"Малышка Джо"

Вечером, когда я лежала в своей комнате без желания есть или пить, в дверь номера постучали. Я игнорировала. Стук усилился. Упрямо игнорировала. В дверь начали колотить ногами. Вздохнула, поднялась с кровати и вышла в холл, открывая дверь. На пороге стоял Хеймитч. — Я беспокоился о тебе. — Просто сказал он. Я отступила, пропуская его в номер отеля. — Ты как? — Никак. — Я закрыла за ним дверь и пошла в гостиную. Села на диван. Хеймитч присел в кресло. — Знаешь сначала были все эти мысли… Как он мог так просто убить человека голыми руками?.. Как они могли убить этого ребенка?.. Я имею в виду Руе… А после я вдруг поняла, что вера в любовь и надежда на нее, о которой я тебе говорила, сильнее желания найти ответы на эти вопросы. Все мы проявляем жестокость на Играх. Я более чем уверена, что Като тоже было не просто наблюдать за тем, как я отрубила голову своему противнику… Но он верил в меня и нашу любовь. Это и держит меня на плаву… Но от чего-то мне все равно тошно… Хеймитч молчал, пристально глядя на меня. — У тебя выпивка с собой? — Быстро спросила я. Он лишь кивнул. — Дай глотнуть. — Тебе ведь нельзя. — От одного глотка ничего не случится. Мне дышать нечем. Он сдвинул плечами, засунул руку во внутренний карман своего пиджака и достал бутылек, протягивая его мне. Я открыла крышку и сделала глоток. Виски. То, что нужно. — Что нового? — Тихо спросила я, отдавая пузырек обратно Хеймитчу. — В Одиннадцатом дистрикте бунт. Сожгли весь архив. — И правильно сделали. — Тут я с тобой согласен. Но Сноу вряд ли разделяет наше мнение. Он, должно быть, очень зол. А, если президент злой — страдают все, кроме него. Поэтому мне пришлось поговорить с Сенекой. Профи они не убьют. Они для них главный залог шоу. — Как сказать. — Тихо проговорила я. — 80%, что не убьют. А вот на Катнисс точно ополчатся. Бунт то начался по большому счету из-за нее. Идея взорвать припасы принадлежала ей. Они захотят ей отомстить. — И что же ты сказал Сенеке? — Я посмотрела на Эбернати. — То, что ты мне сказала. — Он улыбнулся, но я непонимающе смотрела на него. — О надежде любви. Я несколько секунд думала. — Оу. Идея с влюбленными. Отличный ход. — Я улыбнулась, глядя на мужчину. — Ты молодчина. — Без тебя бы не додумался. Это ты молодчина. — И он подмигнул мне. — Я молодчина. Это да. Хеймитч засмеялся, и я включила телевизор. «- Внимание, трибуты, внимание! Правило, требующее, чтобы победитель был только один, отменяется. Новое правило гласит, что в Игре могут победить двое, если они родом из одного и того же дистрикта. Конец объявления». Мы с Хеймитчем переглянулись. — Ухты. А ведь на моих ребят это правило теперь тоже действует. — Тихо сказала я. Хеймитч улыбнулся. Катнисс вскочила и помчалась искать Питу. — Пока она добежит до озера — я посмотрю что с Като и Клов. — Тихо сказала я. — А что у озера? — Хеймитч посмотрел на меня. — Ты проспал что ли? Мой Като ранил Питу мечом. И сейчас твой трибут отлеживается у озера. Хеймитч ошарашено смотрел на меня. — Просить прощения не буду. — Я вскинула руки вверх. — Он жив… Пока что. Като и Клов радовались как дети, услышав объявление. Клов бросилась на шею Като, крепко его обнимая. Я почему-то улыбнулась. — Я так голоден. С ума сойти можно. — Вдруг сказал Като. — Придется терпеть. — Клов присела на землю. — Как мы еду добудем? Зарежем животное или птицу мечом или ножом? Лука то нет. Я вздохнула. А после вернула кадр с Катнисс, которая уже была у озера и шла по следам крови Питы. Она стояла осматриваясь, не видя его нигде. И вдруг рука хватает ее за ногу, и Катнисс видит замаскированного Питу на берегу. — Ничего себе талантище. От каменюки не отличить. — Я ошарашено смотрела на экран. Хеймитч ухмыльнулся. Рана на ноге Питы была достаточно глубокой. Я виновато посмотрела на Хеймитча. — Исправим. Не бойся. — Тихо сказал он. — И не смотри так на меня. Не ты ведь его полоснула. Катнисс помогла Пите подняться. Они нашли пещеру, в которой решили укрыться. Когда Катнисс поцеловала Питу в щеку, с одной стороны я была приятно удивлена, но с другой неприятное ноющее чувство скреблось по сердцу. Я соскучилась по своему Като. Безумно соскучилась. — Поцеловала как малолетка. — Ухмыльнулась я, переводя взгляд на Хеймитча. — Она и есть малолетка. — Эбернати усмехнулся. — Но согласен: поцелуй не самый лучший. Он долго смотрел на меня, после перевел взгляд на экран. — Слушай, мне нужно уйти ненадолго. Ничего, если я тебя одну оставлю? — Я не одна. — Я положила руку на живот, поглаживая его. Хеймитч улыбнулся, поцеловал меня в щеку и ушел. А я долго сидела, гладя свой живот. А после решилась. Включила на экране кадр с Като и вновь погладила живот. — Привет. — Тихо сказала я. — Малыш, это твой папа. И посмотрела на экран. — Он очень тебя любит… И я тебя очень люблю. — И вдруг, впервые за мою беременность, я почувствовала толчок. Замерла на несколько секунд, а после громко рассмеялась. — Я очень тебя люблю, солнце. Безумно.