловать меня хоть ножами, лишь бы у моих детей было будущее, — я скулила, словно собака, позорясь уже перед молодым парнем, не имеющим и приблизительного понимания жизни. — Вы… — он приседает на колени. — Я не буду выслуживаться перед таким человеком. Госпожа Асэми, это вы давали деньги на лекарства моему отцу, когда мне не хватало. Это же вы, помните? Я все отдам, у меня есть деньги. Он быстро вывернул карманы, вытряхивая из них какие-то монеты. Это было абсурдно настолько, что я была готова заплакать. — Черт, забыл, не здесь, — Мацуота быстро спохватился, засовывая руку в пиджак и доставая пачки денег. Неприличные сумы. Явно он Акихико. Мацуота даже не понимает, что их так никто не носит. — Вот, это все, возьмите. Это же по праву ваше. Хотя бы что-то. — А твой отец? — я задаю резонный вопрос. Каким бы глупым и принципиальным бы он не был, все равно работал бы на того, кто больше даст, а не на того, кто ему больше нравится. Мацуота молчит. — Он умер вчера ночью. У него отказал головной мозг, билось лишь сердце. Сегодня сказали, что сердце тоже остановилось, — он едва выдавливает это из себя. Я молчу. — Он говорил, нужно слушать сердце. — Это бред. Прости, Мацуота, — нельзя так говорить, но я не думала. Сердце? Бред… — Возможно, — Мацуота растерян. Он видит меня такой впервые. — Но госпожа Асэми, следовать за вами говорит мне не только сердце, но и мозг. Я смеюсь. Значит ты глупый, Мацуота. Кому ты врешь? — Ты хочешь моего тела, Мацуота? — я криво улыбаюсь и привстаю, оттягивая рукав. — Или ты следишь за мной, передавая Акихико? — Госпожа, — он дергается ко мне, держа мою руку, чтобы я не оголилась. У него серые глаза, так что и душа серая. — Госпожа Асэми, нет. Я же клялся, что не забуду вашу доброту. Я замолкаю, а после опускаю руки. Слезы текут по опухшим щекам, я содрогаюсь. — Ты ничего не понимаешь! — я вскрикнула так, что он вздрогнул от неожиданности. — Даже так, что будет дальше? Я плохой человек, я отвратительная ма… — Прекратите, — он твердо перебивает меня и берет за плечи. — Госпожа Асэми, Гакухо и Нао возвращаются уже завтра. Вы хотите знать что будет дальше? Хорошо, я скажу, даже я могу это сказать, настолько все очевидно. Если вы будете сидеть здесь далее, то вас ждет пустота. Гакухо отберет уже не Акихико, которому он к черту не сдался, а государство. Он умный, но какого жить в полном одиночестве, пока родная мать, которая была примером, покинула тебя и решила в углу умереть? Какого жить, когда даже такая мать, как вы, сломалась и перестала бороться? Нао разочаруется в жизни, вернется к родителям. Он поймет, что бороться бесполезно, что это правда сказки. Или, что еще хуже, подумает, что вы наигрались? Вы же сами говорили, что его будущее на лбу было написано, когда встретили его. Что пить начнет, а дальше наркотики, да? И это если его не убьют «родственники» до этого. А вы, госпожа Асэми, сгниете здесь, в этом самом углу. Я ошарашено смотрела на этого парня, будто оплеванная. — А вот если вы встанете, то вы хотя бы попытаетесь. Вы умный, невероятно умный человек. Знаете разницу между мной, вами и господином Акихико? И почему я поддерживаю вас? Разница в том, что мы выгрызали все в этой жизни, пока они просто жили. Мы себе кожу рвали, а не просто давили других, — Мацуота кривит лицо, не останавливаясь. — Я восхищался вами, вашей образованностью, пусть и без университета. — Я женщина, я… — Тогда разрушьте эти каноны, — Мацуота твердо смотрит на нее. — Я клянусь, вы сможете. Не идите прямым путем, мы не такие, как они — нам этот путь будет закрыт. Пойдите обходными путями, играйте за сильнейшего, пока не станете отдельным игроком. Вы же всегда были с этими людьми, вы все о них слышали, вы все знаете. Я промолчала и к деньгам не притронулась, но когда Мацуота принес суп, я наконец-то поела. Весь день мы убирали комнату. *** И у Гакуши рушиться весь мир. Это писала… Бабушка? Гакуши задыхается. И она наконец-то воссоздает всю картину: Ms.X, а после и Mrs.A — это Асано Асэми, которая является ее бабушкой; Mr.A — это отец ее отца, Асано Акихико, которого язык теперь не поворачивается назвать «дедушка» и которого она никогда даже не видела; Mr.M — Мацуота, все еще работающий на их семью и тот, кому отец всегда доверял все самое важное. «Ее малыш», ребенок, зачатый случайно путем зверского изнасилования — это Гакухо Асано, а Нао Акабанэ принял на себя роль «черныша», «черноволосого мальчика», взятого под крыло бабушкой. Гакуши ставит книгу и съезжает с кресла на пол. Книга теперь кажется пропитанной родной кровью. Гакуши чувствует, что внутри холодно. Она… Она даже не знала. И отец, и господин Акабанэ, скорее всего, тоже. Не знал даже Мацуота, до самого конца не предавший хозяйку. Никто ничего не знал. Эта женщина, Асэми Асано, со свадебного фото которой было вырвано лицо мужа, не делилась своей жизнью ни с кем, записывая все в дневник. Никто не говорил о том, как она шла домой, пока половые органы истекали кровью. Мурашки бегут по коже Гакуши, в голове ничего не укладывается. Нет, боже, это бред, это же… Боже, она хотела убить Гакухо. В ней любовь и разум Ms.X боролись с ненавистью на весь мир от Mrs.A. Она боялась, что причинит вред сыну. И Гакуши знает конец истории — Асано Асэми спланировала свое полное исчезновение, когда все только полностью наладилось. И сейчас пазл сложился. Бабушка, скорее всего, не смогла побороть это желание нанести вред. Как бы ни старалась, все равно видела Акихико в своем сыне. Она знала, что может не справиться, может таки нанести вред, ведь ее психика не просто нестабильная, а полностью убита. Она не рассказала это никому. Как и хотела, бабушка довела Гакухо и Нао до полной независимости, как она писала в дневнике, а после исчезла, пусть и мечтала быть с ними всегда. И пусть кто-то судачил, что она нашла любовника и убежала с ним, забыв обо всем, чтобы начать новую жизнь, это была неправда. Это был не просто побег, а огромная жертва матери для будущего своей семьи. Она исчезла, чтобы они были счастливы. Исчезла, чтобы никогда не вернуться. Гакуши чувствует желание мести. Гакуши тоже полна этой злой черной крови зверя с черными глазами? И эти сны после прочтения… Девушка будто пережила это все. Бедная, бедная Асэми. Гакуши прижимает книгу к груди. Асано не замечает того, как сама начинает плакать. Слезы текут на обложку, как когда-то текли слезы бабушки. Она не прочитала книгу до конца, там еще есть много лет внутренних страданий Асано Асэми — самой достойной из Асано. Той, которая сделала эту фамилию не принадлежащей черноглазому зверю. Та, чей взгляд передался им всем. Нет, не взгляд — глаза. Ее взгляд не повторит никто из них, в чем и состоит заслуга бабушки. Гакуши бы столько хотела ей сказать. Ей так жаль. Нет, Асэми, нет, ты не была грязной. Ты не виновата. Ты не просто тело. Ты не плохой человек. Ты самая сильная из всех сильных. Ты боролась с самым страшным врагом — с самой собой. Ты достойна лучшего. Ты не заслуживала этого всего. Ты побеждала себя в каждой битве. Гакуши вхлипывает, закрывая рот. Никто ничего не знал. Никто даже не представлял. Асэми, Асэми, Асэми, если бы она только могла что-то изменить… Мысль стреляет в голову резко. Но раз она не может изменить, она может… Отомстить? За тебя, за отца, за Нао, за всех невинных, пострадавших от рук зверя. Ведь Гакуши знает, что ты хотела бы этого. Ты просто не сумела. Воспаленная часть мозга вынудила тебя бежать, дабы самой не стать зверем. Гакуши сглатывает и медленно берет ноутбук. «Асано Акихико. Япония» И он жив. Он действительно жив. Поисковик показывает его фото. Он счастлив. У него нет проблем. «Бизнесмен, политик, бывший военнослужащий» — красуется в одной из строк. Он, сотворивший так много зла, живет полной жизнью, ухмыляется в камеру. Он правда похож на ее отца лицом, а его глаза действительно такие же бездушные, как писала бабушка. Асано сжимает руки в кулак, чувствуя то, как ненависть наполняет грудь. Она найдет способ, бабушка. Она обещает. Она не знает где ты и что с тобой сейчас, но знает о тебе больше за всех. Ты… Ты заслуживаешь целого мира. Гакуши, твоя внучка, разделившая с тобой кровь и внешность, сделает все, чтобы отомстить за тебя. Гакуши теперь точно знает, что бабушка любила бы их больше за всех в этом мире. Ее, Гакушу, Карму… Ее сердце было полно любви к ним, но разбито на мелкие осколки. Гакуши так больно. Только сейчас, увидев телефон, Асано случайно замечает вызов от Коро-сенсея. Подтирая слезы, девушка сглатывает слюну и без раздумий принимает звонок. — Да? — и для чего Коро-сенсею ей звонить? Неужели скучно или еще что? — Гакуши-чан, — голос сенсея серьезный и немного взволнованый. — Пришло постановление от администрации председателя. За результатами экзаменов они переводят тебя в главный корпус, Гакуши-чан. — А? Это, наверное, какая-то ошибка, — Гакуши чувствует, что жизнь второй раз бьет по диафрагме. Она хмуриться, стучит пальцами по столу и выдыхает. — Но я же не написала эти экзамены лучше всех. Что это за отмазка такая? Председатель хорошо знает, что я не принадлежу себе и просто не смогу покинуть это место, что бы он себе не придумал. — Ты не поняла, Гакуши-чан, — теперь уже кажется, что Коро скоро начнет плакать. — Это приказ твоего начальства. А теперь Гакуши выпадает из жизни уже полностью. Это шутка? Нет, он явно не шутит. Тогда что это за ситуация такая неведомая, о которой будто знают все, кроме нее самой? Они экстренно отправили ее сюда, а сейчас кидают в главный корпус? Какой начальству толк от этого главного корпуса, если Коро-сенсей так и остался в классе «Е»? Кто тогда будет там вместо нее? Это что-то очень хитрое. Чувствует себя ужасно. Только плакала из-за дневника, как случилось это. Это же ошибка? Неужели за ее партой будет сидеть кто-то другой? Гулять с ее друзьями? Когда она только-только почувствовала себя живой? Ее вычеркнут из ее истории и заменят? — Я уточню. Подождите, Коро-сенсей. *** Утро у нее не задалось абсолютно. Настроение хуже худшего. К черту, Гакуши ненавидит свою работу. Ее будто бросают в логово змей. Асано редко чувствовала настолько ярко то, что не принадлежит самой себе. Странно идти по ровной дороге, а не пыхтеть, поднимаясь на гору. Странно не видеть Карму и Рио. И Терасака не кричит под ухом. Итона не лезет под крыло. Все здесь такие чужие, что даже пахнет вокруг не так, как в их корпусе. В это раз она идет уверенно. Черт, еще и в «А» класс… Не хочется видеть Гакушу. А хуже всего будет увидеть председателя. Вокруг девушки все шепчутся и бросают на нее заинтересованные взгляды. Честно, сейчас она кажется себе экзотическим зверьком в зоопарке. — Асано-чан, поздравляю с возвращением в твое истинное место учебы, — сладковато приветствует ее классный руководитель. Она поднимает на него взгляд, поклонившись в знак приветствия. — Ты, наверное, устала с этими неучами сидеть. Это похвально, что ты решила направлять их на истинный путь, но не знаю даже насколько сложным было это решение, пусть и таким взрослым. Что он такое говорит? Гакуши хочется приоткрыть рот, но вовремя кусает язык. Нет, она никого не направляла. Нет, никого не меняла. И нет, это не было сложно. И главный корпус — это не ее истинное место учебы. Аккуратно забрав подросшую челку за ухо, девушка только сдержано кивает. — Благодарю, Ошимото-сенсей, — отвечает сухо. Будь у нее только свобода решений, то она бы сейчас сидела на уроке Коро. Посмеиваясь бы с того, как Карма задирает Терасаку кривляясь с него, с удовольствием сидела бы в комфорте. А потом обсудила бы что-то с Кармой. Или смотрела бы новые фото Рио, сделанные в эти выходные. Или, возможно, объясняла бы Терасаке новый материал. Или же слушала то, как Итона наседает ей на уши всякой ненужной информацией о Терасаке. — Представите меня классу, пожалуйста? — О, конечно, — кивает тот. — Здесь тебе будет намного лучше, не переживай. Здесь и твой брат, ты же знаешь? Ну да, где же ему еще быть, как не здесь, верно? Девушка натягивает улыбку и кивает. Это омерзительно. Как кто-то взрослый тоже может поддерживать эту идеологию? Это все так неправильно, так не должно было быть. Асано чувствует то, как хочется назад, в свой класс. Здесь все мертвое, серое, фальшивое и неправильное. Это так в стиле председателя. Классный руководитель кивает ей. — Также хочу представить новую ученицу «А» класса, которую мы все уже давно ждали, — он показывает рукой на Гакуши. — Асано Гакуши. Она перевелась к нам с «Е» класса, где исполняла роль наставницы непутевых учеников, так что помогите вашей новой однокласснице отойти от той унизительной частицы нашей школы. Сцепив зубы, терпит, как учили. Унизительной? Это главный корпус унизителен. Само его существование унизительно для системы образования. Наставница? Это смешно, даже старостой не она. Нет, Асано не была даже заместителем старосты. Гакуши чувствует на себе убитый взгляд Сакакибары, сверлящий ее взглядом. — Прошу, позаботьтесь обо мне, — приветливо улыбается, посла чего кланяется и им. Если в начале года в классе «Е» она волновалась, то здесь, кажется, скорее дух испустит от желания покинуть это место. Эта атмосфера давит. Присев за парту недалеко от великой пятерки, она уже чувствует то, как о ней позаботиться Гакушу, чей взгляд сверлит ее спину еще хуже, чем взгляд Сакакибары.