A Second Life

Ледяной дворец был пуст, если не считать Такеши Нишигори, который, как и всегда, сидел в приемной. Его жена совместно с Челестино Чалдини тренировала Юри, так что последний был как никогда рад, что на тот момент ее на катке не было. — Доброе утро, Юри, — улыбнулся Такеши. — А это кто? Никифоров пожал ему руку. — Я Виктор, новый ученик Юри. — Так слухи верны! — Нет, он не мой ученик, — холодно сказал Кацуки, но, заметив, как собеседники посмотрели на него, добавил: — Во всяком случае, пока, — затем он сменил тон на более теплый. — Можем ли мы воспользоваться катком? — Конечно! Ты же знаешь, мы всегда для тебя открыты. — Спасибо. — Будете практиковаться? — спросил Такеши, переводя свой взгляд с одного фигуриста на другого. — Если я смогу проявить себя, то Юри будет моим тренером! — не удержавшись, выпалил Виктор. Казалось, в тот момент он состоял лишь из одного волнения. Кацуки печально покачал головой. Неужели и он когда-то был таким же? Иногда ему казалось, что пресса была в его жизни всегда, из-за чего он и не позволял себе быть таким наивным и восторженным. — Удачи, — Такеши послал Виктору улыбку и поднял вверх большой палец. Юри с трудом подавил желание закатить глаза и проигнорировал обеспокоенный взгляд друга. Они направились к раздевалке, и волнение Виктора росло с каждым шагом (хотя, казалось бы, расти ему уже некуда). Какая-то часть Юри злорадно хотела посмотреть, что будет, если Никифоров достигнет предела. — Я буду кататься на том же катке, на котором начинал ты! — Ничего особенного, каток как каток, — ответил Юри максимально спокойно. — И это был муж твоего тренера! Хорошо… это уже становилось немного жутким. Кацуки положил ладонь на плечо Виктору. — Успокойся, ладно? — Но я так счастлив, что, кажется, могу умереть! «Это не самое лучшее, что ты мог бы сказать», — подумал Юри, но промолчал.

_____________________________

Виктор прокатился до другой стороны катка и развернулся, в то время как Юри облокотился в бортик и положил голову на руки. — Что ты хочешь, что бы я сделал? Откатал что-то конкретное? — спросил Виктор. — Я хочу, чтобы ты удивил меня. Как это сделать — твоя проблема. Никифоров задумался об этом на какое-то время. — Э-э, — произнес он через минуту или две. — Можно включить музыку? — Конечно. Какую именно? — «могу поспорить, он собирается попросить включить музыку из какой-нибудь моей старой программы. Никакой оригинальности». — Можно «Poker Face», пожалуйста? — краснея, ответил Виктор. — Хорошо, — «ты и правда собираешься делать из всего этого фарс? После всего, что уже вытворил?» Младший фигурист сел на лед и завел руки за спину, показав, что готов. «Собираешься». Краем глаза Юри увидел, что Такеши присел неподалеку, чтобы увидеть представление, которое собирался устроить русский. Заиграла музыка, и, на удивление Юри, она принесла ему больше воспоминаний, чем он ожидал. Наблюдая за Виктором, он мог вспомнить все те эмоции, которые испытывал, когда репетировал хореографию этого номера, и все комментарии Юко и Челестино, которые они оставили впоследствии. Виктор полностью скопировал все движения руками и плечами в самом начале, и Кацуки впервые мог увидеть, как программа должна была выглядеть с точки зрения аудитории без редактирования, сделанного операторами. Юри задумчиво посмотрел на Виктора. Было очевидно, что молодой человек был действительно талантливым, но может ли Юри тренировать его и тренировать хорошо? Нет, сама идея этого была абсурдной. Он не знал, как быть тренером. Единственное, что он мог сделать — сломать карьеру ни в чем не повинного человека. Японец вспомнил тот неприятный инцидент с Минами Кенджиро. Фигурист довольно долго выслеживал его. Он искал и находил его на каждом мероприятии, на котором они оба были, и каждый раз буквально умолял Юри стать его тренером. В конце концов, Кацуки стал бегать от Минами с таким же усердием, с которым избегал репортеров. Но потом точка его кипения достигла предела, и он просто накричал на него. Кенджиро был опустошен. Это было очевидно по тому, с каким треском тот провалил те соревнования, и Юри тогда пожалел, что не поговорил с фигуристом раньше в спокойной обстановке. Виктор сделал те же самые прыжки, что и стояли в программе, но добавил несколько четверных, которые были бы довольно впечатляющими, если бы он не запорол один из них. Он быстро вскочил со льда, сделав вид, будто падение было запланировано, и, подмигнув Юри, продолжил. Тот ожидал уныния в глазах, падения духа и все в этом роде. Все то, что произошло бы с ним самим после подобного, но был приятно удивлен, что не увидел ничего из этого. No, he can’t read my poker face /Нет, он не может прочитать мое бесстрастное лицо/ Юри понял, что тот наивный юноша бесследно исчез, а на его место пришел хитрый аферист. Неужели то была маска, и это его настоящее лицо? Или наоборот? На его лице появилась ухмылка, будто он знал, о чем подумал Юри. I won't tell you that I love you, /Я не стану говорить тебе, что люблю тебя,/ Kiss or hug you, /Целовать или обнимать тебя,/ 'Cause I'm bluffing with my muffin. /Потому что я блефую, играя своим лицом./ Он без особых усилий упал на колено, раскинув руки в стороны. Юри больше не думал о своем прошлом. У него в голове вдруг появилось очень яркое воспоминание о произвольной Виктора с предыдущего Гран-При. Он вспомнил, что, как только тот вышел на лед, публика моментально полюбила его. Его программа была слабой, но обаяние и харизма были поистине невероятными. Жаль, что баллы за это не дают. Юри вспомнил свои мысли о том, что с правильной подготовкой и хорошим тренером он сможет стать следующей легендой фигурного катания. Музыка закончилась, и Виктор замер в конечной позиции прямо перед Юри. Всезнающее выражение лица медленно сменилось большой улыбкой. Такеши зааплодировал, а Юри задумчиво глядел на фигуриста перед собой. — Что? Тебе не понравилось? — спросил Виктор, а в его глазах уже собирались слезы. — Нет, ты прекрасно уловил суть и настроение этой программы, — «так хорошо, что на одно мгновение твой фанатизм по мне показался мне ненастоящим». — Значит, ты сдержишь свое обещание? — Может быть, ты и выдумал эту историю с банкетом, но… — он остановился, увидев, что Виктор открыл рот, и тот быстро его закрыл. — Я буду твоим тренером. — Ура! — он радостно подпрыгнул. — Так когда мы начнем? Давай сейчас? Пожалуйста? — Может быть. — У меня уже есть идея для моей короткой программы! Лучше не придумаешь! Можно я покажу тебе? — Успокойся, — Юри действительно боялся, что Виктор просто взорвется от всех этих эмоций. — Покажи. Он наблюдал, как Никифоров включал музыку, и в голове появилось смутное подозрение. Звуки гитары прошлись по всему немаленькому помещению, и Виктор поднял руки. — Это называется «Любовь: Эрос». Речь идет о сексуа… Внезапно музыка оборвалась. — Что?.. Почему ты остановил?.. «Потому что по дороге сюда ты сам рассказал мне о банкете. Подозреваю, что программу ты придумал, думая про ночь, когда я напился до невменяемого состояния, а сейчас не могу вспомнить ни-че-го. И я совсем не хочу убедиться в этом», — подумал Юри, но вслух сказал совсем другое: — Потому что думал, что я поставлю тебе короткую программу. — Боже мой! Я знал, что ты вспомнишь! — с восторгом сказал Виктор. — Но не меняй тематику, пожалуйста. «Помню? Не думаю, что хочу помнить хоть что-то, что касается той ночи». — Ну да, ну да… — согласился он, не особо удивленный его восторгу. — О любви, значит?.. — он задумался на минуту или две, пока его не настигло вдохновение. — «О любви: Агапе». — Агапе? Но это же совершенно разные вещи… — И тренировки начинаются прямо сейчас. Мне нужно, чтобы ты вышел и нашел храм… или, может быть, водопад… — «надеюсь, что хотя бы это тебя успокоит». Виктор выглядел неприятно удивленным. — Я думал… — сказал он, но затих и уткнулся своим взглядом в лед. Что там Челестино говорил ему очень далеко? «Кнут и пряник, Юри». Кнут был, вот тебе и пряник… — Когда закончишь, я буду думать над твоей хореографией. Раздался звук аплодисментов, и оба фигуриста обернулись на их звук, чтобы увидеть бывшего тренера Юри — Юко, которая смотрела на них с гордым выражением лица. О. Хорошо. «Рано или поздно она все равно бы узнала». — Привет, Юко-сенсей. — Прошу тебя, сейчас называй меня просто Юко. Такеши написал мне, чтобы я пришла и посмотрела на это, иначе бы я просто не поверила. Юри знал, что она уже начала посмеиваться над ним, пусть и по-доброму, но это не тот разговор, который он хотел бы иметь, когда рядом стоит его новоявленный ученик. Это имело бы очень неправильный эффект, а Виктор стал бы еще более возбужденным. — Ну, Виктор, ты слышал своего тренера? Тот выпрямился. — Д-да! Боже мой! Ты назвал себя моим тренером! «Если он сейчас растечется в лужу, я это убирать не буду». — Да, назвал. А сейчас сделай то, о чем я тебя попросил. — Да, тренер! — Виктор радостно улыбнулся и сошел со льда. Сделав три шага, он потерял равновесие и чуть не поцеловался с полом, но Юри успел схватить его за руку. — Иди. Прямо сейчас. И смотри под ноги, — может быть, если он будет описывать все действия простыми словами, Виктор будет больше уделять внимание их смыслу? Виктор покраснел, надел чехлы на лезвия коньков и вышел. — Я очень рада за тебя, Юри, — сказала Юко так, будто он только что получил Оскар. — С ним нужно работать, — вздохнул он. — Господи, помоги мне. Как мне с ним разговаривать? Он же не может успокоиться на дольше, чем на пять минут! Отправившись за своими коньками, он пытался вспомнить подходящую для короткой программы Виктора музыку, но одна мысль никак не могла покинуть его голову: «Когда именно он притворялся?» Он нашел нужную мелодию, после чего прослушал ее на своем телефоне. Она была достаточно неплоха. Возможно, при других обстоятельствах он бы сам катался под нее. Через полчаса Юри уже был на льду, кусочек за кусочком пытаясь воссоздать программу, которая могла бы отражать чистую и бескорыстную любовь. Каждые десять-пятнадцать минут он останавливался, чтобы снова прослушать музыку. Несмотря на его усилия, получалось не особо хорошо. Он пытался хоть как-то расширить саму идею Агапе, но от него постоянно что-то ускользало. Юри прекрасно знал об ожиданиях своего ученика. На самом деле, он знал об ожиданиях всех вокруг него, и это неимоверно давило на его плечи. Он же сможет сделать это, правда? Но что, если он погубит карьеру Виктора этой короткой программой? Что тогда? Простит ли он себя? Или Виктор, простит ли его он? Еще раз испытать что-то похожее на инцидент с Минами было бы слишком больно. Программа на тему Эроса очень подходила Виктору. Он доказал это, великолепно откатав его программу под «Poker Face», в плане эмоций и артистичности уж точно. Может быть, Юри стоило позволить ему остаться в его зоне комфорта? Но как тот сказал сам: он хотел удивлять людей. Эросом Никифоров никого не удивит. Юри остановился, подъехал к бортику закусил губу. Не слишком ли он рискует? Он перевел взгляд на часы, увидев, что уже почти три часа дня. Где же Виктор?