"Малышка Джо"

— Подъем! — Ор над моим ухом заставляет меня вскочить с кровати. Голова жутко кружится. — Ты чего орешь, дура? — Я злобно воззрилась на Катнисс, стоящую возле моей кровати, а после перевела взгляд на настольные часы. — Только 7 утра. Чего в такую рань будить то? И я собираюсь вновь лечь, но девчонка хватает меня за руку. Я вновь со злостью смотрю на нее, и она отдергивает руку. — Поспать сегодня не удастся. Тренировка через полчаса. — И она открывает дверцу моего шкафчика, бросая мне комбез. Я вздыхаю, но делать нечего — начинаю переодеваться. — Может, все-таки лучше захватить планолет? — Говорю, выглядывая с ванной. Катнисс лишь ухмыляется. Когда мы выходим на поверхность, я застопоряюсь. Перевожу вопросительный взгляд на Катнисс, но она точно так же смотрит на меня. — Ты перепутала время тренировки? — С надеждой в голосе спрашиваю девчонку, но она лишь мотает головой. — О. Ну ничего. Главное, что нас не определили в группу малолеток… Хотя стой. Именно к ним нас и определили. — Здравствуйте! — Грубый бас над моим ухом заставляет меня подскочить на месте. За спиной стоит женщина средних лет. — Я ваш инструктор. Зовите меня «солдат Йорк». — Так сурово. — Я ухмыляюсь. А после открываю рот, чтобы еще что-то сказать, но не успеваю. — Никаких разговоров! 15 отжиманий, солдат. Я замираю, но после понимаю, что шутки кончились, и, что мне самой это нужно и принимаю упор лежа. Какого же было мое удивление, когда я поняла, что пятнадцать отжиманий мне даются с жутким трудом. Хотя еще несколько месяцев назад я на раз могла отжаться 25 раз. После была растяжка с малышней, в группу которых нас с Катнисс поставили. Катнисс морщилась от боли, пока делала упражнения. Сказать, что мне было просто — бесполезно. Но видя ее дохлую форму — хотелось ее стукнуть. — Да ты дохляк, Сойка. — Я ухмыляюсь, из последних сил делая упражнения. Лишь бы не показать, что трудно… Когда же мы переходим к простым силовым упражнениям, голова и вовсе идет кругом, но я упорно игнорирую головокружение. Катнисс стонет во время исполнения одного из упражнений. — Вы только посмотрите на эту неженку. — С ухмылкой говорю я, хотя перед глазами все плывет. Когда же мы бежим долбанных 5 миль, мне кажется, что я упаду, но я, пускай из последних сил, все же передвигаю ногами. Катнисс падает на одном из участков. — Не будь слабачкой! — Ору я, находя в себе последние силы, чтобы поднять девчонку. Лишь я знаю, что, говоря все это, я обращаюсь и к себе тоже. Это дает сил. Но мотивация, которую я пыталась ей дать (и похрен, что она выражалась в грубой форме), не дает своих плодов. Под конец тренировки Катнисс еле передвигает ноги, и солдат Йорк отводит ее в сторону, о чем-то с ней беседуя. А спустя минуту Катнисс уходит. — Куда она? — Я подхожу к солдату Йорк. — В госпиталь. Ей нужно сегодня продолжить лечение. Она вернется завтра. — Солдат Йорк смотрит на меня несколько секунд. — Пресс — 100 раз! Я лишь вздыхаю, слегка жмурясь от крика женщины, и продолжаю исполнять приказ. Под вечер, когда я вернулась в палату, я еле стояла на ногах. Голова кружилась, в глазах темнело, все тело отдавало адской болью. — Где мой-твой морфлинг? — Спросила я, подходя к кровати Катнисс. — Мне нужно прийти в себя. Катнисс лишь молча посмотрела на меня, и только сейчас я заметила, что капельницы с морфлингом нет. — Извини. — Шепчет Катнисс, но я лишь вздыхаю. — Рано или поздно они бы все равно убрали его. — Тихо говорю я, а после выхожу в коридор, подходя к стойке регистрации, за которой сидит медсестра. — Можно мне кофе в палату? — С наигранной улыбкой спрашиваю я. — Желательно двойной… Нет. Тройной. — Вам нельзя кофе, мисс Мейсон. Я закрываю глаза на несколько секунд. Лишь бы не сорваться… Но не помогает. — А что мне, мать вашу, можно? — Ору на бедную девочку, и та рукой подзывает санитаров. Лишь сейчас я слегка успокаиваюсь. — Не нужно. Я сама. После разворачиваюсь и возвращаюсь в палату, падая на свою кровать. Нужно же было им убрать мой «допинг» именно в тот день, когда он мне больше всего нужен… — Что это за крик был? — Шепотом спрашивает Катнисс. — Это не крик. Это я. — Тихо отвечаю, поворачиваясь в сторону девушки. На ней лица нет. — Что с тобой? Ты вся бледная. — Меня раз сто кололи. — Изверги. — Говорю я, глядя в потолок. … Сны? Какие сны в такую ночь? Меня всю колотит. Боль сдавливает горло и кажется, что меня вот-вот вырвет, но, как только я добегаю до уборной, тошнота проходит. Спустя час я уже даже не могу подняться. Плевать на тошноту. Плевать на все. Сжимаю простыню до боли в пальцах, словно меня это спасет. — Прости. Врачи сами его убрали. — Говорит в темноту Катнисс. Тщетно было думать, что она спит. Уснешь тут от моих стонов и топота, когда бегала в уборную. Я лишь отмахиваюсь. Что я могу на это сказать? Она и вправду не виновата. Но к середине ночи я уже сомневаюсь в ее невиновности. — Сука! — Я кричу сквозь стоны. — Ты могла сказать, что он тебе нужен! Тебе просто хотелось сделать мне плохо. Дрянь! После еще были тысячи разных ярких слов в ее адрес. Она лишь молчала. Похоже, понимала, что ответь она хоть что-то — я, даже не глядя на бессилие, убью ее. Под утро я начинаю понимать, что девчонка и вправду не виновата. Меня попускает. Боль постепенно проходит, но я все еще дрожу, словно вокруг тридцатиградусный мороз. Лишь силовые нагрузки меня могут спасти в таком случаи. Мне нужно отвлечься. — Спишь? — Сквозь стиснутые зубы спрашиваю, не глядя на нее. — Нет. — Просто отвечает Катнисс, и я поднимаюсь, игнорируя отсутствие сил и головокружение. — Вставай. — Зачем? — Но она все равно поднимается. — Пойдем на пробежку. — Куда? В моем состоянии? — Думаешь у меня лучшее? — Смотрю на нее как на дуру. — Кажется, у меня не получится. — Тихо отвечает девчонка, поднимаясь. — Получится. — Я сжимаю зубы, надевая комбинезон. — Мы победители. Забыла? Мы выживаем, не смотря ни на что. С трудом, но она соглашается. Как только мы выходим на поверхность, я замираю под навесом. Ливень… Черт возьми, с неба льет вода… — Это всего лишь вода. — Говорит Катнисс. — От этого не умирают. Знала бы ты, дура, как я сотню раз «чуть не умирала» от воды… Я сжимаю кулаки, но выхожу под дождь. Каждая капля как раскаленный свинец. Кажется, что вновь появляются ожоги, а зажившие шрамы расходятся и кровоточат. Но я знаю, что должна справиться с этим страхом. Должна… Я должна пройти тренировки. Должна отправиться в Капитолий и прикончить Сноу. Спустя несколько часов моего ада вся группа останавливается, чтобы перекусить. Рыба, пропитана водой до самых костей. Я ощущаю как вода стекает по моему горлу и не выдерживаю. Меня выташнивает прямо под дерево. После нас заставляют разбирать и собирать автоматы. Меня учили этому в штабе подготовки Второго, но сейчас я не то что не могу его разобрать, я еле хватаюсь пальцами за ствол. Катнисс помогает мне, пока солдат Йорк отходит от нас. — Спасибо. — Одними губами шепчу я. Не знаю поняла ли меня девчонка. У меня зуб на зуб не попадает. После этого занятия нас затаскивают на стрельбище. Я всегда хорошо стреляла, но сейчас… Мишень мне упрямо не поддавалась. В итоге я чуть ли не последняя по результатам. Лишь после этого мы возвращаемся в здание, и я наконец-то выдыхаю с облегчением. Всю дорогу до палаты я стараюсь успокоиться. Кажется, что сейчас, пока я еще мокрая, меня кто-нибудь шандарахнет током. Поэтому я осматриваю каждый сантиметр под ногами. Ощущение, что где-то валяется оголенный провод, не покидает меня, пока я не вхожу в нашу с Катнисс палату. — У меня это все уже в печенках. — Прошипела я, присаживаясь на свою кровать. — Эта жизнь в госпитале. Все смотрят на нас как на больных. Я вскакиваю, направляясь к кабинету Коин. Катнисс идет за мной. Узнав зачем я пришла, президент созвала врачей. Пришли мой психотерапевт, медсестра, которая присматривала за мной и мать Катнисс, которая теперь работает врачом в Тринадцатом дистрикте. Я нервно кусаю губы. И лишь присутствие здесь Хеймитча помогает мне собраться. — Я хочу выписаться из госпиталя. — Говорю я, глядя на Коин. — Я здорова. Врач мотает головой и смотрит на меня так, словно я прокаженная. — Мы не можем на это пойти, мисс Мейсон. — Я больше не буду отказываться от Ваших услуг. — Я смотрю на психотерапевта. — Буду разговаривать с Вами каждый день. — Нет. — Мужчина с милой улыбкой, которая так меня бесит, смотрит на меня. — Простите, но Вы еще не готовы жить одна. Я стискиваю зубы, понимая, что сейчас ударю этого лысого очкарика, но тут встревает Катнисс. — Она не будет одна. Я хочу жить с ней. Я ошарашено смотрю на девчонку. — Вы уверенны, мисс Эвердин? — Спрашивает Коин так, словно намекает на ее отрицательный ответ. Я возвожу глаза к потолку. — Я думаю, что не стоит. — Встревает Плутарх. Распорядитель Квартальной Бойни. Этого мне хочется избить самым первым. — Зная характер мисс Мейсон, она не сживется с Катнисс. — Что за чушь? — Выкрикиваю я. Мужчина указывает на меня рукой, глядя на Коин. — Об этом я и говорил. — Но ведь как-то жила. — Катнисс, кажется, тоже начинает выходить из себя. — У нас одна палата. Забыли? — Президент. — Вдруг говорит Хеймитч, подходя ко мне. — Позвольте мне высказать свое мнение. Коин нехотя кивает. — Я согласен с тем, что у мисс Мейсон сложный характер. Она дерзкая, брутальная, порой ей срывает крышу, и она истерит… — Эй. Я все еще здесь. — Тихо говорю я. — Замолчи! — Хеймитч отводит от меня взгляд, и я действительно замолкаю, не смея ему перечить. — Но я знаю эту девочку, как никто другой. Ей можно доверять. И, насколько я знаю, они с мисс Эвердин стали добрыми приятельницами. У них похожие характеры, согласитесь. Насколько я знаю: волки не нападают на тех, кто равен им по силам, а с уважением относятся к таким. Позвольте им выехать из больницы. Я общался с мисс Мейсон. Ее угнетают больничные стены. Это отнюдь не помогает ее реабилитации. Я обещаю, что буду присматривать за ними. — И я. — Вдруг говорит мама Катнисс, подходя к нам и приобнимая нас обеих за плечи. Коин думает несколько секунд, а после вздыхает. — Ладно. Я выделю вам отсек рядом с отсеком миссис Эвердин. Я облегченно выдыхаю, с улыбкой глядя на Катнисс.