"Малышка Джо"

— Я не хочу марать руки перед Бойней! Мне нужны силы на арене! Но молись, чтобы я не вернулась с этих Игр. Иначе, после возвращения, я убью тебя первой. — Что снова? — Закричала Финнея.  — Подол! — Выкрикнула я ей в лицо. — И этот дебильный воротник, от которого шея чешется. И этот уродливый золотой цвет поноса… «Что снова»? Все! Финнея вздохнула, поправляя подол моего платья. — Отстань. — Я вырвала подол из ее рук, отходя от нее. — Снова бушуешь, дорогая? — Блайт ухмылялся, подходя ко мне. Я окинула взглядом его костюм. — Не смей называть меня так, двойник Клавдия Темплсмита. Блайт засмеялся. — Почему тебе вечно не нравится то, что делает Финнея? — Возможно, потому что у меня, в отличие от нее, есть чувство стиля?! — Я ухмыльнулась, скрещивая руки на груди. — Нет. Ты явно себя с кем-то путаешь. — Блайт ухмыльнулся, и я толкнула его в плечо, возведя глаза вверх. На экране показали рыдающую Кашмир и льстивого Глосса — сестру и брата из Первого дистрикта. — Кто верит этим придуркам? — Я вздохнула. — Почему ты их так не любишь? — Спросил Блайт. — Они двоюродные брат и сестра Глиммер. — Я возвела глаза к потолку. — А-а. — Блайт тихо засмеялся. — Теперь все ясно. Я посмотрела на экран, на котором Цезарь разговаривал с Энобарией, которая делала вид, что пытается сдержать слезы, а после сказала «Я так больше не могу», психанула и ушла на пьедестал, не закончив интервью. Я улыбнулась, слушая признание Финника. Может, кто-то и считал это фарсом, учитывая, что все думали, что он ужасный бабник, но я знала, что он искренен. И в эту секунду я по-доброму завидовала Энни. — Джоанна, готовься. — Обратилась ко мне Ванесса. — Сейчас твой выход. Я вздохнула, наблюдая за тем, как морфлингисты напугано отвечают на вопросы Фликермана. А после направилась к сцене, пытаясь хоть как-то переставлять ноги в этом дебильном платье. Бросила на Финнею уничтожающий взгляд, но она отвела глаза. — Она вам известна, как «Дерзкая Кукла». — Послышался голос Цезаря, и я вздохнула, собираясь с силами и пытаясь успокоиться. — Победительница 71-х Голодных Игр — Джоанна Мейсон. Сбежали из психушки… Они все психи… А после психанула, подняла руками подол платья и вышла на сцену. Аплодисменты. Шум толпы. Моя лживая улыбка. — Сегодня на этой сцене было много слез. — Сказал Цезарь, глядя на меня. Я лишь ухмыльнулась, вспоминая весь тот лживый театр, который был до меня. — Но в глазах Джоанны ни слезинки. Джоанна, ты очень злишься. Расскажи почему. Я тихо засмеялась. — Да, я злюсь. Представляете? — И снова засмеялась. — Меня же абсолютно подставили. Уговор был: если я выиграю Голодные Игры — я смогу дальше жить спокойно. И я вспомнила свое «спокойно»… Смерть родителей, брата, сестер, жены брата и его ребенка… Смерть Като и наших малышей… Моя кома… — А теперь вы опять хотите меня убить. — Я засмеялась и посмотрела в зал. — И знаете что? Пошли нахуй! Нахуй идите все! Все пидарасы, которые придумали этот бред! Желаю вам сдохнуть так же, как все трибуты, умершие за все Игры! Сдохните уроды! Ко мне подскочила охрана, выволакивая меня в коридор. А я пыталась брыкаться. Миротворец поставил меня за кулисами, и я немного успокоилась. — Я в порядке. — Я улыбнулась, поправляя прическу, а после засмеялась. Мужчина покачал головой и ушел, а ко мне подскочили Ванесса и Финнея. — Ты в своем уме? — Закричала Финнея, и я, неожиданно для себя, треснула ее по лицу ладонью. Женщина скривилась и убежала. — Ты чего это? — Ванесса ошарашено смотрела на меня. — А она совсем дура? Орать на победительницу Голодных Игр? Совсем инстинкт самосохранения отсутствует? Ванесса лишь вздохнула. — Ты молодец. Страх, порожденный агрессией — тоже хорошая защита. — Ванесса неожиданно улыбнулась и обняла меня. — Тихо ты. — Я засмеялась. — Мне и так дышать нечем в этом коконе, так ты еще меня сжимаешь. А вдруг кто увидит? Ванесса улыбнулась. — Я сейчас позову кого-то. Пусть что-то сделают с этим уродством. — Она указала на мое платье. Я лишь засмеялась, и Ванесса ушла. А спустя несколько минут ко мне подошла одна из помощниц на шоу. — Сделайте что-то с этой занавеской, которая волочится за мной. — Я указала на подол платья. Девушка возилась с этим платьем, пытаясь подколоть подол булавками. Я поправила края, которые жутко щекотали мою лодыжку. — Что ж такое длинное? А после услышала шаги и подняла взгляд. К сцене приближалась Катнисс Эвердин, а позади нее метушилась Эффи. — Просто будь собой. — Услышала я наставление Эффи. — Хотя нет. Попробуй быть счастливой. Я ухмыльнулась, возводя глаза к потолку от вида Катнисс. Совсем спятила девчонка, что ли?! Вечный фарс… — Да ладно! — Сказала я. — Свадебное платье? Катнисс оглянулась. — Сноу меня заставил. Ах Сноу… Мерзкий старик… Я подошла к девушке. — Пусть он об этом пожалеет. — Прошипела я. Катнисс ухмыльнулась и ушла на сцену. — Ты с ней разговариваешь? — Эффи удивленно посмотрела на меня. — Это уже прогресс. — Не понимаю о чем ты. — Я сдвинула плечами, оборачиваясь к девушке, которая все еще пыталась сделать что-то с подолом моего платья. — Дай сюда. Я вырвала у нее ножницы и отрезала часть подола. И лишь теперь мне перестало сдавливать ноги. — Вот так отлично. — Я выдохнула. — Узнаю тебя. — Эффи улыбнулась. Я ответила ей улыбкой, а после стала наблюдать за интервью Катнисс. — Сегодня очень важная и очень волнительная ночь для всех нас. — Сказал «сиреневый» Цезарь. — Ты согласна? — Цезарь, ты только не плачь, пожалуйста. — Катнисс засмеялась, и Фликерман подхватил ее смех. Я возвела глаза к потолку. — Обещать не могу. Ты меня знаешь. — А ты знаешь — я бы твоим слезам не поверила. Цезарь громко засмеялся. — Обожаю! Наша Катнисс такая дерзкая! Я возмущенно скривилась. — Я думаю мы все немного разочарованы, даже очень разочарованы, тем, что одна некая свадьба сорвалась. — Сказал Цезарь. — Не так ли, друзья? Зал загудел, поддакивая Фликерману. — Увы… Но! — Продолжил ведущий. — Правильно ли я понимаю, что это — то самое платье, которое ты бы надела в тот самый день? Да или нет? — Да. — Ответила Катнисс. — Президент Сноу подумал, что все бы хотели его увидеть. — Что ж? Президент Сноу прав. Как всегда. Цезарь громко засмеялся, подбадривая зал. — Не так ли, друзья? Зал зашелся в возгласе. — Она прекрасна! Прекрасна!.. — Закричал Фликерман. Я опять возвела глаза к потолку. — Катнисс, покажись нам. Прошу, прошу, прошу. — И Цезарь обернулся, осматривая трибутов. Надеюсь, что мое выражение лица а-ля «меня сейчас стошнит» Эффи не видела. Катнисс подошла к краю сцены и закружилась. Какого же было мое удивление, когда подол платья зашелся огнем, а спустя несколько мгновений свадебное платье и вовсе превратилось в черное вечернее. А после Катнисс распростерла руки и у нее за спиной появились огромные крылья птицы. Я открыла рот от изумления. Хочу этого стилиста… Хочу Цинну… Хочу. — Это птица… Это как настоящий феникс. — Бубнил Цезарь, который тоже явно был в шоке. — Это птица… Это… — Сойка-Пересмешница. — Сказала Катнисс. Я одобряюще ухмыльнулась, глядя на ошарашенную Эффи. А после мне приказали вернуться на пьедестал трибутов. — Ты где была? — Шепотом спросил Блайт, когда я стала рядом с ним. — Истерила. — Я ухмыльнулась. — Почему я не удивлен? — Ты слышал, как Цезарь назвал Катнисс? — Шепотом и возмущенно спросила я. — Это я дерзкая. — Не ревнуй. — Тихо сказал Блайт, ухмыляясь. — А почему он отбирает мои титулы? — Все так же возмущенно прошептала я. Пита был красив в свадебном костюме. — Ты готов, Пита? — Спросил Цезарь, громко смеясь. — Я настроился. И собираюсь сражаться до конца. — Невозмутимо ответил Пита. — Фарс. Фарс. Фарс.– Протараторила я. — Не бубни. — Шикнул на меня Блайт, и я возмущенно посмотрела на него. — Но, Пита. — Уже серьезно продолжил Фликерман. — А свадьба? Ваш брак. Ему не бывать. — А мы уже поженились. — Неожиданно сказал Пита, и я посмотрела на Блайта. Тот лишь сдвинул плечами. — Втайне. — Тайная свадьба? Ну же. Подробности. — Мы хотели, чтобы любовь была вечной. При этих словах я чуть не задохнулась. Ради вечности… Но сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и выдохнула, не позволяя своим слабостям вырваться наружу. — … нам с Катнисс ведь повезло больше многих. И я бы вообще ни о чем не жалел. Если бы… Если бы не… Услышав, что голос Питы дрожит, я замерла. На его глазах проступили слезы. — Если бы не что? Что, что? — Спросил Фликерман. — Если бы не наш ребенок. — Четко и громко сказал Пита, и я замерла, расширив глаза в неподдельном ужасе. Перевела взгляд на Катнисс, а после на Блайта, который с беспокойством наблюдал за моей реакцией. По залу прошлись крики возмущения. Люди требовали отменить Игры. Я была возмущена, не меньше остальных. Пусть и не была уверена в правде слов Питы, но нереализованный материнский инстинкт во мне кричал о том, как сильно я ненавижу Капитолий. Пита ушел на свое место на пьедестале, обнимая Катнисс и беря ее за руку. Какого же было мое удивление, когда я поняла, что абсолютно все победители берутся за руки. Блайт протянул мне ладонь, и я приняла ее, крепко переплетая его пальцы со своими. А в следующую секунду мы уже все подняли скрепленные руки вверх, в знак единства и неподчинения Капитолию. Цезарь был в замешательстве. В результате, никто не знал, что с нами делать дальше. Поэтому свет в зале погас, и нас всех вывели миротворцы, провожая к нашим номерам. Вечером ко мне снова зашел Хеймитч. — Хотел пожелать тебе удачи, Джоанни. — Тихо сказал он, грустно улыбаясь. Я обняла его, прижимаясь к нему. Рядом с ним было так тепло… Словно меня обнимал отец. — Спасибо тебе, Хей. — Я еле сдерживала слезы. — Только без слез. Я хотел с тобой серьезно поговорить. Я непонимающе посмотрела на него, а после пригласила войти. — Ты изменила свое решение по Катнисс? — Спросил он, когда я разлила виски по стаканам. — Я долго думала над этим… — Я сделала жадный глоток алкоголя. — Она хоть и является моим врагом, но я не буду слепо убивать ее… Игры сами покажут как поступать… Слепого желания мести больше нет… Она и вправду беременна? Хеймитч замотал головой, и я выдохнула. — В таком случае, если ты уже готова трезво мыслить. — Он взглянул на стакан в моих руках. — Я имею в виду, если ты уже не летишь наобум и не просыпаешься каждым утром с мыслью о мести — можно холодно размыслить о том, что случилось. — Хеймитч. Не надо. — Тихо сказала я. — Нет. Это важно. — Он посмотрел на меня, и я слабо кивнула, соглашаясь. — Переродки загоняли трибутов к Рогу Изобилия. Бой был уже запланирован. И он был неравным изначально. Ты, наверное, заметила, что псы не очень то и трогали и Като, и Катнисс с Питой. Они лишь загоняли их в нужное место… А тем, что Катнисс выпустила в Като стрелу, она избавила его от мучений. Я возмущенно вскочила, глядя на Эбернати, но он схватил меня за руку и усадил обратно на диван. — Скажи мне на милость: зачем было присылать за тобой наемника, который пытался тебя убить? — Он убил не меня. — Тихо сказала я. — Он убил моих детей… И еще он сказал, что это послание от Сноу, который считает, что мне не нужно было помогать Като на арене. Хеймитч развел руками. — Видишь?! Если тебе передали послание — значит, тебя хотели оставить в живых. Но хотели убить всех, кто был тебе близок и дорог… Перед этим он убил твоих родителей, которые были чудесными людьми. — Хеймитч тяжело вздохнул. — Сноу виноват в том, что случилось, а не Катнисс. Катнисс лишь избавила твоего любимого человека от мучительной, долгой и тяжелой смерти. Ты можешь с этим не соглашаться… Но Като убил Сноу. Я вздохнула. — И что ты предлагаешь? — У нас есть план действий. Но мне нужна будет твоя помощь. А дальше он рассказал обо всем, что запланировал. — Ты когда-то сказал, что, когда президент злой — страдают все, кроме него. — Сказала я, когда он закончил. — Так вот теперь он будет не просто зол, он будет в ярости. И думаю, что теперь все будут не страдать, а умирать. Перед уходом Хеймитч снова сказал это «Не забывай кто твой истинный враг». После разговора с Хеймитчем я долго лежала в своей кровати, беззвучно рыдая и вспоминая Като. А спустя час поднялась и направилась к спальни Блайта. Долго стояла, не решаясь войти. — Я не сплю. — Послышался голос Блайта из комнаты, и я отворила дверь. Медленно подошла к нему, ложась рядом. — Что случилось? — Тихо спросил мужчина, не глядя на меня. — Мне страшно. — Кажется, я впервые была с ним откровенной. Он лишь обнял меня, прижимая ближе к себе. Я подняла голову, глядя на него. — Я тут подумала… — Тихо сказала я, глядя на его губы. — Никто не знает, что будет дальше. Поэтому, давай в последний раз. И поцеловала его, расстегивая пуговицы на его рубашке.