_____________________________________
Первые минуты своего бодрствования Юри провел, пытаясь вспомнить, где он находился в данный момент. Он позволил воспоминаниям медленно вернуться в его голову, когда, повернувшись в другую сторону, он увидел еще одну кровать. Барселона, точно. Но где Виктор? Прежде чем он успел добраться до телефона, в дверь постучали, а после и распахнули настежь. На пороге стояли Крис и Виктор. Русский был лишь в плавках и с полотенцем, накинутым на плечи. — Тренер, я замерз! Можешь набрать мне горячую ванну? Крис же был в халате, и выглядел вполне расслабленным. — Можешь сделать мне кофе? — Ты только проснулся? — спросил Виктор, заметив, что Юри все еще был в постели. Кацуки сел и надел очки. — Только что, — он взял некогда брошенное пальто Виктора с другой кровати и протянул владельцу. — Надень, пока не простудился. Никифоров обнял Юри, вцепившись в его правую руку, в то время как Крис сделал то же самое с левой. — Ох! — воскликнул японец. — Вы холодные! Не трогайте меня! — он вырвался из рук Кристофа и накинул пальто на плечи своего ученика. — Давай, Виктор, — мягко сказал он. — Я не смогу приготовить тебе ванну, если ты будешь цепляться за меня. Виктор отпустил тренера, и Юри ушел в ванную комнату, в то время как между фигуристами начал разгораться спор. Надо сказать, что проходил он шепотом. — Не смей! — вдруг сказал русский достаточно громко, но затем вновь перешел на шепот. Наполняя ванну горячей водой, Юри пытался догадаться о теме спора, но в голову ничего не приходило. Когда он вернулся, фигуристы просматривали какие-то фотографии на телефоне Криса. — Виктор, ванна готова, — сказал он уже возле кофемашины, в то время как Никифоров пошел отогреваться. — Я пошутил на счет кофе, — улыбнулся Крис. — Все в порядке, мне не сложно, — ответил Юри, наполняя кофемашину. — Виктор тут хорошо вышел, правда? — Джакометти показал ему фото, на котором его ученик, закрыв глаза, плывет на спине. — Я не удивлен, что он замерз… — А что на счет этой? — Крис начал перелистывать фотографии, которые они, по всей видимости, сделали в бассейне. Но, прежде чем он мог посмотреть все, прежде чем Юри вообще мог о них что-то подумать, это чудо в перьях вышло из ванной комнаты. Недоуменно посмотрев на Виктора, Кацуки спросил: — Что случилось? Ты в порядке? Виктор жалобно посмотрел на него, а после опустил голову и уперся взглядом в пол. — Я… я хотел пенную ванну, но случайно уронил открытую бутылку в воду. На его голове была шапка из мыльных пузырей, а когда он протянул Юри пустую бутылку, пена, которой была покрыта вся рука, чуть сдвинулась. Кацуки на это лишь улыбнулся и беззлобно закатил глаза._________________________________
Крис налил себе чашку кофе, прислушиваясь к смеху и возне, доносившимся из ванной комнаты. Может быть, большинство людей на его месте тихо выскользнули бы из номера, но ему было слишком любопытно. Он не хотел ничего испортить, поэтому пытался определить, когда ему можно будет заглянуть к ним. Смех утих. Джакометти подошел к двери и потянул ее на себя. Картина, которая предстала перед ним, была настолько невинной, что ему пришлось заставить себя не опускать никаких неуместных комментариев. Виктор полулежал в ванной, откинувшись головой на бортик, а Юри сидел на стуле рядом и намыливал ему волосы, массируя голову. Это был один из тех небольших милых моментов, которые, если сложить несколько таких, станут большими и запоминающимися. Такому не хотелось мешать.__________________________________
Когда Виктор вышел из ванной, он заметил, что Юри сидит на своей кровати в одиночестве. — Крис уже ушел? — Да, сказал, что ночная жизнь Барселоны слишком потрясающая, чтобы сидеть в отеле. «О, ну конечно», — подумал Виктор, пытаясь представить Кристофа, спокойно спавшего в своей кровати всю ночь напролет, и потерпел неудачу. Он сел на единственный стул в комнате и начал вытирать волосы полотенцем. — Крис сказал мне кое-что перед уходом, что заставило меня задуматься… Никифоров застыл на месте. Юри поднялся, подошел к двери, которая вела в коридор, и открыл ее. Вполне возможно, открыв дверь, тренер впустил холодный воздух, но Виктор был уверен, что будь он даже в жаркой пустыне, он бы почувствовал этот холодок, что пробежался по его спине. Пару раз подвигав дверью туда-сюда, он закрыл ее и повернулся к ученику. — Он прав: когда дверь открывается, она задевает кровать. Виктор задавался вопросом, помнит ли Юри, что, когда они заезжали в номер, ничего подобного не было. Он мысленно обдумал будущий разговор с Крисом, который непременно состоится завтра. — Мы могли бы поменяться кроватями… — пробормотал Кацуки, и Виктор понял, что он разочарован этим решением. «Зачем мы вообще это затеяли?..» — Н-но, — Никифоров готов был почесать затылок, пока придумывал достойный аргумент. — Но тогда тебе будет мешать дверь! — Да, и правда. Как думаешь, можно ли поменять тумбочку и кровать местами? Виктор вскочил со стула и принялся за дело, прежде чем Юри мог придумать третье решение этой, без сомнения, очень серьезной проблемы. В итоге он придвинул свою кровать несколько ближе к кровати Юри, нежели это было необходимо. Тот, кажется, не заметил этого.________________________________
Юри проснулся среди ночи из-за того, что Виктор слишком сильно сжал его руку во сне. Он попытался вытащить ладонь из железной хватки, но лишь подвинул самого фигуриста. Он перевернул запястье, чтобы попытаться расцепить пальцы Виктора, но тоже не вышло. Мог ли он разбудить его? В конце концов, на следующий день соревнований не было. «Я делаю это для тебя», — пообещал Юри скорее себе, и наклонился над своим учеником. Но он выглядел таким умиротворенным, что у Кацуки не поднялась рука, чтобы разбудить его. Он вновь опустился на подушку и попытался проигнорировать тот факт, что его рука онемела. Хватка Виктора слегка ослабла, и Юри быстро отдернул руку. Но через минуту он вновь протянул ладонь и сжал его пальцы, после чего закрыл глаза и уснул._______________________________
Это был вечер следующего дня и, прежде чем выйти на улицу, они составили список достопримечательностей, которые хотели бы посетить. Небо уже потемнело, но было не слишком поздно. Виктор наблюдал за Юри, удивляясь тому, как много он знает об этом городе. В течение всей своей карьеры тот ездил сюда четыре раза, и в итоге он вызвался стать для Виктора гидом по Барселоне. В какой-то момент его тренер огляделся, свернул на другую улицу и снова закрутил головой, словно что-то искал. — Здесь где-то было место… — неуверенно произнес он, но потом оживился. — О, вот же оно! Виктор последовал за ним в какое-то здание, которое внутри напоминало кафе. Люди сидели за маленькими круглыми столами, которые располагались перед сценой, занимавшей треть помещения. Юри нашел свободный столик и, после того, как они сняли свои пальто и уселись на места, объяснил: — Один испанский фигурист однажды привел меня сюда. С тех пор я прихожу сюда за вдохновением каждый раз, когда бываю в Барселоне. Некоторое время они сидели в относительной тишине, но потом на сцену вышла женщина, сказала что-то на испанском в микрофон, и собравшаяся публика зааплодировала. Следом за этим несколько музыкантов заняли свои места позади нее и начали играть. Она запела, а после начала танцевать. Виктор не мог понять ни единого слова, но боль и страсть были достаточно очевидны в ее голосе и движениях. Он перевел взгляд на своего тренера, и тот ответил на его взгляд с грустным выражением лица. В течение следующего часа женщина пела и танцевала, изредка делая небольшие перерывы, а Виктор продолжал смотреть на Кацуки. Его что-то явно беспокоило. Холодная мраморная маска треснула, обнажая что-то нежное и хрупкое, и Юри заплакал. Слезы покатились по его щекам, а тот, казалось, даже не заметил этого. Никифоров положил руку на его ладонь и чуть потряс, но он никак на это не отреагировал, его глаза были полностью прикованы к танцу. Юри словно потерялся в своем собственном мире, в своих мыслях и чувствах. Виктор больше не мог на это смотреть, поэтому встал, обошел столик и склонился над тренером. — Почему ты плачешь? — настойчиво прошептал он. — Ох! Я… Я не… — Юри закрыл глаза. — Я… На них начали недовольно коситься и сердито шикать. — Пошли, — прошептал Виктор, помогая японцу подняться. Взяв свои вещи, они вышли на воздух. Тем временем слезы продолжали катиться по щекам Юри. Он попытался стереть их ладонью. — Я… я не знаю… Я… не понимаю… Виктор притянул его к себе. — Я знаю, — он обнял Юри и посмотрел ему в глаза. — Что это было? Что случилось? — Н-ничего. Очевидно, что-то все же было, и та песня и танец навевали мысли об этом. У Виктора было ощущение, что он уже знал часть ответа на свои вопросы. — Юри, что случилось между тобой и прессой? — прошептал он. — Я не хочу об этом говорить, — теперь к боли на лице Кацуки прибавился еще и страх. Виктор крепко сжал его в своих объятьях и уткнулся лицом в его плечо. Некоторое время они стояли неподвижно и безмолвно, а затем фигурист спросил так мягко и нежно, как только мог: — Юри, что они с тобой сделали? Тот неуверенно пошевелился, пытаясь отстраниться, но Виктор все еще держал его и отпускать не собирался, чувствуя, как его тренер пытается вновь закрыться в себе. На этот раз он не собирался ему это позволить. — Они… они пытались найти какую-нибудь историю… — Виктор отстранился, чтобы заглянуть ему в лицо. — Они хотели что-то действительно скандальное, что и правда шокировало бы людей. В то время я жил в Детройте с Пхичитом… Я не знаю, почему они выбрали нас, — слезы все еще катились из его глаз, но Юри продолжал говорить. Как только он начал, слова начали литься из него потоком. — Возможно, мы шли не по той улице и попались на глаза не тому человеку, и он поспешил с выводами. Но они решили написать статью, которая не имела никакого отношения к фигурному катанию… — он помолчал немного. — На тот момент я никогда не думал над подобными вещами, никогда не хотел, чтобы что-то такое, что описывалось в той статье, присутствовало в моей жизни. Пхичит угрожал им судебным иском, но они отмахивались от него свободой прессы, поэтому он пошел к кому-то другому, и этот кто-то сумел заставить их замолчать. Если честно, я до сих пор не знаю, как он это сделал. Виктор со вздохом уткнулся лицом в грудь Юри. — Тогда я был в ужасе от прессы. Я никогда не был особо хорош в этом. Всегда боялся, что скажу что-то не то, они поймут это неправильно и опубликуют что-то неприятное. В то время репортеры были гораздо жестче, нападали на нас со всех сторон, не понимали нас нарочно, перекручивали наши слова, чтобы дать им новое значение… — он вздохнул. — Но в последнее время ты говоришь с ними практически без проблем, — заметил Виктор. — Возможно, я постепенно начал преодолевать это, — российский фигурист поднял голову и посмотрел на Юри. — Ты мне помог, — продолжил тот. — Я не против смотреть им прямо в лицо, когда ты рядом. «Сейчас. Я должен сказать это сейчас». — Я сделаю все для тебя. — Я знаю, — с трудом улыбнулся Юри. «Поцелуй меня снова», — напряженно подумал Виктор. — Уже поздно, — прошептал Кацуки. — Давай вернемся в отель. И они вернулись. «Черт, почему я не сказал ему? Почему я не поцеловал его?»