A Second Life

Очнувшись после операции, Мари с трудом разлепила веки и увидела перед собой Юри, который спал в кресле возле ее кровати. Что он здесь делал? Как долго она спала? Ей очень хотелось разбудить его и задать ему эти вопросы, но, заметив, насколько истощенным он выглядел, она осталась лежать и старалась не шевелиться, решив дождаться того момента, когда он проснется самостоятельно. Наконец, его голова порывисто опустилась, заставив Юри вздрогнуть и проснуться, как это бывает во время незапланированного сна в общественном транспорте. — Доброе утро, Юри. — Мари! Ты очнулась! — воскликнул он. — Кубок Ростелекома уже завершился? Он посмотрел на свои часы, и именно после этого простого жеста она уже знала ответы на все свои вопросы. — Должно быть… — Юри! Какого черта ты здесь делаешь? Ты должен быть там! Ты должен быть с Виктором!.. — Все будет хорошо, — заверил он сестру. — Виктор не нуждается в том, чтобы я всегда был рядом с ним, он справится. Справился. Наверное. — Ты не можешь всерьез так думать! Ты вообще видел, как он на тебя смотрит? Щеки Юри стремительно заалели. — П-пожалуйста, Мари, доктор сказал… Старшая Кацуки тяжело вздохнула. — Он сказал, что со мной все будет в порядке. Тебе не нужно было приезжать, — она заметила нотку обиды в глазах брата и попыталась исправить ситуацию. — Спасибо. Я ценю это, я действительно рада, что ты рядом, но… Ты тренер, Юри. Твой ученик рассчитывает на тебя, — она наблюдала за тем, как тот медленно опускает голову, и подумала дважды, прежде чем снова задать интересующий ее вопрос. — Ты видел, как он на тебя смотрит? — Давай поговорим о чем-нибудь другом, пожалуйста? — Хорошо, — прошептала Мари. Она смотрела на него, пытаясь отгадать, о чем он думает. Ей всегда было трудно читать выражение его лица. Он научился скрывать свои эмоции, когда его карьера фигуриста только начала подниматься в гору, а к ее расцвету он стал делать это так же непринужденно, как и дышал. Мари надеялась, что это не сделало из него слишком хладнокровного человека. Юри сделал очередную попытку улыбнуться. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо. Она взяла его руку в свою, и только тогда на его губах слабо засветилась настоящая улыбка. «Что бы ты ни чувствовал к Виктору, он исцелил большую часть твоих ран. Как я могу отблагодарить его за это?»

___________________________________

Яков стоял рядом с Виктором, когда его бывший ученик готовился выйти на лед. Он задумался, стоило ли что-то говорить, и если да, то что? Никифоров открыто показывал, что чувствовал к своему бывшему тренеру. Даже если он не набросился на Якова сразу после отъезда Кацуки, красноречивые игры в молчанку и в прятки одновременно во время утренней тренировки говорили лучше любых слов. «Ты всегда держишь меня позади всех, словно я не готов! Если так будет продолжаться, я никогда не буду готов! Я хочу сложные программы! Я хочу кататься и брать золото!» Наблюдая за тем, как Виктор катает Агапе, Яков был вынужден признать, что фигурист был прав. Может быть, он должен был уделять ему больше внимания? Но кто знал, что все так обернется? Фельцман всегда думал, что Виктор завоевывал внимание и восторг аудитории только благодаря своему обаянию, но теперь он мог видеть, что дело не только в нем, но и в таланте. И он пропустил это мимо глаз. Почему? Потому что он не думал, что Виктор серьезно относится к фигурному катанию, потому что фигурист постоянно дурачился на тренировках, потому что он мог пропустить одну из них только из-за того, что не смог оторваться от просмотра старых прокатов своего кумира. Но даже Яков мог признать, что ни одна из этих причин не была слишком веской, чтобы не замечать талант своего собственного ученика. Он должен был что-то сделать. Он должен был увидеть потенциал Виктора, должен был заставить его работать усерднее. — Удачи. Фигурист обернулся. Его глаза были красными, а сам он выглядел так, будто не спал всю ночь. А еще он выглядел очень рассерженным. Гнев держался под контролем, но Яков видел, как он пузыриться практически на поверхности. — Не желайте мне удачи! — прошипел Виктор. — Я буду в порядке и без твоих ободрений. — Но не в таком состоянии. Никифоров отвернулся. Он готов был сорваться. — Слушай, я признаю, что был не прав. Витя, вернись. Я сделаю из тебя самую великую легенду фигурного катания, которая когда-либо жила. — Уходи, — фигурист выдохнул. — Я могу сделать это один. Я всегда делал это один, так что я словно вернулся в прошлое. Ненадолго. Он явно был расстроен. Яков решил не настаивать на своем предложении. «Удачи», — подумал он. — «Возможно, я больше не буду твоим тренером, но мне все еще жаль, что такой талант пропадает зря». Произвольный прокат Виктора обернулся настоящей катастрофой. Он устал (а он никогда не был особо выносливым), он был расстроен, а его личное настроение совершенно не подходило под настроение программы. У него никогда не было проблем с мотивацией, но в этот раз он не справился и с этим. Он занял третье место только по чистой случайности. Виктор сидел в уголке слез и поцелуев совершенно безмолвно, а когда объявили оценки, он просто встал и ушел. — Слишком самолюбивый… — прошептал кто-то в холле, и хотя Яков думал ровно то же самое во время Кубка Китая, сейчас он понял, что его точка зрения изменилась. «Нет, он способен на большее, он способен на гораздо большее. Сможет ли Кацуки Юри исправить мою ошибку?»

_______________________________

Полет длился бесконечно долго, но, в конце концов, Виктор покидает самолет, мысленно беспокоясь, что он скажет Юри при встрече. Они оба думали, что он справится с произвольной программой в одиночку, но это оказалось неправдой. Ему казалось, что он терял Кацуки. Стоило только представить разочарование в карих глазах во время просмотра его проката по телевизору, и становилось тошно. Когда Виктор зашел в зал ожидания, он сразу же заметил своего тренера через стекло. Юри сидел на скамье с Юркой у своих ног. Он выглядел потрепанным, а на его лице застыла печаль. Его пес заметил его первым. Вскочив, он встал напротив Виктора по ту сторону стекла и взволнованно залаял. Никифоров незамедлительно пошел в сторону дверей, но после сорвался на бег, в то время как Юри бросился следом за ним, периодически бросая на него свои взгляды. Когда двери распахнулись, Виктор кинулся в объятья тренера, не думая ни о чем и чувствуя лишь радость от воссоединения с ним. Руки Юри с силой обхватили фигуриста, а сам он уткнулся лицом в плечо Никифорова. — Прости меня, — тихо сказал он. — Я ошибся. Я должен был остаться с тобой. — Как Мари? — спросил Виктор. — Лучше, намного лучше. Она хочет приехать на финал вместе с Минако, — он отстранился и посмотрел в глаза своего ученика, после чего поочередно взял его руки в свои. — У меня было время подумать обо всем этом… — он замолчал и неуверенно закусил губу, а Виктор недоумевал, что же такого он хотел сказать. — Я хочу быть твоим тренером до тех пор, пока ты хочешь, чтобы я был им. «Навсегда», — подумал Никифоров. — «Если ты будешь со мной всегда, я буду готов вынести что угодно». — Что ты думаешь? — Я хочу, чтобы ты был моим тренером, пока я не уйду из спорта, — завороженно сказал Виктор. Юри вновь крепко обнял его, и его ученик почувствовал слабое сердцебиение. Чье оно было, он так и не понял. — Я сделаю все возможное, чтобы позаботиться о тебе, — он поколебался, но добавил: — Витя. Если он и говорил что-то еще, то Виктор этого уже не слышал.