"Малышка Джо"

В один из дней я позволяю себе сходить куда-то кроме комнаты Питы. — Мисс Мейсон. Рада видеть Вас в добром здравии. — У двери в нужное мне помещение стоит Пейлор — командующая повстанцами из Восьмого. — Решили прогуляться по теплицам? — Можно и так сказать, командующая Пейлор. — Вам туда нельзя. — Спокойно сказала женщина. Я вздохнула. — Вы знаете, что там находятся ответы на мои вопросы. — Похоже, не очень то действуют мои слова. — Я не сумасшедшая и не полоумная. Я оставлю Катнисс ее жертву. Женщина думает несколько долгих секунд, а после кивает охране у двери. — Пропустите ее. Я вхожу в помещение и сразу прикрываю нос и рот рукавом кофты. Вонь роз, которая преследовала меня во время всего моего пребывания в плену… Но эта вонь означает одно — он здесь, он рядом. — Не думал, что именно Вы захотите со мной повидаться, мисс Мейсон. — Самый мерзкий голос в мире указывает мне путь куда идти. — Согласитесь: меня сложно удивить. Но вы это сделали, придя сюда. Что ж… рад Вас видеть. Я наконец-то миную последний куст синих роз и выхожу к красным розам, между которыми сидит прикованный Сноу. — Не могу ответить тем же, Кориоланус Сноу. Старик опустил голову. — Так странно не слышать в свой адрес такое привычное «президент». — Он вновь смотрит на меня, ухмыляясь. — Задавайте. — Что? — Вопросы. Вы ведь за ответами пришли. Я вздыхаю. Чертов старик. Вечно строит из себя пророка. — Это ведь были не вы? — Если Вы о планолете с нашей эмблемой, мисс Мейсон, то да. Вы всегда были умной девушкой. Я жесток, но не настолько, чтобы убивать почем зря. — Это верно, господин Сноу. Вы жестоки. И всегда этим славились. Мужчина вдруг рассмеялся, и от этого смеха по моей коже пробежали мурашки. — Не Вам судить меня за жестокость, мисс Мейсон. Вы сами такая. — Я была вынуждена такой быть. Вы меня такой сделали. — Чтобы сделать сильнее. — Он жутко ухмыльнулся. — Согласитесь: смерть родных, Като, Блайта, пытки… Это все сделало Вас сильнее. — И обозлённее. Слишком дорогая цена, не находите? — Я сохранил ваш дистрикт. Хоть он был одним из тех, кто поднял мятеж. — И это то немногое, что я не понимаю. — Тихо отвечаю я, глядя в глаза Сноу и не сводя взгляда. — А все остальное понимаете? — Он снова ухмыляется, но я почти спокойна. — Да. Понимаю, что Като был просто шутом в Играх. Понимаю, что Блайт погиб чисто случайно. Что кровавый дождь, под который попала именно моя группа трибутов на Квартальной Бойне, был упоминанием о всех убитых мной. Это ведь была кровь всех моих жертв? — Он ухмыляется, но кивает на мой вопрос. — Понимаю, что пытали Вы меня не для того, чтобы получить от меня ответы на вопросы, а, чтобы дать мне некоторые ответы. Вы ведь прекрасно понимали, что, какую бы боль мне не причинили, физическую или душевную, я не стану говорить и открывать Вам тайны. А еще я знаю, что я похожа на Вашу дочь Марнею, которую Вы убили за непослушание. Убив моих родных, Вы сделали то же, что сделали когда-то с собой. Я осталась одна, как и Вы, если не считать Вашей внучки, конечно. Моих же детей Вы тоже убили. Чтобы я стала более обозленной перед Квартальной Бойней, которую Вы на тот момент уже готовили. А мой дистрикт… Зачем Вы сохранили его? — Повторюсь еще раз, мисс Мейсон: Вы умная. Вот только Ваших родителей я убил еще и за Ваше непослушание. А Ваше одиночество, которое сродни моему, это уже глупые последствия… Седьмой Дистрикт я сохранил для того, чтобы у Вас осталось хоть что-то. — И я должна быть за это благодарна? Он молчал несколько десятков секунд. — Вы кажетесь абсолютно здоровой, мисс Мейсон. Я знаю, что после плена у Вас были психические и физические отклонения. Как Вы справились с этим? — Дала себе ответы на некоторые вопросы. И нашла истину. — Что же это за истина? — С нескрываемым любопытством спросил он, я ухмыльнулась. Этого вопроса я и ждала. — Истина в том, что ко всему, что происходило в моей жизни, причастны Вы. К голодному детству в Двенадцатом Дистрикте. — Он слушал внимательно, не перебивая, иногда склоняя голову то в одну, то в другую сторону, как пес. — К страхам моей семьи до моего девятилетия, вызванными Голодными Играми, на которые впоследствии чуть не выбрали моего брата. На наш переезд в Седьмой, который без Вашего личного разрешения был бы невозможным. К убийству Бреда Гарди, который был моим наставником. К моему участию в Играх, когда я думала, что не готова к ним. Ко всем убийствам, совершенным мной. К моему сумасшествию, которое началось еще тогда. К смерти Като, Клов и Марвела — моих единственных друзей. К моей ненависти к Катнисс. К тому, что началось восстание. К убийству моих детей. К моим попыткам самоубийства. К моему и Блайтовому участию в Квартальной Бойне. К гибели Блайта, Мэгс, Вайресс. К тому, что Бити искалечен навсегда. К моему плену, плену Питы и Энни. К повстанческим армиям в Панеме. К уничтожению моего родного Дистрикта и других Дистриктов Панема. К тому, что моим последствием пребывания в плену оказалась несвертываемость крови. — Я протянула руку к красному кусту розы и уколола палец об иголку. На подушечке пальца проступила капля крови, которую я показала Сноу. — К тому, что это вылечили. К смерти Финника и других солдат. К гибели капитолийских детей и захвату Капитолия. Ко всему причастны Вы. Он молчал еще несколько секунд. — Неужели я виной лишь гадким и ужасным вещам? И ничего доброго? — Нет. К доброму, пусть его не много, причастны тоже Вы. И в этом весь ужас. Вы причастны ко всему. Всё, абсолютно всё, вызвано Вашей жизнью в этом мире и Голодными Играми, которые Вы поддерживали и которым потакали. И это не только в моей жизни. Так в жизни каждого жителя Панема. И, не смотря на то, что Вы сохранили мой Дистрикт, и я все-таки благодарна Вам за это, я желаю лишь одного… Вашей скорейшей кончины. Я развернулась и покинула теплицу, слыша за своей спиной громкий истерический смех, перебиваемый кашлем. — Хеймитч! — Я вбегаю в его комнату как ошпаренная. Хей сидит на диване, закинув голову на спинку. — Привет, Джонни. — Говорит он, слабо улыбаясь. — Надеюсь, Катнисс тебя не видела? Я мотаю головой и падаю на диван рядом с ним. — Что случилось? — Он смотрит на меня. — Ты вся побледнела. — Я была права. Я, черт возьми, была права. — Я слабо и невесело ухмыляюсь, глядя на него. — Ты о чем? — Бомбы сбросил не Капитолий. Это сделала Коин. Он долго смотрит на меня, словно боится, что я опять слетела с катушек. — Этого не может быть. — Тихо говорит он. — Может. Я только что говорила со Сноу. — Что? — Он вскакивает, нависая надо мной. — Это же, черт возьми, опасно! Чем ты думала? — Успокойся, папочка. И сядь на место. — Я хватаю его за руку и усаживаю обратно на диван. — Он пришпорот наручниками и цепями. Он бы ничего мне не сделал. — Физически да, но… — Но душевно я уже полностью здорова. — Перебиваю его я, глядя ему в глаза. — И прежнего не повторится. — С чего ты думаешь, что Сноу тебя не обманул? — Двойной взрыв. Его придумали Бити с Гейлом. Гейл сам мне об этом рассказывал. Хеймитч молчит. — Только не говори никому. — Тихо говорю я. — Просто думала, что тебе стоит знать. — У меня тоже есть кое-что для тебя. Коин хочет сделать Голодные Игры для детей Капитолия. Мне это по секрету рассказал Плутарх. Я вскакиваю, как он секундой ранее. — Сумасшедшая сука. — Шиплю сквозь стиснутые зубы. Эбернати молчит. — Мне нужно все это осмыслить. Я, пожалуй, пойду. Чтобы не пересечься случаем с девчонкой. Хеймитч кивает. Я выхожу, а когда бросаю взгляд назад — Эбернати уже роется в шкафчике с алкоголем. Я вздыхаю. Кажется, даже для нас с ним это слишком…