"Малышка Джо"

Спустя два часа всех живых победителей Коин собрала в зале для переговоров президентского дворца. — Джоанна? Я резко обернулась, глядя на девушку. — Энобария? — Джоанна. — Она рванула ко мне. — Энобария. — Побежала ей на встречу, и мы обнялись. — Рада видеть тебя живой и невредимой. — Девушка отодвинулась от меня. Она кажется осунувшейся, уставшей, хоть и была единственной победительницей среди оставшихся на арене Квартальной Бойни, кому Капитолий сохранил жизнь. — Насчет «невредимой» можно поспорить. — Я улыбнулась. — Как ты спаслась? — Когда ты житель Второго дистрикта — это очень просто сделать. Какие бы у тебя на самом деле не были убеждения, слова в адрес Капитолия «я за вас» звучат убедительно. Я вновь улыбнулась. Появились Хеймитч с Питой и Бити, и мы все вошли в зал. — Ты как? — Прошептала я, склоняясь к Пите. — Отлично. Благодаря тебе. — Улыбнулся парень, и мы подошли к столу. В зал вошла Энни, прошла мимо и легко кивнула мне. Это была больше не та Энни, которую я видела в Тринадцатом. Это была гордая женщина, знающая себе цену и умеющая за себя постоять. Я смотрела на нее несколько минут, не в силах отвести от нее взгляда. До тех пор, пока дверь не открылась и не вошла она — Катнисс. — Что здесь такое? — Спрашивает девчонка. — Точно не знаем. — Хеймитч переводит взгляд с меня на Катнисс. — По моему, встреча победителей, которые сумели выжить. — Это все кто выжил? — Спрашивает Катнисс. — Это цена славы. — Говорит Бити. — Обе стороны испытывали к нам ненависть. Капитолий убивал тех победителей, которых подозревал в причастности к мятежу. Повстанцы уничтожили тех, кто по их мнению был на стороне Капитолия. — Тогда она тут что делает? — Я смотрю на Энобарию, изображая злость. Лишь девчонка понимает меня и усмехается. — Она не попадает ни под один критерий.  — Но она подпала под так называемый Договор Сойки. — Говорит Коин, входящая в зал, глядя на меня. Я выдавливаю из себя самую умело наигранную улыбку, на которую только способна. — Катнисс Эвердин согласилась на сотрудничество с повстанцами в обмен на безопасность пленных победителей. Она сдержала свое слово, и мы сделаем так же. Хочешь, чтобы я тебе верила? Не получится… Чтобы не разразиться гневной тирадой в сторону президента, перевожу свое внимание на ухмыляющуюся Эно. — Смейся. Мы все равно тебя прикончим. — Я еле заметно усмехаюсь. Эно лишь скалится на меня, показывая зубки. — Присаживайся, Катнисс. — Коин закрывает дверь. Все усаживаются на свои места. — Я пригласила вас, чтобы решить один вопрос. Сегодня Сноу будет казнен. За последних несколько недель сотни помощников Сноу, которые угнетали жителей Панема, тоже предстали перед судом и будут казнены в ближайшее время. Но жители Дистриктов считают, что такая плата слишком мала, учитывая те страдания, которые капитолийцы причинили населению Панема. Даже больше — многие требуют уничтожить всех капитолийцев. Но мы на такое пойти не можем. Ведь это поставит нас под угрозу вымирания. Мы предложили Панему альтернативу, но не сумели прийти к единогласному решению. Поэтому мы решили, что решающие голоса должны быть за победителями. Я облегченно выдохнула, понимая, что скажу свое твердое «нет». Но в следующую секунду вспомнила просьбу Эффи, и задумалась. — План утвердится, если будет четыре и больше голосов «за». Воздержаться нельзя. Предложение следующее… Вместо уничтожения всего населения Капитолия будут устроены последние, символические Голодные Игры, в которых будут участвовать те, кто имеет прямое отношение к бывшей власти Капитолия. Все семеро победителей смотрят на президента. — Что? — Я изображаю удивление и, похоже, это мне хорошо удается. — Мы организуем еще одни Голодные Игры, в которых будут участвовать капитолийские дети. — Отвечает она, глядя на меня. — Это шутка? — Пита смотрит на президента, что ни на есть разъяренным взглядом. — Совсем нет. — Коин смотрит на мальчишку. — И, если мы проведем эти Игры, все будут знать, что это одобрили вы. Но мы сохраним в тайне личный ответ каждого из вас. Ради вашей безопасности. — Это идея Плутарха? — Спрашивает Хеймитч, делая вид, что тоже не в курсе всего происходящего. — Нет. Моя. — Отвечает Коин, глядя на него, а после переводит взгляд на меня. — Мы должны уравновесить жажду мести и количество жертв. Можете начинать голосование. — Нет. — Твердо говорит Пита, и я радуюсь, понимая, что в нем не возможно разглядеть того сумасшедшего мальчишку, каким он был еще несколько недель тому назад. — Я против. Мы не будем устраивать еще одни Игры. Я на секунду задумываюсь, зная, что должна ответить следующей. Вздыхаю. — А почему бы и нет?! — Вновь расплываюсь в умелой улыбке. — Это справедливо. У Сноу есть внучка. Я «за». Катнисс недоуменно смотрит на меня. Я лишь моргаю, закрывая глаза на несколько секунд. Конечно, она не понимает. — И я тоже. — Говорит Эно, глядя на меня. И я знаю, что в отличии от меня, она правда хочет этого. — Пусть узнают через что мы прошли. Но и в ее словах есть доля справедливости… Нет. Справедливости тут быть не может. Это же дети. Пусть даже капитолийские, но дети… — Из-за этого мы ведь и подняли восстание! — Выкрикивает Пита, и я на секунду переживаю как бы он снова не слетел с ума. — Забыли? Энни? — Я, как и Пита, против. — Спокойно говорит она, высоко подняв подбородок. — Если бы Финник был здесь — он бы тоже был против. Я сощурено смотрю на нее. — Но его нет. — Тихо, растягивая слова, говорю я, чтобы проверить ее реакцию. — Он погиб от лап мутантов Сноу. Она лишь скоса смотрит на меня, но ничего не отвечает. Чудная реакция… Никаких тебе закрытых руками ушей… Умница, Энни Кресто! — Против. — Говорит Бити. — Это будет плохой прецедент. Нельзя считать всех врагами. Главное сейчас — единство. В ином случае мы не выживем. Я против. — Катнисс, Хеймитч? — Коин смотрит на них. Катнисс на секунду смотрит на меня. Я кладу руку себе на горло, еле заметно мотаю головой, делая вид, что разминаю шею. — Я «за». — Неожиданно отвечает девчонка. — За Прим. Черт. Она с ума сошла?.. Хотя я не имею права винить ее. Коин ее терпеть не может. Да и слова «за Прим»… Что она хотела этим сказать? Что хочет отправить на Игры внучку Сноу, тем самым отомстив ему за свою сестру?.. Или, что она знает правду?.. Но меня выдергивает из раздумий голос Хеймитча. — Я поддерживаю решение Сойки. Я вскидываю голову, глядя на него. Ни черта не понимаю… Хотя, ответь папа по-другому… Кто знает простила бы ему это Коин или нет… — Чудесно. — Говорит Коин и поднимается. — Решение вы приняли. А теперь пора идти. Скоро состоится казнь. Президент подходит к Катнисс, они о чем-то шепчутся, а после Коин уходит. Эно ухмыляется и первая покидает комнату. Вслед за ней зал заседаний покинул и Пита, бросив на меня презрительный взгляд. Вот и мой «пациент-друг» отвернулся от меня… Бити просто выехал из комнаты, не бросая на меня обиженных или злых взглядов. Просто молча. Но ведь молчание тоже много значит. После и Хеймитч, положив руку мне на плечо и шепнув на ухо: «Все будет хорошо». Так, что лишь я услышала. Катнисс лишь на секунду посмотрела на меня. Без презрения, злобы, ненависти, отвращения или осуждения. Просто заинтересовано. Словно изучая мои собственные эмоции, мысленно пробуя их на вкус. Но я могла ошибаться в эмоциональной окраске ее взгляда. Кому как не мне знать, что то, что написано на лице сумасшедшего, не всегда означает то, что творится в его душе. Остались лишь мы с Энни. Мы сидели около минуты в полном молчании. — Мне жаль. — Наконец смогла сказать я. Скупо, банально, но это единственное, что пришло мне в голову. — Я знаю. — Тихо отозвалась Энни. — Ты тоже меня осуждаешь? — Я посмотрела на нее. — За мое решение. — Я не вправе осуждать тебя. — Она посмотрела на меня. И правда — никакого осуждения. Скорее понимание. — И никто другой не вправе. Она поднялась и направилась к двери. — Энни. — Окликнула я ее. Она обернулась. — Береги себя… вас. Она улыбнулась и ушла, закрывая за собой дверь. Я еще несколько секунд сидела на своем месте, а после поднялась и выбежала в коридор. Катнисс я догнала почти у самой двери в ее комнату. — Стой, Катнисс. — Я остановилась, кладя руку ей на плечо. Она вздрогнула. В точности так же, как на Квартальной Бойне, когда я принесла ей воды. — Джоанна? — Голос кажется нормальным. Что же с ней не так? — Ты что-то хотела? — Да. Поговорить. Но время поджимает. Катнисс кивнула, посмотрев мне в глаза. Лишь сейчас я поняла, что не так… Взгляд. Он пустой. Как у куклы. — Я тоже хотела поговорить с тобой. Но не знала как начать. — Она замолчала на несколько секунд. — Как ты справилась? Все талдычат о том, что ты смогла сама вылечить себя. Как ты справилась с этим? Я вздохнула. — Дала себе ответы на несколько вопросов. Нашла правду, которая меня беспокоила и наконец полностью и ясно осознала кто мой главный враг. — И кто же? — Тихо спрашивает девчонка. — Сноу. — Как будто само собой разумеющееся говорю я. Она кивает и собирается открыть дверь. Я перехватываю ее руку. — Но не твой. — Она вновь смотрит мне в глаза. Немой вопрос. — Катнисс, стреляй метко. И помни кто теперь твой настоящий враг. Девушка натянуто кивает, и я ухожу. Спустя десять минут мы выходим на площадь перед дворцом, где запланирована казнь Сноу. Я посильнее кутаюсь в серое меховое пальто от зноя, пробирающего до костей. Перед многотысячной толпой появляется Катнисс в боевой парадной амуниции, луком и стрелой. Боковым зрением, в десятке метров от меня, замечаю знакомое лицо. Поворачиваюсь — нет сомнений. Это он. Бледный и уставший, но он. Кажется, что смотрел на меня всего секунду назад, но отвернулся, увидев, что оборачиваюсь в его сторону. Хотя какое ему до меня дело?!.. Какое мне самой до себя дело?!.. Я чувствую себя скользкой змеей, которая подставила под удар жизни новых 24 жертв… Я стою у прохода и, пожалуй, первая ощущаю ядовитый запах роз. Она всего одна — в петлице его пиджака. Но запах как от сотни роз. Сноу проводят мимо меня, и он ухмыляется. Я отворачиваюсь. Кажется, проходит всего мгновение, когда Катнисс натягивает тетиву и запускает стрелу… в сердце Альме Коин. Президент Коин падает замертво. Толпа окружает Катнисс, охранники выводят ее, а я мигом подскакиваю к Сноу, зная, что через несколько секунд шок пройдет, и люди бросятся к бывшему президенту. — Больно не будет? — Спрашивает он со своей фирменной ухмылкой. — Нет. Только смертельно. — Я отвечаю ему такой же ухмылкой и заталкиваю в рот капсулу морника. — За весь Панем. Он начинает хватать ртом воздух, кровь начинает литься из его рта и он повисает на столбе, все с той же фирменной ухмылкой на губах. Я разворачиваюсь и ухожу из площади пока никто не заметил то, что я сделала. Мне не нужна никчемная слава. Вот только теперь я чувствую облегчение. И плевать что будет потом. Что это чувство уйдет, и я пойму, что моя жажда мести свершилась. Что страшная истина уничтожена моими же руками, и жизнь потеряет смысл… Но я найду новый. Обрету его… Я в это верю.