Дарье

      — Погоди, что ты делаешь?! — переполошился Альберт, устремив свой взгляд на мою грудь.       Его волосы встали дыбом. Ноздри расширились. Рот приоткрылся. Он возбудился, даже штаны снимать с него не надо, чтобы понять это. Он хочет меня поиметь, и его взгляд кричит об этом. И меня это раздражает. Как удачно, что у него пояс из ткани.       — Ты сам знаешь, что я делаю, — я подошла к нему и нагнулась, чтобы снять с него широкий атласный пояс.       — Это неправильно!.. Мы брат и сестра… У нас один отец… — брат убеждал скорее себя, чем меня, и придерживал при этом штаны, чтобы они не упали.       — Раньше это никого не смущало, — я обошла его по полукругу и завязала пояс на его глазах.       Он всё ещё держал свои штаны и, наверное, поэтому не сопротивлялся моим действиям. Однако скорее он просто хочет меня, поэтому даже не сопротивляется, а просто отговаривает меня этого не делать. И только потому, что ему кто-то когда-то сказал, что трахаться с родственниками плохо. И совершенно невоспитанно. Хорошие короли так не делают, хах. Но вот сейчас он, дрожащий от запретной страсти, меньше всего был похож на будущего короля.       Странное чувство плавало по мне. Я же видела его ещё неразумным ребёнком голышом, когда его отмывали от конского дерьма, в которое он с разбега шлёпнулся. А сейчас я увижу его обнажённым юношей в постели. Никогда бы не подумала. Но жизнь вообще непредсказуемая штука.       — Ещё не поздно остановиться, — тихо прошептал принц, краснея до корней волос.       Я толкнула его в спину, чтобы он сделал шаг, но Альберт всё ещё держался. И я решила немного подтолкнуть его другим способом. Я прижилась своей обнажённой грудью вплотную к рубашке, слегка погладила одной ладонью его грудь, а другой охватила его руку, которой он придерживался штаны, и прошептала прямо ему в ухо:       — Поздно. Пошли в кроватку, малыш… — он сглотнул.       После этого Альберт сломался: он прекратил сопротивляться и сам перешёл к активным действиям. Этот здоровенный детина лёгким движением свободной руки перетащил меня лицом к себе и поднял на руки. Я услышала, как падают на пол его штаны, что он держал с таким упорством, и почувствовала, как его член уперся мне прямо в зад. После этого сглотнула уже я.       Дальше дело пошло лучше. Как только вся кровь из мозга принца перетекла в пах, он стал послушнее ребёнка. Донес меня до кровати, хотя не видел ничего, уложил, как хрустальную, и припал губами к моей груди, будто сейчас из неё польётся молоко. Отчего-то он очень старался помять и обласкать все мои сочные места, только вот ласки у него были дубовые, и я вцепилась ногтями ему в спину от боли, но так и не произнесла ни единого звука.       Я терпела. Я терпела его непотребства, сказанные в мой адрес. Я терпела, когда он чуть не съел мою грудь. Я терпела, как он едва не сломал мне тазовые кости, пока он поднимал мой зад, чтобы впиться в него руками и сжимать с богатырской мощью. Я терпела, что он едва не оторвал мне ногу, когда попытался закинуть её себе на плечо, хотя это чисто физически нельзя было сделать из-за его роста. Я терпела, закрыв глаза и изредка постанывая, когда совсем не могла сдерживать боли. Но, когда он решил помассировать мою промежность, я не вытерпела. Я провалила его на спину и решила действовать сама, что не осталось не подчеркнуто не совсем остроумным, а скорее похабным, замечанием Альберта.       Несмотря на рост или происхождение, член у брата был далеко не «королевским», а совсем обыкновенным. Тем лучше для меня: быть порванной мне не хотелось. Но всё же я впервые видела этот орган так близко… Немного завораживает, скажу честно. Я, не сводя с брата взгляда, облизнула руку и обхватила ею член, чтобы смазать его. Не знаю, как я не умерла от смущения, совершая это. Особенно убивало поскуливание брата от этого процесса, так что пришлось закрыть глаза и представить кого-то другого (отца, например, ахахах). А не делать этого я не могла, так как боялась, что без такого он в меня не войдёт. И вот он был готов, а я настроена. И всё случилось: я «села» на брата сверху и начала неспешно, но ритмично двигать бедрами. От стыда я плакала, а от слёз ничего не видела.       И от этого я даже не заметила, как снова оказалась лежащей спиной на мягкой постели, а меня уже самолично трахал брат. Он будто пытался доказать мне, что его член настолько огромный, что сейчас вылезет у меня из глотки. Он был резким и быстрым. Громкие шлепки его тела о моё засели надолго у меня в памяти и теперь тоже будут приходить в кошмарах. А я… Я просто притворилась мёртвой, стыдливо прикрывая при этом лицо локтями.       Это продолжалось минут десять, может больше. Мне даже надоело, но только я это поняла, как он снова впился в меня губами (на этот раз в шею) и вытащил из меня измазанный семенем член, после чего вытер его об простынь и завалился рядом, с тяжёлым дыханием уставившись в потолок. А я радовалась тому, что он не сдержался, и мне не придётся это повторять ещё раз.       Я повернулась на правый бок, чтобы посмотреть на брата. Он смотрел на меня, а его брови были сдвинуты к переносице. Он был зол.       — Я была хорошим бревном? — решила разрядить обстановку между нами я.       — Отменным. Одно удовольствие — рубить тебя, — зло ответил Альберт, будто сплюнул это. — И зачем тебе это понадобилась, сестрёнка? — он огрызался. — Или как мне тебя называть? Шлюха?       — Называй, как хочешь. Это было необходимо. И, если бы не ты, то меня мог бы даже изнасиловать какой-нибудь маньяк, а потом вспороть мне живот, чтобы я смотрела на свои вывернутые кишки, истекая кровью. А, возможно, это происходило бы одновременно. Или…       — Не продолжай, — Альберт прервал меня, — и уходи. Не хочу больше тебя видеть.       — Хорошо, Ваше высочество, — я с трудом поднялась с кровати и побрела к своему платью.       — Постой! — я обернулась, — раз я был у тебя не первым, то скажи: как я?       — Лучше моего первого, — я жестоко усмехнулась, перепугав этим принца, и стала одеваться.       — Что же за монстр у тебя был? — с нездоровым интересом спросил принц, рассматривая, как я натягивают своё одеяние.       — Мой муж, и я его зарезала тем же кинжалом, что он приставил к моей шее во время того раза, — я завязала корсет. — Прощай, брат, не думаю, что мы ещё когда-либо увидимся.       Альберт был так поражен моими словами, что даже не попрощался, тем лучше. Я спокойно ушла к себе, чтобы снова стать собой. Благо все следы, подаренные страстью принца, исчезли к тому моменту, когда я вернулась в свои покои. Там я искупалась, привела себя в порядок, покрасила волосы и лёг спать. Платья я сожгу завтра, когда отправлюсь к отцу. Не будет больше нимфы Дори. Будет только бастард Дарье Иртас.       Утро началось, как уже стало тут привычно, на рассвете. Я расчесался, завязал грудь, оделся… даже Линду, что спала на соседней кровати, тревожить не стал. И пошёл… Пошёл… Погулять, наверное. Мне просто не хотелось сидеть у себя, где всё так схоже с комнатой брата. У дверей в мои покои со мной поздоровались солдаты, и мы всей вереницей пошли на кухню и позавтракали, после чего отправились в сад. После того, что случилось между мной и братом, то, что произошло здесь, было просто детским лепетом. От которого, к сожалению, всё ещё сжималось сердце.       Я со своей «свитой» прошёл по всем тропинкам в этом саду, рассмотрел каждый кустик, но на душе у меня всё так же выли волки. Всё же я дурак (дура), и этого не изменить. Нужно было настойчивее отговаривать всех от этой поездки. И с эльфами ничего не решили, и я себе всю душу поломал. Хочу в лес, настоящий лес…       В такой меланхолии меня и застал брат. Меня удивило то, что в этот раз он сам искал меня, ведь обычно бывает наоборот. Может, и на него как-то повлияли вчерашние события?       — Ого, Дар! И ты здесь? — ну, да он просто тоже решил прогуляться, и мы нечаянно встретились.       — Как видишь, Альберт… — он нахмурился.       — Вы так похожи с ней… — он слишком подозрительно нахмурился и подошёл ближе.       И тут произошло то, чего я никак не ожидал! Он, этот идиот-кретин-тупица-извращенец, подошёл и облапал меня между ног (там у меня была специальная подкладка на такой случай), и получил от меня по морде со всей дури. Дебил, мать его!       — Прости-прости! Дар, не злись! Я не нарочно!!! — кричал он, убегая от меня по всему саду.       — Ты куда полез, идиота кусок?! Да я тебя сейчас порву, сволочь ты эдакая! На мальчиков потянуло?! Я тебе сейчас так вставлю, что тебя уже не на кого не потянет! — я реалистично кричал на него, а тот ускорялся.       Было приятно для моей самооценки гонять такого великана, что был выше меня чуть ли не на две головы и шире в плечах в два раза. А с учётом недавнего, я ещё и серьёзно хотел оставить ему пару тумаков на память. Такая отвратительная у меня натура, как у ведьмы.       Прекратили мы это ребячество только тогда, когда я уже догнал принца, повалил того на траву и, сев сверху, принялся его щекотать. Щекотки, как он сам говорил, Альберт не боялся, но не зря у меня работа такая — тайны вызнавать. Щекотать я умею лучше многих, так что и брат не выдержал и залился хохотом. А охрана на нас насмешливо зарилась. Только вот прекратил я свои пытки не по доброте душевной, а потому, что почувствовал того, что чувствовать не должен был, и резко вскочил с принца. Надеюсь, это у него просто слишком чувствительное тело.       — Извините, Ваше величество, — я протянул руку брату, а тот её принял, чтобы подняться. — Но больше не давайте мне повода подозревать Вас в таких пристрастиях, — я насмешливо подмигнул ему.       — Да прекрати ты! Вы с сестрой просто слишком похожи! Как две капли воды. Я уж подумал, что ты — это она…       — Мечтай, я с тобой так сюсюкаться не буду. В следующий раз тресну, — я отвернулся, чтобы уже уйти, но увидел, что ко мне стремительно приближался уже поднадоевший Рейвих.       Конечно, первым моим предположением было то, что он пришёл, дабы высказать всё, что он думает о моей сестре и её предложениях. Но, заметив, что идёт он с более чем сосредоточенным видом (а не с злым или оскорблённым), я подумал, что я ему для чего-то нужен. Так и есть, он пришёл, чтобы сопроводить меня лично на совещание к его светлейшеству, а брат пошёл со мной, как бы между прочим.       Наша с князем встреча в этот раз состоялась в его своеобразном зале совета, что располагался в самой высокой комнате замка (не считая башен), у которой не было полностью одной стены. Вместо неё опять была коварная решётка, а у двух смежных стен горели камины. Зачем, не представляю: из-за ветра они не то, что совсем не обогревали помещение, они вообще гасли постоянно, и если бы не магические алые кристаллы, то огня бы вообще здесь не было. Но к орку, не я проектировал этот замок.       Мы сели за большой овальный стол: мы с братом с одной стороны, а эльфы — с другой. Рейвих не сел за стол, но и комнату так же не покинул: он остался стоять за креслом своего дяди. Но что же, настоящие переговоры начались. И у меня почти сразу же заболела голова от споров и ругани. Как не странно спорили и ругались здесь Альберт и советник князя. Уж не знаю почему, но именно советник начал разговор о том, что вся наша кампания к ним была бессмысленна изначально, и брат взорвался, приводя на повышенных тонах аргументы того, что его решение — это лучшее, что вообще случалось у человечества. Тогда Рейвих заметил, что человечество вообще хорошие идеи не выдавали столетия, и, хотя мне эта острота понравилась, я напомнил ему про правила тона в разговоре с теми, кто выше его по статусу. «Не князь» оскорблёно замолчал. И из-за такого к настоящим переговорам мы пришли далеко не сразу. А, когда пришли, лучше не стало: острота языка явно передаётся по наследству, а с годами этот навык только откачивается, что доказал светлейший князь Элентис. За несколько часов словесных баталий я услышал о себе не мало новых, крайне интересных фактов, касающихся совершенно различных сфер моей жизнедеятельности, и все они были в самой приличной форме. На провокации я не поддавался потому, что мне было плевать на такие грязные выпады…       Переговоры всего шли четыре часа, во время которых мы даже успели оттрапезничать и — что важнее — прийти к какому-то согласию в сотрудничестве. Эльфов устраивали поставки наших корабельных сосен и запасов провизии, что была деликатесом в этих краях. А нас интересовал военный союз и их сталь (ну, может ещё и другие сплавы, металлы и полезные ископаемые). И вот, когда уже обе стороны были готовы пожать друг другу руки в знак заключения сделки и подписать соответствующие бумаги, молвил молчавший доселе воин:       — Не примите мои слова за грубость, дядя… принцы, но мне казалось, что испокон веков сделки между правителями подкреплялись браками их детей… — ох, я знал, что стоял он всё это время не напрасно.       Похоже, что Рейвих совсем отчаялся излечить сестрёнку от ран и решил сбагрить её уже куда-нибудь да так, чтобы пользу принесла (хотя бы не навредила). Думаю, что он вчера размышлял над тем, что раз уж с нимфой договориться о исцелении не удалось (другую он вряд ли найдёт), то Ториэтт уже ничего не поможет, и никто из уважающих себя князей не возьмёт её себе в жёны, а не уважающий себя княжны не достоин. Так пусть отправляется на чужбину женою тому, кто от неё просто не сможет отказаться. И особенно хорошо, если этот кто-то окажется наследным принцем.       И да, именно разговор о Ториэтт и всплыл далее. Мой брат возмутился тем, что эльфийка не сможет подарить ему наследников, поэтому он не женится на ней (это он еще её не видел, а то бы за такое предложение оскорбился и войну объявил бы). Сначала князь хотел было возмутиться таким словам, но я его опередил, подметив, что он выдаёт не своего прямого потомка, а племянницу, потому и мы можем выдвинуть на роль жениха не Альберта, а любого другого сына короля, или даже племянника. Светлейший князь нахмурился:       — И кто же тогда станет женихом моей деточки?       — Я не могу так сразу ответить на этот вопрос. Сначала я назову тех, кто не может им стать. Во-первых, Альберт. Он наследник престола, посему его жена обязана будет перед всем королевством принести ему наследника. Во-вторых, Йохан. Он урождённый с даром, посему он решил служить королевству, как маг, и не может иметь супругу. В-третьих, Дромар, племянник отца. Он уже обещан другой невесте. Остаются Сархей, младший принц, ещё несколько племянников отца и я. И только на мою помолвку не нужно будет отправлять за письменным разрешением короля, потому что я уже совершеннолетний, и имею право на помолвку без разрешения опекунов.       Они смотрели на меня, как на прокажённого (даже брат). Кажется, от моих слов, князь поседел окончательно, а Рейвих потерял дар речи надолго, жаль не навсегда. Альберт… Альберт — как бы это мягче сказать — пребывал в сильнейшем культурном шоке. Советник князя начал жевать собственный рукав из-за нервов. И только я сидел спокойный, как змея перед добычей. Они думали, что я так просто позволю заключить такой невыгодный брак Альберта с Ториэтт? Серьёзно? Скорее я здесь всех перебью с моими-то талантами великого фехтовальщика.       — Мы должны обдумать возникшие обстоятельства… — на этих словах князя стражники выпроводили меня с братом в коридор, а из зала слышалась слегка приглашённая ругань.       Рейвих и Элентис спорили друг с другом: первый говорил, что эльфийская княжна не может выйти за какого-то бастарда-полукровку, а другой отвечал, что её никто больше и не возьмёт, а обуза в роду не нужна ни ему, ни их отцу.       Кажется мне, что я скоро женюсь, хаха…