Солнце

Это было довольно неловко для Сакакибары, который знает почти все. Двойняшки, сидящие, словно не то, что не знают друг друга, а буквально не видят, конкретно его напрягали. Гакушу уперто слушал очередную тему урока, пока Гакуши так же отстраненно писала конспект. Ей здесь неуютно, ведь здесь нет и запаха от свободы. Понимает, что такой категоричной быть нельзя. Она не должна винить новых одноклассников в том, что их прогнул под себя председатель. Даже не так, в каком-то смысле девушка их понимает, но не может пересилить себя, дабы увидеть в них тех, кто восхищал ее своей силой. Сильна здесь вовсе не Гакуши, ведь Гакуши не сумела самостоятельно выйти из-под нарративов председателя, а класс «Е», являющийся колонией для тех, кто не сумел стать удобным для председателя, и вытащивший ее. Они, пусть и были разными в своих минусах, и, возможно, не были такими способными к учебе, но не оказались готовыми продать душу ее отцу за всеобщее признание. Они могли нарушать те известные школьные правила, могли быть вовсе не святыми, но, не смотря на всеобщее давление, не повелись на эту иглу председателя, предлагающую зависимость вместо помощи. — А этот пример пусть решит Асано-чан, — учитель показательно вызывает Гакуши к доске, что не было неожиданностью ни для кого, но все взгляды все равно сразу же падают на девушку. Асано чувствует всеобщее давление, как было когда-то. Ведь «Асано» не является просто фамилией — это обязанность, знак качества, высокие требования и ожидания. Все ожидают, все смотрят, все внимание на тебе. Гакуши больше не боится внимания, но и не ищет в нем какого-то наслаждения. Делает все спокойно, не торопясь, как в детстве, от желания показаться лучше. Пример относительно простой, пусть она и не сумела в этот раз быть в списках снова где-то между результатами членов «Великой пятерки». Да, она Асано, но больше не боится ошибок, не пытается показать себя более человечной, не прячется за серыми пиджаками и туфлями, не ставит желание выглядеть более строго выше своего комфорта. Как-то… Переросла? Или, возможно, показала истинную себя? Эти заколки, этот пиджак, гетры, туфли — это же не она. Настоящая Асано Гакуши любит мягкие вещи, без острых углов, без лишней официальности. Возможно, Гакуши просто выросла, теперь отличаясь от той, которой приехала в «Е» класс. Легко пишет на доске числа. Она злилась, когда думала, что ученики из главного корпуса враждуют с ее классом, но, если посмотреть с другой стороны, то должен ли класс «Е» враждовать с ними? Карма и Гакушу — это отдельная тема, они враги просто из-за того, что первое место всегда только одно, но разве другие не подыгрывают председателю этим взаимным чувством вражды? Почему школа из места, где дети набираются опыта для взрослой жизни и проживают лучшие моменты превратилась в поле боя? Ведь они тоже дети, тоже люди. Конкуренция всегда имеет место быть, но разве сегодняшняя ситуация не есть войной между ними? А если это война, то разве просто с этими детьми из главного корпуса? Разве не логичнее бы было им всем воевать с председателем? Цифры хорошо складываются в ответ. А ведь если это война и Гакуши случайно оказалась в логове врага, то почему бы не быть партизаном? Подготовить почву для своих действий ради одноклассников, ради друзей, брата и всех этих учеников из «Е» класса. Она не хочет воевать с солдатами, но хочет разбить то, что так долго строил ее отец — его идеологию. Если поддастся ей и займет очевидно стереотипную для любой из сторон позицию, то никогда в жизни не сможет повлиять на других. Для этого ей и нужен тот же Сакакибара — свой среди чужих, доверенное лицо. — Хорошо, — строго кивает учитель. — Я бы даже сказал, восхитительно. О Гакуши, в целом, здесь довольно много слухов. Так бывает, когда ты связан с известными людьми, но почти не показываешься публике. Если говорить грубо, то Асано сейчас невероятно свежее мясо, а на такое всегда сбегаются все. Так и случилось, когда закончился урок. Учитель подозвал к себе Гакушу, но особо никто на них и не смотрел. Сакакибара же к девушке не торопился. В этом деле нужно быть очень осторожным, но Гакуши совсем не оценит такого вмешательства Рена. Она не глупая, стоит сначала посмотреть ее стратегию. Если наживет сейчас себе врагов своим предвзятым отношением… Что же, он все равно никогда не поймет эту девушку. Самой же Гакуши не так сильно нравилось внимание к себе, но и свое предвзятое отношение Асано старается развеять. — Асано-тян, я видел твои баллы на первых экзаменах. Я восхищена, это действительно потрясающе, — какая-то девушка из толпы быстро кивает ей. Гакуши улыбается ей в ответ. — Спасибо, Аято-тян, — ей кажется, ее сейчас уважают не только за фамилию. Кажется, они бы приняли любого из класса «Е», лишь бы у него были хорошие оценки и это не выставлялось списыванием или же удачей. Это… Это даже в каком-то смысле грустно. Ученики главного корпуса не ненавидят их, как личностей, им просто навязали, что они могут клевать тех, кто слабее. Это преподносили как обычную часть жизни, как отдых после тяжелого труда, как стимул, иногда даже как помощь потерянным. Это даже не вопрос аморальности, ведь этим ученикам даже не объяснили, что так нельзя. Незнание законов не избавляет от ответственности, но если ребенка всю жизнь учили, что он буквально обязан бить других, то разве можно ожидать, что тот сам до этого дойдет? Есть те, кому это просто нравится, но есть и те, кто просто плывет за течением, не разбираясь в ситуации. И вот эти последние обязательно должны стать на ее сторону, выйдя из-под влияния председателя. — Ты училась в Соединенных Штатах? Я даже не знал, что у Асано-куна есть сестра. — Ты уже осмотрелась в главном корпусе? — Тебя же можно считать членом «Великой пятерки»? Гакуши даже не успевает отвечать на все, немного приподнимая руки, дабы снизить напор. Понятно, что есть много тех, кто через нее хочет связать себя с местной элитой, а еще больше здесь лести, но, если всматриваться каждому в глаза, можно понять, что самая главная проблема здесь это стадное мышление. Они действуют как единиц организм во главе с Гакушу, ходящие под давлением председателя. — Да. Считайте ее членом «Великой Пятерки». Просто несколько особенным, — Сакакибара с приторной улыбкой появляется сзади, опираясь на стул. Гакуши поднимает на него голову. Ну что ты несешь? Она не хочет быть никаким членом никакой «Великой Пятерки». Она Гакуши. Асано Гакуши. Отдельная личность. — Я не… — Гакуши только открывает рот, как ее перебивают. — Асано, — Гакушу возвращается в класс тихо, встав в дверях. — Асано, тебя вызывает председатель. Я провожу тебя, пойдем. Гакуши недовольна, но и это было ожидаемо. Переглянувшись с Сакакибарой, встает. — Простите, я скоро вернусь и мы продолжим. Но пожалуйста, лучше все же воспринимайте меня отдельно от кого-либо, — Асано кивает им и подходит к Гакушу. Рену кажется это опасным. Оставлять их вдвоем наедине сейчас… Результат просчитать невозможно, особенно если добавить во все это председателя. Это довольно неуправляемый процесс. — Асано-кун, возможно, я могу показать Асано-тян путь, — парень легко кивает другу, но тот смотрит достаточно строго. — Не стоит, Рен. Я справлюсь сам, — сухо отвечает тот, сразу же разворачиваясь. Рен только выдыхает. — Что же, сказал как отрезал, — парень только улыбается классу, блещет зелеными глазами и разводит руками, забирая на себя внимание. Честно, ситуация воняет дерьмом, но Сакакибара никогда не выступит против Гакушу. Он навсегда останется его близким другом и просто заместителем. — Так что, Аоки-тян, как там у тебя с литературой? Двойняшки идут тихо, не разговаривая. Гакушу, как всегда, первый, а за ним мелким шагом идет его сестра. Не то, чтобы не успевает, но и догнать тоже не старается. — Ты не собираешься идти быстрее? Председатель не любит, когда опаздывают, — Гакушу бросает на нее равнодушный взгляд, едва оборачиваясь. Девушка молчит, не увеличивая шаг. Нет, это не бунтарство в ней играет, просто Гакуши вообще не ходит слишком. Это неудобно, она низкого роста и шаг у нее тоже относительно небольшой, так что если сравнивать Гакушу и отца еще кое-как можно, то сравнивать ее смысла не имеет. — Если председатель вызывает меня без причины, то и идти я буду так, словно причины нет, — сухо отвечает девушка, привычно пожимая плечами. Они разговаривают, словно чужие. К чему это замечание? Ведь ты и сам особо не спешишь к отцу. Неужели настолько начал воспринимать ее, как врага? Это даже не смешно, Гакушу, это делает больно. У Гакушу нет настроения. Очевидно, сестра даже не посчитала нужным написать о том, что переходит в «А» класс. А что такое, неужели его милой Гакуши надоело играть в песочнице с мусором? Отец так же ничего ему не сказал. Гакушу снова ничего не рассказали и просто поставили перед фактом, снова от него что-то скрыли, видимо, не посчитав его достаточно важным, чтобы хоть сухо, кратко, но все-таки уведомить. Гакуши очень изменилась за это время как внешне, так и внутренне. Она не дрожит перед встречей с председателем, не старается ему угодить. Похоже, что даже не волнуется. Когда они впервые встретились перед этим кабинетом, то Гакушу обнял ее, прижав к себе, чтобы согреть, приободрить и успокоить. Он помнит, как готов был загрызть отца за состояние его сестры. Тогда Гакуши тряслась от волнения, ей было страшно увидеть отца, страшно от одного его имени. Страшно ли этой Гакуши? Наверное, нет. Что же, Гакушу даже рад этому. Возможно, ему стоило рассказать тебе это все раньше. Они останавливаются перед дверью. Девушка немного дергает плечами. Эта атмосфера не скрывается даже дверью, настолько липкой и темной она была. Ей странно думать, что она сейчас увидит председателя. Получается, это будет впервые после того дня, когда Гакушу не сдержался и решил взвалить эту тяжелую информацию об Икеде и на нее? Значит, Гакуши впервые посмотрит на него не как на отца, а как на предавшего ее и ее семью мужчину. Возможно, даже уйди он к другой женщине от их мамы, его грех был бы не настолько большой как-то, что этот мужчина сделал. О нем сейчас даже как-то странно думать, как об отце. У нее к нему много вопросов, но Гакуши знает, что не получит ответ ни на один из них. Гакушу стучит первым. Для него это намного более обыденная вещь, чем для Гакуши, так что и думать ему здесь особо нет о чем. Он не ждет ответа и сразу заходит, лишь мельком глянув на сестру. Как всегда, парень встает спереди, скрестив руки на груди и ожидая очередных выкидов от председателя. Девушка же теплее укутывается в кофту, измеряя фигуру около окна немного отстраненным взглядом. Это так мерзко. Она обнимает себя руками, спокойно стоя в ожидании. — Даже не верится, что Асано-тян решила почтить главный корпус своим присутствием, верно, Асано-кун? — как и всегда, отец начинает издалека. Гакушу молчит. Возможно, они очень разные, ведь Гакушу болтливый, а Гакуши не очень любит лишний раз открыть рот, но сейчас девушка чувствует, что им двоим правда есть что сказать, очень много всего накопилось, но все равно никто ничего не скажет. — Как тебе корпус, Асано-тян? Комфортно себя чувствуешь в новых условиях? — Да, вполне, — ее не задевает, не угнетает и не обижает ничего из его слов, словно отец так сильно натянул цепь, что она банально разорвалась и псы, рвущиеся от него, больше не чувствуют ничего, кроме остатков ошейника на шее. — Хороший корпус, просто немного мрачный. Гакухо притворно приподнимает брови, но во взгляде мелькает холод. Гакуши так не любит этих спектаклей, сейчас от них буквально тошно. Она не меняется в лице, просто вглядываясь в мужчину напротив и стараясь понять свои чувства к нему. Чего же вам не хватало в этой жизни, председатель? Неужели она была недостаточно хорошим ребенком для вас? — Хороший корпус, — неожиданно прерывает их разговор Гакушу. — Он не мрачный, просто обычно искусственный свет создает резкий контраст, а асфальт не выглядит таким живым, как, например, болото после дождя. И вообще картинка не такая свежая по сравнению с горой, ведь пока взберешься на самый верх, то так много кислорода сможешь вдохнуть. Так бывает, когда ты отвык от цивилизации после нахождения в дремучем лесу на вершине горы, все вполне хорошо и ты скоро привыкнешь. Председатель ухмыляется. Это даже в каком-то смысла мило. Они редко ссорятся так, что пушок летит, а здесь, похоже, именно такой случай. Похоже, Асано-тян попала на подводную мину, не рассчитав, что Шу, как глава студенческого совета, всю душу вкладывает в этот корпус. — Верно, — размеренно кивает Гакуши, сузив глаза и скрывая разочарование. Ты теперь ее совсем уж не любишь, да? Кусать ей шею прямо перед председателем? Разве она твой враг? Разве она для тебя хуже председателя? — Вопрос о труднодоступности корпуса класса «Е» стоит задать не мне. Пусть эта каторга только началась, но девушке уже хочется поскорее это все закончить и уйти, а не мариновать себя в этом. Чувствуется внутренняя обида, прямо будто на языке ощущается ее вкус. Нет, ее не волнует председатель, но что насчет Гакушу? Почему ты нападаешь на нее? Почему ты так резко перестал ее любить? Из-за того, что она хочет быть отдельным человеком, а не еще одной твоей марионеткой, как все вокруг? Ну неужели ты настолько зациклен на своей идее, что ты согласен уничтожить даже Гакуши, если она хоть немного попытается стать по-настоящему свободной и независимой? — Ну же, Асано-тян, не огорчайся, исправительное место не может быть столь же хорошим, как и место для тех, кто показал себя достойным всех благ. Знаешь, все в этой жизни нужно заслужить. После его слов Гакуши чувствует немое разочарование и осознание всей тошнотворности ситуации. Вокруг нее семья, а на самом деле нет совсем никого. Почему-то она вспоминает ласковые руки Момо, но никак не может вспомнить чувство от рук председателя. А еще вспоминает, что после последних прикосновений Гакушу остались синяки на руках. Да, председатель, это вся ваша идеология — извращенная, жестокая и нечеловеческая. Да, Гакуши согласна, за большинство вещей в этом мире нужно бороться, но не за все. Есть то, за что не нужно бороться: любовь родителей, забота от них, их поддержка и похвала. Асано же видела это, видела как нужно и как должно быть. Девушка была у Кармы, она видела то, как Момо и Нао относились к сыну. Если вы с Нао росли вместе, то почему ты не такой? Разве она и Гакушу заслужили меньшего? Они были хорошими детьми, правда. Они очень старались. Разве ты правда никогда их не любил? — Я не считаю, что путем унижений возможно направить кого-то на путь истинный, — раньше Асано бы никогда не ответила ему. Она не отводит взгляд от его глаз, наверное, впервые смотря на отца с такой пустотой по отношению к нему. Ей было так грустно, что хотелось улыбаться от отчаяния, а где был в это время ты? Ты никогда не был рядом. Председатель с присущим ему равнодушием на лице всматривается в дочь. Ты так мило гавкаешь, Ши. Жаль только, что если укусишь, то даже кожу зубами не пробьешь, настолько ты еще глупый и слабый щенок. Ты стараешься, но не там, где нужно. Так ты будешь вечно распылять себя на ненужных людей, которые понемногу, но будут забирать у тебя будущее. Поверь, Гакухо тоже был таким глупым идеалистом, но сейчас лишь хочет сделать так, чтобы потом ты не пострадала, загнав себя в угол. Раздав душу, будет ужасно осознать, что ты осталась ни с чем, ведь никто не отплатит тебе любовью и благодарностью. Прости, девочка, ему очень жаль давить тебя, но он должен, ведь это его идеология. Его мать позволяла ему делать мало не все, что он хочет, но к чему это привело? Гакухо так пытался всех спасти, но в итоге просто загубил жизни многих детей. Он хочет, чтобы ты была той, которая поведет всех, а не той, которую используют и выкинут. Возможно, что так будешь вершить добро путем грешницы, принося в жертву небольшое количество людей, но какая разница, если во время этого великомученики просто проповедуют призрачную утопию, оставляя всех одинаково несчастными? Ты же не такая, Гакухо, как отец и как учитель, видит и знает, что его ребенок способен на большее. — Интересное мнение, Асано-тян. Хочешь сказать, мы должны забрать бюджет у достойных учеников, отобрать их возможности и комфорт, чтобы помочь осознать себя тем, кому это осознание не сдалось и им легче просто пользоваться стараниями других? — председатель складывает руки в замок. — Ты так уверена в этом? Отец крутит ее слова, выставляя глупым маленьким ребенком перед взрослыми и осознанными людьми. Иллюзии — это про ее отца, но Гакуши устала от них. Иллюзии хорошего учителя, невероятной школы, успешных прекрасных учеников хороши для всех, кроме тех, кто не поддается твоей система. Этот вид ответственного поучающего отца, которому не все равно на своих детей — это тоже не для нее. Прости, возможно, Гакуши не та дочь, которую ты хотел. Она не хочет грубить, но этот разговор бессмысленный. — Я думаю, нам стоит перейти к причине того, что вы вызвали нас, ведь я не хочу пропускать урок, — девушка старается закрыть эту тему, на что председатель ухмыляется. Силуэт мужчины был будто точеным, он источал уверенность, спокойствие и властность. Это верно, сейчас даже правительство страны-повелителя мира стелиться под него, так что ему тот «Е» класс? Всего лишь пыль. Гакуши кажется, что все понемногу идет к развязке — финальной битве, которая решит абсолютно все, включительно и с будущим этой школы. Его глаза уверенные, он не даст поблажек даже ей, но и Гакуши теперь смотрит на него без идеализации, оправданий и скрытых надежд. Гакухо рассматривает дочь. Ему действительно намного спокойнее, когда она здесь, рядом, на его территории. Его малышка растет. Она не дрожит перед ним, но председатель знает, что это лишь внешне она изменилась, верно? Пусть оделась по-другому, пусть стоит более уверено, но мужчина уверен, что все еще имеет на нее несоизмеримое влияние. Это само по себе так по-детски, Гакуши. С момента смерти Икеды он лишь раз пропустил что-то, после чего его дочь сбежала, так что теперь Гакухо ничего не упустит. В действительности, он даже рад, что его тихая плакса стала более бойкой. Это правильно, борись, пусть и с поражением перед ним. И когда-то, возможно, вы станете достаточно сильными, чтобы Гакухо позволил вам «убить» себя, что станет завершающим этапом его личного урока для вас, ради которого он отказался от всего, о чем раньше мечтал. — Почему же? Школа не является всего лишь местом, где ты учишься считать и писать — это нечто более важное, — он встает, неспешно подходя к окну. — Школа учит жизни. Тем более, ты все равно пропускаешь всего лишь урок искусства, так что слишком много не потеряешь, не волнуйся. Так что скажи, Асано-тян, почему я, согласно твоему мнению, должен отобрать что-то у твоих новых одноклассников, дабы отдать классу «Е»? Разве это не то же самое, что дать ребенку конфету, лишь бы он не грустил из-за своего наказания после плохого поведения? Асано-кун, как думаешь, к чему это приведет? — Очевидно, к тому, что ребенок на психологическом уровне привыкнет к провалам, если ему не просто отменяют наказание, но и поощряют за него, — парень, до этого слушающий их разговор, дергает плечами. Поощрять класс «Е» — неудачников, которые сдались после провалов из-за своего же поведения. — Верно, — мужчина кивает, поворачиваясь к ученикам. — Это безнаказанность и деградация. А после этого ребенок вырастет и не будет понимать причину, по которой ему все не достается даже при минимальных стараниях. Более того, в худших случаях он начнет вести аморальный образ жизни, наносящий вред всем вокруг него. Это действительно то, чего ты желаешь? — Нет, но стоит поддержать ребенка после наказания из-за плохого поведения и утешить после неудач. Это не поощрения аморального поведения, — Гакуши едва сама не теряет мысль, настолько плавно и легко председатель крутит мысли и слова, подменяя смысл. — Тем более, мне казалось, что мы говорим только о неудачах, а не о плохом поведении. Большая часть попала туда из-за оценок, а не из-за нарушения правил поведения. Гакушу фыркает. Она выглядит глупо, стараясь оправдать их. Неужели тебе так не хватало чего-то, что ты настолько влюбилась в класс отбросов, что теперь защищаешь их настолько нелепо? Это глупо, глупо, глупо, он говорил тебе об этом постоянно. Общайся с себе подобными, а если очень хочешь, то жалей, но не сближайся с отбросами, ведь станешь такой же. — Плохие оценки — это уже нарушение правил и плохое поведение. Или, возможно, нам стоит построить еще один корпус на горе повыше, разделив класс «Е» на класс просто неудачников и на класс неудачников, которые еще и опасны для окружения? — влезает в разговор Гакушу, ухмыльнувшись. А это даже забавно, «просто отбросы» и «отбросы, которые в будущем станут убийцами и насильниками», стоит запомнить. — Ты плохо слушаешь, я не об этом говорила, — Гакуши выдыхает, после чего немного склоняет голову в сторону. Сглатывает слюну. Почему ты понемногу поворачиваешься к ней лицом, как председатель, словно вы с ним на одной стороне? Почему ты напираешь на нее, как танк? — Я слушаю достаточно, чтобы осознать, что ты, к моему огромному сожалению, говоришь то, что хотел бы услышать «Е» класс, а не истинную правду, — парень суживает глаза и немного разводит руками. О чем она вообще говорит? Делиться своими успехами и заработанной репутацией с теми, кто вообще ничего для этого не сделал это как дармоедов держать в бизнесе — смерти подобно. — Если цветок плохо растет, то зачем ставить его в темное место и ожидать лучшего роста? — Гакуши опускает руки и сжимает кулаки, стараясь выстоять и не быть втоптанной в грязь, как любой оппонент ее брата. Гакушу быстро мечет словами, теперь уже стоя прямо напротив сестры. Его злит, что она сравнивает все бессонные ночи и занятость его одноклассников с тем, что ученики ее класса наконец-то перед старшей школой сумели выучить чуть больше, чем считать до десяти. Хочешь — соответствуй. — Верно, если у них столько же ума, как у цветка, то и результат будет соответствующий. Они не цветки, у них должен быть разум, если они хотят легкой жизни, — Асано вживается в роль противника сестры, сам того не замечая. — Но они и не маленькие дети, не видевшие ничего и не знающие основ поведения, чтобы считать, что от малейшей поддержки и помощи они привыкнут к плохому, — она не понимает почему ее аллегории он высмеивает, зато против аллегории председателя и пары слов не сказал. Ты замечаешь только то, что выгодно тебе, Гакушу. Ты хочешь здоровой конкуренции, но все больше походишь на председателя, для которого класс «Е» является стратегическим объектом в системе образования и который он никогда не распустит. — Ты ведешь себя как дешевый адвокат, — все выплевывает яд Гакушу. Ей это обидно до слез. Ну почему ты не хочешь даже послушать? Теперь ты даже не допускаешь иного мнения, кроме своего. Ты знаешь, что в разговоре с председателем Гакуши все равно в любом случае выйдет проигравшей, даже если будет права. Ты сам знаешь методы председателя, ты знаешь извращенность его мышления, знаешь хитрость его подмены понятий, знаешь ситуацию с Кевином, так почему ты с такой уверенностью помогаешь отцу давить ее? — «Е» класс — это уже помощь для них, это из последний шанс взяться за ум. Председатель подходит ближе к ним, теперь почти что стоя рядом с Гакушу. Гакуши даже нет что ответить, она буквально задыхается от безысходности ситуации. Они так похожи, что почти до боли. То, что они говорят в каком-то смысле правильно, но это не имеет никакого отношения к ее «Е» классу. Девушка поджимает губы и таки не удерживает зрительный контакт, отводя глаза, тем самым заканчивая их перепалку своим проигрышем. — Тебе есть что сказать, Асано-тян? — Гакухо спокойно смотрит свысока, пока Гакушу закатывает глаза, смотря на сестру. Этот вопрос скорее должен звучать так: «Асано-тян, признаешь ли ты свою неправоту?». Гакуши молчит, наконец-то поднимая глаза на них, встречая две пары холодных аметистовых глаз. Это официально закрепляет ее проигрыш. Былое спокойствие и уверенность разбиты, словно их и не было. Она проиграла в этом изначально проигранном суде. Внутри как-то горько. Молодец, Гакушу, ты хорошо сыграл свою роль. Достаточно хорошо, чтобы твоя сестра могла только с немым разочарованием смотреть и на тебя, и на Гакухо. Достаточно бросить наживку и замятый конфликт вспыхнул с новой силой, пусть и, возможно, на другую тему. Неужели и сейчас ты, Гакуши, не понимаешь, что даже самый близкий напарник может предать? И что не стоит надеяться на вечную поддержку от кого-то? Твоя независимость детская, но председатель был не против показать тебе это, пусть и таким путем. Если даже Гакушу невольно поддался ему, то почему ты уверена, что «Е» класс, ради которого ты тут стараешься, будет всегда на твоей стороне? Почему ты уверена, что они сейчас не обсуждают тебя в плохом свете? Да, у тебя могут быть там собеседники, может быть, даже любовники, что, пусть и нежелательно, но это сейчас можно упустить. Но почему ты так веришь, что это какая-то особая связь? — Раз так, то перейдем к тому, почему я вызвал вас. Я хотел попросить, чтобы ты, Асано-кун, позаботился об Асано-тян и проследил, дабы она хорошо влилась в коллектив и повысила свои оценки. На последних экзаменах ты немного разочаровала меня, Асано-тян. Тебе стоит больше стараться и прислушиваться к советам учителей. Можете быть свободны, возвращайтесь к урокам, — мужчина натянуто улыбается сыну, после чего поворачивает голову к Гакуши. — Удачи в учебе, Асано-тян, — Спасибо, хорошего дня, — с трудом выдавливает из себя Гакуши, слова застревают в горле. Она выходит из кабинета председателя, чувствуя себя так, будто ее коллективно обливали помоями. Гакушу готов быть заодно даже с председателем, лишь бы задавить ее. Она была такой плохой сестрой? Но ведь Гакуши старалась делать для все, что могла. Девушка резко почувствовала себя так одиноко. Они стояли напротив, будто насмехаясь. Асано привыкла молчать, знала, что не выйдет из разговора с председателем победителем, но никогда и представить не могла, что Гакушу, всегда закрывавший ее спиной от отца, когда-то поступит так. Гакуши готова поднять руки и сдастся ему. Брат не жалеет ее, он, может, и любит ее, но себя любит намного больше. Гакуши не сможет переделать отца, но неужели и Гакушу отрекся от нее? Совсем-совсем? Ей так горько и так тянет внутри. Не то, чтобы плакать хочется, но так грустно. По коридорам все смотрят на нее, а Гакуши очень старается не подавать виду. Очень хочется побыть одной. Да, она тоже во многом часто была неправа, но разве была настолько плохой? Гакуши никогда бы не отреклась от Гакушу, никогда бы не давила его вместе с председателем. Ты же тоже обещал, что никогда таким не станешь, Гакушу, ты обещал. Быстро поднимается по ступенькам на крышу, оставляя за собой запах одеколона отца с его кабинета. Верно, ученикам явно запрещено подниматься на крышу, так что просто взломает замок. Чем? Шпильку же потеряла. Выдыхает, отбрасывая рой мыслей. Разберется уже там или хотя бы просто посидит под дверью. Ей правда казалось, что она закрыла в себе эту маленькую Гакуши, которая всегда убегала и пряталась от всех, но каждый раз жизнь все больше показывает девушке, что семьи Асано просто не существует. Гакуши сейчас везде чувствует себя чужой, пусть вроде бы и является своей. Семья, эта школа, работа — это все словно не ее. Гакуши так хочет быть Гакуши, а не фальшивкой, хочет делать ошибки и самостоятельно учиться на них без мысли, что ее за это расстреляют. В классе «Е» она отвыкла от одиночества, из-за чего сейчас ей так тяжело быть одной на чужой территории. Чтобы что-то менять нужно иметь силу и авторитет, так что открывать кому-то слабости здесь не нужно. Словно все было снов, Гакуши возвращается к реальности. На удивление, дверь открыта. Холодный воздух отрезвляет, пусть и немного, ветер раздувает рыжие волосы, бьет в лицо. Асано падает на холодный пол, не тревожась о том, что может заболеть. Гакушу сделал ей очень больно, до ужаса больно. Девушка поджимает колени, обнимая их. Это отвратительный день, Гакуши так хочет обратно в свой класс. Ей невыносимо от мысли, что нужно встать и продолжить бороться. Брат разбивает ее. — Асано-тян? — неожиданно с другой стороны из-за стены высовывается удивленное лицо Сакакибары. Гакуши поворачивает на него голову. Ну почему даже здесь кто-то есть? И правда, как она могла подумать, что здесь ее никто не достанет, особенно если замок и так открыт? — Что-то случилось? Почему ты сидишь на холодном? Парень подходит ближе, встав рядом и смотря в мокрые глаза девушки. Он приседает, стягивая пиджак, складывая его и быстро протягивая ей. — Не стоит. Ничего, просто мне было душно, — ее щеки быстро немного краснеют от холодного ветра, а губы искусаны. — Я посижу здесь и уйду, так что не буду мешать. — Я настаиваю, Асано-тян, — он мягко, но настойчиво сунет ей пиджак. Боже, а Рен знал, что если их нет весь урок, то что-то плохое происходит. Действительно, словно чувствовал. — Мне жаль и заранее извиняюсь за некую грубость, но я не уйду, пока ты не встанешь с бетона. Я буду считать это позором для себя, как для джентельмена, если сейчас позволю тебе заработать болезни на всю жизнь. Гакуши не хочет с ним разговаривать и видеть никого тоже не хочет, но все же поддается и аккуратно пересовывается на его пиджак. — Спасибо, я его постираю, — только банальная вежливость и воспитанность, не более. Она отворачивается от него, прикрываясь локонами и смотря куда-то в сторону. Рен знает, что в той стороне расположен корпус «Е». Неужели Асано грустит? Или что-то произошло с Гакушу? Или с председателем? Сакакибара хорошо понимает, что девушка ничего ему не расскажет. Как бы он ни старался, а все равно не сможет. Для нее Рен не станет достойным доверия лишь из-за пиджака, уж больно Асано-тян любит своих одноклассников. Она не падкая на внешность и единственная причина, по которой Гакуши более-менее ведет с ним разговор — это то, что он никогда особо не вредил ее настоящим друзьям. Рен осторожно приседает рядом. — Ты скучаешь за «Е» классом? — осторожно говорит парень. Гакуши отвернулась от него, но он не отворачивается. — Да, — коротко и сдержанно говорит Асано, скрывая в кофте все, кроме глаз, хотя Рен все равно их не видит. Девушка не скрывает этого, ей не стыдно за свою привязанность, но стыдно показываться так перед Сакакибарой. Он правда даже отдаленно не представляет почему ей так полюбился этот класс, ведь они же объективно лучше. Они из лучших семей, имеют лучшую репутацию и будущее, так чего Асано возиться с ними? Ведь она же такая же, как они, а не ученики этого крайнего корпуса. Карма, к примеру, пусть и имеет прекрасную мать, но все равно опасный и агрессивный, с ним лучше не иметь ничего общего. Еще в первые встречи в детстве он разбил Рену очки, побив за какой-то бред, будто Сакакибара отнимал у него мать. Рио — падкая на алкоголь, даже если пить не хочет, и просто глупая блондинка. Нет, хорошо, возможно, не глупая, а просто не способная использовать свой ум по назначению то ли из-за лени, то ли из-за неумения подать себя иначе, чем клоуна. Легче выпить и вести себя, как дура, подбирая «друзей» только для их количества и собственной крутости. Сакакибара знает все слухи. Он не знает точно со сколькими Рио действительно спала, его это не особо и волнует, но уверен, что большинство, если не все из этого появилось только из-за ее преувеличенного гяру-образа и желания легкой популярности. Терасака — необразованный грубый идиот, сначала делающий, а только потом думающий. Кевин тоже не самый умный, но он строит успешную карьеру спортсмена, а этот просто неотесанный мелкий хулиган. Белобрысого малого Рен не знает, но знает, что тот живет с Терасакой и любит взболтнуть нечто странное. Так кто из них хоть чем-то на тебя похож, что ты так в них вцепилась? Они же на дно потянут. — Если пойдешь в медпункт, то вполне сможешь сбежать к ним, — Рен не приветствует таких способов, но кто безгрешный? Если ей так будет легче, то пускай, он даже поручится, что Гакуши не симулирует. Парень придерживается мысли, что Асано-тян достаточно умная, дабы выбрать себе круг общения. Давайте честно, как бы чисто Гакуши не выглядела, эта девушка далеко не наивная идиотка. Рен начнет с того, что она член семьи Асано. Она бы никогда не шаталась бы по злачным местам с полными отбросами, не имея на это никаких причин. Значит, возможно, есть что-то еще, чего Рен не знает. Гакушу слишком категоричен в этом. Сакакибара знает, что тот лишь боится за сестру, но уверен в том, что это все слишком неправильно. Невозможно, чтобы ты полностью управлял жизнью другого человека, ведь на то она и жизнь другого — не твоя. — Зачем? — Гакуши с непониманием во взгляде проворачивается к нему. Она поджимает губы, едва мотнув головой. — Я не собираюсь никуда сбегать. Я не смогу сбегать каждый день, это никак не поможет решить ничего. У меня планы на этот корпус. Гакуши не будет никуда сбегать. Во-первых, это по-детски и бессмысленно. Во-вторых, ее не приняли здесь плохо кто-то, кроме Гакушу и председателя, так что грех жаловаться. Если бы не Гакушу, девушка бы и не сидела здесь. Как бы фальшиво она себя здесь не чувствовала, никто не де-факто не исключил ее из ее класса. Никто там не ненавидит одноклассницу за эту неожиданность, Гакуши верит. Если она не будет бороться за свободу и независимость, то никогда не будет ни свободной, ни независимой. Асано верит, что все сможет и сама. Рен достает с кармана брюк электронную сигарету, затягиваясь. Смотря на него, она легла лицом на руки, которыми обнимает колени. Почему Сакакибара курит? Чтобы казаться более крутым? Дым приторный, это чувствуется, пусть парень и пытается выдыхать в другую сторону. Понятно, что он пытается как-то подлатать ее, но ясно, что только для того, чтобы спасти Гакушу? А нужно ли спасать Гакушу? Есть ли от чего его спасать? Или ему так лучше? Проще, когда все вокруг марионетки. Марионетки не такие и важные, тебе не нужно думать за их чувства и переживания, а с людьми так нельзя. И с ней, наверное, тоже. Правда, Гакуши верит, что не заслужила такого. Это же словно нож в спину от самого родного человека. Ей так тревожно, она крутит свои ладони, сжимая пальцы до побеления. Тело так напряжено, внутри так плохо, девушка подтирает слезы, ловя их на выходе из глаз. Кто прав, а кто нет? Она уж и не знает. Возможно, для брата тоже было бы лучше, если бы ее не было. Не было бы всех этих проблем, растянувшихся на несколько лет, все было бы значительно легче. Гакуши рассматривает Сакакибару. Ее лицо покрасневшее от холода, а его лицо скрывается в дыме. Девушка медленно протягивает ему руку, на которой остались следы ее ногтей. Тело ломит. — Что? — Рен поднимает брови, смотря на протянутую руку. С чего бы это? — Можно посмотреть? — она кивает на электронку в руках парня, после чего тот не слишком уверенно, но дает ее девушке. — Это вкусно? Почему тебе это нравится? — Гакуши крутит в руках продолговатый предмет. Так ты приходишь на крышу покурить. Верно ведь, у студенческого совета есть ключи от большинства кабинетов и от крыши, наверное, тоже, дабы быстро решить какие-либо нужды. Интересно, знает ли об этом Гакушу? — Это вкусно и сладко, Асано-тян. Просто баловство, не более, отвлекаюсь так, — Сакакибара пожимает плечами. Почему бы и нет? Не то, чтобы его жизнь на это натолкнула, но этого достаточно, чтобы снять стресс, при этом не став неадекватным. Его раздражает та женщина дома и раздражает отец, особенно когда первая, увидев у Рена электронку, попыталась что-то ему высказать. Нет, он не маленький ребенок, он курит не из-за крутости, а из-за собственного осознанного решения, он знает про вред никотина, но какое ей дело? Кто она такая, чтобы что-то ему запрещать и воспитывать Рена? Нет, Рена воспитывала мама, Момо-сан, учителя, но никак не отец и мачеха. Отец далек от него, эта женщина тоже раздражает. Не успел толком пройти траур после убийства мамы, как Кимико появилась в их доме. Она пугливая и глупая, просто старается быть похожей на его маму и вести себя сродни ей, но на деле является лишь бледной молью. Она что, думает, будто бы он не знает, что сначала эта женщина прыгала на председателя Асано, а потом на его отца? Та он не будет удивлен, если вскроется, что и с мужем Момо, и с еще какими-то другими мужчинами из влиятельных семей она встречалась, пытаясь всучить себя хоть кому-то. Гакуши всегда тошнило от запаха сигарет, но от запаха искусственной химозы со вкусом, как оказалось, вишни ее не тошнит. Ей так плохо. Ей станет легче? Она же может позволить себе одну единую слабость, чтобы дальше быть сильной? — Ты куришь? — спрашивает Рен. Гакуши мотает головой. — Тогда лучше и не начинай. Это, в конце концов, действительно вредно, да и… Рен не успевает закончить, как Гакуши резко затягивается, сразу начиная кашлять. Приторность бьет по горлу, это очень сладко, даже слезы выходят на глазах. Даже в носу болит, дым вышел сразу со всюду. Словно по голове ударили, дышать стало труднее, но расслабление ползет по телу. Это резко отрезвляет ее. — Ой, — только и пискает она, открывая слезливые глаза и видя перед собой ошарашенное лицо Рена. Парень не ожидал, что Гакуши сейчас закурит. Честно, это совсем не в ее духе, так еще и так резко. — Какая гадость, — глаза Асано слезятся, когда она смотрит на него и на огонек на электронной сигарете, который погас. — Асано-тян, — мягко говорит Сакакибара. Он заволновался, что ей, возможно, плохо, но сейчас Гакуши впервые выглядит для него даже немного забавно. — Если ты куришь, то не нужно одним большим глотком. Нужно потягивать воздух оттуда, а не делать полноценный вдох. — Гадость, я больше не буду, — Асано отдает ему электронную сигарету, приложив руку ко рту. Нет, это, наверное, не ее. — Правильно, — он улыбается ей, забирает свою электронку и прячет в карман. Гакуши смущается, краснеет и отводит глаза. Вот дура. Рен только выдыхает. Да, это правильно, он и так случайно сподвиг Гакушу к курению, было бы неловко, если бы и Гакуши это понравилось. Где-то из-за закрытой двери на крышу слышится звонок. — Урок начался. Пойдешь? Она кивает. — Что у вас нового произошло в главном корпусе, чего я еще не знаю? — Асано отряхивает юбку и спину, чувствуя, что немного замерзла. На самом деле, ей немного легче. Наверное, лучше всего будет просто игнорировать Гакушу, делая вид, будто они не знакомы. Скрепя сердцем, Асано решает, что это лучший выход из ситуации. — Если смотреть в целом, ничего особенного среди новых новостей. Разве что, говорят, что скоро будет новый секретарь председателя. Еще вместо той странной женщины у новый учитель искусства, если тебе это интересно. Приятный молодой мужчина, видно, что разбирается в своем деле и горит этим, но, наверное, ничего особенного, — Рен легко покачивает головой в стороны, показывая, что больше ничего, кроме сплетен о том, кто, где и как спал, к счастью или к сожалению, нет. Кажется, Асано-тян немного отвлеклась от своего состояния. Но все же, что же сделал Гакушу, что ей было так обидно и некомфортно? В классе Гакушу никак не смотрит на нее, зато поддержки Сакакибары хватает, дабы все уверились в том, что Асано-младший просто довольно занятой человек. Гакушу все равно. Ходила плакать? Хорошо, пускай. Если ума нет, то и плакать будешь в несколько раз больше. Это полностью ее вина и следствие ее действий. И все же, после школы он спросит у Рена почему он так носится с его сестрой. *** День для Гакуши был тяжелым. Так много людей, много новых лиц, но она старается быстрее привыкнуть к этому. Чувствует себя, словно на задании. Нет, точнее, Асано сейчас действительно на задании, суть которого, к сожалению, еще даже толком не объяснили. «Следи пока что за всем», — только и сказал он, даже не вводя девушку в курс дела и сбросив звонок. Понятно, что нужно заявиться к нему лично, чтобы точно без какой-либо прослушки со стороны других стран услышать точное задание, но, честно говоря, Асано рассчитывала хотя бы на что-то. Разве что-то для них может быть более важным, нежели слежка за классом «Е»? И с ними запретили связываться телефоном… Она выдыхает, подходя к дому. — Так что, следуя этим слухам, Мисато-кун невероятно помешан на том, чтобы Аято-тян не общалась с кем-либо из старой компании, ведь верит, что они могут настроить ее против него. В следствии, получается, сейчас у них сильный конфликт и Мисато-кун решил, что, сблизившись с тобой, он выиграет в любом исходе: и если он сможет тебя заинтересовать, ведь тогда войдет в клуб, как он говорит, элиты; и если ты отвергнешь его внимание, ведь в таком случае он сможет заставить Аято-тян ревновать, — Рен прерывает ее мысли, отчитываясь ей за то, какие чувства она вызвала у одноклассников и рассказывая больше за них. — Одним словом, человек хороший, но парень глуповат в социальном плане и в плане отношений. Она кивает, сразу заучивая эту информацию. Хорошо, это понятно. Это все? Кажется, словно Рен сейчас следит не для нее, а за ней. И привязался же… Напросился пройтись с ней, сумку забрал, аргументируя это джентельменским долгом. Она не то, чтобы сильно против, да и сумка, тем более, относительно тяжелая. Они теперь что-то вроде напарников, ее план будет более тяжело осуществить без него, но с чего он так привязался к ней сегодня? Горит желанием выслужиться? Но сейчас Гакуши более зависима от него и его влияния в школе, чем он от нее. Или боится, что в порыве эмоций Асано что-либо глупое сделает? Гакуши немного поджимает губы. Нужно же было встретить его именно тогда и именно там. Теперь, наверное, Сакакибара не считает ее настолько же достойным лидером, как раньше, а это плохо. — Хорошо, я поняла, — кивает Асано, останавливаясь почти около своего дома, прислонившись плечом к стенке. Она протягивает руку, желая забрать сумку и намекая на то, что парню время уходить, — спасибо за помощь. Сакакибара улыбается и протягивает руку. Возможно, если он выслужиться, Гакуши будет доверять ему чуть больше. Сложно искренне работать с человеком, который только искренне ждет от тебя какого-то удара в спину. Рен не собирается предавать или продавать Гакуши. Предать ее — это предать Гакушу. — Всегда пожалуйста, Асано-тян. Рад был пройтись с тобой. Увидимся, — он поднимает руку, легко машет и уходит первым, дабы избежать неловкости. Гакуши это понимает и, честно, она сейчас в смятении. Еще некоторое время смотрит как человек, которого в большинстве случаев возят из школы на машине, спокойно идет дальше по улице в неизвестном ей направлении, пройдясь с ней. Сакакибара в ее глазах был умным, но напыщенным и скользким человеком. И она правда не может отделаться от мысли, что в этом что-то нечестное, но, сколько не всматривается в этого парня, не видит никаких скрытых мотивов. Для гражданского, иметь предубеждения — это очень плохо, но Гакуши человек профессии. Профессии опасной, лживой и жестокой, где, как бы ты ни хотел, нельзя учиться на своем опыте, пусть Гакуши и хотела бы этого. Но кто она? Солдат или человек? Пушечное мясо или человек с будущим? Сердце кричит одно, а разум разбивает мечты в прах. Асано разворачивается, проходя ближе к своему дому, как слышит, что сзади ее окликает знакомый голос. Взгляд девушки стает более радостным. Карма? Или показалось? — Давно ты с Сакакибарой дружишь? — парень подходит ближе, смотря за угол, куда, скорее всего, и зашел Рен. Засунув руки в карманы, парень осматривает ее, слегка ухмыльнувшись. — Не дружу. Предложил провести к дому, я согласилась, ведь было о чем поговорить, — она пожимает плечами. Взгляд Гакуши теплый, приятный для Кармы, а вот ответ не слишком приятный, пусть парень и сам не понимает почему. Акабанэ сегодня пропустил все уроки, кроме первого, уйдя сразу, как только узнал, что Асано перевели в главный корпус без какого-либо объяснения причин. Он писал ей, как и Рио с Итоной, но ответа не получил, пусть сообщение и было просмотрено. Это насторожило. Чтобы Гакуши ему не ответила? Разве такое было когда-то? Это его отца с его странными видео она настойчиво игнорирует, а его с чего? Решив, что нужно взять все в свои руки, Карма направился к ней. Ключей у парня, естественно, не было, но это не такая и проблема. Акабанэ ждать не любит, но еще больше он не любит молчания. Сначала он ждал, пока кто-то выйдет, дабы зайти, после этого ждал, что Асано откроет дверь, если она вдруг дома, а потом, словно пес, удостоверившись, что девушки дома нет или открывать она не желает, решил караулить под домом. Не то, чтобы это приносило ему удовольствие. Уже на второй час парень рассмотрел все детали дома и домов рядом, мало не пересчитав листочки на деревьях. Холодновато, конечно, но ничего страшного, ему нужно было встретиться с Гакуши. И вот, увидев девушку, беседующую с провожающим ее Сакакибарой, Карма почему-то на секунду даже раздражился. Нет, конечно, сначала обрадовался, что с ней все действительно хорошо, но Рен это счастье омрачил своим присутствием. Нет, правда, он слишком скользкий. Неужели Сакакибара решил, что пора бы пополнить коллекцию девушек финальной наградой? Какие дела у них могут быть вместе, чтобы обсуждать? Они буквально люди, разные почти во всем. — Я рада, что ты пришел, — Гакуши неожиданно смягчает его внутреннее негодование своей улыбкой. Да, Гакуши, он тоже рад, что пришел. Карма расслабляется. И правда, чего это он? Сакакибара это Сакакибара, а Гакуши — Гакуши. Знакомая Гакуши не станет менее привычной от общения даже с этим скользким парнем. Правда не понимает почему это его немного разозлило. Ее волосы такие же мягкие и светящиеся на солнце, взгляд теплый, а отношение к нему такое же, каким было. — Так что, может, расскажешь почему неожиданно сбежала из нашего класса? — парень слегка ухмыляется. День без Гакуши какой-то неправильный. В один момент в конце урока парень просто понял, что без нее одиноко или что-то такое? Было как-то не так, как должно было бы быть. Асано никогда не была шумной, но всегда собирала вокруг себя разношерстую компанию, в которую, наверное, и сам Карма входил. А сейчас ему как-то пусто без нее. Нет к кому повернуться поговорить о чем-то или посмеяться с чего-либо. — Работа, — выдыхает она, с раздражением забирая рыжую прядь за ухо. — Перевели в главный корпус и не объяснили толком ничего. Честно, сама не знаю ни период, ни причину, ни задание. Мне вообще запретили как-либо связываться с вами по телефону, так что я планировала зайти после уроков, но так получилось, что меня задержали вопросами, а когда я вышла, то уже и смысла не было, ведь обычно в это время все уже домой идут. — И ты действительно теперь будешь там? — Акабанэ выгибает бровь. — Да. У меня нет выбора, это моя работа, — Асано немного сминается. Прости, но пока что она точно не может восстать против этого. — Это действительно не в моих силах, прости. Карма замечает, что после его вопроса девушка моментально прячет взгляд и складывает руки в замок внизу. Он выдыхает. — За что ты извиняешься? Ты молодец, пережила в этом курятнике целый день и даже невредимой вышла, пусть и клопа подцепила, — Карма не собирается удерживаться и треплет ее волосы, моментально разряжая обстановку. Акабанэ понимает, что ей сложно. Знает, что Гакуши не принадлежит себе, что связалась с теми, кто намного сильнее даже их учителей и родителей вместе взятых. Знает, что оттуда выход только на тот свет и ты очень стараешься найти хоть какие-то обходные пути, но не забываешь ни о ком. Он был очень несправедлив к тебе, встретив впервые. Ты правда молодец, ты заслуживаешь на внимание, понимание и поддержку. В каком-то смысле Карма даже восхищается Гакуши. Не уверен, что сумел бы держать правильный курс, будь он в такой ситуации. Хочется расспросить больше, подначить Коро и класс вернуть одноклассницу, но, наверное, конкретно сейчас это не имеет смысла. Лучше сначала точно оценить ситуацию, нежели рубить с плеча. Гакуши прикрывает глаз, не отпрянув от его руки. Она молодец? Правда? Он похвалил ее? Асано чувствует, что внутри что-то тянет. Спасибо, Карма. Да, отец и Гакушу никогда не скажут этого, но ты сказал. Ей этого не хватало, особенно сегодня. Девушка очень благодарна семье Акабанэ. Она уже понимает, что в ее доме ей помогут только взамен на полное подчинение, но еще чувствует, что, если будет очень плохо, то ее всегда примут в доме Акабанэ, стоит ей только постучать. Знает, что, пусть и чужая, но чувствует себя намного роднее, чем в своей семье. Момо не похожа на маму Гакуши, но иногда от ее поведения у Асано в глазах слезы. — Я скучала, — от ее слов Акабанэ чувствует приятное тепло внутри. Девушка двумя руками прижимает к себе сумку. Вокруг так много голосов, твердящих кардинально разные вещи, что все сложнее слышать свой собственный голос. Но твой голос всегда приятно слышать, дорогой друг. — Зайдешь на чай, — Чай? — брови парня немного поднимаются. — Чай. Я купила новый, — Гакуши кивает куда-то в сторону окна своей квартиры. — Мы же должны были пойти на чай с твоей мамой. И Акабанэ, конечно же, не откажется. Редко где он сумел бы найти собеседника, которому расскажет почти все. Неожиданно ловит себя на части «почти». Почти? Еще более неожиданным стало то, что Карма сейчас врет сам себе, пусть все это время думал, что это не так. Нет, он рассказывает ей все, что Гакуши хочет знать, просто Асано не спрашивает обо всем. Это пугает. Карма… Карма нечестный, он это знает. Нет, не врун, но часто недоговаривает или просто умалчивает что-то. Разве может нечестный человек резко стать искренним? Это пугает. Но, смотря в ее глаза, Акабанэ не подает виду. Но люди же не меняются, так что с ним? Ведь если бы Гакуши спросила, он бы все рассказал. — Так почему она так резко отменила встречу? — Гакуши открывает дверь и спокойно стоит спиной к Карме. Парень выдыхает и пожимает плечами. В ее квартире тепло, как и всегда. Здесь что утром, что днем, что вечером много солнца. А еще, как и всегда, много этих стопок с документами, что это уж и не удивляет. Как она еще без очков? Киссу прыгает на ноги Карме сразу, как только тот заходит внутрь. Разувшись, он свободно проходит внутрь, усевшись на кресло, подобрав кота. — Как увидела какого-то мужчину, так сразу и тебе сказала не приходить, и меня чуть ли не в шею выгнала. Это так странно, знаешь, — делится с ней мыслями Акабанэ, почесывая кота. — Никогда не видел, чтобы она… Боялась? Такое странное выражение лица было у нее. — Почему? Может, просто кто-то знакомый, но очень неприятный, что она не хотела сталкиваться с ним, — Асано подходит к столешнице, доставая чай. Ей нравится то, что она не ищет в Карме подковырки, ведь они напарники. Ситуация с Гакушу сама собой всплывает в уме. Будет ли так всегда? Всегда ли они с Кармой будут на одной стороне? Асано немного машет головой, желая выкинуть эти мысли. — Гакуши, моя мама не просто женщина папы или наследница компании Ясукине, а светская львица. Она покорила это общество, — парень очерчивает круг, объясняя ситуацию. Его мать — это публичное лицо, в отличии от отца. На ней отображается даже то, что Карма в «Е» классе, просто мама не слишком зависима от мнения общества, четко разделив личное и публичное. — Она контролирует слухи, при этом ей не обязательно даже быть в Токио. Нет, более того, ей не нужно даже в Японии быть, это место сохраняется за ней, ведь она очень рано вышла на этот ринг. Она выучила в лицо почти всех и каждого, кто имеет вес в обществе, держит свое место независимо от жен, любовниц или дочерей министров, актеров или бизнесменов. И конечно, есть много тех, кому не нравится конкретно ее кандидатура или же просто то, что есть нечто, что не контролируется законом. Гакуши кивает, внимательно слушая, аккуратно и со знанием дела заваривая чай. Он правильно использовал слово «ринг», ведь это действительно арена. Она читала о Момо-сан, когда разобралась с дневником Асэми. Читала и о ней, и об Акабанэ Нао, который, оказывается, раньше был Накано, и о председателе с Асэми. Точнее, о бабушке, а не Асэми. И, конечно же, о маме Кармы было довольно много, так что Гакуши действительно может сказать, что ее дело — это целая наука. Будучи в возрасте Гакуши, она уже вливалась в этот, можно сказать, змеиный коллектив, будучи еще девочкой на побегушках, но уже показывая начинания лидера. И все равно, она сумела вырвать себе этот статус. Это не так просто, Гакуши понимает. Манеры, речь, поведение, одежда, связи между людьми — в этом всем нужно разобраться до мельчайших подробностей. Это не просто о культуре, но и о внешнем виде, где за наименьшую ошибку могут затравить. Недостаточно быть богатой девочкой, дабы блистать ярче за других. Это невероятная мудрость, особенно в начале этого пути, когда с тебя требуют несоизмеримо много. — И, конечно, ей приходилось встречаться и с поклонниками, и с подлизами, и с ненавистниками. Но при этом, сколько я ее помню, она не боялась. В крайнем случае, этого никогда не было видно, — Карма чувствует что-то не то. Ничего не происходит просто так. — Почему ты не допускаешь, что этот мужчина просто показался ей опасным? Возможно, это и не было так, но ее что-то смутило. Вот именно, что она мама и ей лучше перестраховаться, если есть возможность, что тебе навредят, сам понимаешь. Не исключай вариант, что ты просто накручиваешь сам себя, — Гакуши ставит чай на столик около дивана, приседая и обнимая подушку. Асано верно говорит, они живут в такой ситуации, что иногда просто привычки говорят за них. Карма бы тоже над этим задумался, если бы не длительность странного поведения мамы и ее молчаливость насчет этого. — Как он выглядел? Нет, начать лучше с того, как она сама это тебе объяснила? Беседы с Гакуши нравятся ему тем, что она не желает подсластить ему реальность. Девушка объективно наводит несколько вариантов, о которых он не думал, или, возможно, не хотел думать. Знает, скорее всего, чем грозит обман самого себя или же просто просчет малого количества вариантов. — В том и дело, Гакуши, — парень задумчиво растягивает слова. — Он не выглядел странно. Чем-то похожий на твоего отца, но с черными глазами и седыми волосами. Похож на военного своими движениями, но одет в костюм, так что, возможно, просто в хорошей форме, у меня не было возможности проследить больше. Мама же не объяснила эту ситуацию, но когда разговаривала с папой об этом, то я услышал, как она говорит, что даже на премьеру фильма Такаси не пойдет из-за того, что там будет этот человек. Слова «похожий на твоего отца, но с черными глазами и седой» вырисовывают в глазах девушки фото Асано Акихико и у Гакуши замирает сердце. Это… Это же возможно, да? Или таких совпадений быть не может? Этот мужчина, чье местоположение и точный род деятельности официально никому толком не известны. Тот самый зверь с черными глазами, Mr.A, что терзал Асэми. Отец председателя. Тот, кто заслуживает кровной мести за всех жертв. Тот, кому Асэми так и не отомстила. Акихико действительно был военным. И Момо, скорее всего, знала его. Нао рос у Асэми, а сам председатель и Момо были друзьями, так что с момента знакомство она часто была у них. Еще говорила, что видела тетушку еще до знакомства с ней, что та оказала огромное влияние на ее жизнь, так что нереалистично было бы думать, будто Момо не знает отца Гакухо. К тому же, опять же, с пятнадцати лет она начала понемногу входить в круг людей, где обитал Акихико, Карма сам с ее слов подтвердил, что она знает большинство, если не всех. И невозможно, чтобы она не знала чего-то от Нао, председателя, Асэми или просто со слухов. Слухи же точно были, Акихико не скрывал своей гнилой натуры. Так что, если этот мужчина действительно Асано Акихико, то такая реакция была бы вполне обоснованной. Акихико не считал Нао человеком и, имея вседозволенность, смешанную с дурным нравом, вполне мог бы сделать какую-то дрянь просто из скуки, чтобы не были больно счастливыми. А, если бы увидел ее, то точно бы не отстал, ведь внимание на Асэми он изначально обратил из-за внешности. Фото тетушки было относительно мало, большинство из них были групповыми, да и фигурой и на лицо Гакуши похожа на нее не слишком сильно, но волосы и глаза почти идентичны. Момо училась на психолога, она явно знает, что зависимость у хорошо пролеченного наркомана может вызвать даже просто цветение макового поля. И внешность Гакуши могла бы напомнить Акихико излюбленную его извращенной фантазией жену Асэми. И вот все сходится, пусть и не имеет точных подтверждений. Но, как минимум, теперь Гакуши дошла до первого основного пазла в своем плане — она поняла на что можно ловить этого зверя. На себя. И на свою внешность. Имитация Асэми, дабы возбудить все воспоминания Акихико — вот то, что сработает лучше за все. — Гакуши? — наконец-то отрывается от мыслей Карма, не услышав ничего в ответ. Гакуши наливает им настоявшийся чай и суживает глаза, отпивая его. — Фильм режиссера Такаси? Закрытое празднество для элит? Значит, он тоже не последний человек. Похоже, версия с незнакомцем отпадает. — Да, — кивает ей Акабанэ, взяв чашку в руки. Он не фанат чая, всегда был равнодушен к нему, но любит то, как делает его Гакуши. — Если бы я знал хотя бы его имя, то было бы легче. Такаси Акира — известный своими фильмами режиссер. Он известен не только в Японии, но и по всей Европе. Его мать француженка, но отец японец, так что пять первых лет режиссер провел в их стране, переехав во Францию лишь в возрасте, когда нужно было пойти в первый класс. А родился этот мужчина в их городе, так что и премьеру своего нового фильма хочет организовать именно здесь, на свой юбилей. Иметь приглашение на эту премьеру — это честь. — Если хочешь, я попробую узнать, — она узнает в любом случае. Скорее всего, она уже знает. Вопрос лишь в том, действительно ли Карма хочет узнать и копаться в этом дерьме. — Как? Через Сакакибару? — ухмыляется парень, выгибая бровь. — Не будь таким скептичным и не недооценивай его. В будущем он вполне может стать достойным конкурентом Момо-сан. — Он и будет. Она сама его таким и вырастила, — дергает плечами Карма, раздражаясь от упоминания Рена из уст Гакуши. Девушка приподнимает брови. — Отец Сакакибары и является владельцем того ресторана, где мы должны были встретиться с тобой и моей мамой. Он занимается гостинично-ресторанным делом и, грубо говоря, владеет весьма хорошими отелями и ресторанами по Японии. Вот только семья Сакакибар только относительно недавно стала заниматься легальным бизнесом. Дедушка Сакакибары и его дядя были теми, кого называют «якудза». Причем, они из «старых» кланов, так что влияние имели сильное. Слабнуть они начали после того, как умер дед Сакакибары, а клан перешел к его первому сыну. Тот был более холодный и, в отличии от отца Рена, искренне желал держать клан. Ожесточенные законы привели не только к зачистке якудз, но и к грызне между кланами. Дядя Сакакибары не желал ни с кем делится и верил, что авторитет их семьи нерушим. А власть и главы других кланов так не считали. С кланами он еще кое-как боролся, а со властью договориться не смог. Так его и упекли за решетку, из-за чего все устремили свой взгляд на отца Сакакибары, который был довольно мягким и более современным человеком, не желавшим продолжать дело отца, пока брат не выйдет на волю. Брат, впрочем, на волю так и не вышел — с ним разобрались раньше, чем пришел срок. И пострадала от этого всего не просто кто-то из из семьи, а мать Рена. Ее застрелили прямо около того ресторана, который он купил ей, когда она выходила оттуда, пока Сакакибара и его отец были внутри. Это было довольно резонансное дело. Мама говорит, что ему фактически дали предупреждение, что если возьмется за клан, то и сына уберечь не сможет. Тогда-то Сакакибара-сан сам окончательно распустил клан и полностью занялся только легальным бизнесом. Гакуши прикрывает рот рукой, слушая это все. — Он быстро женился на другой — дочери главы другого клана, который был более сговорчивым, чем Сакакибары. Мама говорит, сделал это ради того, чтобы Рена защитить, ведь никто бы не напал на них, пока они под защитой отца этой женщины. Тогда было много слухов, что это они и убили мать Рена, но, опять же, мама говорит, что это не так. Она дружила с мамой Рена, да и, говорит, с его мачехой они тоже были тесно знакомы. Говорит, не могла бросить этого грустного ребенка, вот и опекает его все еще. Думаешь, почему он такой сплетник? Отношения с отцом у него такие-себе, с мачехой же еще хуже, вот и перебрал на себя характер того, кто больше всего о нем заботился. Гакуши поверить не может в том, что это все реальность, пусть и подпольная. В один момент она осознает, что действительно мало знает о Рене. И… Он не просто картинка или фоновый персонаж. У него тоже есть своя история и причины действий. И, возможно, она правда была слишком предубеждена насчет него. Это заставляет задуматься. Ведь он действительно похож на Момо-сан, если задуматься. Почему Момо-сан восхищает Гакуши, а в Рене она постоянно ищет подковырку? Из-за того, что он из главного корпуса? Ведь, по сути, он правда не сделал ей ничего плохого. Да и большинству не сделал, если быть откровенной. Тогда чем она отличается от тех учеников главного корпуса и самого Рена? Наверное, ничем. Гакуши, наверное, действительно была очень, очень сильно неправа, а все ее рассуждения применялись лишь к общей массе, но никак не к отдельным личностям, как Рен. Карма уходит нескоро, оставаясь у нее еще несколько часов. Встав с дивана и почесав котенка за ушком, парень еще что-то рассказывает о сегодняшнем дне в «Е» классе. — Позвони Рио. Я должен был набрать ее, когда ты придешь, но что-то забылся, — хмыкает он, уже представляя как за эту заминку Рио завтра будет готова выдрать ему волосы своими длинными ногтями. — Да, — Гакуши кивает и, неожиданно для самой себя, разводит руки для объятий, от чего Акабанэ замирает и смотрит на нее с немым удивлением. Асано опускает руки и отводит их за спину, словно стыдясь этого жеста. Она немного краснеет от неловкости. Ну дура, правда, дура. — А. Я так с Рио прощаюсь, и я подумала… Точнее, не подумала. Забудь, знаешь. Карма обнимает ее резко для нее, в этот раз замирает уже Асано, чувствуя, как парень легко приобнял ее за спину. Это было не слишком долго, просто на прощание и с большим лукавством в его золотых глазах, но так тепло, что девушка чувствует то, как забилось ее сердце. Ей уже намного легче. Кажется, завтра снова нырнет в бой со всем светом. — Не вешай нос и заходи к нам поскорее, а то действительно забудем как выглядишь. Подумай только, Терасака подбежит обнимать Гакушу, перепутав с тобой — вот это смеху и проблем от этих идиотов будет, так что не доводи до этого, — Асано буквально слышит то, как парень усмехнулся и, отпустив, вышел за дверь, махнув рукой на прощание. Когда она закрывает за ним дверь, то сползает на пол. Чувствует, что щеки немного покраснели, а тепло рук друга осталось на спине. Премьера фильма Такаси будет относительно скоро. Значит, у Гакуши не так много времени.