О скелетах в шкафу

— Провал, — констатировала Лили очевидное. Северус только что не стал разговаривать с ней, просто пройдя мимо. — Ну почему все мужики такие идиоты? — в бессилии взвыла Лили. И тут же нашла решение: — Ну, хорошо! Раз ты считаешь, что я позволяю Поттеру за собой ухаживать… или как там?... “отклячиваю попу всякий раз, как он распушает хвост”, то так тому и быть! Лили никто не слушал. Она не была уверена, что даже сама себя слушала, но злость на этот раз преобладала в ней над здравым смыслом. Она шла по Хогвартсу, смахивая слезы обиды и не заботилась о том, слышит ее кто-то или нет. На ее счастье вокруг не было никого, разве что только пара замковых крыс. — Глупая, наивная девочка! — продолжала свой монолог Лили. — Начиталась книжек о вечной дружбе, о прощении и решила поиграть в героя! Да с кем?! С человеком, которому на тебя на-сра-ть. Выдумала себе, что построенную годами дружбу нельзя вот так обрубать одной обидной фразой, что надо простить и попытаться поговорить. Еще и решила, что ему будет до этой вашей дружбы какое-то дело! Дура! Да плевать он хотел и на общение, и на душевные разговоры с грязнокровками! У него голова забита только одним человеком, чье слово —закон! Долбанный идиот! Даже не включил голову! Не сделал ни малейшей попытки проанализировать ситуацию! Только мне надо! Мне надо идти извиняться, хотя обидели меня! Но нет, Лили же у нас всех прощает! Лили же не может просто так забыть человека! Нет! Она будет скучать, будет изводить себя мыслями, что он на самом деле хороший, надо дать лишь ему второй шанс! Второй, третий, сороковой. Какой это был шанс, а, Снейп? Сколько раз я закрывала глаза на твои выходки? Почему я должна делать это опять?! Надоело мне! Надоело бороться за наши отношения, до которых тебе нет никакого дела. Вот такая я сука! Я пытаюсь поговорить с тобой, забываю про все обиды, а что получаю взамен? Обвинения, что… Тут Лили зарыдала. Перед глазами снова и снова появлялся Северус. Та их встреча на пути от Гербологии заново оживала в воображении. — Северус, подожди, — Лили догнала неспешно бредущего Снейпа. — Я хочу поговорить. — О чем? — без какой-либо эмоции ответил он. Лили слегка потерялась. Она столько дней вынашивала и продумывала каждую фразу предстоящего разговора, взвешивала слова и искренне верила, что именно этот разговор если не вернет расположение, то хотя бы сократит ту невыносимую пропасть молчания, которая образовалась между ними после событий у озера. Она представляла себе, как ждет Северус этого разговора, как хочется ему расставить все по местам, извиниться и навсегда оставить в прошлом жуткое слово “грязнокровка”. Но он, как оказалось, не ждал. — О нас, —воодушевленно начала примирение Лили, предполагая, что легко все быть просто не могло. — А. Северус не сделал дальнейшей попытки продолжить разговор. — Мне кажется, нам надо… — Нам? — с ядовитой иронией произнес Северус и вдруг резко остановился. Лили тоже остановилась, но никак не могла взять в толк, что его не устраивает. — Нам — это тебе и мне? — Ну да, мы же… — Я не хочу иметь ничего общего с той, кто призывно отклячивает попу всякий раз, когда петух-идиот рядом распушает свой облезлый хвост! Лили смотрела на Северуса и не верила своим ушам. В его взгляде не было тепла или внимания. Только холод черной глубины и отвратительная улыбка, которая никогда раньше не выглядела для Лили столь презрительно. — Это ты про что сейчас? — прикусывая губу от обиды, но твердо желая разобраться в ситуации, как и было задумано изначально, спросила она. Может, она не так поняла его фразу? — А то я не вижу, сколько времени ты проводишь с Поттером. У вас давно роман? — Какой роман?! Ты в своем уме?! Мы только… — Я вряд ли в своем, раз сейчас разговариваю с тобой. И он ушел, не обернувшись, не сказав ни слова. А она все стояла и не верила. Как?! Почему?! Неужели она столько лет дружила с… Ей было обидно, больно, отвратительно мерзко. Хотелось залезть в душ и смыть из памяти все, связанное с этим разговором. Она плакала тогда всю ночь. От обиды, боли, непонимания того, за что вдруг ее стал так люто ненавидеть лучший друг. Друг... За это слово Лили цеплялась изо всех сил. Ей не хватало Северуса, его шуток, поддержек, его полета мысли. Ей не хватало ощущения уверенности, которое давала дружба, простого осознания, что есть человек, способный понять и простить. И для себя Лили решила положить конец этому глупому недоразумению. Если она простила Северусу оскорбление “грязнокровка”, то могла простить весь ужас, что он произнес, очевидно, по ошибке. Им двигал не разум, а боль от того, что рядом с его подругой постоянно крутился ненавистный Поттер. А он, казалось, поставил себе твердой целью заполучить Лили Эванс в девушки. Но Лили и не думала принимать его ухаживания, она игнорировала его, а в особых случаях просто посылала. Все это Лили и хотела объяснить Северусу. Но он не стал с ней разговаривать. И тут Лили поняла, что их дружба имела какое-то значение лишь для нее. А для Северуса вопрос был давно решен. — Я сяду? — лучезарно улыбнулся Джеймс Поттер, подойдя к Лили за обедом. Лили была так погружена в свои мысли, что не видела, как он подошел и как пару минут назад о чем-то перешептывался у дверей с Питером. — Другого места нет? — привычно огрызнулась она. — Нет, — также привычно не обратил внимания на ответ Джеймс, закинул портфель на лавку и сел напротив Лили. Он был один. Его друзей не наблюдалось, даже вечно нудящий Блэк куда-то запропастился. Поттер молчал, а Лили хоть и была напряжена от неприятного соседства, не начинала разговора первой. Она лишь уговаривала себя не вывалить на Поттера всю злость, что посеял в ней Северус. По крайней мере без особого к тому повода. Но, на ее удивление, Поттер повода не дал. Он вообще не проронил за весь обед ни слова, не сделал ни малейшей попытки дотронуться до нее. Он просто сидел рядом и читал книгу по Трансфигурации. Для Лили это было ново. — Хорошего вечера, — произнес Джеймс, вставая из-за стола и уходя. — И тебе, — с дежурной улыбкой ответила Лили. Она краем глаза посмотрела на стол Слизерина и заметила, как пристально за ней наблюдал Северус. “Вот сволочь!” — подумала Лили, собрала свои вещи и поспешила на Чары. С того дня Джеймс, казалось, забросил свои попытки произвести на Лили впечатление. Он изредка появлялся около нее, но не начинал разговора. Только вежливые фразы плохо знакомых людей. Но чем больше Лили расслаблялась и привыкала к новому Поттеру, тем чаще замечала неприязнь и злость в глазах Северуса. Казалось, что он следил за ней всякий раз, как имел возможность, и стремился упрекнуть в любом проявлении дружелюбия к кому бы то ни было. Лили это раздражало главным образом потому, что она перестала чувствовать себя виноватой в окончании их дружбы и стала воспринимать подобное поведение как покушение на свою свободу. Особенно зло Северус смотрел, когда рядом с Лили оказывался Джеймс. Он мог просто стоять неподалеку, разговаривая со своими друзьями и не привлекать к себе никакого внимания. В тот день Лили заметила полный ненависти взгляд, но решила не отводить свой. Они стояли с Северусом на расстоянии пары десятков метров и смотрели друг на друга, ожидая профессора Спраут у теплиц. Вдруг кто-то толкнул Лили в спину, и она уронила на землю те книги, что держала в руках. — О! Эванс! Прости! — Поттер наклонился и принялся поднимать книги. — Я случайно толкнул. Прости. Но Лили не слушала. Она заметила во взгляде Северуса такую неприкрытую ярость, что возмущение захлестнуло ее. — Все в порядке, Джеймс, — ответила она так мягко, как не ожидала от самой себя. — Это всего лишь книги. Поттер замер, удивленно смотря на нее. И только тогда Лили осознала, что назвала его по имени. Она мило улыбнулась, взяла из его рук книги, излишне громко поблагодарила, пристально наблюдая за тем, чтобы Северус вдалеке увидел и услышал ее. Тот случай не имел для отношений Лили с Поттером ровно никаких последствий, кроме одного: они стали называть друг друга по имени. А вот Северус, казалось, воспринял произошедшее, как подтверждение своих мыслей и вычеркнул Лили из своей жизни, игнорируя любое ее появление и встречу. Лили почти расслабилась, перестав ощущать постоянные ухаживания Джеймса и недовольство любым ее поступком со стороны Северуса. А к Пасхальным каникулам и вовсе забыла о произошедшем, лишь изредка с грустью вспоминая свою детскую дружбу. В тот год решающий матч по квиддичу между командами Гриффиндора и Рейвенкло выдался на редкость нервным и драматическим. Шел проливной дождь, Гриффиндор вел в счете 80-10 и до необходимого разрыва в сто очков оставалось совсем чуть-чуть. Игроки промокли насквозь, а зрители на трибунах окоченели настолько, что перестали ощущать кончики пальцев. Но никто не уходил, продолжая срывать голос в пылу поддержки своего факультета. Гриффиндор забил долгожданный гол и повел в счете 120-20. Дело оставалось за ловцом. Но Гриффиндорец, как и Рейвенкловец, бесцельно кружил над стадионом, пытаясь разглядеть в непроглядной толще дождя маленький снитч. И тут трибуны Рейвенкло взвыли: счет стал 120-30. А чуть позже Гриффиндорский вратарь пропустил еще гол. И еще. И еще парочку. Казалось, что игра потеряна, когда при счете 120-90 ловец Рейвенкло вдруг резко направил свою метлу куда-то за пределы стадиона. Но в самый последний момент, когда он уже тянулся за видимым только ему одному снитчем на помощь пришли загонщики Гриффиндора и каким-то чудом сбили снитч с его траектории с помощью бладжера. Ловец закрутил головой, но так и не увидел снитча. Ему пришлось снова подняться вверх и продолжить кружить под дождем. А Гриффиндор был воодушевлен этим внезапным спасением и помчался вперед под неистовый вой трибун и шквалистого ветра. Счет составлял 180-90, когда ловец Рейвенкло опять нырнул вниз. Но на этот раз от него не отставал и гриффиндорский ловец, который старался всеми силами помешать Рейвенкловцу схватить снитч. В один из моментов гриффиндорец понял, что единственным спасением будет самому завершить игру. Он ускорился, поднырнул под ловца соперника и буквально возник из-под него, когда стадион взревел, как раненый лев перед последним прыжком в решающей битве: Гриффиндор забил гол, сделав счет 190-90. Оба ловца ускорились, но снитч вдруг резко взмыл вверх. И на этом крутом подъеме навстречу непрекращающимся потокам дождя ловцу Гриффиндора повезло чуточку больше. Он крепко сжал в руках снитч, а секундой позже его кулак схватил соперник. Стадион взорвался от животного ора. Каждый был в восторге от того потрясающего спектакля, свидетелем которого стал. А в Гриффиндорской гостиной гуляли всю ночь, пили сливочное пиво, которое Сириус каким-то чудом сумел припасти со времен последнего похода в Хогсмид. По крайней мере, он так сказал. Играли на гитарах, и дружно пели маггловские и давно забытые старинные волшебные песни. Вечером Лили сама не заметила, как ее компания присоединилась к команде по квиддичу. А общая победа стерла границы в общении, открывая новых друзей. Все вокруг смеялись, болтали и веселились. А Лили все чаще приводили в восторг шутки Джеймса Поттера, с которым оказалось легко общаться. Лили не заметила, как опустела гостиная Гриффиндора под утро, а в креслах с принесенными Джеймсом и Сириусом с кухни чашками чая и тыквенными пирогами остались сидеть только Джеймс Поттер, Римус Люпин, Лили Эванс и Мари Уилкс. Еще пара пятикурсников уже встала и принялась читать учебники, несколько семикурсников зачем-то решили сыграть в шахматы. Четверокурсники сбились в одну кучку и о чем-то шумно спорили. Сириус Блэк изредка по-собачьи поскуливал во сне, развалившись на диване. Мари в осном молчала. Лили силилась не заснуть, поскольку хотела еще посидеть в этом уютном кругу около камина, попить ароматного чая и поговорить обо всем на свете. Римус оказался интересным рассказчиком, которого в тихом старосте сложно было распознать. А Джеймс куда более порядочным и где-то даже глубоким человеком, чем видели все в школе. Лили подумала, что будет скучать по ним. И потому в Хогвартс-экспрессе, не задумываясь, подсела к Джеймсу и Римусу в купе. Питера, казалось, ее присутствие смутило, и он не проронил за всю поездку ни слова. А Сириус вдруг перестал строить из себя задиру и с воодушевлением поддерживал любую тему в разговоре. Ее новые знакомые были разными по происхождению, достатку и судьбе. Но никогда не поднимали эти темы, не осуждали один другого, а лишь беззлобно подшучивали.